Полный текст статьи
Печать

Слово «хуацяо» в переводе с китайского языка означает китайский эмигрант. Хуацяо сохраняют свои традиции, обычаи, культуру и язык, а также активно поддерживают связи с остальными членами китайской диаспоры и теми, кто остался на родине. Хуацяо являются одним из основных инструментов влияния КНР на страны их проживания. Численность китайцев, которые проживают за границей, составляет примерно 40 миллионов человек, 30 миллионов из которых находятся в странах Юго-Восточной Азии.  Составляя всего шесть процентов от общего населения, под контролем хуацяо находится примерно 70 процентов богатств ЮВА. Естественно, Пекин стремится наладить связи с представителями китайской диаспоры, которые охотно вкладывают огромные инвестиции в развитие экономики КНР. Однако, данная ситуация вызывает недовольство стран Юго-Восточной Азии, правительства которых опасаются чрезмерного влияния Пекина в их политической жизни, а также значительного оттока капитала. 

Начиная с XIII века, китайцы занимались торговлей в Юго-Восточной Азии и налаживали связи между Китаем и странами ЮВА. В период колониальной зависимости стран ЮВА от западных захватчиков китайцы продолжали заниматься торговлей в этом регионе и играли немаловажную роль в посредничестве между метрополиями и колониями. В эпоху династии Цин все больше китайцев уезжали за рубеж и оставались там, но именно в XIX веке иммиграция из Срединного государства в Юго-Восточную Азию приобрела массовый характер. Рост численности китайских переселенцев начинается с появлением европейцев в регионе. Китайцы отправлялись в иностранные государства за лучшей жизнью как дешевая рабочая сила для европейских колоний и метрополий. Эмиграция в основном была добровольной, но также существовали вербовщики или так называемые китайские триады, которые могли даже похищать рабочих ради своей выгоды. Подавляющее большинство хуацяо, проживающих в ЮВА это выходцы по большей части из южных и прибрежных провинций Гуандун и Фуцзянь, поэтому сегодняшние хуацяо разговаривают на кантонском и других южных диалектах китайского языка) [1].

Отправляясь из одних и тех же провинций, эти южные китайцы уходили в разные страны, города. Треть китайцев из первой волны эмиграции в ЮВА прибыли из Фуцзяни, а половина гуандунских китайцев направились в обе Америки. Китайские переселенцы всегда старались объединиться в своеобразные землячества или организации, в которых они могли обменяться опытом, оказывать взаимную помощь и чувствовать себя в безопасности. Они создавали объединения – гунсо, что также можно перевести как торговые ассоциации или гильдии, основанные купцами или посредниками. Помимо гунсо еще существовали тунсянхуэи (организации, где земляки из одной деревни или клана приглядывали друг за другом), баны (группы) и хуэи (союзы).  Последние относили к политическим собраниям (как Гоминьдан), но иногда это могли быть преступные группировки (триады). Такого рода объединения с одной стороны облегчали жизнь китайцев за рубежом, но с другой стороны способствовали эксплуатации одних людей другими внутри сообществ[2].

Китайская эмиграция происходила волнообразно и это связано с политикой Китая. Первая волна эмиграции произошла в результате падения династии Мин в 1644 году. Китайцы, выступившие против становления маньчжурской власти в Пекине, мигрировали и создали китайские общины по всему региону Юго-Восточной Азии. Это привело к китайскому контролю значительной части экономики данного региона. Вторая волна эмиграции началась во время правления маньчжурской династии Цин вследствие восстания тайпинов и закабаления страны капиталистическими странами, что усугубило обстановку внутри Китая и привело к расширению общин в ЮВА. Река Меконг была чрезвычайно важна для незаконных мигрантов и китайской диаспоры в целом. Она стала ведущим каналом из Китая в такие страны как Бирма, Лаос, Тайланд, Камбоджа, Вьетнам. Третья волна эмигрантов со всего Китая привела к более глубоким экономическим и социальным последствиям, чем предыдущие волны. Лучшие условия передвижения, ослабление правил китайской эмиграции 1979 года и политика реформ и открытости 1980 года значительно облегчили процесс миграции [3].

Начиная с XVIII века, наиболее привлекательным местом для китайских эмигрантов считается Наньян (отличается от городского округа в провинции Хэнань КНР). Наньян с китайского означает страны бассейна Южно-Китайского моря, охватывает всю территорию Юго-Восточной Азии.  Этот регион также имеет другой термин – Великий Золотой Полуостров, который вошел в общее пользование благодаря огромному количеству китайцев, сбегавших из сферы влияния деспотичных маньчжурских императоров. Наньян был чрезвычайно важным партнером в торговом бизнесе, там находилось три главных торговых маршрута – через Бирму, Вьетнам и Лаос.

Примерно половина сегодняшниххуацяо в Индонезии и Малайзии прибыли сюда из провинции Фуцзянь. Её население составляет примерно 36 миллионов человек, которые являются представителями нескольких диалектных групп и групп народностей. Эти группы также отличаются в социально-бытовом плане – в прибрежных городах провинции живут богатые купцы, а в глубине материка, где условия проживания намного тяжелее, очень бедные крестьяне. Четверть населения занимает китайская народность хакка, которая поселилась в Фуцзяни примерно в XIV веке и радикально отличается от остальных народностей. В XVIII веке фуцзяньцы начали основывать свои колонии на острове Тайвань, где на данный момент они составляют 70% населения. Овладев навыками мореходов и имея товары на продажу, фуцзяньцы организовывали экспедиции в окружающие страны и стали первопроходцами, за которыми последовали многочисленные трудовые переселенцы. Считается, что английское слово tea (чай) произошло от фуцзяньского диалекта — «тэ». В настоящее время в каждом населенном пункте Фуцзяни можно найти семьи, родственники которых проживают за рубежом [4].

Большая часть китайцев, переселявшихся в Наньян, отправлялись туда в качестве рабочих, и даже если были те, кто по возвращению домой привозили коммерческие навыки, почти все они оставались нищими. Но если сравнивать с условиями проживания в родных краях в конце XIX и в XX веках китайцы, перебравшиеся на Великий Золотой Полуостров, считали, что им очень повезло. Довольно длительный период времени им везло в плане политической стабильности и благоприятных экономических перспектив. В дополнение к этому они были относительно самостоятельны и могли отправлять домой денежные переводы. Соответственно, быстро росла численность таких переселенцев. Сегодня примерно треть  населения Малайзии (7,5 млн человек) – это выходцы из Китая. В Индонезии их 3% (6 млн человек), в Таиланде — 10% (6,5 млн) и на Филиппинах — 2% (2 млн человек). Четверть населения Брунея, оцениваемого в 400 тысяч человек, — китайцы по происхождению. В юговосточном регионе от Индокитая до Бирмы во всех деловых и промышленных кругах представлены потомки китайских иммигрантов. К концу XX века хуацяо сделали огромный вклад в экономику стран Юго-Восточной Азии, что позволило преобразовать их в современные государства [5].

В отличие от европейских переселенцев и их захватнической политики, китайские иммигранты преследовали коммерческие цели, в связи с возможностями, открывавшимися вдоль торговых путей, которые прокладывали европейцы. Существовали различные причины китайской эмиграции, такие как войны, крайняя бедность, а также благоприятные возможности для бизнеса и получение образования. Большинство китайцев, которые отправлялись за границу, преодолевали попытки не пустить их туда, куда они хотели, при этом почти все они прибывали туда нищими. Они селились на окраинах, где было проще прижиться и где в будущем ожидались благоприятные экономические условия.

Хуацяо брались за любую работу, они устраивались поварами, прачками, рабочими на фабриках, выращивали на полях хлопок, сахарный тростник, прокладывали тоннели и дороги, добывали полезные ископаемые. Большая часть китайских иммигрантов оставались нищими и в результате возвращались домой. Кому-то удалось очень разбогатеть, но число богатых хуацяо было намного меньше, чем думали местные жители стран их проживания [6].

С 20-х годов XX века увеличилось число китайских женщин выезжающих за рубеж, что говорит о том, что там поселилось больше семей. Но в основном за границу уезжали мужчины для того, чтобы заработать денег и поддерживать своих родственников, они женились на местных женщинах и иногда даже имели по две семьи -  в странах их проживания и в Китае. Степень объединения и отношения между китайцами были связаны с условиями стран-реципиентов, обычно хуацяо быстро начинали считать себя местными, при этом сохраняя свою культуру и традиции.

Китайская эмиграция способствовала передаче идей и технологий между Китаем и другими странами. Китайцы, пожив некоторое время за рубежом, приезжали домой с новыми задумками; они, основываясь на опыте жителей других стран, открывали собственные организации и предприятия. Они вместе с иностранцами, проживавшими в Китае, вводили новые виды товаров и услуг, новые представления о жизни народа. Они организовывали  туры в места, где ранее проживали за границей, открывали школы для китайцев и создавали корпоративные сети. В конце XX века появились  китайские семьи, которые имели транснациональные сети, процветающие сразу в нескольких местах — например, в Гонконге, Шанхае, на Тайване, в Калифорнии, Лондоне, Сингапуре. Такие транснациональные семьи сыграли важную роль в становлении Китая как великой экономической державы после экономических реформ 1980 года. Они являются связующим звеном в отношениях Китая с остальным миром [7].

Наньянские китайцы благотворно повлияли на развитие Поднебесной. Даже в период японской оккупации Китая или культурной революции Мао Цзэдуна властям не удалось полностью оборвать связи китайцев ЮВА с их исторической родиной. Несмотря на ужесточенную политику, люди передавали деньги и письма, а самые отважные китайцы без всяких виз и документов поднимались по реке из Гонконга или пересекали пролив с Тайваня. В конце 1970-х годов начался период реформ, который позволил быстро восстановить старые связи со странами Юго-Восточной Азии. Вместо портретов Карла Маркса или Мао Цзэдуна на стенах гуандунских и фуцзяньских деревень теперь висят портреты их зарубежных благодетелей. Через Гонконг стремительным потоком хлынули инвестиций в эти прибрежные провинции. Тайская компания «ЧароенПокпандфудс», числится одной из крупнейших иностранных компаний на территории КНР. Ее в 1921 году образовали СюэИчу с братьями родом из города Чэнхай в провинции Гуандун, открыв в Бангкоке магазин семян «Чиа-Таи». Они «…ввозили в Таиланд семена и овощи из Китая, а вывозили в Гонконг свинину и яйца. Сын Сюэ, известный под тайским именем Данин Чераванонт, является самым богатым человеком Таиланда, он поддерживал хорошие отношения со всеми китайскими руководителями со времён Дэн Сяопина»[8].

В связи с укреплением патриотического чувства в XX веке, как среди населения Китая, так и среди жителей стран Юго-Восточной Азии, китайское присутствие в данном регионе приобретает всё большее значение для Пекина, но доставляет всё больше причин для беспокойств местным властям. Наньянскиехуацяо выступили на стороне Гоминьдана, а после Второй мировой войны некоторые из них вступили в ряды местных коммунистических партий. Китайским революциям 1911—1912 годов и борьбе Гоминьдана за власть в 1920-х годах во многом содействовали китайцы ЮВА. Сунь Ятсен называл китайскую диаспору за рубежом «повивальной бабкой революции».  Потому как китайские организации ЮВА посылали немало денег на развитие идей Сунь Ятсена, которые также пригодились во время гоминдановского переворота в 1928 году. Одновременно среди китайцев ЮВА возрастает чувство национальной принадлежности, которой можно гордиться. Потому что теперь они не просто выходцы из китайских деревень, а из пробудившейся могущественной Поднебесной. Несмотря на небольшое количество наньянских китайцев выбравших позицию сторонних наблюдателей, большинство хуацяо все-таки стремилось к объединению[9].

С падением колониальных держав после Второй мировой войны по всему региону Юго-Восточной Азии появились новые государства с ясным осознанием своей национальной принадлежности, и поэтому заметно осложнилось положение китайского меньшинства в этом регионе. Их ситуация была схожа с тем, что происходило с евреями в Европе в начале XX века, в адрес хуацяо начались нападки за владение огромными богатствами, однако эти обвинения были неверны по отношению к большинству из них. К тому же их всех подозревали в принадлежности к коммунистическим шпионам, хотя таких агентов среди китайских иммигрантов было непросто найти ввиду малочисленности. В Малайзии много обычных китайцев было замешано в восстании под знамёнами Коммунистической партии Малайи, при этом большая часть из них примкнула к нему из опасения оказаться на заднем плане независимого малайского государства. После того как восстание было подавлено, малазийских китайцев лишили всякого политического влияния в этой стране. В других странах всё было намного хуже. В Индонезии в 1965 году после военного переворота просто так было перебито несколько тысяч индонезийских китайцев, даже притом, что они никоим образом не касались политики. Но самые ужасные расправы над китайцами Наньяна происходили в тех странах, где китайские коммунисты поддерживали власти, которые потом занялись своим китайским населением. В Камбодже после 1975 года, пользовавшиеся помощью КПК, красные кхмеры истребили половину кхмерских китайцев. После объединения Севера и Юга Вьетнама руководители коммунистического режима организовали борьбу с буржуазным наследием, в частности со всеми китайскими купцам и торговцами. И это переросло в кампанию расовой дискриминации хуацяо. Половина населения вьетнамских китайцев уехали из Вьетнама, из десяти беженцев семь были китайского происхождения. Они уплывали на лодках из Южного Вьетнама, а на севере более 200 тысяч человек ушли через границу в Китай [10].

В других странах отношения китайцев с коренными жителями выглядели вполне благополучно. На Филиппинах китайцы во многом преуспевали и имели право активно принимать участие в политической жизни. Кстати, у героя борьбы за независимость Филиппин ЭмильоАгинальдо и президента БенигноАкино-младшего можно проследить китайские корни. На Филиппинах есть китайские школы и  регулярно выпускают газеты на китайском языке, так что молодые китайцы обычно владеют сразу двумя языками: китайским и тагальским.

В Таиланде, при всём недовольстве по поводу китайского влияния, львиная доля промышленности и главные банки находятся под контролем выходцев из Китая. Таиланд является домом для самой большой зарубежной китайской диаспоры в мире, с численностью примерно девять миллионов человек хуацяо составляют 14% тайского населения.  Чуть больше половины этнических китайцев проживающих в Таиланде являются потомками выходцев из восточной провинции Гуандун. Хуацяо глубоко прижились в тайском обществе в течение последних 200 лет. В связи с успешной интеграцией китайцев в тайскую общину, сегодня значительное количество тайских китайцев являются потомками от смешанных браков между переселенцами и коренным населением. Многие тайские китайцы, вступив в смешанные браки, ассимилировались в тайском обществе и самоидентифицируют себя как истинные тайцы. В этом королевстве как минимум у трёх тайских премьер-министров есть примесь китайской крови, в их числе ТаксинЧиннават, прадед которого родился в городе Мэйчжоу провинции Гуандун. Хотя эта тема не обсуждается в Бангкоке, всем известно, что тайская королевская семья имеет китайские корни. Правящая тайская королевская семья династии Чакри, была основана королем Рамой I, который сам частично был китайцем. Его предок, король Таксин, был сыном китайского переселенца из провинции Гуандун и тайской женщины. В Таиланде, как и почти во всех странах Великого Золотого Полуострова, китайское присутствие вплетено в жизнь коренных народов, и выявить его порой не так уж и легко[11].

Заморских китайцев, вернувшихся на родину, никогда не оставляли националисты. В 1930-40-х гг. японские оккупанты считали их британскими или американскими агентами. Гоминдановцы пытались привлечь их к участию в политике модернизации Чан Кайши, а несогласных обвиняли в измене. Но самый тяжелый для хуацяо период в Китае выпал на великие кампании коммунистов с конца 1950-х до середины 1970-х годов, когда всякое подозрение в наличии связи с иностранцами означало смертный приговор. Селяне на побережье моря вступали в схватки с «красногвардейцами» (хунвейбинами), которые пытались расправиться с членами их клана, вернувшимися из-за границы. Даже притом, что родственные связи с заморскими китайцами не обрывались даже в самые мрачные годы Великой культурной революции, после возвращения в Китай их встречали с большой настороженностью.

Сегодня граждане Китая практически не отторгают соотечественников, живших и работавших некоторое время за границей. Хотя всё ещё остались препятствия, которые хуацяо вынуждены преодолевать, чтобы к ним терпимо относились в КНР, широко распространилось представление о том, что можно проживать за границей и оставаться китайцем. Хозяйственное развитие целых областей вдоль южного побережья Китая зависит от родственных связей с заграницей. В родных деревнях эмигрантов есть большое количество родившихся или проживавших какое-то время за границей китайцев, которые сегодня вносят решающий вклад в развитие китайского народного хозяйства через передачу опыта или открытие компаний. Более того, они во многом содействуют экспортно-ориентированной экономике через родственников или бизнес партнёров в Юго-Восточной Азии[12].

Только в одном месте за пределами Китая этнические китайцы составляют большинство населения, а также занимают ведущие роли в политике и предпринимательстве. Это — Сингапур, который стал английской колонией на самой оконечности Малаккского полуострова в 1819 году и служил перевалочным пунктом, а также сторожевой заставой для контроля над Малаккским проливом. К 1840 году в Сингапуре  уже преобладало китайское население, которое занималось преимущественно торговлей и транзитом. В 1880-х годах колониальные власти открыли в Сингапуре порт для приёма китайских рабочих, прибывающих для возделывания плантации и осваивания месторождения полезных ископаемых на Малаккском полуострове и прилегающих островах. Англичане жестоко эксплуатировали китайских наемных рабочих, и даже создавали «китайские протектораты» в поселениях, где первым регентом был Уильям Пикеринг. У. Пикеринг был ветераном китайской службы морской таможни, он владел и мандаринским и фуцзяньским диалектами, смог убедить китайцев в выгоде от протекции со стороны Британской империи[13].

И многие из них благодаря своим стараниям действительно получили выгоду. В начале XX века хуацяо принадлежали каучуковые плантации и опиумные хозяйства, банки и торговые компании, пароходства и машиностроительные фабрики. Тогда как большинство китайцев наряду с остальными обитателями Сингапура оставались нищими, некоторые из них ввозили дешёвую рабочую силу из Китая, овладевали европейскими предпринимательскими навыками, занимали начальные капиталы и пользовались деловыми возможностями, которые им предоставила Британская империя. Неудивительно, что в таких условиях китайская буржуазия Сингапура была предана британскому трону. В 1887 году на золотой юбилей королевы Виктории представители китайских организаций преподнесли статую, надпись на которой гласит о верноподданнических чувствах китайских подданных её величества и их благодарности за благодеяния во время её правления.  За заслуги перед империей самых выдающихся китайцев возвели в рыцарское достоинство[14].

За границей китайцев отталкивали такие факторы как расизм, беспощадная эксплуатация, а также привязанность к семье, предкам и родным местам. Подавляющее большинство необразованных китайцев были потрясены, познакомившись с чужими обычаями и общественными устоями. И несмотря на это китайские переселенцы все-таки прибывали. Так же, как и те, кто переехал из деревень в китайские города, чтобы работать на фабриках, они считали новую среду обитания абсолютно отталкивающей, но там были большие возможности, каких не было в их деревнях. Зачастую их переезд либо оплачивали родственники, уже осевшие за границей, либо они брали кредит на билет, чтобы отправиться в путешествие.  Долг потом передавался работодателю в новой стране, за который работник расплачивался трудом. На таком транзите эмигрантов наживались посредники, представленные по большей части самими китайцами. Хотя выплата таких долгов отнимала очень много времени, работники овладевали навыками, которые потом пригождались им за рубежом или дома[15].

Эксплуатацию китайских мигрантов в новых странах можно назвать бесчеловечной. Кое-где выходцев из Китая истязали работой даже сильнее остальных бригад иностранцев. Причинами такого зверского отношения являются расовая дискриминация и возможность использовать несчастных людей, ничего не знающих о законах страны пребывания. К тому же сами китайцы, переехавшие в ту или иную страну раньше, безгранично эксплуатировали вновь прибывавших китайцев. В ряде китайских общин за границей образовались многочисленные землячества или общества взаимопомощи, а также преступные банды, старейшины которых использовали труд переселенцев для собственного обогащения, организовывая работы и проживание за дополнительную плату. Таким образом, новые иммигранты были обязаны слушаться указаний тех, кто приехал раньше. Даже притом, что огромное число семей китайских эмигрантов преуспевало за счёт своего собственного труда, их родители часто с большим трудом узнавали шокирующую правду о некоторых своих соотечественниках. Как и в самой Поднебесной, эксплуатацию себе подобных прикрывали формулами «конфуцианских ценностей» и «общего блага».

Зачастую китайцы, которые рассчитывали пожить за границей некоторое время, а затем вернуться в Китай, становились постоянными эмигрантами. Новая работа, семьи, привыкание к местному образу жизни и новые связи удерживали их в новой для них стране. Очень многие говорили, что отправляются за границу временно, а сами оставались там навсегда. Таким образом, сформировалась китайская диаспора в ЮВА, большинство населения которой так и осталось обычными рабочими, тогда как в тоже время начала формироваться китайская предпринимательская прослойка, которая стала прототипом сегодняшней группы хуацяо, контролирующей большую часть наньянской экономики.