Организация учебной дисциплины в петербургских мужских гимназиях первой половины XIX в.
Т.
И. ПашковаБиблиографическое описание статьи для цитирования:
Пашкова
Т.
И. Организация учебной дисциплины в петербургских мужских гимназиях первой половины XIX в. // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2016. – Т. 15. – С.
726–730. – URL:
http://e-koncept.ru/2016/96057.htm.
Аннотация. Статья посвящена изучению документальной регламентации учебной дисциплины и повседневных практик, выработанных отдельными петербургскими мужскими гимназиями первой половины XIX в. Автор приходит к выводу, что на протяжении изучаемого периода оформились основные составляющие учебного дисциплинарного режима: появились особые документы контроля над учебными успехами и классным поведением, были разработаны принципы проведения текущих и итоговых экзаменов, а также критерии оценки познаний испы-туемых, применялся институт аудиторства, система поощрений и наказаний и т. д. При этом наблюдалась известная вариативность в использовании этих дисциплинарных «инструментов» педагогами разных учебных заведений, поскольку процесс бюрократизации учебного дела еще не был завершен.
Текст статьи
ПашковаТатьяна Ильинична,кандидат исторических наук, доцентрусской истории, РГПУ им. А.И. Герцена, СанктПетербургpashkovat@rambler.ru
Организация учебной дисциплиныв петербургских мужских гимназиях
первой половины XIXв.*
Аннотация.Статья посвящена изучению документальной регламентации учебной дисциплины и повседневных практик, выработанныхотдельными петербургскими мужскими гимназиямипервой половины XIXв.Автор приходит к выводу, чтона протяжении изучаемого периода оформилисьосновные составляющие учебного дисциплинарного режима: появились особые документы контроля над учебными успехами и классным поведением, были разработаны принципы проведения текущих и итоговых экзаменов, а также критерии оценки познаний испытуемых, применялся институт аудиторства, система поощрений и наказаний и т.д. При этом наблюдалась известная вариативность в использовании этих дисциплинарных «инструментов» педагогами разных учебных заведений, поскольку процесс бюрократизации учебного дела еще не был завершен.Ключевые слова:дисциплина, экзамены, балльная система, награды, взыскания
«Дисциплинарная часть душа средних учебных заведений»директор Второй С.Петербургскойгимназии А.С. Власов
Дисциплинарный режим всегда являлся важнейшей составляющей школьной жизни. Он пронизывал все ее стороны: учебный процесс, поведение вне классов, быт гимназических пансионов и т.д. В данной статье я предполагаю уделить основное внимание изучению учебной дисциплины (как ее документальной регламентации, так и повседневных практик, применявшихся отдельными учебными заведениями).
Уже вначале XIXв., когда в России стали возникать первые мужские гимназии, в нормативных документах, регулирующихих деятельность, уделялось большоевниманиедисциплинарным требованиям. Прежде всегоподразумевалосьисправное посещение учениками классов в назначенные часы, доставление от родителей, родственников или опекунов свидетельств о болезни в случае пропусков занятий, наличие учебников и разнообразных письменных принадлежностей. Главная же обязанность учеников заключалась в беспрекословном повиновении приказаниям учителей и их точном исполнении, а самыми большими пороками считались ослушание, непочтение и леность [1, § 36, 56, 55, 59]. Инструментами текущего контроля учебной дисциплины Устав 1804 г.назначал особые «списки ученического прилежания», в которых отмечались пропуски занятий и опоздания. Кроме того, один раз в неделю ученики должны были предъявлять на проверку экземпляр своих «начальных курсов» с записями объяснений учителя. Ежемесячно педагоги составляли рапорты, в которых в том числе характеризовалисьспособности гимназистов («остр, туп, понятен»), их прилежание («прилежен, нерадив, посредствен»)и поведение («добронравен, резв, исправен»), а также фиксировались данные, сколько раз ученик не был в классе по болезни или без причины и «до коих мест дошли по учебным книгам». Наконец, учителям предписывалось вести особые записные книги, где снова отмечалось большинство обозначенных позиций, но уже за полугодие [1,§35, 36, 37, 59, Штаты и приложения. С.13].Устав 1828 г. вместо «списков прилежания» ввел тер *Исследование выполнено при поддержке РГНФ, проект «Дисциплинарный опыт российской дореволюционной школы: теория и практика» № 150610078мин «классные журналы» и ограничил отчетность ведомостями об успехах и поведении, которые учителя предоставляли один раз в месяц [2, §163, 164, 200, Штаты и приложения. С. 9].Согласно объявлению о принятии учеников в С.Петербургскую гимназию 1822 г. еще одниминструментомконтроля над обитателями гимназических пансионов являлись свидетельства о поведении и успехах, которые сообщались родителям каждые четыре месяца [3,С. 6]. Устав 1828 г. содержал пояснение, в соответствии с которым пансионеры должны были предъявлять соответствующие свидетельства родителям, «отправляясь в домы на время вакаций» и по возвращении в пансион вручатьинспектору с подписью [2, §259]. В тексте устава не уточнялось, с какой периодичностью выдавались ученикам на руки эти свидетельства. Однако с учетом использования термина «вакации» следует предположить, что это делалось один раз в год, перед началом летних каникул [2, §151]. По Правилам1823 г. трехкратное отсутствие в классе влекло за собойсообщение родителям от начальства гимназии;неделя неявки без законной причины исключение [4, C. 37].С самого первого этапа функционирования казенных гимназий в них была введена балльная система оценки познаний воспитанников как «возбуждающая в них соревнование». Для каждого предмета директор назначал «известное число шаров», соразмерное его «важности и обширности». По количеству этих шаров (иначе говоря баллов) определялась «степень успехов» каждого ученика. Сумма таких чисел по всем дисциплинам определяла место мальчика среди соучеников[1,§ 61, Штаты и приложения, C. 14]. Учебный процесс помимо текущего контроля успехов гимназистов предполагал еще итоговые открытые испытания (то есть публичные экзамены) Они представляли собой «отчет обществу» в том, чему и как обучались дети в казенных учебных заведениях[5, C. 112].До 1828 г. конец учебного года совпадал с концом календарного, переводные экзамены проводились после зимних каникул. Затем новым Уставом годичные испытания были перенесены на начало нового учебного года, то есть они следовали за летними вакациями. Только в 1834 г. министерство осознало неудобство такого порядка и приняло решение об очередном переносе экзаменов. В итоге они стали начинатьсяво второй половине апреля начале мая и заканчивались к середине июня [6,С. 206; 7, С. 55 56;8, С. 157]. В 1837 г. министерство в «виде опыта» на четыре года ввело Правиладля испытания в уездных училищах и гимназиях.Для оценивания учебных успехов, прилежания и поведения учащихсяони предусматривали баллы от 1 до 5 (с округлениемдробейдо целых чисел). Данный документ не только детально регламентировал процедуру экзамена,но и давал учителям определенные инструкции по выставлению отметок «для избежания всяких недоумений». Таблица 1Критерии экзаменационных оценок по Правилам 1837 г.
Знание предметаОтветы на вопросыВозраженияСпособ выражения5 балловВесьма основательноеВесьма удовлетворительныеОпровергаютВыражаются ясно, точно и свободно4 баллаОсновательноеУдовлетворительные, но не последовательно делают выводы из главных понятийНе все возражения опровергаютВыражаются не совсем определительно, иногда сбивчиво и не свободно3 балла
Знают пройденноеОтвечают, но не отчетливо, не последовательноВозражений не разрешаютВыражаются не совсем ясно2 баллаПройденное понимают порядочноОтвечают посредственно, не в надлежащем порядке и на некоторые с помощью испытателя
Выражаются неопределительно1 баллМногого не понимаютОтвечают сбивчиво, пересказывают лишь вытверженное наизусть, притом со многими ошибками и неясно
Для перевода в следующий класс ученик должен был набрать не менее 3х баллов в среднем выводе по всем предметам.Выпускные экзамены проводились по всем дисциплинамгимназического курса, за исключением «искусств»(черчения, рисования и чистописания)[9, С. XXX
XXXIII, XXXVXXXVII].Важныминструментом учебного дисциплинирования было так называемое «авдиторство» (аудиторство). Уставом 1828 г. не только подтверждалосьразделение школьников на степени по мере «прилежания, успехов и поведения», но при этом старшие должны были надзирать за младшими и помогать им в занятиях [2, § 275]. Наконец, непременным атрибутом школьного режима являлась система взысканийи поощрений.Устав учебных заведений 1804 г. не содержал специального раздела о видах взысканий, налагаемых на учеников гимназий, ссылаясь на главу «Обучилищной строгости» из «Руководства учителям» [1, § 55]. Согласно этому руководству, к мерам школьной строгостиотносились увещания, предостерегания, угрозы, собственно наказания («лишение приятных вещей», то есть различных удовольствий,и устыжение). [5,С. 103 106]. Правила для пансиона С.Петербургской гимназии 1806 г. добавляли к этому перечню задачууроковсверх положенных в классах, лишение завтрака, обедза отдельнымстолом с лишением нескольких кушаний, оставлениев пансионе во время прогулки, запрещение отлучаться из пансиона в праздничные дни [10,№22,§ 42].В конце XVIII
начале XIXв. телесные наказания в учебных заведениях официально находились под запретом, однако на практике, судя по министерским циркулярам 1811 и 1814 г., применялись «даже с ожесточением, без ведома высшего начальства и без согласия родителей или родственников». [10,№ 62, 107]. Физическое воздействие (порка розгами для учеников трех младших классов) было узаконено Уставом 1828 г. К другим «мерам исправления» этот документпопрежнемуотносил словесные увещевания (выговор, пристыжение), символическое публичное унижение (лишение высшего места в классе, выставление имени на черной доске), лишение свободы (заключение на несколько часов в запертом классе) [2, § 203 205]. На данном этапе нормативные документы практически не дифференцировали наказания за неуспешность в учебе и за разного рода шалости, приводя их общим списком. Из контекста видно лишь, что к наказаниям за леность, нерадивость и неспособность можно отнести задавание дополнительных уроков, оставление в пансионе на праздники, исключение из заведения. На первых порах исключение из гимназий было весьма редким явлением. Устав1828 г. предусматривал такую меру для казенных учениковчерез два года оставления в одном и том же классе, для обучавшихся за счет благотворителей через три, а для своекоштныхчерез четыре[2, §217].В 1844 г. вышло постановление, запрещавшее гимназистам сидеть в каждом классе по два года. [7, C. 160].Помимо «кнута» школьный дисциплинарный режим предполагал и «пряники»(т.е. награды и поощрения). Перечень их был, правда, совсем невелик. Гимназический устав 1804 г. просто упоминал о «наградах», не поясняя, в чем они заключались [1, §62, 63]. С учетом, что в основе его лежал Устав народных училищ 1786 г., можно предположить, чтов качестве таковыхприменялось оглашение имен лучших учеников с занесением их в особую учительскую записную книгу, а также подарки в виде учебных книгв хорошем переплете за подписью директора [11, § 61]. Устав 1828 г. подтверждал, что учебные успехи гимназистов могут поощряться книгами, похвальными листами, серебряными и золотыми медалями [2, § 154, 235]. Однако рисунки таких медалей стали разрабатываться АкадемиейХудожеств только в 1835 г.;высочайшее утверждение последовало 1 июня 1835 г. [12, № 8206].Теперь посмотрим, как предписания нормативных документов интерпретировались, дополнялись и видоизменялись в практической деятельности петербургских гимназий.На первом же заседании Совета Второй гимназии в конце 1830 г. директором П. А. Шипиловым наосновании параграфов 163, 164 Устава 1828 г. была предложена новая форма классных журналов в виде книги. Первый лист журнала представлял собой «проспект» годового курса с обозначением, кто из учителей какому предмету обучает и сколько имеет уроков в неделю. Далее шел список учеников и каждый день вносились сведения об отметках и посещаемости [7, С. 51 52]. Итоги учебной недели подводились по субботам. В 1830х гг. ужепоявляются сведения о наличии еженедельных свидетельств, где отмечались пропуски уроков, опоздания, замечания об успехах и поведении не только для пансионеров, но и для приходящих учеников. За подделку родительской подписи на свидетельствах во Второй гимназии устанавливалось в первый раз «строжайшее взыскание», во второй исключение [13, §22].Характеризуя ученический контингент Пятой гимназии, директора отмечали, что большинство детей происходит из семей крайне недостаточных и «проводит первые годы своего детства без надлежащего домашнего надзора». В результате учителям и воспитателям стоило больших трудов «искоренять...дурные привычки к грубости, крику, драчливости, неряшливости и особенно лжи и обману». В частности, подделка подписи родителей на штрафных билетах и свидетельствах об успехах носила такой распространенный характер, что начальство гимназии завело специальную книгу, в которой были собраны наклеенные автографы всех родителей [14, С. 80].На заседании педагогического совета Второй гимназии в декабре 1830 г. разрабатывались правила оценки познанийучеников и перевода их в высшие классы. Из имеющихся данных видно, что на практике применялась шестибалльная система (от 0 до 5), при этом баллы рассчитывались вплоть до четвертей включительно. Первоначальнотребования были более чем снисходительными. По результатам годового экзамена переводились все, кто имел «хоть немного более 2» и даже нули по чистописанию и рисованию. Однако если ученик имел два нуля по какимлибо другим предметам, егопереводили в низший класс, «дабы он восчувствовал дурные следствия своего нерадения и постарался исправиться»[7, C. 52 53]. В Первой гимназии практиковался своего родаусловный перевод:если в течение месяца после начала занятий ученик не сдавал нужный экзамен, его возвращали в предыдущий класс[15, Л. 15об 16]. Постепенно требования ужесточались. Для перевода в высший класс нужно было иметь не менее 2 ½ баллов в среднем выводе и ни одного 0, для получения похвального листа 4 с дробью за учебные успехи и 4 за поведение и т.д. [7,с. 54 55]. К 1840м гг. учебные результаты и перспективы гимназистов взвешивалась на весах педагогического правосудия с чрезвычайной дотошностью. Министерством был издан ряд постановлений и руководств о переводе учеников в высшие классы и выдаче наград отличникам. Совет гимназии рассматривал списки с годичными, экзаменационными и результатными баллами, затем директор делал необходимую выборку, а Совет ее утверждал. Итоговые отметки выставлялись в целых числах с дробями вплоть до 10/48, 37/52 и т.д. [16, Л. 13].«Никакой спор, никакое возражение здесь не могли иметь места, ибо все было определено числом, мерой, весом и решало судьбу воспитанника со строжайшей математической точностью» [7, С. 67].
Что касается пансионеров,то в соответствии с правилами, разработанными во Второй гимназии в 1832 г.,каждый надзиратель получал сведения о предметах учения в каждом классе и необходимых для прохождения курса учебниках и должен был контролировать подготовку пансионеров к урокам [7,С. 131]. В Первой гимназиивпятницу вечером дежурный гувернер выписывал из ежедневных журналов всех получивших в течение недели нули и единицы, а всубботу являлся инспектор и «кивком головы вызывал попавших в черный список» [17, C. 708]. В эту же книгу записывались «важнейшие преступления воспитанников», заслуживавшие особенногонаказания,ижалобы учителейнанерадениек учению. В конце недели директор П.Д. Калмыков собственноручно вносил соответствующие записи в отпускные билеты пансионеров для осведомления родителей [18,С. 212]. Если за плохие учебные успехи или дурное поведение ученик был лишен отпуска, то его билет отсылался родителям собозначением причин наказания[Там же].Во Второй гимназии при директоре А.Ф. Постельсеcконца 1830х гг. пансионеры оставлялись на выходные в пансионе не только за 0 и 1, но и за более высокие отметки, если учителя считали, что воспитанник может успевать лучше.Вплоть до 1856 г. в еженедельные свидетельства вписывались только полученные дурные отметки (без посредственных и хороших). При этом пансионеры сами записывали отметки под диктовку гувернеров, что нередко приводило к сокрытию истинного положения вещей. Впоследствии эта практика была отменена, так как педагоги пришли к выводу, что при таких условиях родители не получали полноценной информации об учебных успехах своих сыновей [7, С. 143 144].Организация классной дисциплины вполне естественно ложилась на плечи педагогов.Однако относились они к этой обязанности поразному. Одни всегда разъясняли урок и заставлялинескольких человек повторить, чтобы удостовериться что поняли,другие спрашивали по алфавитному списку в журнале, что порождало безуспешность в учении, а также «распущенность, праздность и привычку к картам с юных лет» [19, C. 7, 8, 22]. В младших классах, которые всегда были переполнены (в них могло сидеть по 80 100 разновозрастных гимназистов), для облегчения контроля над ученикамиприменялась система аудиторства. По оценке мемуаристов, преподаватели заводили нечто вроде чинопроизводства по особой Табели о рангах. Лучшие ученики назначались аудиторами, к каждому из них прикреплялось от двух до шести слабейших товарищей. Аудиторы должны были помогать своим подопечным готовить уроки, спрашивали их, выставляли отметки и докладывали результаты учителям. Венчал эту пирамиду первый ученик обераудитор, бывший «старшим» в классе. Он следил за порядком во время перемен, отсутствия педагога в классе и т.д. О том, как подобное ранжирование сказывалось на взаимоотношениях детей, взрослые совершенно не заботились. В таких условиях аудиторство неизбежно порождало разнообразные уродливые явления: подхалимство, взяточничество, самодурство.Попасть в такие начальники над товарищами считалось не столько лестным, сколько выгодным, потому что аудиторы ставили оценки не по знанию, а по личным отношениям и в особенности вследствие подкупа.Взятки брались больше съестным, но иногда иденьгами[см. подробнее: 20, С. 43 44].В классах мальчиков рассаживали по успеваемости: чем выше были баллы, тем ближе сидел ученик к учительской кафедре. Менять эти места самовольно категорически запрещалось, поскольку они являлись визуальным выражением учебных успехов. В Третьей гимназии учителя практиковали пересаживание прямо во время уроков по результатам сделанной домашней работы или устных ответов [6,С. 6, 8, 11, 12, 13]. В Первой гимназии пересадка по результатам средних баллов производилась инспектором раз в месяц. Новый список торжественно вывешивался в рамке на стене, причем фамилии лучших учеников подчеркивались красными чернилами, а худших черными. В младших классах во время этой процедуры «слышались всхлипыванье и плач, потому что черные черты нередко имели связь со столовой и розгами, кто жаловался на «паршивые двойки», кто на «проклятые единицы», кто роптал на несправедливость учителей, и долго судили и рядили о своем горезлосчастии» [21, C. 580].
В Третьей гимназии во время занятийстарший ученик по приказу учителя записывал провинившихся в специально приготовленную длинную и узкую бумажку, на которой вверху делалась надпись «за леность». Такие записки после уроков отдавались либо дежурному гувернеру (если речь шла о пансионерах), либо швейцару (если наказанными были приходящие ученики) [6, C. 6 7, 14, 18]. В Первой и Второй гимназиях дежурные гувернеры через сделанные специально стеклянными двери наблюдали из коридора за классной дисциплиной. Они записывали нарушителей в журнал, не входя в класс и не прерывая преподавания. В случае высылки из класса виновный сразу, а не в конце дня, подвергался взысканию [18, С. 222; 19,С. 11]. Что касается наказаний и поощрений, то в реальной действительности их спектр был гораздо шире, чем приводившийся выше нормативный перечень. Помимооставления без обеда или без гулянья(для пансионеров), отбывания голодными от одного до четырех часов в гимназии после окончания уроков (для приходящих), широко практиковались «неуставные» взыскания:стояние у стены, в углу, за дверьми класса, подзатыльники и тумаки, стояние на коленях, битье линейкой по пальцам, выполнение уроковв выходные в запертом холодном директорском кабинетеи т.д.[6, С. 6 7; 19,С. 6, 10, 14; 22, С. 9; 7, С.156 157; 21, С. 584]. По утверждению одного из бывших учеников Второй гимназииА.С. Вирениуса, учителя и гувернеры «не только могли хронически преследовать детей разными мелочными придирками, но глумиться над ними, издеваться, играть как кошка с мышью, не съедая ее»[22,С. 10]. В качестве наград во Второй гимназии выдавались похвальные листы, книги, благодарности от имени Совета, петлицы, медали, денежные вознаграждения[7,C. 154]. С особого разрешения попечителя на публичном акте приходящий ученик мог получитьсвидетельство на право носить на воротнике серебряные петлицы. Пансионеров поощрялиназначениемстаршими в пансионе, правом носитьпарадный мундир «во всякое время»и быть отпущенным домой без провожатого [7, C. 155; 23]. В 1839 г. похвальные листы заменили на свидетельства трех степеней, выдававшиеся один раз в два месяцаи просуществовавшие до 1868 г.[7, C. 155]. В Третьей гимназии третные, годовые и выпускные награды. К первым относилисьзнаки отличия, акцеситы (похвальные листы), свидетельства, внесение имен на классную красную доску. Ко вторым книги, рисунки, инструменты, свидетельства. По окончании курсараздавалисьлавровыевенки, золотые медали, свидетельства; практиковалось также внесение имен лучших учениковзолотыми буквами на доску в публичном зале[8, C. 87].Аналогичным образом отмечали лучших выпускников в 1830х гг. и в Первой гимназии[16,Л 10 11; 15, Л. 15,16об 17, 18, 19; 18, С. 196]. К середине века уже не все педагоги разделялипользу такого рода «пафосных» поощрений. Так, директор Третьей гимназии Ф.И. Буссе считал, что подобные награды могут порождать с одной стороны тщеславие, а с другой зависть [24, Л. 6]. Таким образом, мы видим, что на протяжении первой половины XIXв. постепенно оформились основные составляющие учебного дисциплинарного режима: появились особые документы контроля над учебными успехами и классным поведением, были разработаны принципы проведения текущих и итоговых экзаменов, а также критерии оценки познаний испытуемых, применялся институт аудиторства, система поощрений и наказаний и т.д. Тем не менеена данном этапе наблюдается известная вариативность в применении перечисленных дисциплинарных «инструментов» на практике. Педагоги еще не были опутаны по рукам и ногам бесчисленными циркулярами и инструкциями, появлявшимися по мере бюрократизации учебного дела, достигшей своего апогея в последние десятилетия XIXв.Однако, по справедливому замечанию одного из современников, в изучаемый период «основа педагогики психология и основа психологии физиология находились еще чуть не в зачаточном состоянии, особенно…в России». С точки зрения учителей воспитание должно было состоять в «непрерывном муштровании, подтягивании, превращении детей в живых автоматов», в наличии«были только педагогисамоучки, практики, педагоги каждый на свой собственный салтык», что неизбежно отражалось на дисциплинарном режиме учебных заведений[22, С. 18 19].
Ссылки на источники1. Устав учебных заведений, подведомыхуниверситетам 5 ноября 1804 г. // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. СПб., 1864.
Т. 1. № 47. Стб. 301 339.2. Устав гимназий и училищ уездных и приходских, состоящих в ведомстве университетов: С.Петербургского, Московского, Казанского и Харьковского 8 декабря 1828 г. // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. СПб., 1864. Т.2. Отделение 1.
№ 66. Стб. 150 209.3. Объявление о принятии пансионеров, полупансионеров и вольноприходящих в СПб гимназию и Высшее училище. СПб., 1822. 1 c.4. Правила, определяющие порядок движений целого дня и обязанности чиновников и служителей СанктПетербургской гимназии в отношении к оному. СПб., 1823. 39 с.5. Янкович де Мириево Ф.И. Руководство учителям первого и второго класса народных училищ Российской империи. СПб., 1783. 120 с.6. За сто лет: Воспоминания, статьи и материалы. Пг.: 13 Сов. труд. шк., 1923. 252 с.7. Курганович А.В., Круглый А.О. Историческая записка 75летия С.Петербургской второй гимназии. СПб.,1894. Ч. 2. (18311880). 431 с.8. Аничков Н.М. Историческая записка пятидесятилетия Третьей Санктпетербургской гимназии, составленная по поручению Педагогического совета Н. Аничковым. СПб.,1873. 208 с.9.Правила для испытания в уездных училищах и гимназиях // Журнал Министерства народного просвещения. 1837. № 2. Февраль.С. XXXXXXVII.10. Сборникраспоряжений по Министерству народного просвещения.СПб., 1866.
Т. 1.988 стб.11. Высочайше утвержденный Устав народнымучилищам в Российской империи5 августа 1786 г. // Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. СПб., 1830.Т. XXII. № 16421.12. Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. СПб., 1836. Т. X. Отделение 1. 13. Постельс А.Ф. Руководство для родителей, желающих определить детей своих во 2ую С.Петербургскую гимназию. СПб., 1839. 45 с.14. Радонежский А.А. Исторический очерк Пятой С.Петербургской гимназии. СПб., 1874. 173 с.15. Центральный государственный исторический архив СанктПетербурга (ЦГИА СПб). Ф. 114. Оп. 1. Д. 231. Журнал заседаний Совета гимназии.16. ЦГИА СПБ. Ф. 114. Оп. 1. Д. 146. Журналы Совета Первой С.Петербургской гимназии.17. Авсеенко А.Г. Школьные годы. Отрывки извоспоминаний. 18521863 гг. // Исторический вестник. 1881. Т. 4. № 4. С. 707 716.18.Соловьев Д.Н. Пятидесятилетие С.Петербургской Первой гимназии. 1830 1880. СПб., 1880. 424 с.19.Пятидесятилетие 2ой СанктПетербургской гимназии. Воспоминания. СПб., 1880. Вып. 1. 36 с.20. Пашкова Т.И. «Долбежки» и «зубрилы», «камчадалы» и «гвардейцы» (гимназические типы 3050х гг. XIX века) // Герценовские чтения 2006. Актуальные проблемы социальных наук. СПб., 2007. С. 4345.21. Можайский И. Воспоминания о Первой СПб гимназии // Гимназия. 1889. № 11. С. 575 588.22. Пятидесятилетие 2ой СанктПетербургской гимназии. Воспоминания. СПб., 1881. Вып. 2. 23 с.23. ЦГИА СПб. Ф. 174. Оп. 1. Д. 278. О дозволении носить на воротниках мундиров петлицы приходящим ученикам.24. ЦГИА СПБ. Ф. 439. Оп. 1. Д. 2941. Предписание попечителя С.Петербургского учебного округа и отзыв директора гимназии об "Инструкции для нравственного воспитания воспитанников гимназий и благородных пансионов", составленной старшим учителем Псковской гимназии Лукиным.
Организация учебной дисциплиныв петербургских мужских гимназиях
первой половины XIXв.*
Аннотация.Статья посвящена изучению документальной регламентации учебной дисциплины и повседневных практик, выработанныхотдельными петербургскими мужскими гимназиямипервой половины XIXв.Автор приходит к выводу, чтона протяжении изучаемого периода оформилисьосновные составляющие учебного дисциплинарного режима: появились особые документы контроля над учебными успехами и классным поведением, были разработаны принципы проведения текущих и итоговых экзаменов, а также критерии оценки познаний испытуемых, применялся институт аудиторства, система поощрений и наказаний и т.д. При этом наблюдалась известная вариативность в использовании этих дисциплинарных «инструментов» педагогами разных учебных заведений, поскольку процесс бюрократизации учебного дела еще не был завершен.Ключевые слова:дисциплина, экзамены, балльная система, награды, взыскания
«Дисциплинарная часть душа средних учебных заведений»директор Второй С.Петербургскойгимназии А.С. Власов
Дисциплинарный режим всегда являлся важнейшей составляющей школьной жизни. Он пронизывал все ее стороны: учебный процесс, поведение вне классов, быт гимназических пансионов и т.д. В данной статье я предполагаю уделить основное внимание изучению учебной дисциплины (как ее документальной регламентации, так и повседневных практик, применявшихся отдельными учебными заведениями).
Уже вначале XIXв., когда в России стали возникать первые мужские гимназии, в нормативных документах, регулирующихих деятельность, уделялось большоевниманиедисциплинарным требованиям. Прежде всегоподразумевалосьисправное посещение учениками классов в назначенные часы, доставление от родителей, родственников или опекунов свидетельств о болезни в случае пропусков занятий, наличие учебников и разнообразных письменных принадлежностей. Главная же обязанность учеников заключалась в беспрекословном повиновении приказаниям учителей и их точном исполнении, а самыми большими пороками считались ослушание, непочтение и леность [1, § 36, 56, 55, 59]. Инструментами текущего контроля учебной дисциплины Устав 1804 г.назначал особые «списки ученического прилежания», в которых отмечались пропуски занятий и опоздания. Кроме того, один раз в неделю ученики должны были предъявлять на проверку экземпляр своих «начальных курсов» с записями объяснений учителя. Ежемесячно педагоги составляли рапорты, в которых в том числе характеризовалисьспособности гимназистов («остр, туп, понятен»), их прилежание («прилежен, нерадив, посредствен»)и поведение («добронравен, резв, исправен»), а также фиксировались данные, сколько раз ученик не был в классе по болезни или без причины и «до коих мест дошли по учебным книгам». Наконец, учителям предписывалось вести особые записные книги, где снова отмечалось большинство обозначенных позиций, но уже за полугодие [1,§35, 36, 37, 59, Штаты и приложения. С.13].Устав 1828 г. вместо «списков прилежания» ввел тер *Исследование выполнено при поддержке РГНФ, проект «Дисциплинарный опыт российской дореволюционной школы: теория и практика» № 150610078мин «классные журналы» и ограничил отчетность ведомостями об успехах и поведении, которые учителя предоставляли один раз в месяц [2, §163, 164, 200, Штаты и приложения. С. 9].Согласно объявлению о принятии учеников в С.Петербургскую гимназию 1822 г. еще одниминструментомконтроля над обитателями гимназических пансионов являлись свидетельства о поведении и успехах, которые сообщались родителям каждые четыре месяца [3,С. 6]. Устав 1828 г. содержал пояснение, в соответствии с которым пансионеры должны были предъявлять соответствующие свидетельства родителям, «отправляясь в домы на время вакаций» и по возвращении в пансион вручатьинспектору с подписью [2, §259]. В тексте устава не уточнялось, с какой периодичностью выдавались ученикам на руки эти свидетельства. Однако с учетом использования термина «вакации» следует предположить, что это делалось один раз в год, перед началом летних каникул [2, §151]. По Правилам1823 г. трехкратное отсутствие в классе влекло за собойсообщение родителям от начальства гимназии;неделя неявки без законной причины исключение [4, C. 37].С самого первого этапа функционирования казенных гимназий в них была введена балльная система оценки познаний воспитанников как «возбуждающая в них соревнование». Для каждого предмета директор назначал «известное число шаров», соразмерное его «важности и обширности». По количеству этих шаров (иначе говоря баллов) определялась «степень успехов» каждого ученика. Сумма таких чисел по всем дисциплинам определяла место мальчика среди соучеников[1,§ 61, Штаты и приложения, C. 14]. Учебный процесс помимо текущего контроля успехов гимназистов предполагал еще итоговые открытые испытания (то есть публичные экзамены) Они представляли собой «отчет обществу» в том, чему и как обучались дети в казенных учебных заведениях[5, C. 112].До 1828 г. конец учебного года совпадал с концом календарного, переводные экзамены проводились после зимних каникул. Затем новым Уставом годичные испытания были перенесены на начало нового учебного года, то есть они следовали за летними вакациями. Только в 1834 г. министерство осознало неудобство такого порядка и приняло решение об очередном переносе экзаменов. В итоге они стали начинатьсяво второй половине апреля начале мая и заканчивались к середине июня [6,С. 206; 7, С. 55 56;8, С. 157]. В 1837 г. министерство в «виде опыта» на четыре года ввело Правиладля испытания в уездных училищах и гимназиях.Для оценивания учебных успехов, прилежания и поведения учащихсяони предусматривали баллы от 1 до 5 (с округлениемдробейдо целых чисел). Данный документ не только детально регламентировал процедуру экзамена,но и давал учителям определенные инструкции по выставлению отметок «для избежания всяких недоумений». Таблица 1Критерии экзаменационных оценок по Правилам 1837 г.
Знание предметаОтветы на вопросыВозраженияСпособ выражения5 балловВесьма основательноеВесьма удовлетворительныеОпровергаютВыражаются ясно, точно и свободно4 баллаОсновательноеУдовлетворительные, но не последовательно делают выводы из главных понятийНе все возражения опровергаютВыражаются не совсем определительно, иногда сбивчиво и не свободно3 балла
Знают пройденноеОтвечают, но не отчетливо, не последовательноВозражений не разрешаютВыражаются не совсем ясно2 баллаПройденное понимают порядочноОтвечают посредственно, не в надлежащем порядке и на некоторые с помощью испытателя
Выражаются неопределительно1 баллМногого не понимаютОтвечают сбивчиво, пересказывают лишь вытверженное наизусть, притом со многими ошибками и неясно
Для перевода в следующий класс ученик должен был набрать не менее 3х баллов в среднем выводе по всем предметам.Выпускные экзамены проводились по всем дисциплинамгимназического курса, за исключением «искусств»(черчения, рисования и чистописания)[9, С. XXX
XXXIII, XXXVXXXVII].Важныминструментом учебного дисциплинирования было так называемое «авдиторство» (аудиторство). Уставом 1828 г. не только подтверждалосьразделение школьников на степени по мере «прилежания, успехов и поведения», но при этом старшие должны были надзирать за младшими и помогать им в занятиях [2, § 275]. Наконец, непременным атрибутом школьного режима являлась система взысканийи поощрений.Устав учебных заведений 1804 г. не содержал специального раздела о видах взысканий, налагаемых на учеников гимназий, ссылаясь на главу «Обучилищной строгости» из «Руководства учителям» [1, § 55]. Согласно этому руководству, к мерам школьной строгостиотносились увещания, предостерегания, угрозы, собственно наказания («лишение приятных вещей», то есть различных удовольствий,и устыжение). [5,С. 103 106]. Правила для пансиона С.Петербургской гимназии 1806 г. добавляли к этому перечню задачууроковсверх положенных в классах, лишение завтрака, обедза отдельнымстолом с лишением нескольких кушаний, оставлениев пансионе во время прогулки, запрещение отлучаться из пансиона в праздничные дни [10,№22,§ 42].В конце XVIII
начале XIXв. телесные наказания в учебных заведениях официально находились под запретом, однако на практике, судя по министерским циркулярам 1811 и 1814 г., применялись «даже с ожесточением, без ведома высшего начальства и без согласия родителей или родственников». [10,№ 62, 107]. Физическое воздействие (порка розгами для учеников трех младших классов) было узаконено Уставом 1828 г. К другим «мерам исправления» этот документпопрежнемуотносил словесные увещевания (выговор, пристыжение), символическое публичное унижение (лишение высшего места в классе, выставление имени на черной доске), лишение свободы (заключение на несколько часов в запертом классе) [2, § 203 205]. На данном этапе нормативные документы практически не дифференцировали наказания за неуспешность в учебе и за разного рода шалости, приводя их общим списком. Из контекста видно лишь, что к наказаниям за леность, нерадивость и неспособность можно отнести задавание дополнительных уроков, оставление в пансионе на праздники, исключение из заведения. На первых порах исключение из гимназий было весьма редким явлением. Устав1828 г. предусматривал такую меру для казенных учениковчерез два года оставления в одном и том же классе, для обучавшихся за счет благотворителей через три, а для своекоштныхчерез четыре[2, §217].В 1844 г. вышло постановление, запрещавшее гимназистам сидеть в каждом классе по два года. [7, C. 160].Помимо «кнута» школьный дисциплинарный режим предполагал и «пряники»(т.е. награды и поощрения). Перечень их был, правда, совсем невелик. Гимназический устав 1804 г. просто упоминал о «наградах», не поясняя, в чем они заключались [1, §62, 63]. С учетом, что в основе его лежал Устав народных училищ 1786 г., можно предположить, чтов качестве таковыхприменялось оглашение имен лучших учеников с занесением их в особую учительскую записную книгу, а также подарки в виде учебных книгв хорошем переплете за подписью директора [11, § 61]. Устав 1828 г. подтверждал, что учебные успехи гимназистов могут поощряться книгами, похвальными листами, серебряными и золотыми медалями [2, § 154, 235]. Однако рисунки таких медалей стали разрабатываться АкадемиейХудожеств только в 1835 г.;высочайшее утверждение последовало 1 июня 1835 г. [12, № 8206].Теперь посмотрим, как предписания нормативных документов интерпретировались, дополнялись и видоизменялись в практической деятельности петербургских гимназий.На первом же заседании Совета Второй гимназии в конце 1830 г. директором П. А. Шипиловым наосновании параграфов 163, 164 Устава 1828 г. была предложена новая форма классных журналов в виде книги. Первый лист журнала представлял собой «проспект» годового курса с обозначением, кто из учителей какому предмету обучает и сколько имеет уроков в неделю. Далее шел список учеников и каждый день вносились сведения об отметках и посещаемости [7, С. 51 52]. Итоги учебной недели подводились по субботам. В 1830х гг. ужепоявляются сведения о наличии еженедельных свидетельств, где отмечались пропуски уроков, опоздания, замечания об успехах и поведении не только для пансионеров, но и для приходящих учеников. За подделку родительской подписи на свидетельствах во Второй гимназии устанавливалось в первый раз «строжайшее взыскание», во второй исключение [13, §22].Характеризуя ученический контингент Пятой гимназии, директора отмечали, что большинство детей происходит из семей крайне недостаточных и «проводит первые годы своего детства без надлежащего домашнего надзора». В результате учителям и воспитателям стоило больших трудов «искоренять...дурные привычки к грубости, крику, драчливости, неряшливости и особенно лжи и обману». В частности, подделка подписи родителей на штрафных билетах и свидетельствах об успехах носила такой распространенный характер, что начальство гимназии завело специальную книгу, в которой были собраны наклеенные автографы всех родителей [14, С. 80].На заседании педагогического совета Второй гимназии в декабре 1830 г. разрабатывались правила оценки познанийучеников и перевода их в высшие классы. Из имеющихся данных видно, что на практике применялась шестибалльная система (от 0 до 5), при этом баллы рассчитывались вплоть до четвертей включительно. Первоначальнотребования были более чем снисходительными. По результатам годового экзамена переводились все, кто имел «хоть немного более 2» и даже нули по чистописанию и рисованию. Однако если ученик имел два нуля по какимлибо другим предметам, егопереводили в низший класс, «дабы он восчувствовал дурные следствия своего нерадения и постарался исправиться»[7, C. 52 53]. В Первой гимназии практиковался своего родаусловный перевод:если в течение месяца после начала занятий ученик не сдавал нужный экзамен, его возвращали в предыдущий класс[15, Л. 15об 16]. Постепенно требования ужесточались. Для перевода в высший класс нужно было иметь не менее 2 ½ баллов в среднем выводе и ни одного 0, для получения похвального листа 4 с дробью за учебные успехи и 4 за поведение и т.д. [7,с. 54 55]. К 1840м гг. учебные результаты и перспективы гимназистов взвешивалась на весах педагогического правосудия с чрезвычайной дотошностью. Министерством был издан ряд постановлений и руководств о переводе учеников в высшие классы и выдаче наград отличникам. Совет гимназии рассматривал списки с годичными, экзаменационными и результатными баллами, затем директор делал необходимую выборку, а Совет ее утверждал. Итоговые отметки выставлялись в целых числах с дробями вплоть до 10/48, 37/52 и т.д. [16, Л. 13].«Никакой спор, никакое возражение здесь не могли иметь места, ибо все было определено числом, мерой, весом и решало судьбу воспитанника со строжайшей математической точностью» [7, С. 67].
Что касается пансионеров,то в соответствии с правилами, разработанными во Второй гимназии в 1832 г.,каждый надзиратель получал сведения о предметах учения в каждом классе и необходимых для прохождения курса учебниках и должен был контролировать подготовку пансионеров к урокам [7,С. 131]. В Первой гимназиивпятницу вечером дежурный гувернер выписывал из ежедневных журналов всех получивших в течение недели нули и единицы, а всубботу являлся инспектор и «кивком головы вызывал попавших в черный список» [17, C. 708]. В эту же книгу записывались «важнейшие преступления воспитанников», заслуживавшие особенногонаказания,ижалобы учителейнанерадениек учению. В конце недели директор П.Д. Калмыков собственноручно вносил соответствующие записи в отпускные билеты пансионеров для осведомления родителей [18,С. 212]. Если за плохие учебные успехи или дурное поведение ученик был лишен отпуска, то его билет отсылался родителям собозначением причин наказания[Там же].Во Второй гимназии при директоре А.Ф. Постельсеcконца 1830х гг. пансионеры оставлялись на выходные в пансионе не только за 0 и 1, но и за более высокие отметки, если учителя считали, что воспитанник может успевать лучше.Вплоть до 1856 г. в еженедельные свидетельства вписывались только полученные дурные отметки (без посредственных и хороших). При этом пансионеры сами записывали отметки под диктовку гувернеров, что нередко приводило к сокрытию истинного положения вещей. Впоследствии эта практика была отменена, так как педагоги пришли к выводу, что при таких условиях родители не получали полноценной информации об учебных успехах своих сыновей [7, С. 143 144].Организация классной дисциплины вполне естественно ложилась на плечи педагогов.Однако относились они к этой обязанности поразному. Одни всегда разъясняли урок и заставлялинескольких человек повторить, чтобы удостовериться что поняли,другие спрашивали по алфавитному списку в журнале, что порождало безуспешность в учении, а также «распущенность, праздность и привычку к картам с юных лет» [19, C. 7, 8, 22]. В младших классах, которые всегда были переполнены (в них могло сидеть по 80 100 разновозрастных гимназистов), для облегчения контроля над ученикамиприменялась система аудиторства. По оценке мемуаристов, преподаватели заводили нечто вроде чинопроизводства по особой Табели о рангах. Лучшие ученики назначались аудиторами, к каждому из них прикреплялось от двух до шести слабейших товарищей. Аудиторы должны были помогать своим подопечным готовить уроки, спрашивали их, выставляли отметки и докладывали результаты учителям. Венчал эту пирамиду первый ученик обераудитор, бывший «старшим» в классе. Он следил за порядком во время перемен, отсутствия педагога в классе и т.д. О том, как подобное ранжирование сказывалось на взаимоотношениях детей, взрослые совершенно не заботились. В таких условиях аудиторство неизбежно порождало разнообразные уродливые явления: подхалимство, взяточничество, самодурство.Попасть в такие начальники над товарищами считалось не столько лестным, сколько выгодным, потому что аудиторы ставили оценки не по знанию, а по личным отношениям и в особенности вследствие подкупа.Взятки брались больше съестным, но иногда иденьгами[см. подробнее: 20, С. 43 44].В классах мальчиков рассаживали по успеваемости: чем выше были баллы, тем ближе сидел ученик к учительской кафедре. Менять эти места самовольно категорически запрещалось, поскольку они являлись визуальным выражением учебных успехов. В Третьей гимназии учителя практиковали пересаживание прямо во время уроков по результатам сделанной домашней работы или устных ответов [6,С. 6, 8, 11, 12, 13]. В Первой гимназии пересадка по результатам средних баллов производилась инспектором раз в месяц. Новый список торжественно вывешивался в рамке на стене, причем фамилии лучших учеников подчеркивались красными чернилами, а худших черными. В младших классах во время этой процедуры «слышались всхлипыванье и плач, потому что черные черты нередко имели связь со столовой и розгами, кто жаловался на «паршивые двойки», кто на «проклятые единицы», кто роптал на несправедливость учителей, и долго судили и рядили о своем горезлосчастии» [21, C. 580].
В Третьей гимназии во время занятийстарший ученик по приказу учителя записывал провинившихся в специально приготовленную длинную и узкую бумажку, на которой вверху делалась надпись «за леность». Такие записки после уроков отдавались либо дежурному гувернеру (если речь шла о пансионерах), либо швейцару (если наказанными были приходящие ученики) [6, C. 6 7, 14, 18]. В Первой и Второй гимназиях дежурные гувернеры через сделанные специально стеклянными двери наблюдали из коридора за классной дисциплиной. Они записывали нарушителей в журнал, не входя в класс и не прерывая преподавания. В случае высылки из класса виновный сразу, а не в конце дня, подвергался взысканию [18, С. 222; 19,С. 11]. Что касается наказаний и поощрений, то в реальной действительности их спектр был гораздо шире, чем приводившийся выше нормативный перечень. Помимооставления без обеда или без гулянья(для пансионеров), отбывания голодными от одного до четырех часов в гимназии после окончания уроков (для приходящих), широко практиковались «неуставные» взыскания:стояние у стены, в углу, за дверьми класса, подзатыльники и тумаки, стояние на коленях, битье линейкой по пальцам, выполнение уроковв выходные в запертом холодном директорском кабинетеи т.д.[6, С. 6 7; 19,С. 6, 10, 14; 22, С. 9; 7, С.156 157; 21, С. 584]. По утверждению одного из бывших учеников Второй гимназииА.С. Вирениуса, учителя и гувернеры «не только могли хронически преследовать детей разными мелочными придирками, но глумиться над ними, издеваться, играть как кошка с мышью, не съедая ее»[22,С. 10]. В качестве наград во Второй гимназии выдавались похвальные листы, книги, благодарности от имени Совета, петлицы, медали, денежные вознаграждения[7,C. 154]. С особого разрешения попечителя на публичном акте приходящий ученик мог получитьсвидетельство на право носить на воротнике серебряные петлицы. Пансионеров поощрялиназначениемстаршими в пансионе, правом носитьпарадный мундир «во всякое время»и быть отпущенным домой без провожатого [7, C. 155; 23]. В 1839 г. похвальные листы заменили на свидетельства трех степеней, выдававшиеся один раз в два месяцаи просуществовавшие до 1868 г.[7, C. 155]. В Третьей гимназии третные, годовые и выпускные награды. К первым относилисьзнаки отличия, акцеситы (похвальные листы), свидетельства, внесение имен на классную красную доску. Ко вторым книги, рисунки, инструменты, свидетельства. По окончании курсараздавалисьлавровыевенки, золотые медали, свидетельства; практиковалось также внесение имен лучших учениковзолотыми буквами на доску в публичном зале[8, C. 87].Аналогичным образом отмечали лучших выпускников в 1830х гг. и в Первой гимназии[16,Л 10 11; 15, Л. 15,16об 17, 18, 19; 18, С. 196]. К середине века уже не все педагоги разделялипользу такого рода «пафосных» поощрений. Так, директор Третьей гимназии Ф.И. Буссе считал, что подобные награды могут порождать с одной стороны тщеславие, а с другой зависть [24, Л. 6]. Таким образом, мы видим, что на протяжении первой половины XIXв. постепенно оформились основные составляющие учебного дисциплинарного режима: появились особые документы контроля над учебными успехами и классным поведением, были разработаны принципы проведения текущих и итоговых экзаменов, а также критерии оценки познаний испытуемых, применялся институт аудиторства, система поощрений и наказаний и т.д. Тем не менеена данном этапе наблюдается известная вариативность в применении перечисленных дисциплинарных «инструментов» на практике. Педагоги еще не были опутаны по рукам и ногам бесчисленными циркулярами и инструкциями, появлявшимися по мере бюрократизации учебного дела, достигшей своего апогея в последние десятилетия XIXв.Однако, по справедливому замечанию одного из современников, в изучаемый период «основа педагогики психология и основа психологии физиология находились еще чуть не в зачаточном состоянии, особенно…в России». С точки зрения учителей воспитание должно было состоять в «непрерывном муштровании, подтягивании, превращении детей в живых автоматов», в наличии«были только педагогисамоучки, практики, педагоги каждый на свой собственный салтык», что неизбежно отражалось на дисциплинарном режиме учебных заведений[22, С. 18 19].
Ссылки на источники1. Устав учебных заведений, подведомыхуниверситетам 5 ноября 1804 г. // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. СПб., 1864.
Т. 1. № 47. Стб. 301 339.2. Устав гимназий и училищ уездных и приходских, состоящих в ведомстве университетов: С.Петербургского, Московского, Казанского и Харьковского 8 декабря 1828 г. // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. СПб., 1864. Т.2. Отделение 1.
№ 66. Стб. 150 209.3. Объявление о принятии пансионеров, полупансионеров и вольноприходящих в СПб гимназию и Высшее училище. СПб., 1822. 1 c.4. Правила, определяющие порядок движений целого дня и обязанности чиновников и служителей СанктПетербургской гимназии в отношении к оному. СПб., 1823. 39 с.5. Янкович де Мириево Ф.И. Руководство учителям первого и второго класса народных училищ Российской империи. СПб., 1783. 120 с.6. За сто лет: Воспоминания, статьи и материалы. Пг.: 13 Сов. труд. шк., 1923. 252 с.7. Курганович А.В., Круглый А.О. Историческая записка 75летия С.Петербургской второй гимназии. СПб.,1894. Ч. 2. (18311880). 431 с.8. Аничков Н.М. Историческая записка пятидесятилетия Третьей Санктпетербургской гимназии, составленная по поручению Педагогического совета Н. Аничковым. СПб.,1873. 208 с.9.Правила для испытания в уездных училищах и гимназиях // Журнал Министерства народного просвещения. 1837. № 2. Февраль.С. XXXXXXVII.10. Сборникраспоряжений по Министерству народного просвещения.СПб., 1866.
Т. 1.988 стб.11. Высочайше утвержденный Устав народнымучилищам в Российской империи5 августа 1786 г. // Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. СПб., 1830.Т. XXII. № 16421.12. Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. СПб., 1836. Т. X. Отделение 1. 13. Постельс А.Ф. Руководство для родителей, желающих определить детей своих во 2ую С.Петербургскую гимназию. СПб., 1839. 45 с.14. Радонежский А.А. Исторический очерк Пятой С.Петербургской гимназии. СПб., 1874. 173 с.15. Центральный государственный исторический архив СанктПетербурга (ЦГИА СПб). Ф. 114. Оп. 1. Д. 231. Журнал заседаний Совета гимназии.16. ЦГИА СПБ. Ф. 114. Оп. 1. Д. 146. Журналы Совета Первой С.Петербургской гимназии.17. Авсеенко А.Г. Школьные годы. Отрывки извоспоминаний. 18521863 гг. // Исторический вестник. 1881. Т. 4. № 4. С. 707 716.18.Соловьев Д.Н. Пятидесятилетие С.Петербургской Первой гимназии. 1830 1880. СПб., 1880. 424 с.19.Пятидесятилетие 2ой СанктПетербургской гимназии. Воспоминания. СПб., 1880. Вып. 1. 36 с.20. Пашкова Т.И. «Долбежки» и «зубрилы», «камчадалы» и «гвардейцы» (гимназические типы 3050х гг. XIX века) // Герценовские чтения 2006. Актуальные проблемы социальных наук. СПб., 2007. С. 4345.21. Можайский И. Воспоминания о Первой СПб гимназии // Гимназия. 1889. № 11. С. 575 588.22. Пятидесятилетие 2ой СанктПетербургской гимназии. Воспоминания. СПб., 1881. Вып. 2. 23 с.23. ЦГИА СПб. Ф. 174. Оп. 1. Д. 278. О дозволении носить на воротниках мундиров петлицы приходящим ученикам.24. ЦГИА СПБ. Ф. 439. Оп. 1. Д. 2941. Предписание попечителя С.Петербургского учебного округа и отзыв директора гимназии об "Инструкции для нравственного воспитания воспитанников гимназий и благородных пансионов", составленной старшим учителем Псковской гимназии Лукиным.
