Поэма Вячеслава Иванова «Солнцев перстень» и волшебная сказка
Л.
Г. КаянидиБиблиографическое описание статьи для цитирования:
Каяниди
Л.
Г. Поэма Вячеслава Иванова «Солнцев перстень» и волшебная сказка // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2014. – Т. 20. – С.
4601–4605. – URL:
http://e-koncept.ru/2014/55185.htm.
Аннотация. В статье проведен сравнительный анализ поэмы Вячеслава Иванова "Солнцев перстень" и морфологической и мотивно-образной структуры волшебной сказки. Иванов следует поэтике фольклорной сказки, усложняя ее структуру для достижения образно-символической глубины. Центральным мотивом поэмы Иванова, как и волшебной сказки, становится змееборство, осмысленное в свете христианской символики.
Текст статьи
Каяниди Леонид Геннадьевич,кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы и методики ее преподавания Смоленскогогосударственного университета, г. Смоленскleonideas@bk.ru
Поэма Вячеслава Иванова «Солнцев перстень» и волшебная сказка
Аннотация.В статье проведен сравнительный анализ поэмы Вячеслава Иванова "Солнцев перстень" и морфологической и мотивнообразной структуры волшебной сказки. Иванов следует поэтике фольклорной сказки, усложняя ее структуру длядостижения образносимволической глубины. Центральным мотивом поэмы Иванова, как и волшебной сказки, становится змееборство, осмысленное в свете христианской символики.Ключевые слова:поэтика волшебной сказки, символизм, Вячеслав Иванов, структура текста, мифопоэтика.
Вячеслав Иванов неоднократно обращался к традиции устного народного творчества. Фольклорные мотивы и образы сопровождают творчество поэта с первых шагов на литературном поприще –книги лирики «Кормчие звезды», где было помещено несколько стилизацией под духовные стихи(«Стих о Святой горе», «Под древом кипарисным»), до конца творческого пути –итогового произведения синтетической жанровой формы «Повесть о Светомирецаревиче»[1].
Для поэтического мышления Иванова характерна тенденция к циклизации, и фольклорные темы, мотивы и образы концентрируются в пределах макроконтекстных структур –циклов. Таких циклов в творчестве Иванова два: в книге «Кормчие звезды» –«Райская мать», а в книге «Corardens»–«Эпические сказания и песни». В обоих циклах Иванов отдает предпочтение жанру духовных стихов («Сон Материпустыни», «Стих о Святой горе», «Три гроба»).В цикл «Эпические сказания и песни»Иванов включает помимо духовных стихов поэму «Солнцев перстень». Она представляет собой поэтическую стилизацию под народную сказку. «Солнцев перстень» находится в русле литературной традиции стихотворного переложения фольклорных сюжетов. На это указывает размер, которым написана поэма, –четырехстопный хорей. Такой же размер характерен для жанровых «предшественников» ивановской поэмы –сказокПушкина и Ершова.Произведение с сюжетом, идентичным "Солнцеву перстню",среди народных сказок нам найти не удалось. В книге "Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка"встречается лишь несколько сюжетообразующих мотивов поэмысказки "Солнцев перстень". Из наиболее значимых укажем на два: 1)путешествие к солнцу с целью получения знания (460В), 2) возвращение змееборцем похищенного змеем светила (или его субститута –кольца).Отсутствие прецедентного сказочного текста не препятствует определению жанровойпринадлежностипоэмы «Солнцев перстень»: любой читатель отнесет ее к сказке, и даже более конкретно–к сказке волшебной. Даже без специального анализа здесь можно обнаружить традиционный сказочный антураж: присказки, героя и его антагониста, животных –волшебных помощников, путешествие в иной мир и чудесные превращения.
Обращение к арсеналу сказочных образов для творчества Иванова неуникально. Образы спящей царевны[3, с. 504], змеягорыныча[4, с. 258], тридесятого царства[4, с. 328] возникают в отдельных произведениях поэта. Но «Солнцев перстень» представляет собойединственный образец стилизации под волшебную сказкув творчестве Иванова. Поэтсоздает своюсобственную, символистскую волшебную сказку, используя традиционный наборфольклорнопоэтических средств, которые предоставляет этот жанр.Цель нашей работы –проанализировать сказочные мотивы и образы, которые встречаются в поэме.
Для этого необходимо решить несколько задач –установить, в чем Иванов сохраняет верность сказочному канону, где он отступает от него, какое значение приобретают сказочные мотивы и персонажи при соотнесении с контекстомвсего творчества символиста.
Фабула поэмы в свете морфологии сказки
Композиция «Солнцева перстня» строго соответствуетпоследовательности функций, установленнойв волшебной сказкеВ.Я. Проппом[5]. Из 31 функции сказочного канона Иванов использует 21.
Результаты сравнительной характеристики морфологии фольклорной сказки и волшебной сказки в том виде, какой онаобретает в поэме Вячеслава Иванова, можно представить в таблице.Таблица 1Морфология волшебной сказки в поэме Вячеслава Иванова "Солнцев перстень"№№Функции действующих лиц волшебной сказкиМотивы из поэмы "Солнцев перстень"Минимальные контексты1НедостачаБезымянному героюискателю не хватает знаний о судьбе Солнца после закатаВ ночь другое ль народится,/ Аль, ожив, помолодится, Заиграет на юру,/ Что сгорело ввечеру?[6]2Испытание героя дарителемКрылатый конь задает герою три загадки (о смерти, любви и Солнцедвойнике)Конь промолвит: «Уроню / Я тебя, седок, над бездной, / Коль не скажешь: тверди звездной / Что богаче?» Молви: «Смерть, / Что над твердью держит твердь.» /Загадает конь лукавей: / «Что горит зари кровавей ?» / Молви: «Жаркая любовь,/ Что по жилам гонит кровь.» / Втретье спросит о причине, / Почему в своем притине / Солнце кажется темно, / Словно черное пятно. / Отвечай: «Затем, что солнце / Сквозь срединное оконце / Под землею свысока / Видит Солнцедвойника. / Солнце верхнее приметит, / Что во рву глубоком светит, / Вдруг ослепнет, и темно, / Словно черное пятно.»[6]3Реакция героя на действия дарителяГерой отвечает на загадки крылатого коня«Три кольца –мои загадки, / Три стрелы –твои разгадки: / Вышли стрелы в три кольца, –/ Три добычи у ловца!»[6]
4Получение волшебного помощникаКоньдаритель становится волшебным помощникомПрянет конь сереброногий, / Лебединые крыла, / Золочены удила,–/ Пышут ноздри жарче горна. / За узду хватай проворно, / Прыгай на спину коню.[6]
5Первое пространственное перемещение между двумя царствамиВолшебный помощник переносит героя к границе эмпирического пространстваСкажет конь: «куда ж нам метить? / День догнать, иль утро встретить?» / Ты в ответ: «Лети, скакун, / На луга, где твой табун, / Где берет в хомут ретивых / Солнце коней огнегривых <...>[6]
6Второе пространственное перемещение между двумя царствами Новый волшебный помощник –змеямедяница ведет героя из эмпирического пространства в мистическоеГлядь —откуда ни возьмись –/ Медяница. Нитка змейкой / Обернется, и ищейкой / Вниз ползет, по ступеням, / Самоцветным тем камням.[6]
7ОтлучкаСолнце (новый герой, не искатель, а жертва) покидает свою невесту –Вечернюю Зарю, сгорая на костре посреди своего подземного теремаОпять сгораю, / И до срока умираю: / С новым жди меня венцом <...>[6]8ЗапретСолнце завещает Вечерней Заре хранить свой перстеньС новым жди меня венцом, / Солнцевым встречай кольцом. / Ты надень на перст, заветный, / Этот перстень самоцветный: / Встретишьс перстнем у ворот –/ Станет мой солнцеворот. / Сбережешь залог прощальный, / Солнцев перстень обручальный, –/ Будешь ты моей женой / Вечно царствовать со мной».[6]
9ВредительствоОдноглазая рыба крадет солнцев перстень, который Вечерняя Заря бросает в Океан, и относит его Утренней Заре<...> Рыба —гостья не простая, / Одноглазка золотая, / В струйной зыби студенца, / Что ни вечер, ждет кольца. / Как царица перстень скинет, / Рот зубастый тать разинет, / Хвать —поймала перстенек.[6]10НедостачаСолнце остается без перстня
11Посредничество: герою сообщается о недостаче, к нему обращаются с приказанием ее ликвидироватьУтренняя Заря дает Солнцу указание вернуться к ней с перстнем, который она на него надевает«Женихом тебя я чаю, / А кольца не примечаю,» –/ Молвит: «что ж, мой светлый свет, / На тебе колечка нет? / Вот оно: надень заветный / Царский перстень самоцветный! / Выйдешь с перстнем из ворот –/ Станет твой солнцеворот»[6]12ОтправкаСолнце вынуждено отправляться в новый путь по небу<...> по неволе, / Голубое должен поле / Плугом огненным пахать, / До межи не отдыхать.[6]13Пространственное перемещение герояжертвы Солнце катится на своей колеснице с востока на запад, от Утренней к Вечерней ЗареСолнце –в путь ...怀[6]14Повторение функций 713 (до бесконечности)Повторение мотивов 713 (до бесконечности)<...> заклятое / То колечко золотое / Зорьке поздней выдает; / Зорька рыбке отдает; / Рыба влагою проточной / Мчит его к заре восточной; / А придверница Заря / Спросит перстень у царя, / Без того не помирится: / Так с начала дней творится, / Рыбьим ведовством заклят, / Солнца пленного возврат.[6]15Борьба герояискателя и вредителяГерой попадает стрелой в рыбий глаз. Орел, как волшебный помощник, вырывает стрелу с рыбьим глазом и приносит ее героюКаленою угоди / Рыбе в глаз! Орел бессонный / Из глазницы прободенной, / Молнией разрезав мглу, / Вырвет с яблоком стрелу.[6]16Победа над вредителемЛишенная единственного глаза, рыба открывает герою секрет того, как положитьпредел вечному возвращению СолнцаКто б ты ни был, меткий лучник, / С милым светом мой разлучник, / Глаз ты выткнул мой, один: / Ты мне ныне господин.[6]Вариант концовки №117
18
19
20
21Мнимая ликвидация недостачиГерой возвращается из иногоцарства.Ложный герой предъявляет необоснованные притязанияЛожный герой приобретает новый облик (трансфигурация)Свадьба ложного героя с царевнойГеройискатель забирает себе солнцев перстень, оставляя рыбу живой в глубине Океана. Затем он прибывает к Утренней Заре (порубежной земле, т.е. сакрально окрашенной периферии эмпирического пространства, аналогичной пастбищу коней из солнечной колесницы); пользуясь солнцевым перстнем, становится ее мужем вопреки ее воле, т.е., другими словами, ложным героем, и принимает на себя функции СолнцаПуть один: коль перстень вынешь,В глубь живою рыбу кинешь, —Залетишь ты на орлеК порубежной той земле,Где ключи зари восточнойПеред Солнцем в час урочныйРазмыкают створы врат.Будешь ей жених и брат,Ненавистный, неизбежный;Но красавицей мятежнойОвладеешь, и тебеПокорится, как судьбе,Самовластная царица.И царева колесница,И царева четверняС мощью света и огня —Все пойдет тебе в добычу:Так владыку возвеличу.Солнце в темный склеп замкнешь;Солнцем новый бег зачнешь.[6]Вариант концовки №217
18
19
20Мнимая ликвидация недостачиГерой возвращается из иного царства.Ложный герой предъявляет необоснованные притязанияМнимая трансфигурация ложного герояГеройискатель забирает себе солнцев перстень, убивая волшебную рыбу. Затем он возвращается в эмпирическое, профанное пространство (обитаемая земля) и узурпирует функции Солнца –давать и отнимать свет. Однако он не становится Солнцем, а только слывет им.Путь другой: как перстень вынешь,Если мертвой рыбу кинешь, —Возвратишься на орлеК обитаемой земле.Тень и мрак легли по долам;Плач и стон стоят по селам:Не минует ночи срок,Не прояснится восток.Солнцев перстень ты покажешь,Чары темные развяжешь,Мир собою озаришьИ под ноги покоришь.Прослывешь в молве народаСолнцем, гостем с небосводаБудешь с перстнем царевать,Свет давать и отымать.Поклоняясь, будут людиМощь твою молить о чуде;Солнцу, сшедшему царить,Ладан сладостный курить.[6]Вариант концовки №317
18Действительная ликвидация недостачи
Разрушение чар вредителя связано с явлением невидимого лика Солнца одновременно с видимым. Символом этого явления становится нахождение солнцева перстня и в верхней, и в нижней пространственной сферах.Геройискатель становится волшебным помощником герояжертвы и совершает мистикосимволический акт соединения земного и небесного: он относит стрелу с рыбьим глазом в эмпирическое пространство, закапывает ее на месте алтаря невидимого храма, который созидают 12 праведников. Там вырастает роза с ликом Христа, который сквозит, как брачный перстень. Эту розу необходимо поместить в пещеру, в глубь земли, чтобы преисподняя стала раем.Если мне кольцо оставишь,Царской славой не прославишьТемной участи своей;Но лишь третий из путейЖало чар моих потушит,Волхвование разрушит:Лишь тогда явит свой ликСолнца зримого двойник, —На кого с притина СолнцеСквозь срединное оконцеГлянув —слепнет, и темно,Словно черное пятно.Чтобы власть его восставитьИ пути пред ним исправить,Ты, доверившись орлу,В светлый скит неси стрелу.Есть двенадцать душ в пустыне:О невидимой святынеДень и ночь подъемля труд,Храм невидимый кладут.Там, где быти мнят престолу,Ты стрелу зелену долу,Кровь мою земле предайИ росточка поджидай.Процветет цветистой славойКуст душистый, куст кровавый;Всех цветней единый цвет,Краше цвета в мире нет.Цвет пылает, цвет алеет,Ветерок его лелеет, —/ Вдруг повеет —и легка,Отделясь от стебелька,Роза, сладостною тенью,По воздушному теченью,Как дыханье сна, плывет,За собой тебя зовет.В Розе, темной и прозрачной,Что сквозит, как перстень брачный? —Не гляди, не вопрошай;За вожатой поспешайЧерез долы, через горы,Недр земных в глухие норы;Нежной спутнице внемли;Весть заветную земли,Странник темный, странник верный,Ты неси во мрак пещерный!В преисподнем гробе —рай...Три судьбины: выбирай.»[6]
Герою (он так и остается безымянным) не хватает знаний о судьбе Солнца после заката: В ночь другое ль народится,/ Аль, ожив, помолодится, Заиграет на юру,/ Что сгорело ввечеру?[6]Эта недостача и становится завязкой.
Герой призываеткрылатого коня, чтобы отправиться на поиски Солнца. Тотзадает ему три загадки о смерти, любви и Солнцедвойнике. Загадки волшебного помощника иконически связаны с символикой круга и креста, синтезированной вэмблематическом символе анха(он является важнейшим архетипом художественного мира Иванова): «Три кольца —мои загадки, / Три стрелы —твои разгадки: / Вышли стрелы в три кольца, —/ Три добычи у ловца!»[6]
Герой выдерживает испытание и получает волшебного помощника. Здесь Иванов использует сравнительно редкий мотив: крылатый конь дарит сам себя, выступая одновременно дарителем и помощником.
Затем герой переносится в иное царство. Причем по ходу пространственного перемещения героя у него меняются волшебные помощники. Крылатый конь переносит героя вдаль,в инобытийное пространство, находящее на периферии эмпирического мира, к заповедной той черте,/ Где небес дуга с землею/ Золотой свита шлеею,/ Где сошелся клином свет…[6] Затем функцииволшебного помощника переходят кзмее, которая выступает в качестве вожатого вглубь, в преисподнюю, мистическое пространство.
Пространственное движение вниз, нисхождение, в поэтическом мире Иванова означает прозрение таинственной сущностивещей, т.е. восхождение (в пониманииИванова)[7, с. 42].
Когда совершается второе пространственное перемещение героя,сказочная фабула усложняется: возникает вторая сюжетная линия, где действует другой герой,а именно –само Солнце. Таким образом, для поэмы «Солнцев перстень» характерно то, что В.Я. Пропп называл двухсказочностью –сочетание двух последовательностей функций, связанных с разными героями [5, с. 63].По наблюдениям исследователей, литературная сказка ориентирована на двухсказочность как композиционный прием [8, с. 110].
Две сюжетные линии поэмысказки не гетерономны, они взаимно пересекаются и какбы просвечивают одна в другой. В финале поэмы первая сюжетная линия растворяется во второй. Геройискатель первой сказки становится волшебным помощником, ликвидирующем недостачу Солнца –герояжертвы.Порядок сказочных функций во второй сказке тоже остается без измененийпо сравнению со сказочным каноном. Только начинается вторая сказка не с недостачи, а с отлучки и запрета. СолнцеЖених покидает земной мир, появляется в своем подземном дворце, завещаетневесте –вечерней Заре хранить обручальное кольцо (таков запрет, который предшествует возникновению недостачи) и сгорает на костре, разложенном посреди двора. Как узнает герой, смерть Солнца обусловлена тем, что антагонист –одноглазая рыба похищает перстень: заклятое/ То колечко золотое <…> Зорька рыбке отдает;/ Рыба влагою проточной/ Мчит его к заре восточной;/ А придверница Заря спросит перстень у царя,/ Без того не помирится:/ Так с начала дней творится,/ Рыбьим ведовством заклят,/ Солнца пленного возврат[6].
Для Иванова исключительную ценность имеют категории микрокосма и макрокосма, оформившиеся в качестве философских категорий в средневековой философии. Эти категории применимы для описания различных уровней художественного мира Иванова (образного, пространственного, мотивногои т.д.). В отношении героев оно тоже является значимым. Героев в поэме два –Солнце и безымянный герой (Иванцаревич?). Первый –герой в макрокосмическом аспекте, второй –в аспекте микрокосмическом.
Геройискательборется и побеждает одноглазую рыбу. Он ослепляет ее, и она открывает ему путь избавления Солнца от вечной смерти и вечного возвращения. Происходит ликвидация недостачи, которая стала завязкой первой сюжетной линии. Но действие на этом не останавливается. Когда герой борется с антагонистом, он превращается в помощника, освобождающего Солнце –герояжертву. Мотивы, которые следуют за этим поворотным пунктом, постулируют в качестве героя уже только Солнце. Смена ролей подчеркивается тем, что геройискатель может стать ложным героем, если предъявит необоснованные притязания и перестанет быть помощником Солнца, узурпирует его функции.
Ослепленная рыба открывает перед героемпомощником три пути. Первый –овладеть перстнем, заточить Солнце в склеп и стать самому Солнцем, покорив себе восточную Зарю. Второй –завладев перстнем, погубить Солнце и стать его заместителем на земле, с помощью перстня давая людям свет. Третий –оставить перстень рыбеи, выполнив ряд действий, явить лик Солнцадвойника, избавив Солнце от вечного умирания.Неизвестно, какой выбор сделает геройпомощник. Но если он отдаст предпочтение третьему решению, реализуется еще две сказочные функции. Произойдет узнавание истинногогероя: всем станет ясно, что вверху и внизу, и в небе, и в преисподней, –одно и то же двуликое Солнце. А затем совершится трансфигурация героя: два лика Солнца, верхний, дневной,и нижний, ночной, сольются воедино.
Такова фабула ивановской сказки. По набору и последовательности функций она совершенно укладывается в сказочный канон, однако удвоение сюжетных линий выглядит как авторское усложнение. Оно обусловлено удвоением образа героя. Безымянный герой –традиционный сказочный искатель, а Солнце –геройжертва. Первый ищет второго, а второй претерпевает приключения.
По наблюдениям В.Я. Проппа, первоначально герой в сказке –это тот, кто был проглочен и выбрался из утробы поглотителя[9, с. 310]. Солнце (в виде своего субститута перстня) проглатывается рыбой, а потом возвращается в преображенном виде на землю. Затем героем становится тот, кто уничтожил поглотителя извне, не проходя сквозь него. Таков безымянный герой ивановской сказки. Условие героизации –катабазис, нисхождение в царство смерти. И Солнце, и безымянный герой выполняют это условие, нисходят в преисподнюю.
Удвоение –лейтмотив поэмы «Солнцев перстень». Удваивается не только сюжетная линия, герой, но иобраз царевны, и образ иного царства. Его признаками наделяется два топоса –пограничная область на периферии видимого мира и преисподняя, невидимый уровень земной сферы, мистическое пространство. Пограничный топос имеет золотую окраску. Это главный признак иногоцарствав волшебной сказке. Кроме того, здесь растут сады с золотыми плодами, обитают жарптицы, пастбища окрашены в янтарный цвет. Иное царство традиционно связано с горизонтом. Крылатый конь как раз переносит героя к месту, где небо сливается с землей.
Другое иное царство расположено под землей. Там тоже все окрашено в золотой цвет.Там есть дворец Солнца. Обитателями этого царства являются две царевны –утренняя и вечерняя Заря, животные (змеи и орлы), териоморфное существо –одноглазая рыба.Волшебные помощники
В ивановской поэме мы наталкиваемся на своеобразную градацию волшебныхпомощников. Их у героя сразу три: сначала –крылатый конь, затем змея и, наконец, орел. Умножение их числа связано с особенностями пространственной структуры поэмы. Коньпереносит героя из профанного в сакральное пространство, на периферию видимого мира.Змея выступает в качестве проводника вглубь земной сферы, в мистическоепространство. А орел оказывается вожатым из глубины вверх, из мистического в эмпирическое пространство.
Образ коня в поэме во многом сходен с обликом волшебного помощникав фольклорной сказке. Оногненнокрасной масти[9, с. 176]: он огнегривый,его ноздри пышут жарче горна.
Конь сочетает в себе две природы –огненную и водяную. Он огнегривый, но появляется из моря (в гуле волн плескучих ржанье).
Вячеслав Иванов наделяет волшебногопомощника героя традиционными сказочными чертами, но своеобразно, отступая от фольклорного канона, комбинирует их. Если сочетание в одном образе коня и птицы в духе сказки, то соединение огненной и водяной природы выходит за ее рамки и отсылает к древнегреческой мифологии. Коня с золотой гривой, выходящего из моря, видят аргонавты[10, с. 286].
В сказке конь –заупокойное животное, выступающее в роли помощника только в томслучае, если оно обретается героем из могилы предка, подвала, преисподней. Этот мотив отражается в поэме лишь частично. Крылатые кони действительно связаны с преисподней. Их Солнце впрягает в свою колесницу, прежде чем погрузиться в ямовину посреди своего дворца. Но герой обретает его в поэме не из могилы, а из солнечной колесницы. Конь отвечает на зов героя и как бы отрывается от нее. Это чуждо сказке и связывает ивановского коня с мифологической колесницей Гелиоса.
Следовательно, образы сказочных волшебных помощников, взятых Ивановым из русского фольклора, не предстают в своем каноническом виде, а испытывают воздействие античной мифологической образности.
Змея выполняет в ивановской сказкеоднуединственную функцию путеводительство. Она выступает в качестве посредника между эмпирической и мистической сферой пространства.
Орел выполняет в ивановской сказке две функции: он помогает герою в борьбе со змеем, а также выступает как посредник в восхождении из преисподней на землю.
Символика образа орла исследована Л.В. Павловой[11, с. 4649]. Орелмолния несет с собой прозрение и означаетвысшее волеизъявление. В ивановской сказке орел вынимает стрелу с рыбьим глазом. После этого побежденный антагонист открывает герою тайну Солнцадвойника, и тот прозревает, обретая высшее знание.
Орелсолнце знаменует жертвенный аспект солярной символики. Он выступает как жрец, приносящий себя самого в жертву. Солнечный орел, вырывая стрелу с рыбьим глазом, умерщвляет Солнце. Но только ценою жертвы, смерти Солнца становится возможным воскресение Солнцадвойника.
Орел связан также с мотивом вознесения, онзнаменует волевое устремление к высшему бытию. В ивановской сказке это проявляется в том, что орел выступает в роли проводника герояискателя в видимый мир и переносит туда же жертвенную стрелу с рыбьим глазом, связывая две сферы бытия –видимую и невидимую.Змееборство
Борьба со змеем, или териоморфным существом, –центральный мотив как фольклорной, так и ивановской сказки. У Иванова, однако,нет змея как такового, но есть другое териоморфное существо –одноглазая рыба. И змей, и рыба –два равноправных варианта чудовища –противника героя. Висторической перспективе рыба даже древнее, чем змей[9,c.334].
Рыба выступает как поглотитель и переносчик: она глотает солнцев перстень и переносит его на восток, к утренней Заре. Как и сказочный змей, рыба у Иванова –двойственный персонаж, существо одновременно зловредное и благое. Осужденность Солнца на вечное умирание и рождение, разделенность мироздания на две расколотые части связано с чародейством рыбы. Но, побежденная героем, она делится тайным знанием о том, как разрушить ее чары и преодолеть космическую раздробленность.
В «Солнцевом перстне» мы сталкиваемся с историкофункциональным парадоксом. Рыба поглощает солнцев перстень, а значит, и само Солнце. В сказке териоморфное существо выступает в подобной роли только в том случае, если оно обитает на небе. Ивановская одноглазая рыба связана только с преисподней, но, как и небесный змей, она наделена огненной природой и золотой окраской. Парадоксальное, необъяснимое с точки зрения сказочного канона совмещение в образе рыбы небесной и инфернальной природы обусловленосимволистской концепцией пространственнобытийного двойничества, зеркального уподобления земной сферы –небесной. Невидимый уровень небесной сферы отражается внутри нижней пространственной сферы, создавая невидимый, инфернальный уровень сферы земной. Таким образом, амбивалентная природа териоморфного существа мотивирована внутренней логикой ивановской системы символов и отражает основную мысль поэмы: В преисподнем гробе –рай[6].
Одноглазая рыба –невидимый двойник Солнца, который никак не может явить свой истинный лик. Сказочный канон сохранил мотив единства змея и Солнца. В сказках змей поглощает Солнце, которое затем выходит из его чрева, рождается из него.
Мотив двуединства змеи и солнца в творчестве Иванова исследован Л.В.Павловой[11, c. 98105]. В газелле «Возрождение» поэт усиленно добивается осознания, что змеи и солнца –одно и то же. «Единство Змей и Солнц–это и есть та сокровенная тайна, постижение которой превращает человека в жрецаи пророка»[11, c.99]. Змей и Солнце –два лика единой сущности, имя которой –страдающий и воскресающий бог Дионис. В дифирамбе «Возрождение» антиномическая природа Диониса отчетливо формулируется Ивановым:О, Дионис! Не сам ли/ Ты –Светоч/ Двоезарный,/ теней Солнце./ Где ветвье Древа?/ Где корень темный?/ Растешь ли ты в День,/ Или в Ночь, Свет полунощный?/ <…> Багрец заката / И пурпур утра, / Эвий!.. Семя, уснувшее/ В колыбели/ Чреватой смерти…[4,c.485]
Дионис двуприроден, двусоставен. Иванов называет его двоезарным, двуликим. Он объединяет в себе смерть и семя как потенцию жизни, ночь и день, ветви древа, вознесшиеся ввысь, и корни, впивающиеся вглубь, видимое солнце и Солнце Теней, Свет полунощный.
В «Солнцевом перстне» одноглазая рыба и естьтемная, нижняя, ночная, невидимая, иррациональнаяипостась Диониса, Солнце Теней.А само Солнце есть светлая, верхняя, дневная, видимая, рациональнаяипостась того же Диониса.Чтобы двойник видимого Солнца явил свой незримый лик, герой должен выполнить ряд действий. Смысл каждого из них заключается в объединении земного и небесного. Стрела с рыбьим глазом –символом умирающего Солнца переносится из преисподней на гору. Это место не простое, оно священное, здесь строят храм, который понимается как жилище Бога на земле. Рыбий глаз предается земле на горнем месте, где должен быть престол. Вырастает роза–символ, которыймироздания в целом. Иванов подчеркивает двуприродность розы: она темная и прозрачная одновременно. Чтобы земное и небесное окончательно соединились, необходимо перенести розу с горнего места в глухие недра земли.Тогда в преисподнюю спустится рай.
Образ розы как всепримиряющего начала в финале поэмы далеко не случаен. Как показало исследование Л.В. Павловой, в розе солярная и змеиная символика, земное и небесное начало взаимно переплетаются и сливаются[11,c.9497].
В конце поэмы фольклорные, языческие образы трансформируются в христианские. Появляются аллюзии на Священное Писание. Рыба говорит: Чтобы власть его восставить/ И пути пред ним исправить,/ Ты, доверившись орлу,/ В светлый скит неси стрелу[6].Это перифраз слов ИоаннаКрестителя: «глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мф. 3,3). Религиозная лексика (скит, храм, святыня, престол, преисподняя, рай) не оставляет сомнений в том, что под образом двуликого Солнца кроется Христос распятый, сошедший в ади воскресший. Медный змей, сооруженный Моисеем в Синайской пустыне, считается ветхозаветным прообразом распятого Христа, а Солнце –постоянное наименование Христа воскресшего.
В поэме задается вопрос: В Розе, темной и прозрачной,/ Что сквозит, как перстень брачный?[6]Ответ мы находим в стихотворении «Примитив». Это –Христос: Мне снилось: Цвет Единый/ Возрос из тайника,/ Где Корень свит змеиный,/В эфир листвою сочной;/ И Агнец непорочный/ На пурпуре Цветка[3,c.30].Выводы.1) Ивановская стилизация под славянский фольклор лишь морфологически близка волшебной сказке. Вячеслав Иванов наполняет сказочные образы и мотивы содержанием, которое не укладывается в жанровые рамки фольклорного эпоса.2) Фольклорная, языческая образность переплетается в финальной части поэмы с христианской, демонстрируя излюбленную мысль Иванова о единстве культур.3) Сохраняя сказочные образы и функции, Иванов усложняет их. Так, у него появляется две сюжетные линии, два иных царства, две царевны, три волшебных помощника.
Ссылки на источники1. Топорков А.Л. Источники "Повести о Светомирецаревиче" Вяч. Иванова: древняя и средневековая книжность и фольклор. –М.: "Индрик", 2012. –496 с.2. Сравнительный указатель сюжетов: Восточнославянская сказка. –Л.: Наука, 1979. –437 с.3. Иванов В.И. Собрание сочинений. Т.III. − Брюссель, 1979. –896 c.4. Иванов В.И. Собрание сочинений. Т.I.− Брюссель, 1971. –872 c.5. Пропп В.Я.Морфология волшебной сказки.–Л.: Наука, 1969. –168 с.6.Здесь и далее текст поэмы "Солнцев перстень" цитируется по: Иванов В.И. Собрание сочинений. Т.II. − Брюссель, 1974. –с. 472482.7. Каяниди Л.Г. Структура пространства в поэме Вяч. Иванова «Сон Мелампа» // Известия Смоленского государственного университета. Ежеквартальный журнал. №3 (7). –Смоленск: СмолГУ, 2009. –С. 3952.8. Закроева Г.А. Фольклорные традиции в сказках А. Боровецкой // Смоленский филологический сборник: труды молодых ученых. Вып. V. –Смоленск: Издво СмолГУ, 2013. С. 102110.9. Пропп В.Я. Историческое корни волшебной сказки. –Л.: Издво Ленингр. унта, 1986. –
10. Аполлоний Родосский. Аргонавтика. –М.: Худож. лит., 1972. –349 с.11. Павлова Л.В. «У каждого за плечами звери»: символика животных в лирике Вячеслава Иванова: монография. − Смоленск, 2004. − 264 с.
Kayanidi Leonid GennadievichVyacheslav Ivanov's poem "Sun ring" and a fairy taleIn thearticle the comparative analysisof Vyacheslav Ivanov’s poem «Sun ring» and morphological, motive and figurative structure of a fairy tale is made. Ivanov follows the folk tale’s poetics, complicating its structure to achieve figurativelysymbolic depth. The central motif of Ivanov’s poem, as in a fairy tale, is the fight againstthe serpent conceived in the light of the Christian symbolism.Fairy tale’s poetics, symbolism, Vyacheslav Ivanov, the structure of the text, mythological poetics.
Поэма Вячеслава Иванова «Солнцев перстень» и волшебная сказка
Аннотация.В статье проведен сравнительный анализ поэмы Вячеслава Иванова "Солнцев перстень" и морфологической и мотивнообразной структуры волшебной сказки. Иванов следует поэтике фольклорной сказки, усложняя ее структуру длядостижения образносимволической глубины. Центральным мотивом поэмы Иванова, как и волшебной сказки, становится змееборство, осмысленное в свете христианской символики.Ключевые слова:поэтика волшебной сказки, символизм, Вячеслав Иванов, структура текста, мифопоэтика.
Вячеслав Иванов неоднократно обращался к традиции устного народного творчества. Фольклорные мотивы и образы сопровождают творчество поэта с первых шагов на литературном поприще –книги лирики «Кормчие звезды», где было помещено несколько стилизацией под духовные стихи(«Стих о Святой горе», «Под древом кипарисным»), до конца творческого пути –итогового произведения синтетической жанровой формы «Повесть о Светомирецаревиче»[1].
Для поэтического мышления Иванова характерна тенденция к циклизации, и фольклорные темы, мотивы и образы концентрируются в пределах макроконтекстных структур –циклов. Таких циклов в творчестве Иванова два: в книге «Кормчие звезды» –«Райская мать», а в книге «Corardens»–«Эпические сказания и песни». В обоих циклах Иванов отдает предпочтение жанру духовных стихов («Сон Материпустыни», «Стих о Святой горе», «Три гроба»).В цикл «Эпические сказания и песни»Иванов включает помимо духовных стихов поэму «Солнцев перстень». Она представляет собой поэтическую стилизацию под народную сказку. «Солнцев перстень» находится в русле литературной традиции стихотворного переложения фольклорных сюжетов. На это указывает размер, которым написана поэма, –четырехстопный хорей. Такой же размер характерен для жанровых «предшественников» ивановской поэмы –сказокПушкина и Ершова.Произведение с сюжетом, идентичным "Солнцеву перстню",среди народных сказок нам найти не удалось. В книге "Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка"встречается лишь несколько сюжетообразующих мотивов поэмысказки "Солнцев перстень". Из наиболее значимых укажем на два: 1)путешествие к солнцу с целью получения знания (460В), 2) возвращение змееборцем похищенного змеем светила (или его субститута –кольца).Отсутствие прецедентного сказочного текста не препятствует определению жанровойпринадлежностипоэмы «Солнцев перстень»: любой читатель отнесет ее к сказке, и даже более конкретно–к сказке волшебной. Даже без специального анализа здесь можно обнаружить традиционный сказочный антураж: присказки, героя и его антагониста, животных –волшебных помощников, путешествие в иной мир и чудесные превращения.
Обращение к арсеналу сказочных образов для творчества Иванова неуникально. Образы спящей царевны[3, с. 504], змеягорыныча[4, с. 258], тридесятого царства[4, с. 328] возникают в отдельных произведениях поэта. Но «Солнцев перстень» представляет собойединственный образец стилизации под волшебную сказкув творчестве Иванова. Поэтсоздает своюсобственную, символистскую волшебную сказку, используя традиционный наборфольклорнопоэтических средств, которые предоставляет этот жанр.Цель нашей работы –проанализировать сказочные мотивы и образы, которые встречаются в поэме.
Для этого необходимо решить несколько задач –установить, в чем Иванов сохраняет верность сказочному канону, где он отступает от него, какое значение приобретают сказочные мотивы и персонажи при соотнесении с контекстомвсего творчества символиста.
Фабула поэмы в свете морфологии сказки
Композиция «Солнцева перстня» строго соответствуетпоследовательности функций, установленнойв волшебной сказкеВ.Я. Проппом[5]. Из 31 функции сказочного канона Иванов использует 21.
Результаты сравнительной характеристики морфологии фольклорной сказки и волшебной сказки в том виде, какой онаобретает в поэме Вячеслава Иванова, можно представить в таблице.Таблица 1Морфология волшебной сказки в поэме Вячеслава Иванова "Солнцев перстень"№№Функции действующих лиц волшебной сказкиМотивы из поэмы "Солнцев перстень"Минимальные контексты1НедостачаБезымянному героюискателю не хватает знаний о судьбе Солнца после закатаВ ночь другое ль народится,/ Аль, ожив, помолодится, Заиграет на юру,/ Что сгорело ввечеру?[6]2Испытание героя дарителемКрылатый конь задает герою три загадки (о смерти, любви и Солнцедвойнике)Конь промолвит: «Уроню / Я тебя, седок, над бездной, / Коль не скажешь: тверди звездной / Что богаче?» Молви: «Смерть, / Что над твердью держит твердь.» /Загадает конь лукавей: / «Что горит зари кровавей ?» / Молви: «Жаркая любовь,/ Что по жилам гонит кровь.» / Втретье спросит о причине, / Почему в своем притине / Солнце кажется темно, / Словно черное пятно. / Отвечай: «Затем, что солнце / Сквозь срединное оконце / Под землею свысока / Видит Солнцедвойника. / Солнце верхнее приметит, / Что во рву глубоком светит, / Вдруг ослепнет, и темно, / Словно черное пятно.»[6]3Реакция героя на действия дарителяГерой отвечает на загадки крылатого коня«Три кольца –мои загадки, / Три стрелы –твои разгадки: / Вышли стрелы в три кольца, –/ Три добычи у ловца!»[6]
4Получение волшебного помощникаКоньдаритель становится волшебным помощникомПрянет конь сереброногий, / Лебединые крыла, / Золочены удила,–/ Пышут ноздри жарче горна. / За узду хватай проворно, / Прыгай на спину коню.[6]
5Первое пространственное перемещение между двумя царствамиВолшебный помощник переносит героя к границе эмпирического пространстваСкажет конь: «куда ж нам метить? / День догнать, иль утро встретить?» / Ты в ответ: «Лети, скакун, / На луга, где твой табун, / Где берет в хомут ретивых / Солнце коней огнегривых <...>[6]
6Второе пространственное перемещение между двумя царствами Новый волшебный помощник –змеямедяница ведет героя из эмпирического пространства в мистическоеГлядь —откуда ни возьмись –/ Медяница. Нитка змейкой / Обернется, и ищейкой / Вниз ползет, по ступеням, / Самоцветным тем камням.[6]
7ОтлучкаСолнце (новый герой, не искатель, а жертва) покидает свою невесту –Вечернюю Зарю, сгорая на костре посреди своего подземного теремаОпять сгораю, / И до срока умираю: / С новым жди меня венцом <...>[6]8ЗапретСолнце завещает Вечерней Заре хранить свой перстеньС новым жди меня венцом, / Солнцевым встречай кольцом. / Ты надень на перст, заветный, / Этот перстень самоцветный: / Встретишьс перстнем у ворот –/ Станет мой солнцеворот. / Сбережешь залог прощальный, / Солнцев перстень обручальный, –/ Будешь ты моей женой / Вечно царствовать со мной».[6]
9ВредительствоОдноглазая рыба крадет солнцев перстень, который Вечерняя Заря бросает в Океан, и относит его Утренней Заре<...> Рыба —гостья не простая, / Одноглазка золотая, / В струйной зыби студенца, / Что ни вечер, ждет кольца. / Как царица перстень скинет, / Рот зубастый тать разинет, / Хвать —поймала перстенек.[6]10НедостачаСолнце остается без перстня
11Посредничество: герою сообщается о недостаче, к нему обращаются с приказанием ее ликвидироватьУтренняя Заря дает Солнцу указание вернуться к ней с перстнем, который она на него надевает«Женихом тебя я чаю, / А кольца не примечаю,» –/ Молвит: «что ж, мой светлый свет, / На тебе колечка нет? / Вот оно: надень заветный / Царский перстень самоцветный! / Выйдешь с перстнем из ворот –/ Станет твой солнцеворот»[6]12ОтправкаСолнце вынуждено отправляться в новый путь по небу<...> по неволе, / Голубое должен поле / Плугом огненным пахать, / До межи не отдыхать.[6]13Пространственное перемещение герояжертвы Солнце катится на своей колеснице с востока на запад, от Утренней к Вечерней ЗареСолнце –в путь ...怀[6]14Повторение функций 713 (до бесконечности)Повторение мотивов 713 (до бесконечности)<...> заклятое / То колечко золотое / Зорьке поздней выдает; / Зорька рыбке отдает; / Рыба влагою проточной / Мчит его к заре восточной; / А придверница Заря / Спросит перстень у царя, / Без того не помирится: / Так с начала дней творится, / Рыбьим ведовством заклят, / Солнца пленного возврат.[6]15Борьба герояискателя и вредителяГерой попадает стрелой в рыбий глаз. Орел, как волшебный помощник, вырывает стрелу с рыбьим глазом и приносит ее героюКаленою угоди / Рыбе в глаз! Орел бессонный / Из глазницы прободенной, / Молнией разрезав мглу, / Вырвет с яблоком стрелу.[6]16Победа над вредителемЛишенная единственного глаза, рыба открывает герою секрет того, как положитьпредел вечному возвращению СолнцаКто б ты ни был, меткий лучник, / С милым светом мой разлучник, / Глаз ты выткнул мой, один: / Ты мне ныне господин.[6]Вариант концовки №117
18
19
20
21Мнимая ликвидация недостачиГерой возвращается из иногоцарства.Ложный герой предъявляет необоснованные притязанияЛожный герой приобретает новый облик (трансфигурация)Свадьба ложного героя с царевнойГеройискатель забирает себе солнцев перстень, оставляя рыбу живой в глубине Океана. Затем он прибывает к Утренней Заре (порубежной земле, т.е. сакрально окрашенной периферии эмпирического пространства, аналогичной пастбищу коней из солнечной колесницы); пользуясь солнцевым перстнем, становится ее мужем вопреки ее воле, т.е., другими словами, ложным героем, и принимает на себя функции СолнцаПуть один: коль перстень вынешь,В глубь живою рыбу кинешь, —Залетишь ты на орлеК порубежной той земле,Где ключи зари восточнойПеред Солнцем в час урочныйРазмыкают створы врат.Будешь ей жених и брат,Ненавистный, неизбежный;Но красавицей мятежнойОвладеешь, и тебеПокорится, как судьбе,Самовластная царица.И царева колесница,И царева четверняС мощью света и огня —Все пойдет тебе в добычу:Так владыку возвеличу.Солнце в темный склеп замкнешь;Солнцем новый бег зачнешь.[6]Вариант концовки №217
18
19
20Мнимая ликвидация недостачиГерой возвращается из иного царства.Ложный герой предъявляет необоснованные притязанияМнимая трансфигурация ложного герояГеройискатель забирает себе солнцев перстень, убивая волшебную рыбу. Затем он возвращается в эмпирическое, профанное пространство (обитаемая земля) и узурпирует функции Солнца –давать и отнимать свет. Однако он не становится Солнцем, а только слывет им.Путь другой: как перстень вынешь,Если мертвой рыбу кинешь, —Возвратишься на орлеК обитаемой земле.Тень и мрак легли по долам;Плач и стон стоят по селам:Не минует ночи срок,Не прояснится восток.Солнцев перстень ты покажешь,Чары темные развяжешь,Мир собою озаришьИ под ноги покоришь.Прослывешь в молве народаСолнцем, гостем с небосводаБудешь с перстнем царевать,Свет давать и отымать.Поклоняясь, будут людиМощь твою молить о чуде;Солнцу, сшедшему царить,Ладан сладостный курить.[6]Вариант концовки №317
18Действительная ликвидация недостачи
Разрушение чар вредителя связано с явлением невидимого лика Солнца одновременно с видимым. Символом этого явления становится нахождение солнцева перстня и в верхней, и в нижней пространственной сферах.Геройискатель становится волшебным помощником герояжертвы и совершает мистикосимволический акт соединения земного и небесного: он относит стрелу с рыбьим глазом в эмпирическое пространство, закапывает ее на месте алтаря невидимого храма, который созидают 12 праведников. Там вырастает роза с ликом Христа, который сквозит, как брачный перстень. Эту розу необходимо поместить в пещеру, в глубь земли, чтобы преисподняя стала раем.Если мне кольцо оставишь,Царской славой не прославишьТемной участи своей;Но лишь третий из путейЖало чар моих потушит,Волхвование разрушит:Лишь тогда явит свой ликСолнца зримого двойник, —На кого с притина СолнцеСквозь срединное оконцеГлянув —слепнет, и темно,Словно черное пятно.Чтобы власть его восставитьИ пути пред ним исправить,Ты, доверившись орлу,В светлый скит неси стрелу.Есть двенадцать душ в пустыне:О невидимой святынеДень и ночь подъемля труд,Храм невидимый кладут.Там, где быти мнят престолу,Ты стрелу зелену долу,Кровь мою земле предайИ росточка поджидай.Процветет цветистой славойКуст душистый, куст кровавый;Всех цветней единый цвет,Краше цвета в мире нет.Цвет пылает, цвет алеет,Ветерок его лелеет, —/ Вдруг повеет —и легка,Отделясь от стебелька,Роза, сладостною тенью,По воздушному теченью,Как дыханье сна, плывет,За собой тебя зовет.В Розе, темной и прозрачной,Что сквозит, как перстень брачный? —Не гляди, не вопрошай;За вожатой поспешайЧерез долы, через горы,Недр земных в глухие норы;Нежной спутнице внемли;Весть заветную земли,Странник темный, странник верный,Ты неси во мрак пещерный!В преисподнем гробе —рай...Три судьбины: выбирай.»[6]
Герою (он так и остается безымянным) не хватает знаний о судьбе Солнца после заката: В ночь другое ль народится,/ Аль, ожив, помолодится, Заиграет на юру,/ Что сгорело ввечеру?[6]Эта недостача и становится завязкой.
Герой призываеткрылатого коня, чтобы отправиться на поиски Солнца. Тотзадает ему три загадки о смерти, любви и Солнцедвойнике. Загадки волшебного помощника иконически связаны с символикой круга и креста, синтезированной вэмблематическом символе анха(он является важнейшим архетипом художественного мира Иванова): «Три кольца —мои загадки, / Три стрелы —твои разгадки: / Вышли стрелы в три кольца, —/ Три добычи у ловца!»[6]
Герой выдерживает испытание и получает волшебного помощника. Здесь Иванов использует сравнительно редкий мотив: крылатый конь дарит сам себя, выступая одновременно дарителем и помощником.
Затем герой переносится в иное царство. Причем по ходу пространственного перемещения героя у него меняются волшебные помощники. Крылатый конь переносит героя вдаль,в инобытийное пространство, находящее на периферии эмпирического мира, к заповедной той черте,/ Где небес дуга с землею/ Золотой свита шлеею,/ Где сошелся клином свет…[6] Затем функцииволшебного помощника переходят кзмее, которая выступает в качестве вожатого вглубь, в преисподнюю, мистическое пространство.
Пространственное движение вниз, нисхождение, в поэтическом мире Иванова означает прозрение таинственной сущностивещей, т.е. восхождение (в пониманииИванова)[7, с. 42].
Когда совершается второе пространственное перемещение героя,сказочная фабула усложняется: возникает вторая сюжетная линия, где действует другой герой,а именно –само Солнце. Таким образом, для поэмы «Солнцев перстень» характерно то, что В.Я. Пропп называл двухсказочностью –сочетание двух последовательностей функций, связанных с разными героями [5, с. 63].По наблюдениям исследователей, литературная сказка ориентирована на двухсказочность как композиционный прием [8, с. 110].
Две сюжетные линии поэмысказки не гетерономны, они взаимно пересекаются и какбы просвечивают одна в другой. В финале поэмы первая сюжетная линия растворяется во второй. Геройискатель первой сказки становится волшебным помощником, ликвидирующем недостачу Солнца –герояжертвы.Порядок сказочных функций во второй сказке тоже остается без измененийпо сравнению со сказочным каноном. Только начинается вторая сказка не с недостачи, а с отлучки и запрета. СолнцеЖених покидает земной мир, появляется в своем подземном дворце, завещаетневесте –вечерней Заре хранить обручальное кольцо (таков запрет, который предшествует возникновению недостачи) и сгорает на костре, разложенном посреди двора. Как узнает герой, смерть Солнца обусловлена тем, что антагонист –одноглазая рыба похищает перстень: заклятое/ То колечко золотое <…> Зорька рыбке отдает;/ Рыба влагою проточной/ Мчит его к заре восточной;/ А придверница Заря спросит перстень у царя,/ Без того не помирится:/ Так с начала дней творится,/ Рыбьим ведовством заклят,/ Солнца пленного возврат[6].
Для Иванова исключительную ценность имеют категории микрокосма и макрокосма, оформившиеся в качестве философских категорий в средневековой философии. Эти категории применимы для описания различных уровней художественного мира Иванова (образного, пространственного, мотивногои т.д.). В отношении героев оно тоже является значимым. Героев в поэме два –Солнце и безымянный герой (Иванцаревич?). Первый –герой в макрокосмическом аспекте, второй –в аспекте микрокосмическом.
Геройискательборется и побеждает одноглазую рыбу. Он ослепляет ее, и она открывает ему путь избавления Солнца от вечной смерти и вечного возвращения. Происходит ликвидация недостачи, которая стала завязкой первой сюжетной линии. Но действие на этом не останавливается. Когда герой борется с антагонистом, он превращается в помощника, освобождающего Солнце –герояжертву. Мотивы, которые следуют за этим поворотным пунктом, постулируют в качестве героя уже только Солнце. Смена ролей подчеркивается тем, что геройискатель может стать ложным героем, если предъявит необоснованные притязания и перестанет быть помощником Солнца, узурпирует его функции.
Ослепленная рыба открывает перед героемпомощником три пути. Первый –овладеть перстнем, заточить Солнце в склеп и стать самому Солнцем, покорив себе восточную Зарю. Второй –завладев перстнем, погубить Солнце и стать его заместителем на земле, с помощью перстня давая людям свет. Третий –оставить перстень рыбеи, выполнив ряд действий, явить лик Солнцадвойника, избавив Солнце от вечного умирания.Неизвестно, какой выбор сделает геройпомощник. Но если он отдаст предпочтение третьему решению, реализуется еще две сказочные функции. Произойдет узнавание истинногогероя: всем станет ясно, что вверху и внизу, и в небе, и в преисподней, –одно и то же двуликое Солнце. А затем совершится трансфигурация героя: два лика Солнца, верхний, дневной,и нижний, ночной, сольются воедино.
Такова фабула ивановской сказки. По набору и последовательности функций она совершенно укладывается в сказочный канон, однако удвоение сюжетных линий выглядит как авторское усложнение. Оно обусловлено удвоением образа героя. Безымянный герой –традиционный сказочный искатель, а Солнце –геройжертва. Первый ищет второго, а второй претерпевает приключения.
По наблюдениям В.Я. Проппа, первоначально герой в сказке –это тот, кто был проглочен и выбрался из утробы поглотителя[9, с. 310]. Солнце (в виде своего субститута перстня) проглатывается рыбой, а потом возвращается в преображенном виде на землю. Затем героем становится тот, кто уничтожил поглотителя извне, не проходя сквозь него. Таков безымянный герой ивановской сказки. Условие героизации –катабазис, нисхождение в царство смерти. И Солнце, и безымянный герой выполняют это условие, нисходят в преисподнюю.
Удвоение –лейтмотив поэмы «Солнцев перстень». Удваивается не только сюжетная линия, герой, но иобраз царевны, и образ иного царства. Его признаками наделяется два топоса –пограничная область на периферии видимого мира и преисподняя, невидимый уровень земной сферы, мистическое пространство. Пограничный топос имеет золотую окраску. Это главный признак иногоцарствав волшебной сказке. Кроме того, здесь растут сады с золотыми плодами, обитают жарптицы, пастбища окрашены в янтарный цвет. Иное царство традиционно связано с горизонтом. Крылатый конь как раз переносит героя к месту, где небо сливается с землей.
Другое иное царство расположено под землей. Там тоже все окрашено в золотой цвет.Там есть дворец Солнца. Обитателями этого царства являются две царевны –утренняя и вечерняя Заря, животные (змеи и орлы), териоморфное существо –одноглазая рыба.Волшебные помощники
В ивановской поэме мы наталкиваемся на своеобразную градацию волшебныхпомощников. Их у героя сразу три: сначала –крылатый конь, затем змея и, наконец, орел. Умножение их числа связано с особенностями пространственной структуры поэмы. Коньпереносит героя из профанного в сакральное пространство, на периферию видимого мира.Змея выступает в качестве проводника вглубь земной сферы, в мистическоепространство. А орел оказывается вожатым из глубины вверх, из мистического в эмпирическое пространство.
Образ коня в поэме во многом сходен с обликом волшебного помощникав фольклорной сказке. Оногненнокрасной масти[9, с. 176]: он огнегривый,его ноздри пышут жарче горна.
Конь сочетает в себе две природы –огненную и водяную. Он огнегривый, но появляется из моря (в гуле волн плескучих ржанье).
Вячеслав Иванов наделяет волшебногопомощника героя традиционными сказочными чертами, но своеобразно, отступая от фольклорного канона, комбинирует их. Если сочетание в одном образе коня и птицы в духе сказки, то соединение огненной и водяной природы выходит за ее рамки и отсылает к древнегреческой мифологии. Коня с золотой гривой, выходящего из моря, видят аргонавты[10, с. 286].
В сказке конь –заупокойное животное, выступающее в роли помощника только в томслучае, если оно обретается героем из могилы предка, подвала, преисподней. Этот мотив отражается в поэме лишь частично. Крылатые кони действительно связаны с преисподней. Их Солнце впрягает в свою колесницу, прежде чем погрузиться в ямовину посреди своего дворца. Но герой обретает его в поэме не из могилы, а из солнечной колесницы. Конь отвечает на зов героя и как бы отрывается от нее. Это чуждо сказке и связывает ивановского коня с мифологической колесницей Гелиоса.
Следовательно, образы сказочных волшебных помощников, взятых Ивановым из русского фольклора, не предстают в своем каноническом виде, а испытывают воздействие античной мифологической образности.
Змея выполняет в ивановской сказкеоднуединственную функцию путеводительство. Она выступает в качестве посредника между эмпирической и мистической сферой пространства.
Орел выполняет в ивановской сказке две функции: он помогает герою в борьбе со змеем, а также выступает как посредник в восхождении из преисподней на землю.
Символика образа орла исследована Л.В. Павловой[11, с. 4649]. Орелмолния несет с собой прозрение и означаетвысшее волеизъявление. В ивановской сказке орел вынимает стрелу с рыбьим глазом. После этого побежденный антагонист открывает герою тайну Солнцадвойника, и тот прозревает, обретая высшее знание.
Орелсолнце знаменует жертвенный аспект солярной символики. Он выступает как жрец, приносящий себя самого в жертву. Солнечный орел, вырывая стрелу с рыбьим глазом, умерщвляет Солнце. Но только ценою жертвы, смерти Солнца становится возможным воскресение Солнцадвойника.
Орел связан также с мотивом вознесения, онзнаменует волевое устремление к высшему бытию. В ивановской сказке это проявляется в том, что орел выступает в роли проводника герояискателя в видимый мир и переносит туда же жертвенную стрелу с рыбьим глазом, связывая две сферы бытия –видимую и невидимую.Змееборство
Борьба со змеем, или териоморфным существом, –центральный мотив как фольклорной, так и ивановской сказки. У Иванова, однако,нет змея как такового, но есть другое териоморфное существо –одноглазая рыба. И змей, и рыба –два равноправных варианта чудовища –противника героя. Висторической перспективе рыба даже древнее, чем змей[9,c.334].
Рыба выступает как поглотитель и переносчик: она глотает солнцев перстень и переносит его на восток, к утренней Заре. Как и сказочный змей, рыба у Иванова –двойственный персонаж, существо одновременно зловредное и благое. Осужденность Солнца на вечное умирание и рождение, разделенность мироздания на две расколотые части связано с чародейством рыбы. Но, побежденная героем, она делится тайным знанием о том, как разрушить ее чары и преодолеть космическую раздробленность.
В «Солнцевом перстне» мы сталкиваемся с историкофункциональным парадоксом. Рыба поглощает солнцев перстень, а значит, и само Солнце. В сказке териоморфное существо выступает в подобной роли только в том случае, если оно обитает на небе. Ивановская одноглазая рыба связана только с преисподней, но, как и небесный змей, она наделена огненной природой и золотой окраской. Парадоксальное, необъяснимое с точки зрения сказочного канона совмещение в образе рыбы небесной и инфернальной природы обусловленосимволистской концепцией пространственнобытийного двойничества, зеркального уподобления земной сферы –небесной. Невидимый уровень небесной сферы отражается внутри нижней пространственной сферы, создавая невидимый, инфернальный уровень сферы земной. Таким образом, амбивалентная природа териоморфного существа мотивирована внутренней логикой ивановской системы символов и отражает основную мысль поэмы: В преисподнем гробе –рай[6].
Одноглазая рыба –невидимый двойник Солнца, который никак не может явить свой истинный лик. Сказочный канон сохранил мотив единства змея и Солнца. В сказках змей поглощает Солнце, которое затем выходит из его чрева, рождается из него.
Мотив двуединства змеи и солнца в творчестве Иванова исследован Л.В.Павловой[11, c. 98105]. В газелле «Возрождение» поэт усиленно добивается осознания, что змеи и солнца –одно и то же. «Единство Змей и Солнц–это и есть та сокровенная тайна, постижение которой превращает человека в жрецаи пророка»[11, c.99]. Змей и Солнце –два лика единой сущности, имя которой –страдающий и воскресающий бог Дионис. В дифирамбе «Возрождение» антиномическая природа Диониса отчетливо формулируется Ивановым:О, Дионис! Не сам ли/ Ты –Светоч/ Двоезарный,/ теней Солнце./ Где ветвье Древа?/ Где корень темный?/ Растешь ли ты в День,/ Или в Ночь, Свет полунощный?/ <…> Багрец заката / И пурпур утра, / Эвий!.. Семя, уснувшее/ В колыбели/ Чреватой смерти…[4,c.485]
Дионис двуприроден, двусоставен. Иванов называет его двоезарным, двуликим. Он объединяет в себе смерть и семя как потенцию жизни, ночь и день, ветви древа, вознесшиеся ввысь, и корни, впивающиеся вглубь, видимое солнце и Солнце Теней, Свет полунощный.
В «Солнцевом перстне» одноглазая рыба и естьтемная, нижняя, ночная, невидимая, иррациональнаяипостась Диониса, Солнце Теней.А само Солнце есть светлая, верхняя, дневная, видимая, рациональнаяипостась того же Диониса.Чтобы двойник видимого Солнца явил свой незримый лик, герой должен выполнить ряд действий. Смысл каждого из них заключается в объединении земного и небесного. Стрела с рыбьим глазом –символом умирающего Солнца переносится из преисподней на гору. Это место не простое, оно священное, здесь строят храм, который понимается как жилище Бога на земле. Рыбий глаз предается земле на горнем месте, где должен быть престол. Вырастает роза–символ, которыймироздания в целом. Иванов подчеркивает двуприродность розы: она темная и прозрачная одновременно. Чтобы земное и небесное окончательно соединились, необходимо перенести розу с горнего места в глухие недра земли.Тогда в преисподнюю спустится рай.
Образ розы как всепримиряющего начала в финале поэмы далеко не случаен. Как показало исследование Л.В. Павловой, в розе солярная и змеиная символика, земное и небесное начало взаимно переплетаются и сливаются[11,c.9497].
В конце поэмы фольклорные, языческие образы трансформируются в христианские. Появляются аллюзии на Священное Писание. Рыба говорит: Чтобы власть его восставить/ И пути пред ним исправить,/ Ты, доверившись орлу,/ В светлый скит неси стрелу[6].Это перифраз слов ИоаннаКрестителя: «глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мф. 3,3). Религиозная лексика (скит, храм, святыня, престол, преисподняя, рай) не оставляет сомнений в том, что под образом двуликого Солнца кроется Христос распятый, сошедший в ади воскресший. Медный змей, сооруженный Моисеем в Синайской пустыне, считается ветхозаветным прообразом распятого Христа, а Солнце –постоянное наименование Христа воскресшего.
В поэме задается вопрос: В Розе, темной и прозрачной,/ Что сквозит, как перстень брачный?[6]Ответ мы находим в стихотворении «Примитив». Это –Христос: Мне снилось: Цвет Единый/ Возрос из тайника,/ Где Корень свит змеиный,/В эфир листвою сочной;/ И Агнец непорочный/ На пурпуре Цветка[3,c.30].Выводы.1) Ивановская стилизация под славянский фольклор лишь морфологически близка волшебной сказке. Вячеслав Иванов наполняет сказочные образы и мотивы содержанием, которое не укладывается в жанровые рамки фольклорного эпоса.2) Фольклорная, языческая образность переплетается в финальной части поэмы с христианской, демонстрируя излюбленную мысль Иванова о единстве культур.3) Сохраняя сказочные образы и функции, Иванов усложняет их. Так, у него появляется две сюжетные линии, два иных царства, две царевны, три волшебных помощника.
Ссылки на источники1. Топорков А.Л. Источники "Повести о Светомирецаревиче" Вяч. Иванова: древняя и средневековая книжность и фольклор. –М.: "Индрик", 2012. –496 с.2. Сравнительный указатель сюжетов: Восточнославянская сказка. –Л.: Наука, 1979. –437 с.3. Иванов В.И. Собрание сочинений. Т.III. − Брюссель, 1979. –896 c.4. Иванов В.И. Собрание сочинений. Т.I.− Брюссель, 1971. –872 c.5. Пропп В.Я.Морфология волшебной сказки.–Л.: Наука, 1969. –168 с.6.Здесь и далее текст поэмы "Солнцев перстень" цитируется по: Иванов В.И. Собрание сочинений. Т.II. − Брюссель, 1974. –с. 472482.7. Каяниди Л.Г. Структура пространства в поэме Вяч. Иванова «Сон Мелампа» // Известия Смоленского государственного университета. Ежеквартальный журнал. №3 (7). –Смоленск: СмолГУ, 2009. –С. 3952.8. Закроева Г.А. Фольклорные традиции в сказках А. Боровецкой // Смоленский филологический сборник: труды молодых ученых. Вып. V. –Смоленск: Издво СмолГУ, 2013. С. 102110.9. Пропп В.Я. Историческое корни волшебной сказки. –Л.: Издво Ленингр. унта, 1986. –
10. Аполлоний Родосский. Аргонавтика. –М.: Худож. лит., 1972. –349 с.11. Павлова Л.В. «У каждого за плечами звери»: символика животных в лирике Вячеслава Иванова: монография. − Смоленск, 2004. − 264 с.
Kayanidi Leonid GennadievichVyacheslav Ivanov's poem "Sun ring" and a fairy taleIn thearticle the comparative analysisof Vyacheslav Ivanov’s poem «Sun ring» and morphological, motive and figurative structure of a fairy tale is made. Ivanov follows the folk tale’s poetics, complicating its structure to achieve figurativelysymbolic depth. The central motif of Ivanov’s poem, as in a fairy tale, is the fight againstthe serpent conceived in the light of the Christian symbolism.Fairy tale’s poetics, symbolism, Vyacheslav Ivanov, the structure of the text, mythological poetics.
