Особенности взаимоотношений советской власти и буржуазных историков в РСФСР - СССР в 1920 - 1930-е гг.
Международная
публикация
Н.
В. КамероваБиблиографическое описание статьи для цитирования:
Камерова
Н.
В. Особенности взаимоотношений советской власти и буржуазных историков в РСФСР - СССР в 1920 - 1930-е гг. // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2014. – Т. 20. – С.
91–95. – URL:
http://e-koncept.ru/2014/54278.htm.
Аннотация. В статье рассмотрены особенности взаимоотношений между советской властью и буржуазными историками, определены этапы этих взаимоотношений, выявлены методы, которые использовала партия по «завоеванию» буржуазных историков, и определены формы взаимодействия буржуазных историков с новой властью.
Ключевые слова:
советская власть, буржуазные историки
Текст статьи
Камерова Наталья Витальевна,кандидат исторических наук, доцент кафедры гуманитарных и естественнонаучных дисциплинн,Анапскийфилиал ФГБОУ ВПО «Кубанский государственный аграрныйуниверситет», г.Анапаkamerovan@yandex.ru
Особенности взаимоотношений советской власти и буржуазных историков в РСФСР –СССР в 1920–1930е гг.
Аннотация. В статье рассмотрены особенности взаимоотношений между советской власть и буржуазными историками, определены этапы этих взаимоотношений, выявленыметоды, которые использовала партия по «завоеванию» буржуазных историков и определены формы взаимодействия буржуазных историков с новой властью.Ключевые слова:советская власть, буржуазные историки.
Важная роль в организации реформы высшей школы вообще и исторического образования в частности отводилась буржуазным специалистам. В.И. Ленин призывал: «Нужно взять всю науку, технику, все знания, всё искусство. Без этого мы жизнь коммунистического общества построить не сможем. А эта наука, техника,искусство –в руках специалистов и в их головах». Вместе с тем, путь к сотрудничеству с буржуазными специалистами у новой власти сложился не сразу. В первый год советской власти интеллигенция была отнесена к разряду классовых врагов1. В деле организации сотрудничества с буржуазной интеллигенцией, непосредственное участие принял первый нарком просвещения А.В. Луначарский. Именно он в первые годы советской власти определял и контролировал основные вопросы, связанные с формированием советской системы образования. Некоторые считали, что старую интеллигенцию необходимо исключить из общественной жизни страны Советов. А.В. Луначарский, несмотря на общее негативное отношение к интеллигенции, настаивал на сотрудничестве с ней. Он говорил: «…она для нас чрезвычайно драгоценна, дороже золота»2. Вместе с тем, А.В. Луначарский считал, что такое сотрудничество носит временный характер: «…скоро наступит время, когда интеллигенция сыграет свою роль и ляжет в музее рядом с каменным топором и государственной властью»3. Необходимо пояснить, что мы рассматриваем интеллигенцию в целом, так как представители буржуазной исторической науки входили в данную социальную группу. Под интеллигенцией (от лат. intelligens–понимающий, мыслящий, разумный) понимают особый социальный слой людей, профессионально занимающихся умственным, преимущественно сложным, творческим трудом, развитием и распространением культуры. К характерным признакам интеллигенции относят: обладание тактом, чуткостью, склонность к самоанализу и саморазвитию, ответственность за свои поступки. Одним из видовых признаков интеллигенции является интеллектуальная независимость и свободомыслие4. Все указные признаки в полной мере были присущи представителям буржуазной исторической науки. Это осознавали руководители партии и страны.Сотрудничество интеллигенции с новой властью имело специфические формы проявления между ними. Анализируя процесс отношений между буржуазными кадрами историков и Советской властью, мы определили этапы их взаимоотношений:1 этап –1917й –середина 1920х гг. Открытое противостояние первой группы выразилось в поддержке и участии в акциях протеста (забастовке), добровольной или принудительной эмиграции. Вторая группа продолжала свою профессиональную деятельность, невзирая на изменившиеся требования к преподаванию, начала частичное сотрудничество с новой властью. Третья группа активно сотрудничала с советской властью.2 этап –середина –конец 1920х гг.Игнорирование или индифферентное отношение к требованиям новой власти становится невозможным. Происходит переход к полному сотрудничеству с ней первой и второй группами буржуазных историков.3 этап –конец 1920х –начало 1930х гг. Нарастает репрессивная политика по отношению ко второй и третьей группам историков. Происходит политизация исторической науки.4 этап –начало –середина 1930х гг. В ходе гонений и репрессий историки прошли вынужденный процесс «перековки», в дальнейшем принимали участие в перестройке исторического образования и утверждении сталинской концепции в исторической науке. 5 этап –середина –конец 1930х гг. Представители всех групп наравне с историкамимарксистами подверглись репрессиям. Часть из них была физически уничтожена, оставшиеся в живых подчинились идеологии тоталитаризма. Сотрудничество буржуазных историков с советской властью на всех выделенных этапах носило однобокий характер. Прежде всего, предусматривалось соблюдение интересов партии, научные интересы историков должны были совпадать с партийными установками. Политика партии заставляла историков принимать идеологический диктат, внедрять коммунистическую идеологию в историческую науку. Первые лица партии и государства делали отличия между «завоеванием» технических специалистов и гуманитариев. Гуманитарная интеллигенция признавалась опасной для советского режима, так как «суть их деятельности составляет глубокий анализ происходящих процессов в обществе, включая, политические»5. Сложившаяся ситуация обусловила выход письма ЦК РКП(б) «О работе среди работников просвещения» 18 сентября 1918 г.6. В нём содержался призыв изменитьотношение к работникам просвещения как саботажникам и сделать всё возможное, чтобы эту высоко полезную общественную группу«втянуть» в интересную и творческуюработу Советского государства. Для исторической науки первых лет Советской власти характерно существование противоположных друг другу лагерей –марксистского и буржуазного. Между ними шла острая идейная борьба. Марксистский лагерь был настроен враждебно по отношению к буржуазному. Последний был неоднороден по своей структуре. Автор выделил группы буржуазных историков в начальный период советской власти. 1 группаигнорировала новую власть, продолжала заниматься научноисследовательской и педагогической работой, до 1925 г. сохраняла традиции дореволюционной исторической школы; 2 группа включилась в работу по архивному строительству и краеведению, преподавала на курсах архивистов, ФОН и т.д.; 3 группа приняла советскую власть, перестроила свою работу с требованиями проводимых реформ, активно сотрудничала с советской властью.Процессу «завоевания» буржуазных историков советская власть придавала важное значение. Этот процесс имел эволюционную направленность. Рассмотримметоды, которые использовала партия по «завоеванию» буржуазных историков: политические–введение обязательной сдачи экзамена по марксизму для преподавателей обществоведения, идеологический контроль, запрет на контакты с зарубежными учёными и научными школами, проработка на собраниях; административные–высылка из центральных городов, гонения, аресты, физическое уничтожение; экономические–предоставление рабочего места, оставление в должности заведующего кафедрой, декана факультета (до 1929 г. для буржуазных историков), материальная поддержка через систему ЦЕКУБУ (с начала и до середины 1920х гг.); социальные–освобождение от уплотнения жилья, предоставление льготных путёвок на курорт, в санаторий, не только научнопедагогическим кадрам, но и членам их семей,выдача премий, грамот, благодарственных писем, вручение именных часов, возможность вступить в профсоюз; идеологические–невозможность опубликовать свои труды; психологические–шельмование в печати и т.д. Таким образом, партийные органы использовали метод «кнута и пряника». Вместе с тем, принятые меры не привели к желаемому для власти результату –безоговорочному принятию буржуазной профессурой «диктатуры пролетариата». Представители научной интеллигенции продолжали сохранять некоторую независимость до середины 1920х гг.Гуманитарии были опасны тем, что могли объяснить обществу и самой власти её нелегитимность. Поэтому началась операция по высылке наиболее значимой части интеллигенции и представителей студенчества из страны. В отечественной историографии она получила название «философский пароход»7. 31 августа 1922 г. газета «Правда» опубликовала статью «Первое предостережение». В ней были изложены меры по очистке Советской республики от определённых слоёв буржуазной интеллигенции, которые не могут примириться с советской властью. «Важнейшей их цитаделью» признавалась высшая школа. На сегодняшний день известно, что инициатором данной акции был непосредственно В.И. Ленин8. По разным данным из России было изгнано около 200 видных учёных, в том числе с мировыми именами: писатель М. Осоргин, литературный критик Ю. Айхенвальд, социолог П. Сорокин; философы: Н. Бердяев, С. Франк, Ф. Степун, Н.Лосский, Л. Шестов, В. Зенковский, Л. Карсавин, И. Лапшин, С. Булгаков, Б. Вышеславцев; биолог М. Новиков и многие др. В числе изгнанных были и историки А.А. Кизеветтер (1866 –1933 гг.), В.А. Мякотин (1867 –1937 гг.), С.П. Мельгунов (1879 –1956 гг.). Высылка учёных нанесла непоправимый урон интеллектуальному потенциалу страны. Большинство из тех кто был выслан, являлись не только достоянием России, но и мировой технической и общественной мысли. Считаем, что принудительная высылка из страны, безусловно,нанесла психологическую травму, экономический ущерб учёным. Вместе с тем, они сохранили возможность свободного творчества за границей, на них не распространился идеологический диктат большевиков, они продолжили занятия научной деятельностью. Оказавшись в эмиграции, учёные избежали гонений, арестов, физической расправы, и что не маловажно для тех лет, умерли своей смертью.Показательно, что к высылке того или иного учёного подходили индивидуально. Некоторых деятелей культуры В.И. Ленин запрещал выпускать заграницу. 9 марта 1920 г. в записке на имя М.Ф. Андреевой он писал о неустановленном нами лице: «Пускать нельзя: наклевещет и поможет белым»9. Автор разделяет мнение Л.Г. Берляковского в том, что данный вариант высылки может быть отнесён к репрессивным методам правовой политики большевиков, которые апробировались в 1920е гг. и активно использовались в последующий период10. В 1921 г. нарком просвещения РСФСР А.В. Луначарский, выступая на Х съезде РКП(б) подчеркнул, что «всё просвещение в коммунистическом государстве может быть только коммунистическим и никаким другим, все науки, все искусства должны быть пропитаны коммунистическим духом»11. Лидеры коммунистического режима вынуждали представителей буржуазной исторической науки принять предложенные им условия. Это повлекло за собой, со стороны последних недовольство политикой новой власти. Мы выявили причины недовольства буржуазных историков советской властью: экономические–низкая плата труда, частичная безработица, что делало невозможным содержать себя и семью и т.д.; профессиональные–ограничения на занятия научной деятельностью, упразднение истории как предмета, невозможность использовать традиционную методику преподавания, введение экзамена на знание основ марксизма, новых методов преподавания, программ, курсов, отсутствие возможности выезжать в заграничные командировки и др.; социальные–падение социального статуса учёных, отношение к ним со стороны новой власти как к классовым врагам, с которыми временно сотрудничают, «чистки» в вузах, репрессии и т.д.;бытовые–ухудшение жилищных условий, перевод квартир профессорскопреподавательского состава в коммунальные, лишение выборных прав в жилищных товариществах и т.д.Политика партии по отношению к представителям исторической науки, была неоднозначной. С одной стороны прослеживалось стремление использовать богатейший опыт старой интеллигенции, её высокий интеллектуальный и научный потенциал. С другой стороны, власть принуждала её принять новую идеологию, поместить общественные науки в «прокрустово ложе» марксистских догм. В последующем предполагалось сменить буржуазных специалистов на подготовленных форсированными методами «красных профессоров». Наряду с принимаемыми мерами по привлечению буржуазных специалистов к сотрудничеству, продолжалось наступление на еёправа. Партия не только формировала организационные структуры исторической науки, но стала определять её содержание и формировать кадровый состав.Вместе с тем, в первые годы после Октябрьской революции, продолжали выходить работы буржуазных историков Н.И. Кареева, В.М. Хвостова, А.С. ЛаппоДанилевского, Р.Ю. Виппера, Л.П. Карсавина, С.Л. Франка и др. Вплоть до 1924 г., старая профессура не до конца стеснённая рамками идеологических догм, продолжала читать с университетских кафедр дореволюционные курсы 12. Пока ещё не делали поправку на диалектический материализм как на основополагающий методологический принцип марксистской науки, что вызывало раздражение у партийных чиновников. С середины 1920х гг. игнорирование творческих достижений буржуазных историков становится нормой. Скрытое, а тем более открытое несогласие с политикой партии в отношении содержания исторической науки и образования становится невозможным. В этот период стала складываться тенденция от противостояния к сотрудничеству историков с советской властью.
В историографии первых послеоктябрьских лет наиболее распространённой была квалификация учёных и их трудов по классовоидеологическому признаку. Например, «историкмарксист», «буржуазный историк», существовали «оппортунистическая историография», «советская историография» и т.д. Такая ситуация отражает особенность переходного периода и присущую ему неоднородность. Общественные науки в СССР на протяжении многих десятилетий оказались изолированными от мировой науки. Уже в мае 1920 г. М. Горький в своих письмах в Совет народных комиссаров бил тревогу о том, что учёные России лишены возможности общения с учёными других стран и ознакомления с успехами различных отраслей в Европе и Америке. Он призывал организовать бюро по различным специальностям в европейских центрах, таких как Берлин, Париж, Лондон13. Однако, 1 июня 1922 г. были введены новые правила, которые чрезвычайно затрудняли выезд за границу гражданам страны14. Это было сделано с целью, не допустить влияния на умы учёных буржуазной идеологии.С этой же целью произошло наступление на дореволюционные исторические издания. В послеоктябрьский период прекратила своё существование русская историческая периодика. Перестали выходить дореволюционные исторические журналы: «Русский архив», «Исторический вестник», с 1918 г. «Русская старина», «Вестник Европы» и др. Публикации буржуазных исторических журналов не отвечали новым требованиям, поэтому Декрет «О печати» устанавливал жёсткий партийный контроль над содержанием печатной продукции15. В результате у советских граждан должно было сформироваться необходимое для власти коммунистическое мышление. Наряду с закрытием ряда буржуазных журналов, появились новые советские журналы16. Считаем, что вытеснение буржуазной исторической периодики новыми марксистскими журналами позволило воздействовать на все стороны формирования советской исторической науки в духе марксисткой методологии. Опубликовать свою научную работу учёному не стоящему на марксистских позициях в науке стало практически невозможно. Вместе с тем, были созданы условия для научной деятельности учёным новой советской формации. При таких условиях начинает происходить социальная адаптация учёных историков к изменившимся условиям привычной жизни. На наш взгляд, именно после показательной высылки за границу части научной интеллигенции, начинается принятие новых правил «поведения» между советской властью и представителями исторической науки. Научная интеллигенция была вынуждена «учиться» выстраивать отношения с властью. Рассмотрим формы взаимодействия буржуазных историков с новой властью. Активные –выступления на научных собраниях, участие в акциях протеста и забастовке (например, профессора МГУ), обращения в печатные издания, обращения в вышестоящие инстанции, с просьбами о допуске к работе в архивах, разрешении работать по совместительству (частная преподавательская практика была запрещена), о выделении финансов, о предоставлении дополнительного продуктового пайка «для себя и своей семьи», необходимой одежды, вступление в профессиональные союзы, прошение за коллег и др. Форма прошения ставила научнопедагогические кадры на ступень ниже по отношению к власти. Она заставляла воспринимать себя в роли просителя, несмотря на регалии и научный авторитет. Вместе с тем, частичное удовлетворение насущных потребностей примеряло буржуазных специалистов с новой властью. Пассивные–сохранение дореволюционных методов преподавания, игнорирование новых требований по преподаванию общественных наук (до середины 1920х гг.), намеренное умалчивание своей позиции по вопросам реорганизации работы вузов и т.д.Тяжёлое материальное положение интеллигенции после Октябрьской революции хорошо известно. Она сразу попала в разряд «классовочуждых» элементов. Даже власть признавала, что положение научных работников в 1918 –1921 гг. было значительно хуже, чем материальное положение рабочих. Поэтому, был предпринят ряд мер, направленных на улучшение положения учёных. 23 декабря 1919 г. вышел Декрет СНК РСФСР «Об улучшении положения научных специалистов», согласно которому они освобождались оттрудовой, военной и других видов повинностей17. Кроме этого, для учёных вводились академические пайки, которые, отчасти помогали пережить голод, но не обеспечивали полной потребности18. Они выдавались меньшей части научных работников, к числу которых относились либо «полезные» специалисты, либо некоторые выдающиеся учёные19.Этим же декретом была создана особая комиссия, во главе с М.Н. Покровским, а 10 ноября 1921 г. Совнарком РСФСР образовал постоянную комиссию для всероссийского обследования и улучшения быта учёных (ЦЕКУБУ). В её состав вошли М.Н.Покровский, В.П. Волгин, Я.И. Гиндин, А.А. Новицкий, Ф.В. Кипарисов. Характерно, что в её деятельности участвовали и представители буржуазной науки20. Например в число членов Экспертной комиссии от Российской академии наук был зачислен буржуазный историк М.М. Богословский. Даже в условиях гражданской войны для учёных было открыто несколько санаториев, их квартиры освобождались от уплотнения21. ЦЕКУБУ сыграла свою положительную роль в деле помощи научным кадрам России. Однако меры, принимаемые ЦЕКУБУ, помогли лишь отчасти и не снимали остроты вопроса. Для продолжения работы по привлечению интеллигенции на сторону советской власти 18 сентября 1925 г. вышло Постановление ЦК РКП(б) «О работе специалистов»22.
Оно предусматривало создание благоприятных условий для работы, улучшение жилищных условий, предоставление налоговых льгот, наличие системы индивидуальных и коллективных премий за достижения в области улучшения производства. Кроме этого, постановление устанавливало льготы по приёму детей специалистов в учебные заведения. На фоне всеобщей пролетаризации студенчества, эта привилегия чрезвычайно ценилась научными работниками. При всей заинтересованности в труде бывших буржуазных специалистовсоветский режим не стремился к равноправному диалогу с учёными. Он использовал меры по добровольному или принудительному их переходу на сторонусоветской власти. В этой связисчитаем возможнымговорить не о сотрудничестве с представителями буржуазной исторической школы, а об утилитарномиспользовании их знаний, опыта, возможностей.На всём протяжении 1920х –1930х гг. сохранялась потребность в труде и знаниях буржуазных специалистов, власти приходилось их «завоёвывать», так какподготовленные советские специалисты не восполняли в полной мере потребности в кадрах и не обладали теми фундаментальными знаниями, которыми владели специалисты дореволюционной школы. Историки, которые остались в науке и занимались научнопедагогической деятельностью, вынуждены были принять официальные директивные установки партии и правительства в отношении исторической науки.
Ссылки на источники 1Тасиц Н.А. «Положение страны требует активной политики партии в отношении интеллигенции» //Исторический архив. –2007. № 3. С. 3–15. 2Цит. по: Климанова Т.В. А.В. Луначарский оформировании советской интеллигенции // Вопросы истории. –1980. –№ 7. –С. 23.3Цит. по: Худолеев А.Н. Революционная теория П.Н. Ткачёва и её осмысление в советской историографии 1920 –первой половины 1930х гг.: Монография. Новокузнецк: РИО КузГПА, 2003. С. 77.4Колесов М.С., Чемшит А.А. Интеллигенция как феномен русской истории // Учёные записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. Т. 21 (60). № 3. 2008. С. 36 –44.5Тамже. С. 25.6Письмо ЦКРКП(б) «О работе среди работников просвещения» 18 сентября 1918 г. // КПСС в резолюциях. Т. 2. С. 449 –451.7«Отчистим Россию надолго …». Репрессии против инакомыслящих. Конец 1921 –начало 1923 гг.: Документы / под ред. А.Н. Артизова и др. М.: МФД: Материк, 2008. 848 с.; Маторина И.И. Указ. соч. 24 с.8Латышев А.Г. Указ соч. 336 с.; Лубянка. Сталин и ВЧКГПУОГПУНКВД. Январь 1922 –декабрь 1936 гг. / Сост. В.Н. Хаустов и др. М.: МФД, 2003. 912 с.9Цит. по: Латышев А.Г. Указ. соч. С. 206.10Берляковский Л.Г. Правовая политика советского государства в сфере регулирования научной деятельности (1917 –конец 1920х гг.): Автореф. дис. ... канд. юр. наук. –Ставрополь, 2009. –29 с.11Цит. по: Афанасьев Ю.Н. Указ. соч. С. 156.12Рамазанов С.П. Методологические искания историографии России // Россия в ХХ веке: Судьбы исторической науки. М.: Наука, 1996. С. 85 –86.13Горький М. Неизданная переписка с Богдановым, Лениным, Сталиным, Зиновьевым, Каменевым, Короленко / Серия «М. Горький. Материалы исследования». М.: «Наследие», 1998. Вып. 5. С. 105 –108.14Павлова И.В. Становление советской системы информационной блокады // Культура и интеллигенция сибирской провинции в ХХ веке: теория, история, практика. Новосибирск: Институт истории СО РАН, 2000. С. 44 –45.15Декрет «О печати» 26 октября 1917 г. // Декреты Советской власти. Т. 1. С. 24 –25. 16«Коммунистическая революция» (1920 –1935 гг.), «Международная жизнь» (1920 –1930 гг.), «Коммунистический интернационал» (1919 –1943 гг.), «Спутник коммуниста» (1921 –1930 гг.), «Вестник Социалистической академии» с 1922 г., «Вестник Коммунистической академии» (1924 –1935 гг.), «Под знаменем марксизма» (1922 –1944 гг.), «Красная новь» (1921 –1942 гг.), «Сибирские огни» с 1922 г. и многие др. Первым советским марксистским историческим журналом стала «Пролетарская революция», в 1921 г. в Москве. Позже стал выходить журнал «Красная летопись» (1922 –1937 гг.) Петроградского Истпарта, «Красный архив» (1922 –1941 гг.), «Архивное дело» (1923 –1941 гг.).17Декрет СНК РСФСР «Об улучшении положения научных специалистов» 23 декабря 1919 г. // Декреты Советской власти. Т. 7. С. 427 –428.18Академический паёк включал: муки –35 ф., мяса –15 ф., рыбы –5 ф., крупы –12 ф., гороха –6 ф., сахара –2,5 ф., жиров –4 ф., соли –2 ф., мыло –1 ф., табака –0, 75 ф., кофе –0,5 ф., 5 коробков спичек / Неберекутина Е.В. «Заступник рода исторического» (Деятельность М.М. Богословского в Экспертной комиссии ЦЕКУБУ) // Археографический ежегодник. М.: Наука, 2004 г. –2005. С. 192.19Соскин В.Л. Российская советская культура (1917 –1927 гг.): Очерки социальной истории. Новосибирск: Издво СО РАН, 2004. С. 278 –317.
20Железняков М.К., Науменко Г.И. «Мы счастливы, что в наших стенах не раз звучал голос деятелей Академии». Московский Дом учёных ЦЕКУБУ в 1922 –1929 гг. // Исторический архив. –2008. –№ 2. –С. 116 –129.21Алексеева Г.Д. Октябрьская революция и историческая наука в России (1917 –1923 гг.). М.: Наука, 1968. С. 250 –251.22Постановление ЦК РКП(б) «О работе специалистов», 18 сентября 1925 г. // Ленин В.И. КПСС об интеллигенции. М.: Политиздат, 1979. С. 200 –203.
NataliaKamerova,
Ph.D. in History, assistant professor ofhumanities andnatural science disciplinesAnapabranch ofKuban State Agrarian University, g. Anapakamerovan@yandex.ruSpecial relationshipof Soviet power andbourgeois historiansinthe Russian Federation
the Soviet Union in1920–1930iesAbstract.Thisarticle examines therelationship betweenSovietpower andbourgeois historians, definedstages of theserelationshipsrevealedthe methods usedbythe party"conquest" of bourgeois historiansanddefinedforms of interactionbourgeois historianswith the new government.Keywords:Soviet power, bourgeois historians, specialists
Особенности взаимоотношений советской власти и буржуазных историков в РСФСР –СССР в 1920–1930е гг.
Аннотация. В статье рассмотрены особенности взаимоотношений между советской власть и буржуазными историками, определены этапы этих взаимоотношений, выявленыметоды, которые использовала партия по «завоеванию» буржуазных историков и определены формы взаимодействия буржуазных историков с новой властью.Ключевые слова:советская власть, буржуазные историки.
Важная роль в организации реформы высшей школы вообще и исторического образования в частности отводилась буржуазным специалистам. В.И. Ленин призывал: «Нужно взять всю науку, технику, все знания, всё искусство. Без этого мы жизнь коммунистического общества построить не сможем. А эта наука, техника,искусство –в руках специалистов и в их головах». Вместе с тем, путь к сотрудничеству с буржуазными специалистами у новой власти сложился не сразу. В первый год советской власти интеллигенция была отнесена к разряду классовых врагов1. В деле организации сотрудничества с буржуазной интеллигенцией, непосредственное участие принял первый нарком просвещения А.В. Луначарский. Именно он в первые годы советской власти определял и контролировал основные вопросы, связанные с формированием советской системы образования. Некоторые считали, что старую интеллигенцию необходимо исключить из общественной жизни страны Советов. А.В. Луначарский, несмотря на общее негативное отношение к интеллигенции, настаивал на сотрудничестве с ней. Он говорил: «…она для нас чрезвычайно драгоценна, дороже золота»2. Вместе с тем, А.В. Луначарский считал, что такое сотрудничество носит временный характер: «…скоро наступит время, когда интеллигенция сыграет свою роль и ляжет в музее рядом с каменным топором и государственной властью»3. Необходимо пояснить, что мы рассматриваем интеллигенцию в целом, так как представители буржуазной исторической науки входили в данную социальную группу. Под интеллигенцией (от лат. intelligens–понимающий, мыслящий, разумный) понимают особый социальный слой людей, профессионально занимающихся умственным, преимущественно сложным, творческим трудом, развитием и распространением культуры. К характерным признакам интеллигенции относят: обладание тактом, чуткостью, склонность к самоанализу и саморазвитию, ответственность за свои поступки. Одним из видовых признаков интеллигенции является интеллектуальная независимость и свободомыслие4. Все указные признаки в полной мере были присущи представителям буржуазной исторической науки. Это осознавали руководители партии и страны.Сотрудничество интеллигенции с новой властью имело специфические формы проявления между ними. Анализируя процесс отношений между буржуазными кадрами историков и Советской властью, мы определили этапы их взаимоотношений:1 этап –1917й –середина 1920х гг. Открытое противостояние первой группы выразилось в поддержке и участии в акциях протеста (забастовке), добровольной или принудительной эмиграции. Вторая группа продолжала свою профессиональную деятельность, невзирая на изменившиеся требования к преподаванию, начала частичное сотрудничество с новой властью. Третья группа активно сотрудничала с советской властью.2 этап –середина –конец 1920х гг.Игнорирование или индифферентное отношение к требованиям новой власти становится невозможным. Происходит переход к полному сотрудничеству с ней первой и второй группами буржуазных историков.3 этап –конец 1920х –начало 1930х гг. Нарастает репрессивная политика по отношению ко второй и третьей группам историков. Происходит политизация исторической науки.4 этап –начало –середина 1930х гг. В ходе гонений и репрессий историки прошли вынужденный процесс «перековки», в дальнейшем принимали участие в перестройке исторического образования и утверждении сталинской концепции в исторической науке. 5 этап –середина –конец 1930х гг. Представители всех групп наравне с историкамимарксистами подверглись репрессиям. Часть из них была физически уничтожена, оставшиеся в живых подчинились идеологии тоталитаризма. Сотрудничество буржуазных историков с советской властью на всех выделенных этапах носило однобокий характер. Прежде всего, предусматривалось соблюдение интересов партии, научные интересы историков должны были совпадать с партийными установками. Политика партии заставляла историков принимать идеологический диктат, внедрять коммунистическую идеологию в историческую науку. Первые лица партии и государства делали отличия между «завоеванием» технических специалистов и гуманитариев. Гуманитарная интеллигенция признавалась опасной для советского режима, так как «суть их деятельности составляет глубокий анализ происходящих процессов в обществе, включая, политические»5. Сложившаяся ситуация обусловила выход письма ЦК РКП(б) «О работе среди работников просвещения» 18 сентября 1918 г.6. В нём содержался призыв изменитьотношение к работникам просвещения как саботажникам и сделать всё возможное, чтобы эту высоко полезную общественную группу«втянуть» в интересную и творческуюработу Советского государства. Для исторической науки первых лет Советской власти характерно существование противоположных друг другу лагерей –марксистского и буржуазного. Между ними шла острая идейная борьба. Марксистский лагерь был настроен враждебно по отношению к буржуазному. Последний был неоднороден по своей структуре. Автор выделил группы буржуазных историков в начальный период советской власти. 1 группаигнорировала новую власть, продолжала заниматься научноисследовательской и педагогической работой, до 1925 г. сохраняла традиции дореволюционной исторической школы; 2 группа включилась в работу по архивному строительству и краеведению, преподавала на курсах архивистов, ФОН и т.д.; 3 группа приняла советскую власть, перестроила свою работу с требованиями проводимых реформ, активно сотрудничала с советской властью.Процессу «завоевания» буржуазных историков советская власть придавала важное значение. Этот процесс имел эволюционную направленность. Рассмотримметоды, которые использовала партия по «завоеванию» буржуазных историков: политические–введение обязательной сдачи экзамена по марксизму для преподавателей обществоведения, идеологический контроль, запрет на контакты с зарубежными учёными и научными школами, проработка на собраниях; административные–высылка из центральных городов, гонения, аресты, физическое уничтожение; экономические–предоставление рабочего места, оставление в должности заведующего кафедрой, декана факультета (до 1929 г. для буржуазных историков), материальная поддержка через систему ЦЕКУБУ (с начала и до середины 1920х гг.); социальные–освобождение от уплотнения жилья, предоставление льготных путёвок на курорт, в санаторий, не только научнопедагогическим кадрам, но и членам их семей,выдача премий, грамот, благодарственных писем, вручение именных часов, возможность вступить в профсоюз; идеологические–невозможность опубликовать свои труды; психологические–шельмование в печати и т.д. Таким образом, партийные органы использовали метод «кнута и пряника». Вместе с тем, принятые меры не привели к желаемому для власти результату –безоговорочному принятию буржуазной профессурой «диктатуры пролетариата». Представители научной интеллигенции продолжали сохранять некоторую независимость до середины 1920х гг.Гуманитарии были опасны тем, что могли объяснить обществу и самой власти её нелегитимность. Поэтому началась операция по высылке наиболее значимой части интеллигенции и представителей студенчества из страны. В отечественной историографии она получила название «философский пароход»7. 31 августа 1922 г. газета «Правда» опубликовала статью «Первое предостережение». В ней были изложены меры по очистке Советской республики от определённых слоёв буржуазной интеллигенции, которые не могут примириться с советской властью. «Важнейшей их цитаделью» признавалась высшая школа. На сегодняшний день известно, что инициатором данной акции был непосредственно В.И. Ленин8. По разным данным из России было изгнано около 200 видных учёных, в том числе с мировыми именами: писатель М. Осоргин, литературный критик Ю. Айхенвальд, социолог П. Сорокин; философы: Н. Бердяев, С. Франк, Ф. Степун, Н.Лосский, Л. Шестов, В. Зенковский, Л. Карсавин, И. Лапшин, С. Булгаков, Б. Вышеславцев; биолог М. Новиков и многие др. В числе изгнанных были и историки А.А. Кизеветтер (1866 –1933 гг.), В.А. Мякотин (1867 –1937 гг.), С.П. Мельгунов (1879 –1956 гг.). Высылка учёных нанесла непоправимый урон интеллектуальному потенциалу страны. Большинство из тех кто был выслан, являлись не только достоянием России, но и мировой технической и общественной мысли. Считаем, что принудительная высылка из страны, безусловно,нанесла психологическую травму, экономический ущерб учёным. Вместе с тем, они сохранили возможность свободного творчества за границей, на них не распространился идеологический диктат большевиков, они продолжили занятия научной деятельностью. Оказавшись в эмиграции, учёные избежали гонений, арестов, физической расправы, и что не маловажно для тех лет, умерли своей смертью.Показательно, что к высылке того или иного учёного подходили индивидуально. Некоторых деятелей культуры В.И. Ленин запрещал выпускать заграницу. 9 марта 1920 г. в записке на имя М.Ф. Андреевой он писал о неустановленном нами лице: «Пускать нельзя: наклевещет и поможет белым»9. Автор разделяет мнение Л.Г. Берляковского в том, что данный вариант высылки может быть отнесён к репрессивным методам правовой политики большевиков, которые апробировались в 1920е гг. и активно использовались в последующий период10. В 1921 г. нарком просвещения РСФСР А.В. Луначарский, выступая на Х съезде РКП(б) подчеркнул, что «всё просвещение в коммунистическом государстве может быть только коммунистическим и никаким другим, все науки, все искусства должны быть пропитаны коммунистическим духом»11. Лидеры коммунистического режима вынуждали представителей буржуазной исторической науки принять предложенные им условия. Это повлекло за собой, со стороны последних недовольство политикой новой власти. Мы выявили причины недовольства буржуазных историков советской властью: экономические–низкая плата труда, частичная безработица, что делало невозможным содержать себя и семью и т.д.; профессиональные–ограничения на занятия научной деятельностью, упразднение истории как предмета, невозможность использовать традиционную методику преподавания, введение экзамена на знание основ марксизма, новых методов преподавания, программ, курсов, отсутствие возможности выезжать в заграничные командировки и др.; социальные–падение социального статуса учёных, отношение к ним со стороны новой власти как к классовым врагам, с которыми временно сотрудничают, «чистки» в вузах, репрессии и т.д.;бытовые–ухудшение жилищных условий, перевод квартир профессорскопреподавательского состава в коммунальные, лишение выборных прав в жилищных товариществах и т.д.Политика партии по отношению к представителям исторической науки, была неоднозначной. С одной стороны прослеживалось стремление использовать богатейший опыт старой интеллигенции, её высокий интеллектуальный и научный потенциал. С другой стороны, власть принуждала её принять новую идеологию, поместить общественные науки в «прокрустово ложе» марксистских догм. В последующем предполагалось сменить буржуазных специалистов на подготовленных форсированными методами «красных профессоров». Наряду с принимаемыми мерами по привлечению буржуазных специалистов к сотрудничеству, продолжалось наступление на еёправа. Партия не только формировала организационные структуры исторической науки, но стала определять её содержание и формировать кадровый состав.Вместе с тем, в первые годы после Октябрьской революции, продолжали выходить работы буржуазных историков Н.И. Кареева, В.М. Хвостова, А.С. ЛаппоДанилевского, Р.Ю. Виппера, Л.П. Карсавина, С.Л. Франка и др. Вплоть до 1924 г., старая профессура не до конца стеснённая рамками идеологических догм, продолжала читать с университетских кафедр дореволюционные курсы 12. Пока ещё не делали поправку на диалектический материализм как на основополагающий методологический принцип марксистской науки, что вызывало раздражение у партийных чиновников. С середины 1920х гг. игнорирование творческих достижений буржуазных историков становится нормой. Скрытое, а тем более открытое несогласие с политикой партии в отношении содержания исторической науки и образования становится невозможным. В этот период стала складываться тенденция от противостояния к сотрудничеству историков с советской властью.
В историографии первых послеоктябрьских лет наиболее распространённой была квалификация учёных и их трудов по классовоидеологическому признаку. Например, «историкмарксист», «буржуазный историк», существовали «оппортунистическая историография», «советская историография» и т.д. Такая ситуация отражает особенность переходного периода и присущую ему неоднородность. Общественные науки в СССР на протяжении многих десятилетий оказались изолированными от мировой науки. Уже в мае 1920 г. М. Горький в своих письмах в Совет народных комиссаров бил тревогу о том, что учёные России лишены возможности общения с учёными других стран и ознакомления с успехами различных отраслей в Европе и Америке. Он призывал организовать бюро по различным специальностям в европейских центрах, таких как Берлин, Париж, Лондон13. Однако, 1 июня 1922 г. были введены новые правила, которые чрезвычайно затрудняли выезд за границу гражданам страны14. Это было сделано с целью, не допустить влияния на умы учёных буржуазной идеологии.С этой же целью произошло наступление на дореволюционные исторические издания. В послеоктябрьский период прекратила своё существование русская историческая периодика. Перестали выходить дореволюционные исторические журналы: «Русский архив», «Исторический вестник», с 1918 г. «Русская старина», «Вестник Европы» и др. Публикации буржуазных исторических журналов не отвечали новым требованиям, поэтому Декрет «О печати» устанавливал жёсткий партийный контроль над содержанием печатной продукции15. В результате у советских граждан должно было сформироваться необходимое для власти коммунистическое мышление. Наряду с закрытием ряда буржуазных журналов, появились новые советские журналы16. Считаем, что вытеснение буржуазной исторической периодики новыми марксистскими журналами позволило воздействовать на все стороны формирования советской исторической науки в духе марксисткой методологии. Опубликовать свою научную работу учёному не стоящему на марксистских позициях в науке стало практически невозможно. Вместе с тем, были созданы условия для научной деятельности учёным новой советской формации. При таких условиях начинает происходить социальная адаптация учёных историков к изменившимся условиям привычной жизни. На наш взгляд, именно после показательной высылки за границу части научной интеллигенции, начинается принятие новых правил «поведения» между советской властью и представителями исторической науки. Научная интеллигенция была вынуждена «учиться» выстраивать отношения с властью. Рассмотрим формы взаимодействия буржуазных историков с новой властью. Активные –выступления на научных собраниях, участие в акциях протеста и забастовке (например, профессора МГУ), обращения в печатные издания, обращения в вышестоящие инстанции, с просьбами о допуске к работе в архивах, разрешении работать по совместительству (частная преподавательская практика была запрещена), о выделении финансов, о предоставлении дополнительного продуктового пайка «для себя и своей семьи», необходимой одежды, вступление в профессиональные союзы, прошение за коллег и др. Форма прошения ставила научнопедагогические кадры на ступень ниже по отношению к власти. Она заставляла воспринимать себя в роли просителя, несмотря на регалии и научный авторитет. Вместе с тем, частичное удовлетворение насущных потребностей примеряло буржуазных специалистов с новой властью. Пассивные–сохранение дореволюционных методов преподавания, игнорирование новых требований по преподаванию общественных наук (до середины 1920х гг.), намеренное умалчивание своей позиции по вопросам реорганизации работы вузов и т.д.Тяжёлое материальное положение интеллигенции после Октябрьской революции хорошо известно. Она сразу попала в разряд «классовочуждых» элементов. Даже власть признавала, что положение научных работников в 1918 –1921 гг. было значительно хуже, чем материальное положение рабочих. Поэтому, был предпринят ряд мер, направленных на улучшение положения учёных. 23 декабря 1919 г. вышел Декрет СНК РСФСР «Об улучшении положения научных специалистов», согласно которому они освобождались оттрудовой, военной и других видов повинностей17. Кроме этого, для учёных вводились академические пайки, которые, отчасти помогали пережить голод, но не обеспечивали полной потребности18. Они выдавались меньшей части научных работников, к числу которых относились либо «полезные» специалисты, либо некоторые выдающиеся учёные19.Этим же декретом была создана особая комиссия, во главе с М.Н. Покровским, а 10 ноября 1921 г. Совнарком РСФСР образовал постоянную комиссию для всероссийского обследования и улучшения быта учёных (ЦЕКУБУ). В её состав вошли М.Н.Покровский, В.П. Волгин, Я.И. Гиндин, А.А. Новицкий, Ф.В. Кипарисов. Характерно, что в её деятельности участвовали и представители буржуазной науки20. Например в число членов Экспертной комиссии от Российской академии наук был зачислен буржуазный историк М.М. Богословский. Даже в условиях гражданской войны для учёных было открыто несколько санаториев, их квартиры освобождались от уплотнения21. ЦЕКУБУ сыграла свою положительную роль в деле помощи научным кадрам России. Однако меры, принимаемые ЦЕКУБУ, помогли лишь отчасти и не снимали остроты вопроса. Для продолжения работы по привлечению интеллигенции на сторону советской власти 18 сентября 1925 г. вышло Постановление ЦК РКП(б) «О работе специалистов»22.
Оно предусматривало создание благоприятных условий для работы, улучшение жилищных условий, предоставление налоговых льгот, наличие системы индивидуальных и коллективных премий за достижения в области улучшения производства. Кроме этого, постановление устанавливало льготы по приёму детей специалистов в учебные заведения. На фоне всеобщей пролетаризации студенчества, эта привилегия чрезвычайно ценилась научными работниками. При всей заинтересованности в труде бывших буржуазных специалистовсоветский режим не стремился к равноправному диалогу с учёными. Он использовал меры по добровольному или принудительному их переходу на сторонусоветской власти. В этой связисчитаем возможнымговорить не о сотрудничестве с представителями буржуазной исторической школы, а об утилитарномиспользовании их знаний, опыта, возможностей.На всём протяжении 1920х –1930х гг. сохранялась потребность в труде и знаниях буржуазных специалистов, власти приходилось их «завоёвывать», так какподготовленные советские специалисты не восполняли в полной мере потребности в кадрах и не обладали теми фундаментальными знаниями, которыми владели специалисты дореволюционной школы. Историки, которые остались в науке и занимались научнопедагогической деятельностью, вынуждены были принять официальные директивные установки партии и правительства в отношении исторической науки.
Ссылки на источники 1Тасиц Н.А. «Положение страны требует активной политики партии в отношении интеллигенции» //Исторический архив. –2007. № 3. С. 3–15. 2Цит. по: Климанова Т.В. А.В. Луначарский оформировании советской интеллигенции // Вопросы истории. –1980. –№ 7. –С. 23.3Цит. по: Худолеев А.Н. Революционная теория П.Н. Ткачёва и её осмысление в советской историографии 1920 –первой половины 1930х гг.: Монография. Новокузнецк: РИО КузГПА, 2003. С. 77.4Колесов М.С., Чемшит А.А. Интеллигенция как феномен русской истории // Учёные записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. Т. 21 (60). № 3. 2008. С. 36 –44.5Тамже. С. 25.6Письмо ЦКРКП(б) «О работе среди работников просвещения» 18 сентября 1918 г. // КПСС в резолюциях. Т. 2. С. 449 –451.7«Отчистим Россию надолго …». Репрессии против инакомыслящих. Конец 1921 –начало 1923 гг.: Документы / под ред. А.Н. Артизова и др. М.: МФД: Материк, 2008. 848 с.; Маторина И.И. Указ. соч. 24 с.8Латышев А.Г. Указ соч. 336 с.; Лубянка. Сталин и ВЧКГПУОГПУНКВД. Январь 1922 –декабрь 1936 гг. / Сост. В.Н. Хаустов и др. М.: МФД, 2003. 912 с.9Цит. по: Латышев А.Г. Указ. соч. С. 206.10Берляковский Л.Г. Правовая политика советского государства в сфере регулирования научной деятельности (1917 –конец 1920х гг.): Автореф. дис. ... канд. юр. наук. –Ставрополь, 2009. –29 с.11Цит. по: Афанасьев Ю.Н. Указ. соч. С. 156.12Рамазанов С.П. Методологические искания историографии России // Россия в ХХ веке: Судьбы исторической науки. М.: Наука, 1996. С. 85 –86.13Горький М. Неизданная переписка с Богдановым, Лениным, Сталиным, Зиновьевым, Каменевым, Короленко / Серия «М. Горький. Материалы исследования». М.: «Наследие», 1998. Вып. 5. С. 105 –108.14Павлова И.В. Становление советской системы информационной блокады // Культура и интеллигенция сибирской провинции в ХХ веке: теория, история, практика. Новосибирск: Институт истории СО РАН, 2000. С. 44 –45.15Декрет «О печати» 26 октября 1917 г. // Декреты Советской власти. Т. 1. С. 24 –25. 16«Коммунистическая революция» (1920 –1935 гг.), «Международная жизнь» (1920 –1930 гг.), «Коммунистический интернационал» (1919 –1943 гг.), «Спутник коммуниста» (1921 –1930 гг.), «Вестник Социалистической академии» с 1922 г., «Вестник Коммунистической академии» (1924 –1935 гг.), «Под знаменем марксизма» (1922 –1944 гг.), «Красная новь» (1921 –1942 гг.), «Сибирские огни» с 1922 г. и многие др. Первым советским марксистским историческим журналом стала «Пролетарская революция», в 1921 г. в Москве. Позже стал выходить журнал «Красная летопись» (1922 –1937 гг.) Петроградского Истпарта, «Красный архив» (1922 –1941 гг.), «Архивное дело» (1923 –1941 гг.).17Декрет СНК РСФСР «Об улучшении положения научных специалистов» 23 декабря 1919 г. // Декреты Советской власти. Т. 7. С. 427 –428.18Академический паёк включал: муки –35 ф., мяса –15 ф., рыбы –5 ф., крупы –12 ф., гороха –6 ф., сахара –2,5 ф., жиров –4 ф., соли –2 ф., мыло –1 ф., табака –0, 75 ф., кофе –0,5 ф., 5 коробков спичек / Неберекутина Е.В. «Заступник рода исторического» (Деятельность М.М. Богословского в Экспертной комиссии ЦЕКУБУ) // Археографический ежегодник. М.: Наука, 2004 г. –2005. С. 192.19Соскин В.Л. Российская советская культура (1917 –1927 гг.): Очерки социальной истории. Новосибирск: Издво СО РАН, 2004. С. 278 –317.
20Железняков М.К., Науменко Г.И. «Мы счастливы, что в наших стенах не раз звучал голос деятелей Академии». Московский Дом учёных ЦЕКУБУ в 1922 –1929 гг. // Исторический архив. –2008. –№ 2. –С. 116 –129.21Алексеева Г.Д. Октябрьская революция и историческая наука в России (1917 –1923 гг.). М.: Наука, 1968. С. 250 –251.22Постановление ЦК РКП(б) «О работе специалистов», 18 сентября 1925 г. // Ленин В.И. КПСС об интеллигенции. М.: Политиздат, 1979. С. 200 –203.
NataliaKamerova,
Ph.D. in History, assistant professor ofhumanities andnatural science disciplinesAnapabranch ofKuban State Agrarian University, g. Anapakamerovan@yandex.ruSpecial relationshipof Soviet power andbourgeois historiansinthe Russian Federation
the Soviet Union in1920–1930iesAbstract.Thisarticle examines therelationship betweenSovietpower andbourgeois historians, definedstages of theserelationshipsrevealedthe methods usedbythe party"conquest" of bourgeois historiansanddefinedforms of interactionbourgeois historianswith the new government.Keywords:Soviet power, bourgeois historians, specialists
