Фрагментированное общество как институциональная константа политической культуры
В.
А. ЗиминБиблиографическое описание статьи для цитирования:
Зимин
В.
А. Фрагментированное общество как институциональная константа политической культуры // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2014. – Т. 20. – С.
886–890. – URL:
http://e-koncept.ru/2014/54441.htm.
Аннотация. В статье рассмотрены основные тенденции фрагментации социокультурного пространства постсоветской России. В работе показано, что общество выступает институциональной константой политической культуры потому, что в его структуре заложены предпосылки к стабильному соотношению тенденций социокультурных расколов и социокультурных консолидаций.
Ключевые слова:
социокультурное пространство, политическая культура, фрагментированное общество, институциональная константа, тенденции, постсоветская россия
Текст статьи
Зимин Вячеслав Александрович, доктор политических наук,профессор кафедры гуманитарных дисциплин, Самарский институт Восточной экономикоюридической гуманитарной академии, г. Самараnatali.26.12@mail.ru
Фрагментированное общество как институциональная константа политической культуры
Аннотация.В статье рассмотрены основные тенденции к фрагментации социокультурного пространства постсоветской России. В работе показано, что общество выступает институциональной константой политической культуры потому, что вего структурезаложены предпосылки к стабильному соотношению тенденций социокультурных расколов и социокультурных консолидаций. Ключевые слова: фрагментированное общество, институциональная константа, политическая культура, тенденции, социокультурное пространство, постсоветская Россия.
Когда мы говорим об обществе как институциональной константе развития политической культуры то тут использование понятия ©акторª вкупе с другими характеристиками тенденций к фрагментации пространства современной политической культуры (делением ее на всевозможные ©субкультурыª, например) будет гораздо более уместно, чем в случае с ©личностьюª. Современные общества обнаруживают тенденцию к фрагментации не только политических, а вообще всех своих практик.Как утверждает директор Института социологии РАН М.К. Горшков: ©Результаты исследования показывают, что модернизационные сценарии будущего России рассматриваются и властными структурами, и рядовыми согражданами сквозь призму собственных предпочтений и интересов, чему в немалой степени способствует идеологическая неопределенность провозглашенного курса на модернизацию, оставляющая различным группам и слоям общества возможность примерять этот курс ©на себяª, свои взгляды и ценности, а также многозначность самого термина ©модернизацияª, понимаемого поразному в зависимости от политических задач участников развернувшегося общественного дискурсаª[1]. По мнению Л.Г. Бызова, российское общество напоминает рассыпающийся песок, из которого не удается создать устойчивые социальные конструкции, а сами элементы общества, попадая сейчас или в перспективе в зону притяжения иных цивилизационных ядер, неизбежно теряют собственную идентичность[2].Фрагментация пространства и процессов политической культуры органично вписывается в эту тенденцию. Эта тенденция нарастает в большинстве современных обществ, как минимум, уже лет двести, как минимум с момента переориентации современной цивилизации на буржуазную парадигму развития. В этом смысле, если мы рассматриваем общество в качестве ©актораª политикокультурного процесса, не возникает принципиальных противоречий между тем, что мы знаем об общественной жизни вообще, и тем как специфично сегодня общества себя ведут в реальной политике. Тут больше оснований к тому, чтобы не связывать напрямую поведение общества в политическом процессе, как неарифметической суммы личностных включённостей в политику, с современным научным знанием о политической культуре и основных перспективах ее развития.На понимании необязательности такой связи зиждется сегодня, как представляется, оптимизм тех политологов, которые не устают предрекать либеральнодемократическое будущее не только России, но и большинству стран ©третьего мираª. Такие страны, по логике их рассуждений, если и не станут ©субъектамиª носителями ©высокойª политической культуры, то хотя бы, както приобщившись к этой ©высокойª культуре, станут (возможно, даже не осознавая этого и против своей воли, в чем им поможет внешняя политика США) ©акторамиª политического процесса. При этом речь не будет идти о том, что эти общества должны както внутренне переродиться. Это ©перерождениеª, обычно, не всегда явно, но предполагает научный разговор о политической ©субъектностиª личности. Почему и возникает вопрос о том, не является ли личность, отстаивающая свои политические убеждения перед лицом меняющихся политических обстоятельств борцом за свою политическую субъектность, или же, напротив, она просто демонстрирует мировоззренческую неадекватность. Подразумевается, что они, общества, были и останутся тем, чем есть, как бы замысловато не развивался политический процесс и какие бы масштабные вызовы он не предлагал политической культуре общества. Общество будет менять состояния своего политического сознания вслед за этими вызовами. Будет, соответственно, происходить болееили менее заметная подвижка в спектре политических идей и ценностей, будет меняться политикокультурный облик социума. Но сам этот социум в качестве ©актораª политики, то есть в качестве обладателя неотъемлемых способностей и ресурсов для политического мышления и политического действия, будет оставаться ©константойª политикокультурного процесса.Против высказанных соображений можно возразить, что общества, как и люди, друг другу рознь. Есть общества с ярко выраженными потенциями прогресса, высокой политической, экономической, правотворческой, культурной активностью. Есть общества, в которых одна из этих активностей доминирует над другими. Есть такие, в которых наблюдается системный застой или даже регресс. Политические антропологи, вслед за этнографами, неслучайно делят современные общества на те, развитие которых вписывается в концепцию пассионарности, и те, к которым подходят критерии ©персистентностиª (от лат. persisto остаюсь, упорствую). Здесь, как и в случае с политически пассивными личностями, собирающимися в большие массы и ©давящимиª на политический процесс, можно проследить нечто аналогичное. Достаточно вспомнить о той роли, которую сыграл мир ©традиционныхª политических систем, экономик, правовых представлений и мировоззрений, именуемый часто исследователями ©третьим миромª, в преобразовании мировой политической системы во второй половине XXстолетия. Не будут ли наши научные представления о нем, будем ли мы говорить о нем как о ©субъектеª политикокультурного процесса, либо как об ©актореª этого процесса, грешить той же условностью, которая характерна для определения противоречивых свойств личности в качестве носителя фрагментированных идей и ценностей политической культуры? Не следует ли вести речь о разном качестве политической и политикокультурной субъектности обществ вообще, и современных обществ в частности, имея в виду, что все они выступают не столько константами, сколько переменными величинами в создаваемых политологами формулах процессов? В пользу перспективности этого подхода есть весомые аргументы. Тот же, например, философский опыт, прижившийся, отчасти и в среде историков и культурологов, деления исторических и современных обществ на ©развитыеª, которым свойственна стабильность основных цивилизационных показателей, и ©догоняющиеª, ©транзитныеª, ©отсталыеª, для которых характерна неустойчивость цивилизационных характеристик, общая неопределенность векторов движения основных процессов (непредрешённость прогресса), катастрофические сценарии решения ключевых политических проблем, в том числе. Среди отечественных политологов сегодня определенной популярностью пользуются рассуждения на тему о ©догоняющемª характер исторического и современного развития России, об исконной катастрофичности всяких попыток модернизировать отечественную социальнополитическую систему и перевести ее из ©колеи российской историиª на ©дорогу мировой цивилизацииª[3]. В конце концов, когда политическая наука видит в современных обществах не ©константыª, а ©переменныеª политикокультурного процесса, то ей легче определиться с общим видением перспективы политичности современной цивилизации, она может четче выставить те принципиальные ориентиры (в виде идей и ценностей, оптимальных способов мышления и действия), вокруг которых у разных современных народов есть надежда в будущем сгруппироваться в единое человечество. Реализовать таким образом мечту лучших умов европейской политической науки последних трех столетий.Такого рода аргументы весомы. Они позволяют создать оригинальные политикофилософские доктрины и научно обосновать идеологический постулат о европоцентричности и американоцентричности современного мира политики. Но они перестают работать тогда, когда исследователю приходится выносить философскополитический ©приговорª своему обществу и своему государству, их неоднозначной, но посвоему великой истории и совершенно очевидным фактам предрасположенности к прогрессу по всем основным направлениям цивилизационного развития. В этой ситуации не так много, например, российских исследователей проявляют готовность однозначно говорить о том, что российское общество (и государство вместе с ним) ©застрялиª в своем политикокультурном развитии на уровне авторитарных идей и ценностей средневековья,и им суждено там оставаться до тех пор, пока некая внешняя сила их оттуда не вырвет и не приобщит к достижениям либеральной политической культуры. Большинство отечественных исследователей всетаки склонны видеть в критическом настрое массового сознания российского общества в отношении либеральной стратегии развития России как раз то самое проявление ©константностиª функции общества быть ключевой опорой политической культуры, в каком бы направлении не происходило движение ее отдельных элементов и как бы и в какую сторону не деформировалось бы при этом само общество.К этим аргументам можно подойти с определенной философской позиции. А именно с позиции представления, что общества не являются арифметическими суммами личностей. Соответственно те внутренние противоречия, которыми характеризуется участие личности в политикокультурном процессе, не переносятся автоматически на общественную систему. То, что является большой проблемой для участия личности в практической политике в качестве носителя политической культуры (даже если мы будем определять эту функцию носителя посредством понятия ©акторª), для общества выглядит предпосылкой его прогрессирования в плане политической культуры. Для общества его внутренняя фрагментированность (даже на самом очевидном уровне на уровне классовых и сословных противоречий) не создает таких проблем, того внутреннего кризиса идентичности, как это нередко бывает с личностями в политике. Общество выполняет функцию институциональной константы политической культуры, как это ни звучит парадоксально, именно в силу своей внутренней фрагментированности. В силу того, что в нем постоянно присутствуют конкурирующие за ©человеческий капиталª поля политической культуры, активность которых поддерживается конкурирующими в политике силами. Именно в постоянной конкуренции этих полей черпает энергию столь же постоянная борьба разных политических акторов за видимый или невидимый контроль ©над умами и душамиª всех участников политического процесса.Не все современные исследователи согласны с тем, что фрагментированность общественной системы, по политикокультурному основанию, в частности, идет на пользу политическому прогрессу и прогрессу вообще. В последние лет тридцать с подачи известного советского и российского историка и медиевиста А.С. Ахиезера[4]среди политологов России приобрела популярность теория так называемого ©социокультурного раскола в отечественной социальнополитической системе, корни которого уходят в глубокую древность, а нынешнее его воспроизводство во всех ключевых государственных и социальных практиках постоянно приводит к ©хромающимª решениям, к внутренним конфликтам, незавершаемым модернизациям и к общей конвульсивности динамики политического процесса в России, от которой в первую очередь страдает само же общество. Концепция социокультурного раскола подразумевает, что есть гдето на земле те островки социального благополучия и гражданского счастья, где этот социокультурный раскол не присутствует. Для этого, однако, приходится допустить, в качестве теоретической посылки к дальнейшему философствованию, что есть гдето на земле не фрагментированные внутренне социальные системы, для которых принципиально не существенны классовые, сословные, религиозные, статусноправовые и иные различия, которые, вообще говоря, в большинстве современных обществ составляют суть и форму повседневного бытия ©развитыхª обществ не меньше, чем ©неразвитыхª. Например, проблема разделённости современных ©постиндустриальныхª обществ на богатых и бедных, коренных граждан и мигрантов стоит гораздо острее, чем в обществах ©доиндустриальныхª. А есть еще общества, свойства которых современная политическая наука определяет термином ©демократический транзитª[5], имея в виду, что для этих обществ мировая политика и состояние разнообразных процессов внутри них самих объективно определили принципиальный вектор движения в сторону ценностей либеральнойдемократии, но на субъективном уровне, на уровне политической культуры массы граждан, такой выбор не выглядит единственно верным. Этот выбор сам по себе разводит общественные группы, элиты и даже отдельных людей по разные стороны политических экономических и культурных ©баррикадª. ©Для современных транзитивных обществ,утверждает современный украинский политолог В.В. Голубь,характерна спонтанность, неоднородность и противоречия процесса развития, функциональная дифференциация политической системы,атакже наличие разноплановых, даже противоположных политических ценностей и установокª[6]. С мнением своего украинского коллеги солидарна волгоградский политолог Е.В. Ефанова: ©В условиях динамичных преобразований в современном мире происходит трансформация политических систем и, как следствие, расширение круга субъектов политической деятельности, изменение практик их отношений. Политические права и свободы, декларируемые национальным законодательством, дают возможность ее гражданам участвовать в политической жизни общества в соответствии с собственными ориентирами, однако одновременно расширяется и спектр форм политического протестаª[7].Отсюда закономерно возникает вопрос: развитие современной ©постиндустриальной цивилизацииª преодолевает пресловутый ©социокультурный расколª, или оно его, напротив, наращивает. Имеет ли смысл тогда современной России руководствоваться этой теорией, которая, если взять за основу опыт ©развитых странª, побуждает элиты и общество втягиваться в пространство конфликтов и проблем, для решения которых у России, особенно в условиях глобального кризиса, может не хватить общественных и государственных ресурсов. Тем более, что нынешняя глобализация породила масштабные, многоуровневые и крайне ресурсозатратные расколы в социальных системах. Расколы эти таковы, что в ближайшей и долгосрочной исторической перспективах не просматривается какихлибо показаний в пользу возможности преодоления фрагментированности разнообразных социальных практик, включая культурные, и возвращения этих практик в то ©органичноеª состояние, о котором не устают твердить консервативные политические философы.Исследователи, которые видят во внутрисистемных социокультурных ©расколахª корень всех российских бед, включая незавершенные модернизации политической и экономической систем, не принимают во внимание, что глобализационный процесс давно расколол современные общества на общецивилизационном уровне. Общества оказались расколоты на ©гражданскиеª и ©антигражданскиеª[8], на либерально ориентированные и традиционалистски ориентированные в модернизационных процессах, на ©общества потребленияª и те общества, которым теперь ©пожизненноª расплачиваться с долгами по иностранным банковским кредитам, взятым элитами их государств в ходе последнего экономического кризиса. Россия в этих обстоятельствах, фактически, оказалась как бы на ©обочинеª новых системных расколов, была менее им подвержена. Можно говорить, скорее, о том, что участие в экстремальном реформаторском эксперименте, который десять с лишним лет в прошлом столетиипроводила над обществом либерально ориентированная политическая элита, в определенном смысле раскололо по линии культурных, правовых и экономических ценностей государство и общество. Некоторые отечественные исследователи даже склонны усматривать в этом определенную макроисторическую закономерность. ©Неизвестно, пишет политолог, профессор Высшей школы экономики Б.В. Пастухов,насколько прав был Энгельс, сказав, что государство сила, отделившаяся от общества и вставшая над ним, но трудно сыскать в мире лучшей иллюстрации этой формулы, чем русская власть. Общество и государство в России всегда были враги, не о служении шла речь, а о выживании. И только когда приходила война, а вместе с ней и настоящий враг, народ и власть становились единыª[9]. Автор цитируемых строк не вполне корректно ставит знак равенства между понятиями ©расколª и ©враждаª. Человеку, осведомленному в обстоятельствах отечественной истории, трудно представить себе эдакую ©Тысячелетнюю войнуª государства со своим народом, в ходе которой сложилась огромная Империя, государство окрепло, да и общество существенно прибавило по всем основным, в первую очередь культурным показателям своего развития. Когда применяется термин ©социокультурный расколª, то имеет смысл подразумевать, что в какойто момент, или на протяженииотносительно длительного времени общество и государство начинают осознавать, что обладают настолько специфическими интересами и возможностями их реализации во всех областях своей жизнедеятельности, что эти интересы и возможности не могут не конфликтовать друг с другом. Иначе говоря, ©расколª происходит на уровне умов, на уровне распространения в массовом сознании и сознании элит понимания, что общество никогда не сможет решить проблем государства (за редчайшими исключениями вроде Смуты XVIIстолетия, войны 1812 года или Великой Отечественной войны, о которых, повидимому, и говорит В.Б. Пастухов), да ине захочет этого делать в нормальных политических условиях, а государство никогда не пожертвует собой ради ©общего благаª.Возвращаясь к приведенной цитате, следует заметить, что общая природа такого рода, с точки зрения исторической науки, не вполне корректных обобщений заключена в особенностях методологии политических исследований в России. В частности, в привычном для многих современных гуманитариев представлении (тяготеющем, заметим, к механистическим методологиям европейского рационализма прошедших двух веков), что общество есть всего лишь арифметическая сумма индивидов. А потому правомерно экстраполировать научные представления о свойствах частного, то есть, о свойствах одного человека или отдельной социальной группы, на свойства целого, то есть свойства всего общества. С этим можно было бы, наверное, не спорить, если бы в качестве того частного, свойства которого переносятся на характеристику общего в трудах отечественных политических аналитиков, начиная с XIXстолетия и по настоящее время не фигурировала бы российская интеллигенция. Очень специфический социальный слой, об особенностях которого много написано научных работ и много состоялось научных споров. Но по чисто формальным, статистическим характеристикам слой российской интеллигенции был в последние века российской истории очень тонок (в том числе и в наши дни, когда он несущественно вырос вследствие тягот экономических и политических реформ). Кроме того, он настолько всегда был внутренне расколот культурно и идеологически, что говорить о способности этого слоя изменить не только политикокультурный облик всей социальной системы было бы, наверное, слишком смело.То, что государство и общество эпизодически, либо периодически остро конфликтуют, это не есть тотальная война государства и общества. Это, как ни парадоксально, есть специфическое обнаружение на уровне взаимодействия двух ключевых субъектов политики, каковыми являются государство и общество, того самого ©естественного персоноцентризмаª, который современные либерально настроенные политологине устают восхвалять как главное основание либерального миропорядка и основное достижение современной цивилизации.На этом фоне системного ©расколаª, обострившегося в 90е гг. прошлого столетия и относительно ослабевшего лишь с началом нового века, элиты и общество внутренне консолидировались. Консолидировалось общество вокруг ценностей физического выживания, и консолидировались элиты вокруг ценностей сверхнормативного и демонстративного потребления возрастающего объема культурных и материальных благ.Эти моменты общесоциальной консолидации, особенно вокруг идей и ценностей патриотического спектра, постоянно фиксируют социологические мониторинги и исследования российских социальнополитических идентичностей.Важно здесь то, что граждане, принадлежащие к разным социальным группам с разными, по естественным условиям либеральной экономики и политики, политическими, экономическими и культурными интересами с готовностью опознают в представителях других социальных групп тех ©своихª, соучастие которых в политике вполне согласуется с собственными надеждами и расчетами на ©светлоеª будущее России. ©Принимая в расчет оценки массового сознания, пишет один из ведущих российских социологов,можно сделать вывод, что основными силами, способными обеспечить прогрессивное развитие России, выступают рабочие и крестьяне (83 и 73% опрошенных соответственно). … Заметно отстают от них, но, все же, рассматриваются большинством населения в качестве опоры прогрессивного развития российского общества и государства интеллигенция (71%), молодежь (70%), предприниматели (70%) и средний класс (62%)ª[10]. То же самое можно сказать и об элитах: независимо от ранга и национальности, честности или коррумпированности, причастности к нижним либо высшим эшелонам администрирования и политической власти, представители элиты опознают себе подобных в любых ситуациях и действуют строго в русле интересов собственной корпорации. Если бы не было этой внутренней консолидированности общественных и государственных структур, то в одночасье могла бы быть решена в России проблема коррупции за счет допуска общественности к контролю за механизмами корпоративного сплочения элит, о чем постоянно говорится в СМИ. И так же быстро могла бы быть, наверное, решена проблема превращения российского общества, традиционного в своих культурных основах, в общество гражданское, состоящее из ©суверенных акторовª политического процесса.Но этого не происходит по вполне понятной причине: противоположные тенденции в развитии любой системы должны находиться в равновесии, иначе система сорвется в ©штопорª. Сегодня, например, в такой политический и особенно культурный штопор, закрученный вокруг доведенных до абсурда ценностей толерантности, индивидуальной свободы, моральной терпимости, входят ©западныеª страны. И не факт, что естественным выходом из этого культурного ©штопораª либеральнодемократических обществ не станет новое издание европейского фашизма, или какаято другая, возможно более ©цивилизованнаяª, основанная на политическом, а не биологическом расизме, форма авторитаризма. Если вести речь о способности социальных систем прогрессировать и модернизироваться, то собственно, вопрос упирается в способность гуманитарных наук, политологии в данном случае, правильно рассчитать безопасную меру отклонений этого равновесия социальных систем в сторону консолидации и в сторону фрагментации. Сегодня, надо заметить, практически никто из отечественных политологов, анализирующих и популяризующих необходимость и перспективу гражданского общества в России не ставит вопрос, в рамках методологии своего исследования, о том, необходим ли нынешней российской социальнополитической системе и какой ©противовесª ее уклону в либеральнодемократическую модернизацию в виде традиционных (авторитарных, в том числе) принципов, институтов и ценностныхориентиров политики. Этот ©противовесª формируется в достаточной мере стихийно. Наука не заботится о том, чтобы объяснить массовому сознанию российских граждан, что в безудержном стремлении к принципам и нормам либеральной демократии для обществ с богатымисторическим опытом и политическими традициями заключено много очевидных институциональных и культурных рисков. В результате массовое сознание смотрит с подозрением на внезапно для него обнаруживающиеся в его политической и культурной жизни и жизни политических элит симптомы авторитаризма, проявляет беспокойство по поводу тех периодически возникающих ©угроз демократииª, определить объективную или субъективную природу которых самостоятельно оно не в состоянии. В этой ситуации открытым остается вопрос о тойпользе, которую приносит самодостаточная научная пропаганда идей и ценностей либеральной демократии в России, которой сегодня увлечена значительная часть исследователей.Общество выступает институциональной константой политической культуры потому, что в его структуре заложены предпосылки к стабильному соотношению тенденций социокультурных расколов и социокультурных консолидаций. Благодаря внутренней сбалансированности взаимоисключающих тенденций общества на протяжении веков обладают способностью воспроизводить себя в наиболее выгодных им по политическим и экономическим соображениям форматах и обладают способностью воспроизводить свои основные политикокультурные ©кодыª. Возможно, что именно по этой причине многочисленные попытки исследовать политическую культуру обществ как самодостаточный объект и предмет упирались каждый раз в парадокс: общество развивается во всей совокупности своих практик, а мотивации к этим практикам, многие из которых лежат в области политической культуры, не меняются веками. Закономерно научная мысль обращалась к мистике и начинала пространно рассуждать об уникальных свойствах ©русской душиª и тайном смысле российской политической культуры.Это косвенно отражается и в научных дискуссиях по поводу того, почему современное российское общество и государства после двух с лишним десятилетий либерального политического, экономического и правового облагораживания не утратили черт традиционности и ©советскостиª. На основании современных дискуссий о российском правовом государстве и российском гражданском обществе достаточно трудно понять, в какой мере то и другое является реальностью российской жизни, а в какой мере речь идет о теоретических моделях, которым исследователи пытаются подчинить обнаруживаемую ими историческую специфику российского политического и культурного процессов. Но во всех случаях имеют место сетования специалистов на то, что общество в России слишком сосредоточено на ценностях коллективизма (©соборностиª, ©общинностиª тут могут быть варианты) и это мешает формированию тогоустойчивого ©персоноцентрическогоª свойства массового сознания, которое нужно для начала становления гражданских отношений в российском обществе. На то, что общество слишком консолидировано вокруг традиционного понимания справедливости и других ключевых моральных норм и это мешает ему освоить логику существования в ©регулярномª правовом государстве.Замещение свойств общества свойствами отдельных групп, являющихся носителями определенных корпоративных культур.Это суждение не противоречит ранее высказаннымоценкам общественной политической культуры, как системы, тяготеющей сегодня к фрагментации и на этой основе к специфичности. Как утверждает один из современных исследователей: ©в глобализирующемся мире, с одной стороны, происходят постоянная диффузия и взаимопроникновение культур, а с другой возрастает их дифференциация, и чем сильнее процессы глобализации, тем востребованней оказывается локальная спецификаª[11].
Если взять внутренний аспект проблемы, то, чем сильнее сегодня обнаруживают себя процессы политикокультурной фрагментации, тем активнее социальные системы ищут ©точки опорыª, ©зоны социальной консолидацииª, формируемые поверх конфликтов экономических, политических и культурных интересов и возможностей отдельных граждан и целых социальных групп. И находят их в религиозном фундаментализме, политическом и культурном традиционализме, или, напротив, как это сегодня происходит у европейцев, в гипертрофированной толерантности, вытесняющей из пространства политической культуры те идеи и ценности, которые, действительно, обладают для Европы свойствами исторических традиций.В Послании Президента Российской Федерации В. В. Путина Федеральному Собранию 12 декабря 2013 года говорится: ©…мы знаем, что в мире всё больше людей, поддерживающих нашупозициюпо защите традиционных ценностей, которые тысячелетиями составляли духовную, нравственную основу цивилизации каждого народа: ценностей традиционной семьи, подлинной человеческой жизни, в том числе религиозной, жизни не только материальной, но и духовной, ценностей гуманизма и разнообразия мираª [12].Традиционные для российского народа ценности и институты во многом способствовали успешному проведению XXIIзимних олимпийских игр в Сочи в 2014 году.
Ссылки на источники1.Горшков М.К.Социальные факторы модернизации российского общества с позиции социологической науки // Социологические исследования. 2010. №12. С.32.2.Бызов Л.Г.Социокультурная трансформация российского общества и формирование неоконсервативной идентичности // Мир России. 2002. № 1. С. 118.3.См.: Аузан А.Снова мимо. Почему в России в очередной раз откладывается модернизация// Новая газета. 20 ноября 2008.№ 86; Ахиезер А., Клямкин И., Яковенко И.История России: конец или новое начало? М.: Новое издательство, 2005; Булдаков В.П., Марченя П.П., Разин С.Ю. ©Народ и власть в российской смутеª: прошлое и настоящее системных кризисов в России // Вестник архивиста. 2010. № 3; Нуреев Р.М., Латов Ю.В.Россия и Европа: эффект колеи (опыт институционального анализа экономического развития). Калининград: Издво РГУ имени И. Канта,2010.4. Ахиезер А. С. Россия: Критика исторического опыта: в2х т. Новосибирск, 1997.5.Капустин Б.Г.Конец транзитологии?: оперспективном осмыслении первого посткоммунистического десятилетия // Полис. 2001. № 4; Ипполитова Н.В. Политическое становление российской молодежи в условиях транзитивности социума: дис. ... канд. социол. наук. Саратов, 2004.6. ГолубьВ.В.Политическое развитие транзитивных обществ // VIВсероссийский конгресс политологов ©Россия в глобальном мире: институты и стратегии политического взаимодействияª:материалы. Москва, 2224 ноября 2012 г. М., 2012. С.129.7. Ефанова Е.В.Неконвенциональный протест в ©странах переходного периодаª // VIВсероссийскийконгресс политологов ©Россия в глобальном мире: институты и стратегии политического взаимодействияª : материалы. Москва, 2224 ноября 2012 г. М., 2012. С.171.8. Кислицин С.А.Гражданское общество и ©антигражданское сообществоª два полюса российского социума //VIВсероссийский конгресс политологов ©Россия в глобальном мире: институты и стратегии политического взаимодействияª : материалы. Москва, 2224 ноября 2012 г. М., 2012. С.230231.9. Пастухов В.Б.Проект ©Перестройкаª: инсталляция мелкобуржуазной мечты // Общественные науки и современность. 2012. №3. С.50.10. Горшков М.К.Социальные факторы модернизации российского общества с позиции социологической науки // Социологические исследования. 2010. № 12. С.38.11. Хабибуллина А. Р.Этническое самосознание и этническая идентичность: общее и особенное // Научнотеоретический журнал ©Научные проблемы гуманитарных исследованийª. 2010. № 3. С. 119120.12. Послание Президента Российской Федерации В. В. Путина Федеральному Собранию 12 декабря2013 года// Российскаягазета. 2013. 13 декабря.
Zimin Vyacheslav Aleksandrovich, doctor of political sciences,professor of chair of humanitarian disciplines, Samara institute of East economical and legal humanitarian academy, Samaranatali.26.12@mail.ru
The fragmented society as an institutional constant of political cultureAbstract.In article the main tendencies to fragmentation of sociocultural space of PostSoviet Russia are considered. Society carries out function of an institutional constant of political culture as it sounds is paradoxical, owing to the internal fragmentirovannost. In work it is shown that society acts as an institutional constant of political culture because in its structure preconditions to a stable ratio of tendencies of sociocultural splits and sociocultural consolidations are put. Keywords:the fragmented society, institutional constant, political culture, tendencies, sociocultural space, PostSoviet Russia.
Фрагментированное общество как институциональная константа политической культуры
Аннотация.В статье рассмотрены основные тенденции к фрагментации социокультурного пространства постсоветской России. В работе показано, что общество выступает институциональной константой политической культуры потому, что вего структурезаложены предпосылки к стабильному соотношению тенденций социокультурных расколов и социокультурных консолидаций. Ключевые слова: фрагментированное общество, институциональная константа, политическая культура, тенденции, социокультурное пространство, постсоветская Россия.
Когда мы говорим об обществе как институциональной константе развития политической культуры то тут использование понятия ©акторª вкупе с другими характеристиками тенденций к фрагментации пространства современной политической культуры (делением ее на всевозможные ©субкультурыª, например) будет гораздо более уместно, чем в случае с ©личностьюª. Современные общества обнаруживают тенденцию к фрагментации не только политических, а вообще всех своих практик.Как утверждает директор Института социологии РАН М.К. Горшков: ©Результаты исследования показывают, что модернизационные сценарии будущего России рассматриваются и властными структурами, и рядовыми согражданами сквозь призму собственных предпочтений и интересов, чему в немалой степени способствует идеологическая неопределенность провозглашенного курса на модернизацию, оставляющая различным группам и слоям общества возможность примерять этот курс ©на себяª, свои взгляды и ценности, а также многозначность самого термина ©модернизацияª, понимаемого поразному в зависимости от политических задач участников развернувшегося общественного дискурсаª[1]. По мнению Л.Г. Бызова, российское общество напоминает рассыпающийся песок, из которого не удается создать устойчивые социальные конструкции, а сами элементы общества, попадая сейчас или в перспективе в зону притяжения иных цивилизационных ядер, неизбежно теряют собственную идентичность[2].Фрагментация пространства и процессов политической культуры органично вписывается в эту тенденцию. Эта тенденция нарастает в большинстве современных обществ, как минимум, уже лет двести, как минимум с момента переориентации современной цивилизации на буржуазную парадигму развития. В этом смысле, если мы рассматриваем общество в качестве ©актораª политикокультурного процесса, не возникает принципиальных противоречий между тем, что мы знаем об общественной жизни вообще, и тем как специфично сегодня общества себя ведут в реальной политике. Тут больше оснований к тому, чтобы не связывать напрямую поведение общества в политическом процессе, как неарифметической суммы личностных включённостей в политику, с современным научным знанием о политической культуре и основных перспективах ее развития.На понимании необязательности такой связи зиждется сегодня, как представляется, оптимизм тех политологов, которые не устают предрекать либеральнодемократическое будущее не только России, но и большинству стран ©третьего мираª. Такие страны, по логике их рассуждений, если и не станут ©субъектамиª носителями ©высокойª политической культуры, то хотя бы, както приобщившись к этой ©высокойª культуре, станут (возможно, даже не осознавая этого и против своей воли, в чем им поможет внешняя политика США) ©акторамиª политического процесса. При этом речь не будет идти о том, что эти общества должны както внутренне переродиться. Это ©перерождениеª, обычно, не всегда явно, но предполагает научный разговор о политической ©субъектностиª личности. Почему и возникает вопрос о том, не является ли личность, отстаивающая свои политические убеждения перед лицом меняющихся политических обстоятельств борцом за свою политическую субъектность, или же, напротив, она просто демонстрирует мировоззренческую неадекватность. Подразумевается, что они, общества, были и останутся тем, чем есть, как бы замысловато не развивался политический процесс и какие бы масштабные вызовы он не предлагал политической культуре общества. Общество будет менять состояния своего политического сознания вслед за этими вызовами. Будет, соответственно, происходить болееили менее заметная подвижка в спектре политических идей и ценностей, будет меняться политикокультурный облик социума. Но сам этот социум в качестве ©актораª политики, то есть в качестве обладателя неотъемлемых способностей и ресурсов для политического мышления и политического действия, будет оставаться ©константойª политикокультурного процесса.Против высказанных соображений можно возразить, что общества, как и люди, друг другу рознь. Есть общества с ярко выраженными потенциями прогресса, высокой политической, экономической, правотворческой, культурной активностью. Есть общества, в которых одна из этих активностей доминирует над другими. Есть такие, в которых наблюдается системный застой или даже регресс. Политические антропологи, вслед за этнографами, неслучайно делят современные общества на те, развитие которых вписывается в концепцию пассионарности, и те, к которым подходят критерии ©персистентностиª (от лат. persisto остаюсь, упорствую). Здесь, как и в случае с политически пассивными личностями, собирающимися в большие массы и ©давящимиª на политический процесс, можно проследить нечто аналогичное. Достаточно вспомнить о той роли, которую сыграл мир ©традиционныхª политических систем, экономик, правовых представлений и мировоззрений, именуемый часто исследователями ©третьим миромª, в преобразовании мировой политической системы во второй половине XXстолетия. Не будут ли наши научные представления о нем, будем ли мы говорить о нем как о ©субъектеª политикокультурного процесса, либо как об ©актореª этого процесса, грешить той же условностью, которая характерна для определения противоречивых свойств личности в качестве носителя фрагментированных идей и ценностей политической культуры? Не следует ли вести речь о разном качестве политической и политикокультурной субъектности обществ вообще, и современных обществ в частности, имея в виду, что все они выступают не столько константами, сколько переменными величинами в создаваемых политологами формулах процессов? В пользу перспективности этого подхода есть весомые аргументы. Тот же, например, философский опыт, прижившийся, отчасти и в среде историков и культурологов, деления исторических и современных обществ на ©развитыеª, которым свойственна стабильность основных цивилизационных показателей, и ©догоняющиеª, ©транзитныеª, ©отсталыеª, для которых характерна неустойчивость цивилизационных характеристик, общая неопределенность векторов движения основных процессов (непредрешённость прогресса), катастрофические сценарии решения ключевых политических проблем, в том числе. Среди отечественных политологов сегодня определенной популярностью пользуются рассуждения на тему о ©догоняющемª характер исторического и современного развития России, об исконной катастрофичности всяких попыток модернизировать отечественную социальнополитическую систему и перевести ее из ©колеи российской историиª на ©дорогу мировой цивилизацииª[3]. В конце концов, когда политическая наука видит в современных обществах не ©константыª, а ©переменныеª политикокультурного процесса, то ей легче определиться с общим видением перспективы политичности современной цивилизации, она может четче выставить те принципиальные ориентиры (в виде идей и ценностей, оптимальных способов мышления и действия), вокруг которых у разных современных народов есть надежда в будущем сгруппироваться в единое человечество. Реализовать таким образом мечту лучших умов европейской политической науки последних трех столетий.Такого рода аргументы весомы. Они позволяют создать оригинальные политикофилософские доктрины и научно обосновать идеологический постулат о европоцентричности и американоцентричности современного мира политики. Но они перестают работать тогда, когда исследователю приходится выносить философскополитический ©приговорª своему обществу и своему государству, их неоднозначной, но посвоему великой истории и совершенно очевидным фактам предрасположенности к прогрессу по всем основным направлениям цивилизационного развития. В этой ситуации не так много, например, российских исследователей проявляют готовность однозначно говорить о том, что российское общество (и государство вместе с ним) ©застрялиª в своем политикокультурном развитии на уровне авторитарных идей и ценностей средневековья,и им суждено там оставаться до тех пор, пока некая внешняя сила их оттуда не вырвет и не приобщит к достижениям либеральной политической культуры. Большинство отечественных исследователей всетаки склонны видеть в критическом настрое массового сознания российского общества в отношении либеральной стратегии развития России как раз то самое проявление ©константностиª функции общества быть ключевой опорой политической культуры, в каком бы направлении не происходило движение ее отдельных элементов и как бы и в какую сторону не деформировалось бы при этом само общество.К этим аргументам можно подойти с определенной философской позиции. А именно с позиции представления, что общества не являются арифметическими суммами личностей. Соответственно те внутренние противоречия, которыми характеризуется участие личности в политикокультурном процессе, не переносятся автоматически на общественную систему. То, что является большой проблемой для участия личности в практической политике в качестве носителя политической культуры (даже если мы будем определять эту функцию носителя посредством понятия ©акторª), для общества выглядит предпосылкой его прогрессирования в плане политической культуры. Для общества его внутренняя фрагментированность (даже на самом очевидном уровне на уровне классовых и сословных противоречий) не создает таких проблем, того внутреннего кризиса идентичности, как это нередко бывает с личностями в политике. Общество выполняет функцию институциональной константы политической культуры, как это ни звучит парадоксально, именно в силу своей внутренней фрагментированности. В силу того, что в нем постоянно присутствуют конкурирующие за ©человеческий капиталª поля политической культуры, активность которых поддерживается конкурирующими в политике силами. Именно в постоянной конкуренции этих полей черпает энергию столь же постоянная борьба разных политических акторов за видимый или невидимый контроль ©над умами и душамиª всех участников политического процесса.Не все современные исследователи согласны с тем, что фрагментированность общественной системы, по политикокультурному основанию, в частности, идет на пользу политическому прогрессу и прогрессу вообще. В последние лет тридцать с подачи известного советского и российского историка и медиевиста А.С. Ахиезера[4]среди политологов России приобрела популярность теория так называемого ©социокультурного раскола в отечественной социальнополитической системе, корни которого уходят в глубокую древность, а нынешнее его воспроизводство во всех ключевых государственных и социальных практиках постоянно приводит к ©хромающимª решениям, к внутренним конфликтам, незавершаемым модернизациям и к общей конвульсивности динамики политического процесса в России, от которой в первую очередь страдает само же общество. Концепция социокультурного раскола подразумевает, что есть гдето на земле те островки социального благополучия и гражданского счастья, где этот социокультурный раскол не присутствует. Для этого, однако, приходится допустить, в качестве теоретической посылки к дальнейшему философствованию, что есть гдето на земле не фрагментированные внутренне социальные системы, для которых принципиально не существенны классовые, сословные, религиозные, статусноправовые и иные различия, которые, вообще говоря, в большинстве современных обществ составляют суть и форму повседневного бытия ©развитыхª обществ не меньше, чем ©неразвитыхª. Например, проблема разделённости современных ©постиндустриальныхª обществ на богатых и бедных, коренных граждан и мигрантов стоит гораздо острее, чем в обществах ©доиндустриальныхª. А есть еще общества, свойства которых современная политическая наука определяет термином ©демократический транзитª[5], имея в виду, что для этих обществ мировая политика и состояние разнообразных процессов внутри них самих объективно определили принципиальный вектор движения в сторону ценностей либеральнойдемократии, но на субъективном уровне, на уровне политической культуры массы граждан, такой выбор не выглядит единственно верным. Этот выбор сам по себе разводит общественные группы, элиты и даже отдельных людей по разные стороны политических экономических и культурных ©баррикадª. ©Для современных транзитивных обществ,утверждает современный украинский политолог В.В. Голубь,характерна спонтанность, неоднородность и противоречия процесса развития, функциональная дифференциация политической системы,атакже наличие разноплановых, даже противоположных политических ценностей и установокª[6]. С мнением своего украинского коллеги солидарна волгоградский политолог Е.В. Ефанова: ©В условиях динамичных преобразований в современном мире происходит трансформация политических систем и, как следствие, расширение круга субъектов политической деятельности, изменение практик их отношений. Политические права и свободы, декларируемые национальным законодательством, дают возможность ее гражданам участвовать в политической жизни общества в соответствии с собственными ориентирами, однако одновременно расширяется и спектр форм политического протестаª[7].Отсюда закономерно возникает вопрос: развитие современной ©постиндустриальной цивилизацииª преодолевает пресловутый ©социокультурный расколª, или оно его, напротив, наращивает. Имеет ли смысл тогда современной России руководствоваться этой теорией, которая, если взять за основу опыт ©развитых странª, побуждает элиты и общество втягиваться в пространство конфликтов и проблем, для решения которых у России, особенно в условиях глобального кризиса, может не хватить общественных и государственных ресурсов. Тем более, что нынешняя глобализация породила масштабные, многоуровневые и крайне ресурсозатратные расколы в социальных системах. Расколы эти таковы, что в ближайшей и долгосрочной исторической перспективах не просматривается какихлибо показаний в пользу возможности преодоления фрагментированности разнообразных социальных практик, включая культурные, и возвращения этих практик в то ©органичноеª состояние, о котором не устают твердить консервативные политические философы.Исследователи, которые видят во внутрисистемных социокультурных ©расколахª корень всех российских бед, включая незавершенные модернизации политической и экономической систем, не принимают во внимание, что глобализационный процесс давно расколол современные общества на общецивилизационном уровне. Общества оказались расколоты на ©гражданскиеª и ©антигражданскиеª[8], на либерально ориентированные и традиционалистски ориентированные в модернизационных процессах, на ©общества потребленияª и те общества, которым теперь ©пожизненноª расплачиваться с долгами по иностранным банковским кредитам, взятым элитами их государств в ходе последнего экономического кризиса. Россия в этих обстоятельствах, фактически, оказалась как бы на ©обочинеª новых системных расколов, была менее им подвержена. Можно говорить, скорее, о том, что участие в экстремальном реформаторском эксперименте, который десять с лишним лет в прошлом столетиипроводила над обществом либерально ориентированная политическая элита, в определенном смысле раскололо по линии культурных, правовых и экономических ценностей государство и общество. Некоторые отечественные исследователи даже склонны усматривать в этом определенную макроисторическую закономерность. ©Неизвестно, пишет политолог, профессор Высшей школы экономики Б.В. Пастухов,насколько прав был Энгельс, сказав, что государство сила, отделившаяся от общества и вставшая над ним, но трудно сыскать в мире лучшей иллюстрации этой формулы, чем русская власть. Общество и государство в России всегда были враги, не о служении шла речь, а о выживании. И только когда приходила война, а вместе с ней и настоящий враг, народ и власть становились единыª[9]. Автор цитируемых строк не вполне корректно ставит знак равенства между понятиями ©расколª и ©враждаª. Человеку, осведомленному в обстоятельствах отечественной истории, трудно представить себе эдакую ©Тысячелетнюю войнуª государства со своим народом, в ходе которой сложилась огромная Империя, государство окрепло, да и общество существенно прибавило по всем основным, в первую очередь культурным показателям своего развития. Когда применяется термин ©социокультурный расколª, то имеет смысл подразумевать, что в какойто момент, или на протяженииотносительно длительного времени общество и государство начинают осознавать, что обладают настолько специфическими интересами и возможностями их реализации во всех областях своей жизнедеятельности, что эти интересы и возможности не могут не конфликтовать друг с другом. Иначе говоря, ©расколª происходит на уровне умов, на уровне распространения в массовом сознании и сознании элит понимания, что общество никогда не сможет решить проблем государства (за редчайшими исключениями вроде Смуты XVIIстолетия, войны 1812 года или Великой Отечественной войны, о которых, повидимому, и говорит В.Б. Пастухов), да ине захочет этого делать в нормальных политических условиях, а государство никогда не пожертвует собой ради ©общего благаª.Возвращаясь к приведенной цитате, следует заметить, что общая природа такого рода, с точки зрения исторической науки, не вполне корректных обобщений заключена в особенностях методологии политических исследований в России. В частности, в привычном для многих современных гуманитариев представлении (тяготеющем, заметим, к механистическим методологиям европейского рационализма прошедших двух веков), что общество есть всего лишь арифметическая сумма индивидов. А потому правомерно экстраполировать научные представления о свойствах частного, то есть, о свойствах одного человека или отдельной социальной группы, на свойства целого, то есть свойства всего общества. С этим можно было бы, наверное, не спорить, если бы в качестве того частного, свойства которого переносятся на характеристику общего в трудах отечественных политических аналитиков, начиная с XIXстолетия и по настоящее время не фигурировала бы российская интеллигенция. Очень специфический социальный слой, об особенностях которого много написано научных работ и много состоялось научных споров. Но по чисто формальным, статистическим характеристикам слой российской интеллигенции был в последние века российской истории очень тонок (в том числе и в наши дни, когда он несущественно вырос вследствие тягот экономических и политических реформ). Кроме того, он настолько всегда был внутренне расколот культурно и идеологически, что говорить о способности этого слоя изменить не только политикокультурный облик всей социальной системы было бы, наверное, слишком смело.То, что государство и общество эпизодически, либо периодически остро конфликтуют, это не есть тотальная война государства и общества. Это, как ни парадоксально, есть специфическое обнаружение на уровне взаимодействия двух ключевых субъектов политики, каковыми являются государство и общество, того самого ©естественного персоноцентризмаª, который современные либерально настроенные политологине устают восхвалять как главное основание либерального миропорядка и основное достижение современной цивилизации.На этом фоне системного ©расколаª, обострившегося в 90е гг. прошлого столетия и относительно ослабевшего лишь с началом нового века, элиты и общество внутренне консолидировались. Консолидировалось общество вокруг ценностей физического выживания, и консолидировались элиты вокруг ценностей сверхнормативного и демонстративного потребления возрастающего объема культурных и материальных благ.Эти моменты общесоциальной консолидации, особенно вокруг идей и ценностей патриотического спектра, постоянно фиксируют социологические мониторинги и исследования российских социальнополитических идентичностей.Важно здесь то, что граждане, принадлежащие к разным социальным группам с разными, по естественным условиям либеральной экономики и политики, политическими, экономическими и культурными интересами с готовностью опознают в представителях других социальных групп тех ©своихª, соучастие которых в политике вполне согласуется с собственными надеждами и расчетами на ©светлоеª будущее России. ©Принимая в расчет оценки массового сознания, пишет один из ведущих российских социологов,можно сделать вывод, что основными силами, способными обеспечить прогрессивное развитие России, выступают рабочие и крестьяне (83 и 73% опрошенных соответственно). … Заметно отстают от них, но, все же, рассматриваются большинством населения в качестве опоры прогрессивного развития российского общества и государства интеллигенция (71%), молодежь (70%), предприниматели (70%) и средний класс (62%)ª[10]. То же самое можно сказать и об элитах: независимо от ранга и национальности, честности или коррумпированности, причастности к нижним либо высшим эшелонам администрирования и политической власти, представители элиты опознают себе подобных в любых ситуациях и действуют строго в русле интересов собственной корпорации. Если бы не было этой внутренней консолидированности общественных и государственных структур, то в одночасье могла бы быть решена в России проблема коррупции за счет допуска общественности к контролю за механизмами корпоративного сплочения элит, о чем постоянно говорится в СМИ. И так же быстро могла бы быть, наверное, решена проблема превращения российского общества, традиционного в своих культурных основах, в общество гражданское, состоящее из ©суверенных акторовª политического процесса.Но этого не происходит по вполне понятной причине: противоположные тенденции в развитии любой системы должны находиться в равновесии, иначе система сорвется в ©штопорª. Сегодня, например, в такой политический и особенно культурный штопор, закрученный вокруг доведенных до абсурда ценностей толерантности, индивидуальной свободы, моральной терпимости, входят ©западныеª страны. И не факт, что естественным выходом из этого культурного ©штопораª либеральнодемократических обществ не станет новое издание европейского фашизма, или какаято другая, возможно более ©цивилизованнаяª, основанная на политическом, а не биологическом расизме, форма авторитаризма. Если вести речь о способности социальных систем прогрессировать и модернизироваться, то собственно, вопрос упирается в способность гуманитарных наук, политологии в данном случае, правильно рассчитать безопасную меру отклонений этого равновесия социальных систем в сторону консолидации и в сторону фрагментации. Сегодня, надо заметить, практически никто из отечественных политологов, анализирующих и популяризующих необходимость и перспективу гражданского общества в России не ставит вопрос, в рамках методологии своего исследования, о том, необходим ли нынешней российской социальнополитической системе и какой ©противовесª ее уклону в либеральнодемократическую модернизацию в виде традиционных (авторитарных, в том числе) принципов, институтов и ценностныхориентиров политики. Этот ©противовесª формируется в достаточной мере стихийно. Наука не заботится о том, чтобы объяснить массовому сознанию российских граждан, что в безудержном стремлении к принципам и нормам либеральной демократии для обществ с богатымисторическим опытом и политическими традициями заключено много очевидных институциональных и культурных рисков. В результате массовое сознание смотрит с подозрением на внезапно для него обнаруживающиеся в его политической и культурной жизни и жизни политических элит симптомы авторитаризма, проявляет беспокойство по поводу тех периодически возникающих ©угроз демократииª, определить объективную или субъективную природу которых самостоятельно оно не в состоянии. В этой ситуации открытым остается вопрос о тойпользе, которую приносит самодостаточная научная пропаганда идей и ценностей либеральной демократии в России, которой сегодня увлечена значительная часть исследователей.Общество выступает институциональной константой политической культуры потому, что в его структуре заложены предпосылки к стабильному соотношению тенденций социокультурных расколов и социокультурных консолидаций. Благодаря внутренней сбалансированности взаимоисключающих тенденций общества на протяжении веков обладают способностью воспроизводить себя в наиболее выгодных им по политическим и экономическим соображениям форматах и обладают способностью воспроизводить свои основные политикокультурные ©кодыª. Возможно, что именно по этой причине многочисленные попытки исследовать политическую культуру обществ как самодостаточный объект и предмет упирались каждый раз в парадокс: общество развивается во всей совокупности своих практик, а мотивации к этим практикам, многие из которых лежат в области политической культуры, не меняются веками. Закономерно научная мысль обращалась к мистике и начинала пространно рассуждать об уникальных свойствах ©русской душиª и тайном смысле российской политической культуры.Это косвенно отражается и в научных дискуссиях по поводу того, почему современное российское общество и государства после двух с лишним десятилетий либерального политического, экономического и правового облагораживания не утратили черт традиционности и ©советскостиª. На основании современных дискуссий о российском правовом государстве и российском гражданском обществе достаточно трудно понять, в какой мере то и другое является реальностью российской жизни, а в какой мере речь идет о теоретических моделях, которым исследователи пытаются подчинить обнаруживаемую ими историческую специфику российского политического и культурного процессов. Но во всех случаях имеют место сетования специалистов на то, что общество в России слишком сосредоточено на ценностях коллективизма (©соборностиª, ©общинностиª тут могут быть варианты) и это мешает формированию тогоустойчивого ©персоноцентрическогоª свойства массового сознания, которое нужно для начала становления гражданских отношений в российском обществе. На то, что общество слишком консолидировано вокруг традиционного понимания справедливости и других ключевых моральных норм и это мешает ему освоить логику существования в ©регулярномª правовом государстве.Замещение свойств общества свойствами отдельных групп, являющихся носителями определенных корпоративных культур.Это суждение не противоречит ранее высказаннымоценкам общественной политической культуры, как системы, тяготеющей сегодня к фрагментации и на этой основе к специфичности. Как утверждает один из современных исследователей: ©в глобализирующемся мире, с одной стороны, происходят постоянная диффузия и взаимопроникновение культур, а с другой возрастает их дифференциация, и чем сильнее процессы глобализации, тем востребованней оказывается локальная спецификаª[11].
Если взять внутренний аспект проблемы, то, чем сильнее сегодня обнаруживают себя процессы политикокультурной фрагментации, тем активнее социальные системы ищут ©точки опорыª, ©зоны социальной консолидацииª, формируемые поверх конфликтов экономических, политических и культурных интересов и возможностей отдельных граждан и целых социальных групп. И находят их в религиозном фундаментализме, политическом и культурном традиционализме, или, напротив, как это сегодня происходит у европейцев, в гипертрофированной толерантности, вытесняющей из пространства политической культуры те идеи и ценности, которые, действительно, обладают для Европы свойствами исторических традиций.В Послании Президента Российской Федерации В. В. Путина Федеральному Собранию 12 декабря 2013 года говорится: ©…мы знаем, что в мире всё больше людей, поддерживающих нашупозициюпо защите традиционных ценностей, которые тысячелетиями составляли духовную, нравственную основу цивилизации каждого народа: ценностей традиционной семьи, подлинной человеческой жизни, в том числе религиозной, жизни не только материальной, но и духовной, ценностей гуманизма и разнообразия мираª [12].Традиционные для российского народа ценности и институты во многом способствовали успешному проведению XXIIзимних олимпийских игр в Сочи в 2014 году.
Ссылки на источники1.Горшков М.К.Социальные факторы модернизации российского общества с позиции социологической науки // Социологические исследования. 2010. №12. С.32.2.Бызов Л.Г.Социокультурная трансформация российского общества и формирование неоконсервативной идентичности // Мир России. 2002. № 1. С. 118.3.См.: Аузан А.Снова мимо. Почему в России в очередной раз откладывается модернизация// Новая газета. 20 ноября 2008.№ 86; Ахиезер А., Клямкин И., Яковенко И.История России: конец или новое начало? М.: Новое издательство, 2005; Булдаков В.П., Марченя П.П., Разин С.Ю. ©Народ и власть в российской смутеª: прошлое и настоящее системных кризисов в России // Вестник архивиста. 2010. № 3; Нуреев Р.М., Латов Ю.В.Россия и Европа: эффект колеи (опыт институционального анализа экономического развития). Калининград: Издво РГУ имени И. Канта,2010.4. Ахиезер А. С. Россия: Критика исторического опыта: в2х т. Новосибирск, 1997.5.Капустин Б.Г.Конец транзитологии?: оперспективном осмыслении первого посткоммунистического десятилетия // Полис. 2001. № 4; Ипполитова Н.В. Политическое становление российской молодежи в условиях транзитивности социума: дис. ... канд. социол. наук. Саратов, 2004.6. ГолубьВ.В.Политическое развитие транзитивных обществ // VIВсероссийский конгресс политологов ©Россия в глобальном мире: институты и стратегии политического взаимодействияª:материалы. Москва, 2224 ноября 2012 г. М., 2012. С.129.7. Ефанова Е.В.Неконвенциональный протест в ©странах переходного периодаª // VIВсероссийскийконгресс политологов ©Россия в глобальном мире: институты и стратегии политического взаимодействияª : материалы. Москва, 2224 ноября 2012 г. М., 2012. С.171.8. Кислицин С.А.Гражданское общество и ©антигражданское сообществоª два полюса российского социума //VIВсероссийский конгресс политологов ©Россия в глобальном мире: институты и стратегии политического взаимодействияª : материалы. Москва, 2224 ноября 2012 г. М., 2012. С.230231.9. Пастухов В.Б.Проект ©Перестройкаª: инсталляция мелкобуржуазной мечты // Общественные науки и современность. 2012. №3. С.50.10. Горшков М.К.Социальные факторы модернизации российского общества с позиции социологической науки // Социологические исследования. 2010. № 12. С.38.11. Хабибуллина А. Р.Этническое самосознание и этническая идентичность: общее и особенное // Научнотеоретический журнал ©Научные проблемы гуманитарных исследованийª. 2010. № 3. С. 119120.12. Послание Президента Российской Федерации В. В. Путина Федеральному Собранию 12 декабря2013 года// Российскаягазета. 2013. 13 декабря.
Zimin Vyacheslav Aleksandrovich, doctor of political sciences,professor of chair of humanitarian disciplines, Samara institute of East economical and legal humanitarian academy, Samaranatali.26.12@mail.ru
The fragmented society as an institutional constant of political cultureAbstract.In article the main tendencies to fragmentation of sociocultural space of PostSoviet Russia are considered. Society carries out function of an institutional constant of political culture as it sounds is paradoxical, owing to the internal fragmentirovannost. In work it is shown that society acts as an institutional constant of political culture because in its structure preconditions to a stable ratio of tendencies of sociocultural splits and sociocultural consolidations are put. Keywords:the fragmented society, institutional constant, political culture, tendencies, sociocultural space, PostSoviet Russia.
