Образ полководца в эпосе о Дигенисе Акрите и византийских военных трактатах: нормативная точка зрения
Международная
публикация
К.
Р. КапсалыковаБиблиографическое описание статьи для цитирования:
Капсалыкова
К.
Р. Образ полководца в эпосе о Дигенисе Акрите и византийских военных трактатах: нормативная точка зрения // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2014. – Т. 20. – С.
916–920. – URL:
http://e-koncept.ru/2014/54447.htm.
Аннотация. Статья посвящена анализу полемологических представлений в византийских военных трактатах, «Тактики Льва» и т. д. Автор демонстрирует модель представлений о войне и военной службе, которые подробно отражены в канонических и риторических структурах в византийской интеллектуальной сфере. Определяются черты образа византийского полководца. Основное внимание статьи сфокусировано на модели биографии Кекавмена в литературном контексте.
Ключевые слова:
византия, византийская армия, дигенис акрит, византийские военные трактаты, «тактика льва»
Текст статьи
Капсалыкова Карина Рамазановна,старший лаборант кафедры истории древнего мира и средних веков,ФГОУ ВПО «Уральский федеральный университет имени Первого президента России Б.Н. Ельцина», гЕкатеринбургcarinne.kapsalikova@gmail.com
Образ полководца в эпосеоДигенисе Акрита и византийских военных трактатах: нормативная точка зрения
Аннотация.Статья посвящена анализу полемологическихпредставлений в византийских военных трактатах, «Тактики Льва» и т.д. Автор демонстрирует модель представлений о войне и военной службой, подробно отраженыв канонических и риторических структурах в византийской интеллектуальной сфере. Определяются черты образа византийского полководца.Основное внимание статьи сфокусировано на модели биографии Кекавмена в литературном контексте.Ключевые слова:Византия, византийская армия, Дигенис Акрит, византийские военные трактаты, «Тактика Льва».
Уже вХ в.культурным героем Византийской империи стал воин, человек, наделённый силой и мужеством, а главное, способный заслужить благосклонность судьбы или достойно противостоять её козням.История Византии X–XIвв. щедра на имена таких героев. Катакалон Кекавмен стал идеалом знаменитого хрониста Иоанна Скилицы, военные хитрости Димитрия Полемарха восхищали неизвестного автора «Стратегикона». Из воинских песен, легенди преданий византийского пограничья создавался во многом эпос о Дигенисе Акрите. Изучение представлений византийской интеллектуальной элиты о полководце, его повседневной службе и войне в целом позволяет выявить новые оттенки в картине мира византийцев. В конечном итоге, именно эти представления существенно повлияли на страны «византийского содружества наций» и стали неотъемлемой частью имперской идеи. Более того, представление об идеальном полководце, воспринятое из Византии, словно бы заменяет реального: в Болгарии, на Руси, в землях сербского Поморья распространяется культ святых воинов. Более того, этот образ значительно усложняется. Место битвы переносится с пределов земли в небесные выси; а значение победы исчисляется уже не военной добычей и политическими дивидендами, но философскими категориями добра и зла. Более того, война приобретает и подтекст как светской, так и религиозной справедливости, где правым будет «содействовать Бог, который не любит зачинщиков неправды и бесчестия (θεόνσυλλήπτοραέξουσιν), но постоянно помогает тем, кто терпит обиду»[1].Любые военные поучения и руководства относятся к области профессиональной литературы. Народный эпос, скорее всего, подвергался только редакции профессиональными военными. Между тем, эти произведенияесть общий знаменатель –идеал полководца, который выплеснется в эпоху Комнинов, в тексты «Алексиады» Анны Комниной и «Исторических записок» Никифора Вриенния,а во время правления Палеологов –в «рыцарские романы».«Дигенис обнаруживает черты подлинно народного героя; есть все основания полагать, что такими качествами, как отвага, сила, уважение к врагам, сострадание к побеждённым и беднякам, он обязан не учёному редактору поэмы, а народным сказителям, создателям акритского эпоса. Поэму эту, как нам кажется, правильнее всего было бы назвать эпосом с народной основой и феодальными наслоениями»1.Успешный полководец тревожного для Византии Х века отнюдь не западноевропейский рыцарь эпохи зрелого Средневековья, для которого очень важны идеи чести, честного поединка и честной же войны[2]. Полководец может и должен использовать различные военные хитрости (σοφισμάτων).Примечательно, что Кекавмен, щедро делясь с читателем советами по ведению войны, ссылается как на реальный боевой опыт своих предков, так и на сюжеты из истории древних римлян. Но автор поучения никогда не ограничивается только лишь наставлениями, касающимися тактики и стратегии. Он подкрепляет их поучительными замечаниями или же делится собственными наблюдениями. «Каждый день осматривай стены и ворота и изнутри и снаружи… А если и есть [такой дом], разрушь его и совершенно оголи стены и изнутри и извне... Если же дом, примыкающий к стене, –старый и дорогой, пусть тебя не смущает его уничтожение, разрушь и его. Ибо расскажу тебе нечто подобное. Идрунт –город в Италии у моря, многолюдный и богатый. Охранял его идрунтец Малапецис… У этого Малапециса была племянница, которая имела дом, примыкающий к стене…старый и дорогой…ее дядя пощадил его и не разрушил, не питая при этом никаких опасений. Франки же, положившие немало трудов, чтобы взять Идрунт штурмом, оказались бессильными. Итак, что же придумывает их граф? Он извещает упомянутую племянницу Малапециса: «Если ты поможешь мне войти через стену в крепость, я возьму тебя в жены»... Она же, охваченная желанием, согласилась и помогла. В течение ночи она с помощью веревки подняла через стену нескольких наиболее опытных и сильных франков, которые во время следующей ночи, пробив стену крепости, ввели большое войско франков. Прежде чем рассвело, они с криком напали на находившихся в городе. Те же, неожиданно увидев врагов внутри крепости, бросились в бегство, так как внезапно случившаяся беда губит даже самых сильных и самых разумных...»[3].Кекавмен всегда говорит об осторожности и необходимости продумать каждое действие, в отличие от эпоса, откровенно наслаждающегося рискованными батальными сценами, опасной охотой и напряжёнными поединками.Залогом процветания армии, по мнению Кекавмена, является справедливое управление «со страхом Божиим»[4]. Кекавмен рекомендует: «не отягчай [обязательствами] подвластные тебе страны иноплеменников, призывай исполняющих должность стратига упражняться в воздержании и благочестии, не творить самоуправства и не обрушиваться в ярости на коголибо»[5].Мечтой Кекавмена является положение топарха, дающее некоторую относительную самостоятельность от императора и его двора, и обеспечивающее стабильное положение в обществе. Амбициозный Дигенис Акрит мечтает о славе и подвигах. Он восклицает: «Если я совершу эти подвиги взрослым, то отэтого мне не будет никакой пользы»[6]. Но побудительным мотивом для Дигениса становится также горячее желание прославить собственную семью: «Сегодня я желаю род мой возвеличить»[7].Чтобы соблюсти все эти требования, полководец должен знать цену самообразования, много читать и обращаться к «древним стратегиям» (αρχαίωνστρατηγίας)[8]. Дигенис Акрит, идеал воина XI–XII вв., был ещё ребёнком, когда отец нашёл ему наставника, а потом «три полных года…прилежно учился // Благодаря блестящему уму сделал успехи»[9]. Кекавмена, в отличие от Дигениса, мало интересуют красивые вещи, ткани, одежда[10]. Он ограничивается общими рекомендациями, не терпит кричащей роскоши и распущенности. Он скептически относится к дарам, дружбе и пирам, призывает тщательно оберегать покой своей семьи: «Посещающие твой дом пусть будут людьми порядочными и не любопытными, так как любопытный изучит порядок твоей жизни и, разузнав о недостатках твоего дома и отметив их, как в поминальнике, скажет тебе о них во время ссоры…»[11]. Семья такого воиназащитника скрыта за «двойными стенами»[12]. «Чти старца и юношу, и будешь чтим и ими и их Создателем. Входя в церковь, не пяль глаза на красу женскую, а, низко склонясь, смотри на алтарь…»[13].Поэт Иоанн Геометр, вспоминая «победительные дела»[14]императора Никифора Фоки, хвалит его мужество и храбрость, советует «зарычать как лев»[15], чтобы испугать врагов. Со львом, «страшнейшим в мире зверей»[16], сражался отец Дигениса Акрита, и в честь победы над зверем он подарил сыну его зубы и коготь из правой лапы. Вообще, победа надо львом –царём зверей –является символичной. Воин, одолевший его, проходит своеобразную инициацию, а его статус резкоповышается. В воинской среде успешной охоте придавалось едва ли не мистическое значение. Она была генеральной репетицией перед битвой, ярким зрелищем, сплачивающим людей, и показателем силы и ловкости каждого воина. Охота стала первым подвигом Дигениса Акрита, также как у Геракла[17].Между тем, полководец должен радеть о благополучии тех, кто находиться под его защитой. Так, Кекавмен рекомендует использовать множество хитростей, чтобы не допустить лишнего кровопролития: «Старайся сохранить свое войско, но не впадай в робость по этой причине. Будь храбр и невозмутим…»[18].
«ТактикаЛьва» определяла полководца как человека, являющегося «авторитетом для всех», «наделённого практической мудростью… способного позаботиться об обеспечении всех армейских нужд»[19]. Считалось добродетелью умение организовать взаимодействие сухопутных частей и флота.При Льве VIмногие известные и влиятельные люди служили на флоте. Зачастую на флот временно назначались стратиги восточных фем (Евстафий Аргир). Кроме того, на высоких должностях в императорской эскадре служили известные интеллектуалы этого времени. Например, Никита Давид Пафлагон,автор Жития прп. Феоктисты, приводил следующий отрывок о смерти Льва VI: «Однажды я былна островеПарос.Мне довелосьостановиться тамво время плаванияна Крит,куда нас отправилблагочестивый император. Пока мы сражались с агарянами, блаженной памяти самодержец скончался и,как говорили мне сведущие люди, с собой в могилу он забрал счастьеромеев»[20].В более позднее время роль семьи вырастет многократно. Рождение в хорошей семье с богатыми традициями станет одной из черт достойного полководца. Так, уже упоминавшийся не раз Иоанн Скилица в «Синопсисе истории» часто подробно, в мельчайших деталяхописывал истории семейств, получивших впоследствии высокий статус–Дук, Комнинов, Катакалонов.Собственно, защита семьи, близких людей, конкретной местности и, в конце концов, всей империи, становится главной задачей византийского военачальника Х в. Отсюда –крайний фатализм, страх перед изменчивостью судьбы; разнообразные кекавменовы хитрости и призывы к осторожности. Иоанн Геометр, вдохновенно описавший подвиги Никифора Фоки, горестно замечает, что ни шесть лет благочестивого правления, ни многочисленные заслуги не спасли его от козней врагов: «Были со мною столица, и войско, и стены двойные –// Истинно, нет ничего призрачней смертных судьбы!»[21].Распространение культа святых воинов стало своеобразным ответом, защитой от «призрачности» судьбы. В эпосе, посвящённом Дигенису Акриту, есть упоминания святых покровителей воина: «…Было с ним благословление ангелов и архангелов // и Феодоров всех праведных мучеников, // Наградами увенчанных, прославленных: // Один зовётся Стратилат, другой Тирон // Святой Георгий много помогал ему // И больше всех ему благоприятствовал славнейший Димитрий…[22]. Такое обилие святых покровителей подчёркивает значимость этого воина. Ему покровительствуют святые, находящиеся на разных уровнях священной иерархии.Возможно, что полководец X–XI вв. выбирал себе полководца сообразно положению и значению, которое он занимал. Так, на печатях знаменитого Катакалона Кекавмена, сделавшего блестящую карьеру в середине XI в., был изображён особенно почитаемый военными архангел Михаил.Кекавмен так же подчёркивает значение покровительства святых и обращения полководца к Богу. «Ты слышал, что я посоветовал тебе трудиться и усердствовать в добывании средств к жизни, но не предавайся какимлибо чрезмерным планам и трудам, иначе при этом погубишь свою душу и, пренебрегши Господом, забудешь о церковном псалмопении, совершаемом православными мирянами, а именно: о заутрене и о «четырех часах», а вместе с тем и о вечерне и о повечерии. Ведь все это существует для устроения нашей жизни. Посредством этих самых литургий мы показываем,что являемся верными рабами Господа. Что до того, чтобы признавать Бога, то признают, что он есть, и неверные, и бесы, да [вообще] все. Нужно, чтобы ты совершал не только эти литургии, но, если можешь, творил бы и полночную молитву, произнося хотя бы одинпсалом, так как в этот час ты можешь без помех беседовать с Богом. А помолясь, отдохни. Ведь наедине беседовать с Богом —не труд, а скорее радость. Точно так, как я призываю тебя быть рачительным во всем, относящемся к бренной жизни, так я желаю, чтобы ты был заботлив и в отношении духовного, дабы благодаря тому и другому ты исполнился надежд. И вообще я хочу, чтобы ты был выдающимся в выполнении всего должного…»[23].Лев VIв «Тактике» подчёркивал, что его отец, император Василий Македонянин трудился наравне с простыми воинами во время похода[24].Этого, впрочем, нельзя сказать о самом Льве: «Когда Лев стал правителем, он мало заботился, или вовсе не обращал внимания на государственные дела»[25].
Тоже самое –постоянно трудиться –рекомендовал, кстати, в «Поучении детям» Владимир Мономах[26].Семья Кекавмена, как утверждает Иоанн Скилица, весьма знатного происхождения, и была связана с узким кругом знатных полководцев, оказавшихся на византийской стороне во время болгаровизантийского конфликта. Хронист замечает, что «Кекавмен ничем не был обязан родителям», а блистательной карьерой, как, впрочем, и герой эпоса Дигенис Акрит, обязан собственному мужеству и храбрости.В целом, Х век –век сурового, даже аскетичного воиназащитника родной земли, ревностно служащего империи. Обстоятельства его частной жизни скрыты от посторонних; его мало занимают богатство и почести (разве что роскошь военных триумфов), а война –не бессмысленное кровопролитие, а поиск мудрых решений и хитростей. Этот полководец находится под покровительством святых воинов, имеет немалый боевой и жизненный опыт.Образ идеального полководца, представленный в эпосе и в произведениях, написанных в воинской среде,неотделим от службы, которую он несёт. На неспокойных границах империи складываются совершенно особые отношения между людьми. Полиэтничная, а главное, полирелигиозная общность людей, связанных общей (часто очень печальной и сопряжённой с опасностями войны) судьбой и находящихся в состоянии перманентной войны становится, на первый взгляд, нормой этого особого мира приграничья. Между тем, отношения этих людей друг с другом являются куда как более сложными. В «Стратегиконе» Кекавмена можно обнаружить несколько сюжетов, посвящённых правилам поведения мудрого полководца, вынужденного, с одной стороны, подчиняться центральной администрации и лично василевсу, а с другой –строить отношения с местным населением. Так, о необходимости соблюдения баланса между этими необходимости предупреждает история Никулицы Лариссийского, оказавшегося заложником очередного всплеска антивизантийских настроений на Балканах в середине Х в.Родственные связи, браки, заключённые между собой и семейные группировки военной элиты становятся, часто, определяющим фактором развития отношений между людьми в пограничных фемах. Эти личные связи часто значат гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.Служба полководца не ограничивается лишьвоенными делами. Он не может быть толькохорошим военным стратегом. Порой должности и официальные назначения значат гораздо меньше, нежели авторитет и признание со стороны семьи, рода, сослуживцев. Тот же Катакалон Кекавмен, герой последних частей хроники Иоанна Скилицы, был плохо принят императором Михаилам VIСтратиотиком. Василевс бранил его за дурное командование армией, но эти упрёки были расценены обществом как надуманные, и авторитет Катакалона Кекавмена, к этому времени уже осенённого блеском славы, ничуть не пострадал.Сам же Скилица, что характерно, отмечал, что только лишь один Катакалон Кекавмен избежал немилости василевса, и был ласково принят при дворе[27]. Такое противоречие в сведениях древних авторов можно объяснить тем, что Скилица, судя по всему, писал хронику либо в окружении людей, хорошо знавших Катакалона Кекавмена, либо под влиянием его славы. Отсюда стремление идеализировать этого героя византийской истории.В византийской исторической литературе воинскому героизму уделяется гораздо большее внимание, чем в предшествующую эпоху. Облик византийского полководца связан с его службой и поведением, его общественным положением и статусом. Герой, обладающий привлекательной простотой жизненного уклада –защищающего родину, заботящегося о семье и о людях, зависимых от него, –становится эталоном для беспокойного Х в.В самом конце XI –начале XIIв. этот идеал трансформируется в образ воина, который знает толк и в изящных вещах и искусстве (Дигенис Акрит играл на кифаре). Кроме того, сам герой молодеет, начинает выше цениться решительность и храбрость.Кекавмен в «Стратегиконе» подчёркивает значение осторожности, ума и храбрости, приводя самые разные примеры. Трактат Кекавмена –попытка совместить сугубо военный опыт с увлекательной, яркой иллюстрацией. Благодаря Кекавмену читатель слышит голос Самуила, ощущает атмосферу всеобщей тревоги.В каждом параграфе «Поучения» византийский автор рассказывает одну или несколько историй, потом приводит кратко сформулированный совет, как надлежит поступать, а потом даёт собственные комментарии и необходимые пояснения.Кекавмен не представлял войны без оригинальных стратегических приёмов и остроумных «хитростей» (σοφισμάτων). Они позволяют уменьшить кровопролитие и быстрее выполнить боевую задачу. Приёмы, использование которых гарантировало, в конечном счёте, победу византийцам, связаны, в первую очередь, с грамотной организацией защиты крепостей. К этому же призывали авторы военных трактатов. Главными же достоинствами, как в анонимных военных трактатах средневизантийского периода, так и в «Тактике Льва» и эпосе о Дигенисе Акрите остаётся живой человек, оказавшийся, как когдато и античные герои, под влиянием страстей, ошибок, порывов и, часто, поступающих вопреки правилам морали. Он смел, храбр, мужественен и стремится к справедливому суду[28].Война для него –проверка на прочность и возможность проявить себя.Реконструкция представлений византийской интеллектуальной элиты в военной сфере жизни общества ценна, в первую очередь, тем, что последние покинули пределы родины. Образы полководцев, их идеалы и рассуждения об армии, войне и боевой службе послужили источником для рефлексий средневековых и нововременных литератур Болгарии и Руси, Западной Европы. Кроме того, они вошли как совершенно естественный компонент в народный идеал правителя –идеал, присущий странам византийского круга и сегодня. Между тем, эти образы никогда не были общепринятыми и бесспорными. Более того, они создавались в сложных политических условиях и не всегда авторы дошедших до нас характеристик оставались искренними. Нельзя не отметить и терминологические сложности. За прошедшие столетия смыслы слов, обозначающих качества, присущие военным (доблесть), значительно изменились. Поэтому на основании примеров, приведённых в источниках (доблестные мужи регулярно действуют, к примеру, на страницах «Истории» Льва Диакона) описаны несколько пространные и описательные характеристики, вовсе не претендующие на окончательность. Часто использовались, по возможности, «нейтральные» термины для обозначения наших героев –«воины», «полководцы». Эта вынужденная мера связана не только с естественной неопределённостью статуса идеального военного –ведь высокое воинское звание отнюдь не является обязательным! Но, также, с необходимостью помнить о широком распространении этого образа за пределы империи,где стратилатов, турмархов, магистров просто не было, и, что прискорбнее, спецификой источникового материала, не всегда позволяющего точно идентифицировать cursushonorumтого или иного военного.
Ссылкинаисточники1.Ioannis Scylitzae Synopsis historiarum/ Rec. I. Thurn. Berlin; New York, 1973. P. 299.2.Сыркин А.Я. Византийская эпическая поэма // Дигенис Акрит / Пер., ст. и коммент. А.Я. Сыркина. М., 1960. С. 161. 3.Вольфрам фон Эшенбах. Парцифаль // Средневековый роман и повесть / Пер. Л.В. Гинзбурга; вступ. ст. и примеч. А.Д. Михайлова. М., 1974. С. 4.4.Кекавмен. Советы и рассказы. Поучение византийского полководца XIвека / Подгот. текста, введ., пер. с греч. и коммент. Г.Г Литаврина. 2е изд., перераб. и доп. СПб.: Издво «Алетейя», 2003. С. 194–195 (далее–Кекавмен).5.Кекавмен. С. 301.6.Кекавмен. С. 194–195.7.Digenis Akritis: the Grottaferrata and Escorial versions. P. 72–73.8.Digenis Akritis: the Grottaferrata and Escorial versions. P. 72–73.9.Digenis Akritis: the Grottaferrata and Escorial versions. P. 173.10.
Digenis Akritis: the Grottaferrata and Escorial versions. P. 66–67.11.Кекавмен. С. 194–195, 223.12.См. напр., De Velitatione bellica; лучшекомментированноеиздание: Le trait� sur la gu�rilla (De velitatione) de l‱empereur Nic�phore Phocas (963–969) / Texte �tabli par G. Dagron et H. Mihặescu, trad. et comment. par G.Dagron. Paris: Éd. du Centre national de la recherche scientifique, 2011. 372p.
13.Кекавмен. С. 209.
14.Иоанн Геометр. На василевса господина Никифора / Пер. С.А. Иванова // Лев Диакон. С. 133.15.Иоанн Геометр. На василевса господина Никифора / Пер. С.А. Иванова // Лев Диакон. С. 133.16.Digenis Akritis: the Grottaferrata and Escorial versions. P. 50–51.17.Немировский А.И. Мифы древней Эллады. М., 1992. С. 18–21.18.Кекавмен. С. 229.
19.Leonis VI Tactica / Text, transl. and comment. by G. Dennis // Corpus Fontium Historiae Bizantinae. Vol. XLIX. Washington, D.C.: Dumbarton Oaks, Research Library and Collection, 2010. Р.1314.20.Jenkins R. J. H. A note on Nicetas David Paphlago and the Vita Ignatii//Dumbarton Oaks Papers1965. № 19.Р.241246.21.Стихотворения / Пер. с греч.: С.С.Аверинцев и М.Л. Гаспаров // Памятники византийской литературы IX –XIV веков. М.: Наука, 1969. С. 133134.22.Digenis Akritis: the Grottaferrata and Escorial versions. P. 4–5.23.Кекавмен. С. 209.24.Leonis VI Tactica / Text, transl. and comment. by G. Dennis // Corpus Fontium Historiae Bizantinae. Vol. XLIX. Washington, D.C.: Dumbarton Oaks, Research Library and Collection, 2010. Р.158.25.Scyl. P. 171.5556.26.Изборник (Сборник произведений литературы Древней Руси) / Подг. Д.С.Лихачева. М.: Художественная литература, 1969. С.146171.27.Scyl. P. 483.28.Three Byzantine military treatises / Text, transl., and notes by G.T. Dennis // Corpus Fontium Historiae Bizantinae. Vol. XXV. Washington, D.C.: Dumbarton Oaks, Research Library and Collection, 1985. Р. 12 13, 20 –21.
Kapsalykova Karina Ramazanovna,seniorlaboratorian of chair of Ancient and Medieval History (Ural Federal University named after the first President of Russia B.N.Yeltsin).The image of military commander in Digenes Akrites and byzantine military treatises: normative point of viewAbstract.This article is devoted to the analyses of polemological representations in byzantine military treatises according Leonis VI Tactica etc. The author showed that the model of representations of war and military service reflected the more canonical and rhetorical regulations in byzantine intellectual sphere. The main feature of image of the byzantine military commander was established. The article focused even more closely on how this model of Kekaumenos biography presented in literary scope. Key words:Byzantium, byzantine army, Digenes Akrites, byzantine military treatises, Leonis VI Tactica.
Образ полководца в эпосеоДигенисе Акрита и византийских военных трактатах: нормативная точка зрения
Аннотация.Статья посвящена анализу полемологическихпредставлений в византийских военных трактатах, «Тактики Льва» и т.д. Автор демонстрирует модель представлений о войне и военной службой, подробно отраженыв канонических и риторических структурах в византийской интеллектуальной сфере. Определяются черты образа византийского полководца.Основное внимание статьи сфокусировано на модели биографии Кекавмена в литературном контексте.Ключевые слова:Византия, византийская армия, Дигенис Акрит, византийские военные трактаты, «Тактика Льва».
Уже вХ в.культурным героем Византийской империи стал воин, человек, наделённый силой и мужеством, а главное, способный заслужить благосклонность судьбы или достойно противостоять её козням.История Византии X–XIвв. щедра на имена таких героев. Катакалон Кекавмен стал идеалом знаменитого хрониста Иоанна Скилицы, военные хитрости Димитрия Полемарха восхищали неизвестного автора «Стратегикона». Из воинских песен, легенди преданий византийского пограничья создавался во многом эпос о Дигенисе Акрите. Изучение представлений византийской интеллектуальной элиты о полководце, его повседневной службе и войне в целом позволяет выявить новые оттенки в картине мира византийцев. В конечном итоге, именно эти представления существенно повлияли на страны «византийского содружества наций» и стали неотъемлемой частью имперской идеи. Более того, представление об идеальном полководце, воспринятое из Византии, словно бы заменяет реального: в Болгарии, на Руси, в землях сербского Поморья распространяется культ святых воинов. Более того, этот образ значительно усложняется. Место битвы переносится с пределов земли в небесные выси; а значение победы исчисляется уже не военной добычей и политическими дивидендами, но философскими категориями добра и зла. Более того, война приобретает и подтекст как светской, так и религиозной справедливости, где правым будет «содействовать Бог, который не любит зачинщиков неправды и бесчестия (θεόνσυλλήπτοραέξουσιν), но постоянно помогает тем, кто терпит обиду»[1].Любые военные поучения и руководства относятся к области профессиональной литературы. Народный эпос, скорее всего, подвергался только редакции профессиональными военными. Между тем, эти произведенияесть общий знаменатель –идеал полководца, который выплеснется в эпоху Комнинов, в тексты «Алексиады» Анны Комниной и «Исторических записок» Никифора Вриенния,а во время правления Палеологов –в «рыцарские романы».«Дигенис обнаруживает черты подлинно народного героя; есть все основания полагать, что такими качествами, как отвага, сила, уважение к врагам, сострадание к побеждённым и беднякам, он обязан не учёному редактору поэмы, а народным сказителям, создателям акритского эпоса. Поэму эту, как нам кажется, правильнее всего было бы назвать эпосом с народной основой и феодальными наслоениями»1.Успешный полководец тревожного для Византии Х века отнюдь не западноевропейский рыцарь эпохи зрелого Средневековья, для которого очень важны идеи чести, честного поединка и честной же войны[2]. Полководец может и должен использовать различные военные хитрости (σοφισμάτων).Примечательно, что Кекавмен, щедро делясь с читателем советами по ведению войны, ссылается как на реальный боевой опыт своих предков, так и на сюжеты из истории древних римлян. Но автор поучения никогда не ограничивается только лишь наставлениями, касающимися тактики и стратегии. Он подкрепляет их поучительными замечаниями или же делится собственными наблюдениями. «Каждый день осматривай стены и ворота и изнутри и снаружи… А если и есть [такой дом], разрушь его и совершенно оголи стены и изнутри и извне... Если же дом, примыкающий к стене, –старый и дорогой, пусть тебя не смущает его уничтожение, разрушь и его. Ибо расскажу тебе нечто подобное. Идрунт –город в Италии у моря, многолюдный и богатый. Охранял его идрунтец Малапецис… У этого Малапециса была племянница, которая имела дом, примыкающий к стене…старый и дорогой…ее дядя пощадил его и не разрушил, не питая при этом никаких опасений. Франки же, положившие немало трудов, чтобы взять Идрунт штурмом, оказались бессильными. Итак, что же придумывает их граф? Он извещает упомянутую племянницу Малапециса: «Если ты поможешь мне войти через стену в крепость, я возьму тебя в жены»... Она же, охваченная желанием, согласилась и помогла. В течение ночи она с помощью веревки подняла через стену нескольких наиболее опытных и сильных франков, которые во время следующей ночи, пробив стену крепости, ввели большое войско франков. Прежде чем рассвело, они с криком напали на находившихся в городе. Те же, неожиданно увидев врагов внутри крепости, бросились в бегство, так как внезапно случившаяся беда губит даже самых сильных и самых разумных...»[3].Кекавмен всегда говорит об осторожности и необходимости продумать каждое действие, в отличие от эпоса, откровенно наслаждающегося рискованными батальными сценами, опасной охотой и напряжёнными поединками.Залогом процветания армии, по мнению Кекавмена, является справедливое управление «со страхом Божиим»[4]. Кекавмен рекомендует: «не отягчай [обязательствами] подвластные тебе страны иноплеменников, призывай исполняющих должность стратига упражняться в воздержании и благочестии, не творить самоуправства и не обрушиваться в ярости на коголибо»[5].Мечтой Кекавмена является положение топарха, дающее некоторую относительную самостоятельность от императора и его двора, и обеспечивающее стабильное положение в обществе. Амбициозный Дигенис Акрит мечтает о славе и подвигах. Он восклицает: «Если я совершу эти подвиги взрослым, то отэтого мне не будет никакой пользы»[6]. Но побудительным мотивом для Дигениса становится также горячее желание прославить собственную семью: «Сегодня я желаю род мой возвеличить»[7].Чтобы соблюсти все эти требования, полководец должен знать цену самообразования, много читать и обращаться к «древним стратегиям» (αρχαίωνστρατηγίας)[8]. Дигенис Акрит, идеал воина XI–XII вв., был ещё ребёнком, когда отец нашёл ему наставника, а потом «три полных года…прилежно учился // Благодаря блестящему уму сделал успехи»[9]. Кекавмена, в отличие от Дигениса, мало интересуют красивые вещи, ткани, одежда[10]. Он ограничивается общими рекомендациями, не терпит кричащей роскоши и распущенности. Он скептически относится к дарам, дружбе и пирам, призывает тщательно оберегать покой своей семьи: «Посещающие твой дом пусть будут людьми порядочными и не любопытными, так как любопытный изучит порядок твоей жизни и, разузнав о недостатках твоего дома и отметив их, как в поминальнике, скажет тебе о них во время ссоры…»[11]. Семья такого воиназащитника скрыта за «двойными стенами»[12]. «Чти старца и юношу, и будешь чтим и ими и их Создателем. Входя в церковь, не пяль глаза на красу женскую, а, низко склонясь, смотри на алтарь…»[13].Поэт Иоанн Геометр, вспоминая «победительные дела»[14]императора Никифора Фоки, хвалит его мужество и храбрость, советует «зарычать как лев»[15], чтобы испугать врагов. Со львом, «страшнейшим в мире зверей»[16], сражался отец Дигениса Акрита, и в честь победы над зверем он подарил сыну его зубы и коготь из правой лапы. Вообще, победа надо львом –царём зверей –является символичной. Воин, одолевший его, проходит своеобразную инициацию, а его статус резкоповышается. В воинской среде успешной охоте придавалось едва ли не мистическое значение. Она была генеральной репетицией перед битвой, ярким зрелищем, сплачивающим людей, и показателем силы и ловкости каждого воина. Охота стала первым подвигом Дигениса Акрита, также как у Геракла[17].Между тем, полководец должен радеть о благополучии тех, кто находиться под его защитой. Так, Кекавмен рекомендует использовать множество хитростей, чтобы не допустить лишнего кровопролития: «Старайся сохранить свое войско, но не впадай в робость по этой причине. Будь храбр и невозмутим…»[18].
«ТактикаЛьва» определяла полководца как человека, являющегося «авторитетом для всех», «наделённого практической мудростью… способного позаботиться об обеспечении всех армейских нужд»[19]. Считалось добродетелью умение организовать взаимодействие сухопутных частей и флота.При Льве VIмногие известные и влиятельные люди служили на флоте. Зачастую на флот временно назначались стратиги восточных фем (Евстафий Аргир). Кроме того, на высоких должностях в императорской эскадре служили известные интеллектуалы этого времени. Например, Никита Давид Пафлагон,автор Жития прп. Феоктисты, приводил следующий отрывок о смерти Льва VI: «Однажды я былна островеПарос.Мне довелосьостановиться тамво время плаванияна Крит,куда нас отправилблагочестивый император. Пока мы сражались с агарянами, блаженной памяти самодержец скончался и,как говорили мне сведущие люди, с собой в могилу он забрал счастьеромеев»[20].В более позднее время роль семьи вырастет многократно. Рождение в хорошей семье с богатыми традициями станет одной из черт достойного полководца. Так, уже упоминавшийся не раз Иоанн Скилица в «Синопсисе истории» часто подробно, в мельчайших деталяхописывал истории семейств, получивших впоследствии высокий статус–Дук, Комнинов, Катакалонов.Собственно, защита семьи, близких людей, конкретной местности и, в конце концов, всей империи, становится главной задачей византийского военачальника Х в. Отсюда –крайний фатализм, страх перед изменчивостью судьбы; разнообразные кекавменовы хитрости и призывы к осторожности. Иоанн Геометр, вдохновенно описавший подвиги Никифора Фоки, горестно замечает, что ни шесть лет благочестивого правления, ни многочисленные заслуги не спасли его от козней врагов: «Были со мною столица, и войско, и стены двойные –// Истинно, нет ничего призрачней смертных судьбы!»[21].Распространение культа святых воинов стало своеобразным ответом, защитой от «призрачности» судьбы. В эпосе, посвящённом Дигенису Акриту, есть упоминания святых покровителей воина: «…Было с ним благословление ангелов и архангелов // и Феодоров всех праведных мучеников, // Наградами увенчанных, прославленных: // Один зовётся Стратилат, другой Тирон // Святой Георгий много помогал ему // И больше всех ему благоприятствовал славнейший Димитрий…[22]. Такое обилие святых покровителей подчёркивает значимость этого воина. Ему покровительствуют святые, находящиеся на разных уровнях священной иерархии.Возможно, что полководец X–XI вв. выбирал себе полководца сообразно положению и значению, которое он занимал. Так, на печатях знаменитого Катакалона Кекавмена, сделавшего блестящую карьеру в середине XI в., был изображён особенно почитаемый военными архангел Михаил.Кекавмен так же подчёркивает значение покровительства святых и обращения полководца к Богу. «Ты слышал, что я посоветовал тебе трудиться и усердствовать в добывании средств к жизни, но не предавайся какимлибо чрезмерным планам и трудам, иначе при этом погубишь свою душу и, пренебрегши Господом, забудешь о церковном псалмопении, совершаемом православными мирянами, а именно: о заутрене и о «четырех часах», а вместе с тем и о вечерне и о повечерии. Ведь все это существует для устроения нашей жизни. Посредством этих самых литургий мы показываем,что являемся верными рабами Господа. Что до того, чтобы признавать Бога, то признают, что он есть, и неверные, и бесы, да [вообще] все. Нужно, чтобы ты совершал не только эти литургии, но, если можешь, творил бы и полночную молитву, произнося хотя бы одинпсалом, так как в этот час ты можешь без помех беседовать с Богом. А помолясь, отдохни. Ведь наедине беседовать с Богом —не труд, а скорее радость. Точно так, как я призываю тебя быть рачительным во всем, относящемся к бренной жизни, так я желаю, чтобы ты был заботлив и в отношении духовного, дабы благодаря тому и другому ты исполнился надежд. И вообще я хочу, чтобы ты был выдающимся в выполнении всего должного…»[23].Лев VIв «Тактике» подчёркивал, что его отец, император Василий Македонянин трудился наравне с простыми воинами во время похода[24].Этого, впрочем, нельзя сказать о самом Льве: «Когда Лев стал правителем, он мало заботился, или вовсе не обращал внимания на государственные дела»[25].
Тоже самое –постоянно трудиться –рекомендовал, кстати, в «Поучении детям» Владимир Мономах[26].Семья Кекавмена, как утверждает Иоанн Скилица, весьма знатного происхождения, и была связана с узким кругом знатных полководцев, оказавшихся на византийской стороне во время болгаровизантийского конфликта. Хронист замечает, что «Кекавмен ничем не был обязан родителям», а блистательной карьерой, как, впрочем, и герой эпоса Дигенис Акрит, обязан собственному мужеству и храбрости.В целом, Х век –век сурового, даже аскетичного воиназащитника родной земли, ревностно служащего империи. Обстоятельства его частной жизни скрыты от посторонних; его мало занимают богатство и почести (разве что роскошь военных триумфов), а война –не бессмысленное кровопролитие, а поиск мудрых решений и хитростей. Этот полководец находится под покровительством святых воинов, имеет немалый боевой и жизненный опыт.Образ идеального полководца, представленный в эпосе и в произведениях, написанных в воинской среде,неотделим от службы, которую он несёт. На неспокойных границах империи складываются совершенно особые отношения между людьми. Полиэтничная, а главное, полирелигиозная общность людей, связанных общей (часто очень печальной и сопряжённой с опасностями войны) судьбой и находящихся в состоянии перманентной войны становится, на первый взгляд, нормой этого особого мира приграничья. Между тем, отношения этих людей друг с другом являются куда как более сложными. В «Стратегиконе» Кекавмена можно обнаружить несколько сюжетов, посвящённых правилам поведения мудрого полководца, вынужденного, с одной стороны, подчиняться центральной администрации и лично василевсу, а с другой –строить отношения с местным населением. Так, о необходимости соблюдения баланса между этими необходимости предупреждает история Никулицы Лариссийского, оказавшегося заложником очередного всплеска антивизантийских настроений на Балканах в середине Х в.Родственные связи, браки, заключённые между собой и семейные группировки военной элиты становятся, часто, определяющим фактором развития отношений между людьми в пограничных фемах. Эти личные связи часто значат гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.Служба полководца не ограничивается лишьвоенными делами. Он не может быть толькохорошим военным стратегом. Порой должности и официальные назначения значат гораздо меньше, нежели авторитет и признание со стороны семьи, рода, сослуживцев. Тот же Катакалон Кекавмен, герой последних частей хроники Иоанна Скилицы, был плохо принят императором Михаилам VIСтратиотиком. Василевс бранил его за дурное командование армией, но эти упрёки были расценены обществом как надуманные, и авторитет Катакалона Кекавмена, к этому времени уже осенённого блеском славы, ничуть не пострадал.Сам же Скилица, что характерно, отмечал, что только лишь один Катакалон Кекавмен избежал немилости василевса, и был ласково принят при дворе[27]. Такое противоречие в сведениях древних авторов можно объяснить тем, что Скилица, судя по всему, писал хронику либо в окружении людей, хорошо знавших Катакалона Кекавмена, либо под влиянием его славы. Отсюда стремление идеализировать этого героя византийской истории.В византийской исторической литературе воинскому героизму уделяется гораздо большее внимание, чем в предшествующую эпоху. Облик византийского полководца связан с его службой и поведением, его общественным положением и статусом. Герой, обладающий привлекательной простотой жизненного уклада –защищающего родину, заботящегося о семье и о людях, зависимых от него, –становится эталоном для беспокойного Х в.В самом конце XI –начале XIIв. этот идеал трансформируется в образ воина, который знает толк и в изящных вещах и искусстве (Дигенис Акрит играл на кифаре). Кроме того, сам герой молодеет, начинает выше цениться решительность и храбрость.Кекавмен в «Стратегиконе» подчёркивает значение осторожности, ума и храбрости, приводя самые разные примеры. Трактат Кекавмена –попытка совместить сугубо военный опыт с увлекательной, яркой иллюстрацией. Благодаря Кекавмену читатель слышит голос Самуила, ощущает атмосферу всеобщей тревоги.В каждом параграфе «Поучения» византийский автор рассказывает одну или несколько историй, потом приводит кратко сформулированный совет, как надлежит поступать, а потом даёт собственные комментарии и необходимые пояснения.Кекавмен не представлял войны без оригинальных стратегических приёмов и остроумных «хитростей» (σοφισμάτων). Они позволяют уменьшить кровопролитие и быстрее выполнить боевую задачу. Приёмы, использование которых гарантировало, в конечном счёте, победу византийцам, связаны, в первую очередь, с грамотной организацией защиты крепостей. К этому же призывали авторы военных трактатов. Главными же достоинствами, как в анонимных военных трактатах средневизантийского периода, так и в «Тактике Льва» и эпосе о Дигенисе Акрите остаётся живой человек, оказавшийся, как когдато и античные герои, под влиянием страстей, ошибок, порывов и, часто, поступающих вопреки правилам морали. Он смел, храбр, мужественен и стремится к справедливому суду[28].Война для него –проверка на прочность и возможность проявить себя.Реконструкция представлений византийской интеллектуальной элиты в военной сфере жизни общества ценна, в первую очередь, тем, что последние покинули пределы родины. Образы полководцев, их идеалы и рассуждения об армии, войне и боевой службе послужили источником для рефлексий средневековых и нововременных литератур Болгарии и Руси, Западной Европы. Кроме того, они вошли как совершенно естественный компонент в народный идеал правителя –идеал, присущий странам византийского круга и сегодня. Между тем, эти образы никогда не были общепринятыми и бесспорными. Более того, они создавались в сложных политических условиях и не всегда авторы дошедших до нас характеристик оставались искренними. Нельзя не отметить и терминологические сложности. За прошедшие столетия смыслы слов, обозначающих качества, присущие военным (доблесть), значительно изменились. Поэтому на основании примеров, приведённых в источниках (доблестные мужи регулярно действуют, к примеру, на страницах «Истории» Льва Диакона) описаны несколько пространные и описательные характеристики, вовсе не претендующие на окончательность. Часто использовались, по возможности, «нейтральные» термины для обозначения наших героев –«воины», «полководцы». Эта вынужденная мера связана не только с естественной неопределённостью статуса идеального военного –ведь высокое воинское звание отнюдь не является обязательным! Но, также, с необходимостью помнить о широком распространении этого образа за пределы империи,где стратилатов, турмархов, магистров просто не было, и, что прискорбнее, спецификой источникового материала, не всегда позволяющего точно идентифицировать cursushonorumтого или иного военного.
Ссылкинаисточники1.Ioannis Scylitzae Synopsis historiarum/ Rec. I. Thurn. Berlin; New York, 1973. P. 299.2.Сыркин А.Я. Византийская эпическая поэма // Дигенис Акрит / Пер., ст. и коммент. А.Я. Сыркина. М., 1960. С. 161. 3.Вольфрам фон Эшенбах. Парцифаль // Средневековый роман и повесть / Пер. Л.В. Гинзбурга; вступ. ст. и примеч. А.Д. Михайлова. М., 1974. С. 4.4.Кекавмен. Советы и рассказы. Поучение византийского полководца XIвека / Подгот. текста, введ., пер. с греч. и коммент. Г.Г Литаврина. 2е изд., перераб. и доп. СПб.: Издво «Алетейя», 2003. С. 194–195 (далее–Кекавмен).5.Кекавмен. С. 301.6.Кекавмен. С. 194–195.7.Digenis Akritis: the Grottaferrata and Escorial versions. P. 72–73.8.Digenis Akritis: the Grottaferrata and Escorial versions. P. 72–73.9.Digenis Akritis: the Grottaferrata and Escorial versions. P. 173.10.
Digenis Akritis: the Grottaferrata and Escorial versions. P. 66–67.11.Кекавмен. С. 194–195, 223.12.См. напр., De Velitatione bellica; лучшекомментированноеиздание: Le trait� sur la gu�rilla (De velitatione) de l‱empereur Nic�phore Phocas (963–969) / Texte �tabli par G. Dagron et H. Mihặescu, trad. et comment. par G.Dagron. Paris: Éd. du Centre national de la recherche scientifique, 2011. 372p.
13.Кекавмен. С. 209.
14.Иоанн Геометр. На василевса господина Никифора / Пер. С.А. Иванова // Лев Диакон. С. 133.15.Иоанн Геометр. На василевса господина Никифора / Пер. С.А. Иванова // Лев Диакон. С. 133.16.Digenis Akritis: the Grottaferrata and Escorial versions. P. 50–51.17.Немировский А.И. Мифы древней Эллады. М., 1992. С. 18–21.18.Кекавмен. С. 229.
19.Leonis VI Tactica / Text, transl. and comment. by G. Dennis // Corpus Fontium Historiae Bizantinae. Vol. XLIX. Washington, D.C.: Dumbarton Oaks, Research Library and Collection, 2010. Р.1314.20.Jenkins R. J. H. A note on Nicetas David Paphlago and the Vita Ignatii//Dumbarton Oaks Papers1965. № 19.Р.241246.21.Стихотворения / Пер. с греч.: С.С.Аверинцев и М.Л. Гаспаров // Памятники византийской литературы IX –XIV веков. М.: Наука, 1969. С. 133134.22.Digenis Akritis: the Grottaferrata and Escorial versions. P. 4–5.23.Кекавмен. С. 209.24.Leonis VI Tactica / Text, transl. and comment. by G. Dennis // Corpus Fontium Historiae Bizantinae. Vol. XLIX. Washington, D.C.: Dumbarton Oaks, Research Library and Collection, 2010. Р.158.25.Scyl. P. 171.5556.26.Изборник (Сборник произведений литературы Древней Руси) / Подг. Д.С.Лихачева. М.: Художественная литература, 1969. С.146171.27.Scyl. P. 483.28.Three Byzantine military treatises / Text, transl., and notes by G.T. Dennis // Corpus Fontium Historiae Bizantinae. Vol. XXV. Washington, D.C.: Dumbarton Oaks, Research Library and Collection, 1985. Р. 12 13, 20 –21.
Kapsalykova Karina Ramazanovna,seniorlaboratorian of chair of Ancient and Medieval History (Ural Federal University named after the first President of Russia B.N.Yeltsin).The image of military commander in Digenes Akrites and byzantine military treatises: normative point of viewAbstract.This article is devoted to the analyses of polemological representations in byzantine military treatises according Leonis VI Tactica etc. The author showed that the model of representations of war and military service reflected the more canonical and rhetorical regulations in byzantine intellectual sphere. The main feature of image of the byzantine military commander was established. The article focused even more closely on how this model of Kekaumenos biography presented in literary scope. Key words:Byzantium, byzantine army, Digenes Akrites, byzantine military treatises, Leonis VI Tactica.
