Роль иронической детали в рассказах А.П. Чехова («За яблочки», «Хамелион», «Налим»)
Л.
М. НигматуллинаБиблиографическое описание статьи для цитирования:
Нигматуллина
Л.
М. Роль иронической детали в рассказах А.П. Чехова («За яблочки», «Хамелион», «Налим») // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2014. – Т. 20. – С.
2736–2740. – URL:
http://e-koncept.ru/2014/54811.htm.
Аннотация. Данная статья посвящена анализу иронических деталей в прозаическом творчестве А. П. Чехова первой половины 1880-х годов. В ней предпринята попытка систематизации некоторых художественных приемов детализации.
Ключевые слова:
внутренняя ирония, ироническая деталь, иронический образ, едкая ирония, предметная деталь, сатирический образ
Текст статьи
Нигматуллина Лейла Маратовна,Старший преподаватель Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования Башкирский государственный аграрный университет»г. Уфаn_leila@list.ru
Роль иронической детали в рассказах А.П. Чехова( «За яблочки», «Хамелион», «Налим»)
Аннотация. Данная статья посвящена анализу иронических деталейв прозаическом творчестве А.П.Чехова первой половины 1880х годов. В ней предпринята попытка систематизации некоторых художественных приемов детализации.Ключевые слова: внутренняя ирония,ироническая деталь, ироническийобраз, едкая ирония, предметная деталь, сатирический образ.
Актуальность статьи заключается в том, что многие проблемы современного общества, как и в чеховскую эпоху, можно рассматривать в ироническом ракурсе.
В этом плане особого внимания заслуживает роль иронической детали в произведениях А.П. Чехова как особого художественного приема, который еще не становился предметом специального и подробного изучения.На наш взгляд, спецификой чеховской поэтики является неоднозначность позиции автора, амбивалентность его оценки, стремление не обвинить и осудить, а желание понять и объяснить, что и становится возможным, благодаря иронии. Подироническойдеталью мы понимаем такой компонент в структуре портрета, пейзажа, интерьера и других атрибутов описания, а также различных форм взаимодействия персонажей, который содержит скрытую насмешку, отражая позицию автораВ творчестве А.П.Чехова, по сравнению с другими художниками слова, ироническая деталь приобретает особое аксиологическое значение, что позволяет назвать его писателем ироником, ирония которого по описанию Т.А.Касаткиной, направлена не на саму действительность, а «на её осмысление в системе той или иной эмоционально ценностной ориентации» [1.
С. 82]. Исходя из вышеизложенного, рассмотрим виды иронических деталей на примере рассказов («За яблочки», «Хамелеон», «Налим»).Так, начало рассказа«За яблочки» (1880)проникнуто едкой сатирической иронией, направленной на главного героя, крепостникапомещика, который проживал гдето «между Понтом Эвксинским и Соловками, под соответственным градусом долготы и широты на своем черноземе» [2. Т.1.С. 196].
Фамилию своего героя автор неназывает, свое презрение к крепостникупомещику выражая через иронию (используя силлепс): «Если сей свет не был бы сим светом, а называл бы вещи настоящим их именем, то Трифона Семеновича звали быне Трифоном Семеновичем, а иначе: звали бы его так, как вообще зовут лошадей и коров. Говоря откровенно, Трифон Семенович порядочнаятаки скотина» [2.Т.1.С. 196].Таким способом автор отказывает герою в человеческих качествах, целенаправленно разворачивая его ироническую характеристику. Не перечислить всех «добродетелей» Трифона Семеновича, которые «прославили» его имя в округе: это и плутни в преферансе, неуплата долгов и процентов, неблагочестивые проделки над батюшкой и дьячком, прогулки верхом по деревне «в костюме времен Каина и Авеля». Эта ироническая деталь красноречиво характеризует развратного помещика. Подробного описания внешности Трифона Семеновича автор не дает, обращая внимание только на то, что это старикашка лет шестидесяти, со злорадно ухмыляющейся физиономией и ехидными глазами. Ближайший помощник помещика его верный пёс, «вольнонаёмник» Карпушка, которого в народе зовут «опричником», он «обворовывает всех и вся и бесподобно шпионит» [2.Т.1.С. 96].
«…услышав шорох, Карпушка удержал свой язык, навострил уши и стал прислушиваться… Убедившисьв том, что шорох есть и что этот шорох подозрителен, он дернул своего барина за полу и стрелой помчался по направлению к шороху» [2.Т.1.С. 98].Перед нами метафора удержать язык, использование которой в прямом смысле и по отношению к животному усиливает иронический тон повествования.Жадность и низость Трифона Семеновича, хозяина огромного яблоневого сада, ярко проявляются в сцене наказания парня и девушки, которые осмелились подобрать с земли несколько яблок. Чехов подробно, вводя мельчайшие детали, описывает поведение барина: «Трифон Семенович, предчувствуя скандальчик,встрепенулся, засеменил своими старческими ножкамии побежал вслед за Карпушкой. И было, зачем бежать. На окраине сада, под старой, ветвистой яблоней стояла крестьянская девка и жевала; подле неё на коленях ползал молодой широкоплечий парень и собирал на земле сбитые ветром яблоки; незрелые бросал в кусты, а спелые любовно подносил на широкой серой ладони своей «дульцинее»[2.Т.1.С. 198].Допрос провинившихся начался с лицемерноиздевательских вопросов помещика о здоровье Григория и его невесты: Ну, как твое здоровье, Григорий? Как живешьможешь, паренёк? А как твое здоровье, Дуся? спросил Трифон Семенович девку. А свадьбы вашей ещё не было? [2.Т.1.С. 199].Притворнодобродушные вопросы перерастают в прямые оскорбления: «Воровская душа должна быть смела», «дураков надо учить». Затем баринсамодур приступает к наказанию: «Карпуша начал рвать крапиву. Парень очень хорошо знал, для чего эта готовится крапива… Трифон Семенович, подобный ему подобным, красиво самоуправничает. Вора он или запирает на сутки в погреб, или сечет крапивой, или же отпускает на свою волю, предварительно только раздев его донага… [2.Т.1.С. 200]. Таковы «забавы» русского барина. Угрожая высечь крапивой, он заставил молодых людей безжалостно оттаскать друг друга за волосы. Эта дикая сцена доставила огромное удовольствие и помещику, и его опричнику, который «обезумел от восторга, заливался и дребезжал»…[2.Т.1.С. 201].И дочка Трифона Семеновича, Сашенька, «увидев папочкину выходку, звонко захохотала»[2.Т.1.С. 201]. По этому поводу автор замечает, что «семейка Трифона Семеновича тоже недалеко ушла от него. Его дочки имеют обыкновение гостям «низкого звания пришивать к шапкам луковицы, а пьяным гостям того же звания писать на спинах мелом крупными буквами: «асёл», «дурак» [2.Т.1.С. 201].Рассказ заканчивается ироничной репликой: «Вот и называй после этого Трофима Семеновича Трофимом Семеновичем!...» [2.Т.1.С. 202].
М.Еремин полагает, что «молодой сатирик не захотел прикрывать иронией свою ненависть и презрение к крепостнику, здесь скорее господствует сатирическая, памфлетно обнаженная интонация»[2. Т.8. С . 455].На наш взгляд, в данном случае преобладает ироническая тональность, для выражения которой писатель мастерски использует разнообразные художественные средства, в том числе и предметную деталь. Иронию, присущую рассказу «Хамелеон» (1884),Э.А.Полоцкая относит к особому виду «мнимой внутренней иронии, для которой характерна вибрациявпечатлений читателя»[2. С.31].В этом рассказе перед нами не добродушный и веселый, но ироничный и насмешливый писатель. Обратим внимание на то, что иронический отпечаток носит заголовок рассказа «Хамелеон» (это пресмыкающееся, которое меняет окраскув зависимости от освещения), безобразные, нарочито «оглупленные» фамилии действующих лиц (Очумелов, Хрюкин, Елдырин) подчеркивают их дикость, косность, тупость и мещанскую пошлость. Меткие иронические детали в обрисовке городового и полицейского надзирателя ясно свидетельствуют о «деятельности» этих должностных лиц, блюстителей законности и порядка: это узелок в руке у надзирателя, решето с конфискованным крыжовником. С едкой иронией автор передает сцену на базарной площади, виновниками которой оказались борзой щенок и золотых дел мастер Хрюкин, который «в расстегнутой жилетке и, подняв вверх правую руку, показывает толпе окровавленный палец. На полупьяном лице его как бы написано: «Ужо, я сорву с тебя, шельма!», да и самый палец имеет «вид знамения победы»[2. Т.1.С .133134]. Автор использует ироническую деталь, изображая, как полицейский надзиратель Очумелов, мгновенно реагируя на замечания городового о беспорядке, не теряя достоинства, делает полуоборот налево и шагает к собравшейся на площади толпе, «выросшей, словно изпод земли». Как и полагается полицейскому надзирателю, Очумелов «врезывается» в толпу и обращается к ней. Его речь внушительна, хотя и неграмотна и корява. Автор использует языковые средства выражения иронии: «По какому это случаю тут? спрашивает Очумелов, врезываясь в толпу. Почему тут? Это ты зачем палец? Кто кричал»? [2. Т.1.С .134]
Выяснив, «по какому случаю тут», надзиратель выносит свой строгий приговор в привычном для господ Очумеловых тоне распекания и полицейскойкоманды, приправленной для острастки угрозами и бранью. Неожиданное обстоятельство предположение, что собака не бродячая, а генерала Жигалова бросает грозного блюстителя порядка в жар (здесь ирония проявляется в описании состояния). «Снимика, Елдырин, с меня пальто, просит городового надзиратель. Ужас как жарко»[2. Т.1.С .134].Шесть раз меняет Очумелов своё мнение относительно судьбы собачонки, принадлежащей то ли генералу, то ли генералову брату, то ли не имеющей никакого хозяина. Вынужденныйотступать, Очумелов, не желая уронить своего полицейского достоинства, начинает рассуждать: собачонка маленькая, не могла она достать до пальца «такого здоровилы». Гнев надзирателя теперь обращен на Хрюкина: «Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и пришла в твою голову идея, чтоб сорвать» [2. Т.1.С .134]. Хрюкин тоже отступать не собирается: он прибегает к грубой лести: «их благородие умный господин» и скрытой угрозе: «у меня у самого брат в жандармах». Таким заявлением он сбивает с толку Очумелова, который, однако, стойко держит оборону, прибегая к испытанному средству привычному для полицейского окрику: «Не рассуждать!». Мнение Очумелова подобно мимикрии пресмыкающегося. Очумелов высказывает по поводу злополучной собаки, ставшей камнем преткновения произошедшего события, различные мнения, подчас противоречащие одно другому, в зависимости от объективных сиюминутных обстоятельств. Эти мнения оказываются слишком опрометчивыми и меняются, наподобие изменения цвета ящерицыхамелеона: Очумелова бросает то в жар, то в холод. Соображение городового Елдырина, которое писатель иронически называет «глубокомысленным» («нет, это не генеральская… У него всё больше легавые»), представляется Очумелову убедительным: «Я и сам знаю. У генерала собаки дорогие, породистые, а это чёрт знает, что! Ни шерсти, ни вида… подлость одна только»[2.Т.1.С. 134]. Но «глубокомысленный» городовой» продолжает размышлять: «А может быть и генеральская… На морде у ней не написано… Намедни во дворе у него такую видел»…»[2.Т.1.С.135].Голос из толпы подтверждает, что собака генеральская. Новый поворот события бросает Очумелова не в жар, а в холод«Наденька, брат Елдырин, на меня пальто… Чтото ветром надуло… Знобит» [2.Т.1.С.135]. И собака, приобретя статус генеральской, теперь уже не «подлость одна», а «дорогая и нежная тварь». Теперь Хрюкин «свинья» и «болван», а палец у него «дурацкий». Очумелов приказывает городовому отвести собаку к генералу и сказать, что это он, Очумелов, нашёл дорогую собаку и прислал. Но ему не везёт в его полицейском рвении. Его ожидают ещё два поворота события. Генеральский повар выступает в роли решающего свидетеля:«Этаких у нас отродясь не бывало»[2.Т.1.С.135]. Очумелов выносит окончательный приговор:«Если сказал, что бродячая, стало быть бродячая… Истребить, вот и все»[2.Т.1.С.135]. Заканчивая свидетельство, Прохор замечает: «Это генералова брата, что намеднись приехал» [2.Т.1.С.133].Очумелов окончательно попал впросак. Но он не смущается своих очередных промашек. Внешность и речь его мгновенно изменяются. Исчезает начальственная строгость, и «всё лицо его заливается улыбкой умиления, которое он выражает удивленнорадостными восклицаниями: «Ишь ты, господи, а я и не знал…. Очень рад» [2. Т.1.С.133].О генерале и его брате он почтительно говорит во множественном числе и в уменьшительноласкательном тоне: «Братец ихний приехали»; «Соскучились по братце». Генерала и «братца» нет на месте происшествия, зато есть собака, которая заслуживает почтительного отношения. И если всего несколько минут назад у неё не было «ни шерсти, ни вида»,то теперь «эта собачонка ничего себе».Предполагаемый укус вызывает восхищение: «Шустрая такая… Цап этого за палец… Сердится, шельма, цуцик эдакий»
[2.
Т.1. С.136].Обласканную «его благородием» собаку уводят. Золотых дел мастер Хрюкин посрамлен. Хамелеонским является и поведение толпы, не имеющей своей твердой позиции, стихийно переходящей то на сторону Хрюкина, то на защиту виновницы всей этой кутерьмы собачонки. Полицейский надзиратель снова принимает полный достоинства грозный вид, запахивает шинель и продолжает своё шествие на базарной площади. Мастерским приемом открытой иронии автор ловко скидывает мнимых колоссов власти и общества с их высоких пьедесталов, присваивая им унизительно звучащие фамилии, Золотых дел мастер Хрюкин, городовой Елдырин, полицейский надзиратель Очумелов.В рассказе отчетливо слышны два голоса, ведущие спор, и молчаливая толпа зрителей, наблюдающих привычную картину из жизни провинциального городка. В этой сцене мы находим иронические речевые обороты, с помощью которых персонажи сами выдают свой характер. Сатирический образ создается с помощью художественных деталей. Описание внешности, одежды, жестов героев штрихи, создающие иронику рассказа. Э.А.Полоцкая отмечает, что «для такой внутренней иронии характерна вибрация впечатлений читателя, в сущности, стояние на месте. Отсюда и острота комической ситуации, и почти разящая сила сатиры, направленной против одного из самых страшных явлений эпохи упадка нравственности (подхалимство и «хамелеонство» лишь его частные случаи)» [3.С.31.] В рассказе«Налим» (1885)немало смешного, иронического.
Пометкому определению А. Дерманаон относится к серии «виртуозных юморесок» [4.С.69]. На нашвзгляд, внешний облик каждого героя рассказа почеховски традиционно ироничен. В каждом из персонажейобнаруживается характеризующая ироническая деталь, портреты их даны в насмешливоироническом плане.Плотник Любим «молодой горбатый мужик с треугольным лицом и узкими китайскими глазками»[2. Т.2. С. 68].Герасим «высокий тощий мужик с рыжей курчавой головой и с лицом поросшим волосами»[2. Т.2. С. 68].Пастух Ефим «дряхлый старик с одним глазом и покривившимся ртом» [2.Т.2.С.70].Кучер Василий разбитной, развязный малый, который «чтото жует и тяжело дышит» [2. Т.2. С.71] В присутствии барина он ведет себя недопустимо вольно: «Ну, не лай, а то влетит! Сволочь», обрывает он Ефима. При господине барине и такие слова… лепечет Ефим» [2, Т.2. С.72].Немногословные характеристики создают яркие иронические образы действующих лиц:
Да что ты все рукой тычешь? кричит горбатый Любим, дрожа, как в лихорадке. Голова ты садовая! Ты держи его, держи, а то уйдет, анафема! Держи, говорю!
Не уйдет. Куда ему уйтить? Он под корягу забился… говорит Герасим глухим, охрипшим басом, идущим не из гортани, а из глубины живота. Скользкий, шут, и ухватить не за что.
Ты за зебры хватай, за зебры!
Не видать жабровто. Постой, ухватил за чтото… За губу ухватил… Кусается, шут»!...[2. Т.2.С. 68]. В ироническом ключе представлен и барин Андрей Андреич, который появляется перед мужиками «в халате из персидской шалии с газетой в руке»[2. Т.2. С.70].Движения его суетливы, нетерпеливы: услышавперебранку рыболовов, он быстро семенит к купальне. Войдя в азарт, он сам готов принять участие в ловле налима: глаза его подергиваются лаком, через пять, десять минут ему становится невтерпеж: «Погодите, я сейчас, говорит барин и начинает раздеваться. Четыре вас дурака, а налима вытянуть не можете, высокомерно заявляет он. Грубоватые реплики и достаточно бесцеремонное поведение Андрея Андреича детали, которые создают впечатление о барине как о человеке грубом, ворчливом, крутого нрава. Он распекает плотников, бранит пастуха. Где пастух? слышится с берега его крик. Ефиим! Пастух! Где ты? Стадо в сад полезло!Гони, гони из саду! Гони! Да где же он, старый разбойник?Что здесь? Кто орет? спрашивает он строго, увидав сквозь ветки ивняка три мокрые головы рыбаков. Что вы здесь копошитесь?... Когда же купальня будет готова, черти? Два дня работаете, а где же ваша работа»? [2, Т.2. С.71]. Автор с иронией подмечает, что барин изнежен, усиленно печется о своем здоровье: как бы он ни был взволнован и нетерпелив, но прежде чем полезть в воду, «он дает себе остынуть». Все герои одержимы страстным желанием поймать налима. Это желание у каждого персонажа проявляется посвоему, соответственно его характеру. Горерыболовы в предвкушении удачи расхваливают барину ещё не пойманного налима: «здоровенный налим, что твоя купчиха». Они готовы продать его барину и устраивают торг: «Ужо дашь полтинничек…Удружим ежели…Стоит, ваше вышескородие, полтинничек… За труды» [2. Т.2. С.71].
Барину хочется полакомиться печенкой налима.«Знатный налим! лепечет Ефим, созерцая черное аршинное тело рыбины, чай фунтов, десять будет…
Нда… соглашается барин. Печенкато так и отдувается. Так и прет её из нутра»[2. Т.2. С.72].Автор вызывает смех у читателя несоответствием желаемого и результата: очень долго, весь день возятся горерыбаки с налимом, а когда желанный миг был близок, налим мгновенно исчезает. Сконцентрированная в конце рассказа ирония производит сильное впечатление: «Налим тяжело ворочает хвостом и старается вырваться.
Шалишь… Дудки, брат. Попался? Ага?По всем лицам разливается медовая улыбка. Минута проходит в молчаливом созерцании…» [2. Т.2. С.72]. Вожделенный миг, наконец, настал. «Налим вдруг неожиданно делает резкое движение хвостом вверх, и рыболовы слышат сильный всплеск… Все растопыривают руки, но уже поздно: налим поминай как звали»[2.Т.2. С. 72]. М.Л.Семанова справедливо замечает, что здесь, «как и в ряде других юмористических рассказов, Чехов с мягкой насмешливой иронией изображаети суетность самой жизни, и суетность людей, придающих большое значение незначительным событиям» [5.С.40]. Отсюда и обилие деталей в рассказе.В заключение можно сделать следующие выводы.1. Вранних рассказах Чехова ироническая деталь носит традиционный характер, в основном, это предметная подробность, окрашенная иронической тональностью и обеспечивающая эффект жизненной достоверности. Писатель демонстрирует мастерское владение всеми приемами детализации. Преимущественно деталь выступает в функции синекдохи, как частное, вбирая в себя целое и становясь носителем целого. 2. В эмоциональнооценочном плане виды иронических деталей в юмористической прозе А.П.Чехова первой половины 1880х годов разнообразны. Так, в рассказе «За яблочки» (1880) обнаруживаются примеры едкой сатирической иронии, «внутренней» иронией наделен рассказ «Хамелеон» (1884), насмешливой иронией пронизан рассказ «Налим» (1885).
Ссылки на источники1.Касаткина Т. А. Характерология Достоевского. М.: Наследие, 1996.276 с.2.Чехов А.П. Собр. соч. в 8 томах.М.: Правда, 1970. Т.1.
447 с. Т.2 543 с. Т.8. С. 435 496
3.Полоцкая Э.А. О поэтике Чехова. М.: Наследие, 2001. 240 с.4.Дерман А. О мастерстве Чехова. М., 1959. 207 с.5.Семанова М.Л. Чехов в школе. Л.: Ленинградское отделение Учпедгиза, 1954. 281 с.
Leila Maratovna Nigmatullina,Senior teacherFederal state budgetary educational institution of higher professional education “Bashkir state agrarian university”Ufan_leila@list.ruThe role ofironical detail in Chekhov’s prose on the example of novels ( «Za уаblochki» «Hameleon», «Nalim»)Abstract thearticle is devoted tothe analysis the role of ironical detail in Chekhov’s prose of the first partof 1880 s. An attempt tosystematize some creative methodsis undertaken.Key words:internal irony,ironical detail, ironicalimage, bitingirony,subject detail, satirical image
Роль иронической детали в рассказах А.П. Чехова( «За яблочки», «Хамелион», «Налим»)
Аннотация. Данная статья посвящена анализу иронических деталейв прозаическом творчестве А.П.Чехова первой половины 1880х годов. В ней предпринята попытка систематизации некоторых художественных приемов детализации.Ключевые слова: внутренняя ирония,ироническая деталь, ироническийобраз, едкая ирония, предметная деталь, сатирический образ.
Актуальность статьи заключается в том, что многие проблемы современного общества, как и в чеховскую эпоху, можно рассматривать в ироническом ракурсе.
В этом плане особого внимания заслуживает роль иронической детали в произведениях А.П. Чехова как особого художественного приема, который еще не становился предметом специального и подробного изучения.На наш взгляд, спецификой чеховской поэтики является неоднозначность позиции автора, амбивалентность его оценки, стремление не обвинить и осудить, а желание понять и объяснить, что и становится возможным, благодаря иронии. Подироническойдеталью мы понимаем такой компонент в структуре портрета, пейзажа, интерьера и других атрибутов описания, а также различных форм взаимодействия персонажей, который содержит скрытую насмешку, отражая позицию автораВ творчестве А.П.Чехова, по сравнению с другими художниками слова, ироническая деталь приобретает особое аксиологическое значение, что позволяет назвать его писателем ироником, ирония которого по описанию Т.А.Касаткиной, направлена не на саму действительность, а «на её осмысление в системе той или иной эмоционально ценностной ориентации» [1.
С. 82]. Исходя из вышеизложенного, рассмотрим виды иронических деталей на примере рассказов («За яблочки», «Хамелеон», «Налим»).Так, начало рассказа«За яблочки» (1880)проникнуто едкой сатирической иронией, направленной на главного героя, крепостникапомещика, который проживал гдето «между Понтом Эвксинским и Соловками, под соответственным градусом долготы и широты на своем черноземе» [2. Т.1.С. 196].
Фамилию своего героя автор неназывает, свое презрение к крепостникупомещику выражая через иронию (используя силлепс): «Если сей свет не был бы сим светом, а называл бы вещи настоящим их именем, то Трифона Семеновича звали быне Трифоном Семеновичем, а иначе: звали бы его так, как вообще зовут лошадей и коров. Говоря откровенно, Трифон Семенович порядочнаятаки скотина» [2.Т.1.С. 196].Таким способом автор отказывает герою в человеческих качествах, целенаправленно разворачивая его ироническую характеристику. Не перечислить всех «добродетелей» Трифона Семеновича, которые «прославили» его имя в округе: это и плутни в преферансе, неуплата долгов и процентов, неблагочестивые проделки над батюшкой и дьячком, прогулки верхом по деревне «в костюме времен Каина и Авеля». Эта ироническая деталь красноречиво характеризует развратного помещика. Подробного описания внешности Трифона Семеновича автор не дает, обращая внимание только на то, что это старикашка лет шестидесяти, со злорадно ухмыляющейся физиономией и ехидными глазами. Ближайший помощник помещика его верный пёс, «вольнонаёмник» Карпушка, которого в народе зовут «опричником», он «обворовывает всех и вся и бесподобно шпионит» [2.Т.1.С. 96].
«…услышав шорох, Карпушка удержал свой язык, навострил уши и стал прислушиваться… Убедившисьв том, что шорох есть и что этот шорох подозрителен, он дернул своего барина за полу и стрелой помчался по направлению к шороху» [2.Т.1.С. 98].Перед нами метафора удержать язык, использование которой в прямом смысле и по отношению к животному усиливает иронический тон повествования.Жадность и низость Трифона Семеновича, хозяина огромного яблоневого сада, ярко проявляются в сцене наказания парня и девушки, которые осмелились подобрать с земли несколько яблок. Чехов подробно, вводя мельчайшие детали, описывает поведение барина: «Трифон Семенович, предчувствуя скандальчик,встрепенулся, засеменил своими старческими ножкамии побежал вслед за Карпушкой. И было, зачем бежать. На окраине сада, под старой, ветвистой яблоней стояла крестьянская девка и жевала; подле неё на коленях ползал молодой широкоплечий парень и собирал на земле сбитые ветром яблоки; незрелые бросал в кусты, а спелые любовно подносил на широкой серой ладони своей «дульцинее»[2.Т.1.С. 198].Допрос провинившихся начался с лицемерноиздевательских вопросов помещика о здоровье Григория и его невесты: Ну, как твое здоровье, Григорий? Как живешьможешь, паренёк? А как твое здоровье, Дуся? спросил Трифон Семенович девку. А свадьбы вашей ещё не было? [2.Т.1.С. 199].Притворнодобродушные вопросы перерастают в прямые оскорбления: «Воровская душа должна быть смела», «дураков надо учить». Затем баринсамодур приступает к наказанию: «Карпуша начал рвать крапиву. Парень очень хорошо знал, для чего эта готовится крапива… Трифон Семенович, подобный ему подобным, красиво самоуправничает. Вора он или запирает на сутки в погреб, или сечет крапивой, или же отпускает на свою волю, предварительно только раздев его донага… [2.Т.1.С. 200]. Таковы «забавы» русского барина. Угрожая высечь крапивой, он заставил молодых людей безжалостно оттаскать друг друга за волосы. Эта дикая сцена доставила огромное удовольствие и помещику, и его опричнику, который «обезумел от восторга, заливался и дребезжал»…[2.Т.1.С. 201].И дочка Трифона Семеновича, Сашенька, «увидев папочкину выходку, звонко захохотала»[2.Т.1.С. 201]. По этому поводу автор замечает, что «семейка Трифона Семеновича тоже недалеко ушла от него. Его дочки имеют обыкновение гостям «низкого звания пришивать к шапкам луковицы, а пьяным гостям того же звания писать на спинах мелом крупными буквами: «асёл», «дурак» [2.Т.1.С. 201].Рассказ заканчивается ироничной репликой: «Вот и называй после этого Трофима Семеновича Трофимом Семеновичем!...» [2.Т.1.С. 202].
М.Еремин полагает, что «молодой сатирик не захотел прикрывать иронией свою ненависть и презрение к крепостнику, здесь скорее господствует сатирическая, памфлетно обнаженная интонация»[2. Т.8. С . 455].На наш взгляд, в данном случае преобладает ироническая тональность, для выражения которой писатель мастерски использует разнообразные художественные средства, в том числе и предметную деталь. Иронию, присущую рассказу «Хамелеон» (1884),Э.А.Полоцкая относит к особому виду «мнимой внутренней иронии, для которой характерна вибрациявпечатлений читателя»[2. С.31].В этом рассказе перед нами не добродушный и веселый, но ироничный и насмешливый писатель. Обратим внимание на то, что иронический отпечаток носит заголовок рассказа «Хамелеон» (это пресмыкающееся, которое меняет окраскув зависимости от освещения), безобразные, нарочито «оглупленные» фамилии действующих лиц (Очумелов, Хрюкин, Елдырин) подчеркивают их дикость, косность, тупость и мещанскую пошлость. Меткие иронические детали в обрисовке городового и полицейского надзирателя ясно свидетельствуют о «деятельности» этих должностных лиц, блюстителей законности и порядка: это узелок в руке у надзирателя, решето с конфискованным крыжовником. С едкой иронией автор передает сцену на базарной площади, виновниками которой оказались борзой щенок и золотых дел мастер Хрюкин, который «в расстегнутой жилетке и, подняв вверх правую руку, показывает толпе окровавленный палец. На полупьяном лице его как бы написано: «Ужо, я сорву с тебя, шельма!», да и самый палец имеет «вид знамения победы»[2. Т.1.С .133134]. Автор использует ироническую деталь, изображая, как полицейский надзиратель Очумелов, мгновенно реагируя на замечания городового о беспорядке, не теряя достоинства, делает полуоборот налево и шагает к собравшейся на площади толпе, «выросшей, словно изпод земли». Как и полагается полицейскому надзирателю, Очумелов «врезывается» в толпу и обращается к ней. Его речь внушительна, хотя и неграмотна и корява. Автор использует языковые средства выражения иронии: «По какому это случаю тут? спрашивает Очумелов, врезываясь в толпу. Почему тут? Это ты зачем палец? Кто кричал»? [2. Т.1.С .134]
Выяснив, «по какому случаю тут», надзиратель выносит свой строгий приговор в привычном для господ Очумеловых тоне распекания и полицейскойкоманды, приправленной для острастки угрозами и бранью. Неожиданное обстоятельство предположение, что собака не бродячая, а генерала Жигалова бросает грозного блюстителя порядка в жар (здесь ирония проявляется в описании состояния). «Снимика, Елдырин, с меня пальто, просит городового надзиратель. Ужас как жарко»[2. Т.1.С .134].Шесть раз меняет Очумелов своё мнение относительно судьбы собачонки, принадлежащей то ли генералу, то ли генералову брату, то ли не имеющей никакого хозяина. Вынужденныйотступать, Очумелов, не желая уронить своего полицейского достоинства, начинает рассуждать: собачонка маленькая, не могла она достать до пальца «такого здоровилы». Гнев надзирателя теперь обращен на Хрюкина: «Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и пришла в твою голову идея, чтоб сорвать» [2. Т.1.С .134]. Хрюкин тоже отступать не собирается: он прибегает к грубой лести: «их благородие умный господин» и скрытой угрозе: «у меня у самого брат в жандармах». Таким заявлением он сбивает с толку Очумелова, который, однако, стойко держит оборону, прибегая к испытанному средству привычному для полицейского окрику: «Не рассуждать!». Мнение Очумелова подобно мимикрии пресмыкающегося. Очумелов высказывает по поводу злополучной собаки, ставшей камнем преткновения произошедшего события, различные мнения, подчас противоречащие одно другому, в зависимости от объективных сиюминутных обстоятельств. Эти мнения оказываются слишком опрометчивыми и меняются, наподобие изменения цвета ящерицыхамелеона: Очумелова бросает то в жар, то в холод. Соображение городового Елдырина, которое писатель иронически называет «глубокомысленным» («нет, это не генеральская… У него всё больше легавые»), представляется Очумелову убедительным: «Я и сам знаю. У генерала собаки дорогие, породистые, а это чёрт знает, что! Ни шерсти, ни вида… подлость одна только»[2.Т.1.С. 134]. Но «глубокомысленный» городовой» продолжает размышлять: «А может быть и генеральская… На морде у ней не написано… Намедни во дворе у него такую видел»…»[2.Т.1.С.135].Голос из толпы подтверждает, что собака генеральская. Новый поворот события бросает Очумелова не в жар, а в холод«Наденька, брат Елдырин, на меня пальто… Чтото ветром надуло… Знобит» [2.Т.1.С.135]. И собака, приобретя статус генеральской, теперь уже не «подлость одна», а «дорогая и нежная тварь». Теперь Хрюкин «свинья» и «болван», а палец у него «дурацкий». Очумелов приказывает городовому отвести собаку к генералу и сказать, что это он, Очумелов, нашёл дорогую собаку и прислал. Но ему не везёт в его полицейском рвении. Его ожидают ещё два поворота события. Генеральский повар выступает в роли решающего свидетеля:«Этаких у нас отродясь не бывало»[2.Т.1.С.135]. Очумелов выносит окончательный приговор:«Если сказал, что бродячая, стало быть бродячая… Истребить, вот и все»[2.Т.1.С.135]. Заканчивая свидетельство, Прохор замечает: «Это генералова брата, что намеднись приехал» [2.Т.1.С.133].Очумелов окончательно попал впросак. Но он не смущается своих очередных промашек. Внешность и речь его мгновенно изменяются. Исчезает начальственная строгость, и «всё лицо его заливается улыбкой умиления, которое он выражает удивленнорадостными восклицаниями: «Ишь ты, господи, а я и не знал…. Очень рад» [2. Т.1.С.133].О генерале и его брате он почтительно говорит во множественном числе и в уменьшительноласкательном тоне: «Братец ихний приехали»; «Соскучились по братце». Генерала и «братца» нет на месте происшествия, зато есть собака, которая заслуживает почтительного отношения. И если всего несколько минут назад у неё не было «ни шерсти, ни вида»,то теперь «эта собачонка ничего себе».Предполагаемый укус вызывает восхищение: «Шустрая такая… Цап этого за палец… Сердится, шельма, цуцик эдакий»
[2.
Т.1. С.136].Обласканную «его благородием» собаку уводят. Золотых дел мастер Хрюкин посрамлен. Хамелеонским является и поведение толпы, не имеющей своей твердой позиции, стихийно переходящей то на сторону Хрюкина, то на защиту виновницы всей этой кутерьмы собачонки. Полицейский надзиратель снова принимает полный достоинства грозный вид, запахивает шинель и продолжает своё шествие на базарной площади. Мастерским приемом открытой иронии автор ловко скидывает мнимых колоссов власти и общества с их высоких пьедесталов, присваивая им унизительно звучащие фамилии, Золотых дел мастер Хрюкин, городовой Елдырин, полицейский надзиратель Очумелов.В рассказе отчетливо слышны два голоса, ведущие спор, и молчаливая толпа зрителей, наблюдающих привычную картину из жизни провинциального городка. В этой сцене мы находим иронические речевые обороты, с помощью которых персонажи сами выдают свой характер. Сатирический образ создается с помощью художественных деталей. Описание внешности, одежды, жестов героев штрихи, создающие иронику рассказа. Э.А.Полоцкая отмечает, что «для такой внутренней иронии характерна вибрация впечатлений читателя, в сущности, стояние на месте. Отсюда и острота комической ситуации, и почти разящая сила сатиры, направленной против одного из самых страшных явлений эпохи упадка нравственности (подхалимство и «хамелеонство» лишь его частные случаи)» [3.С.31.] В рассказе«Налим» (1885)немало смешного, иронического.
Пометкому определению А. Дерманаон относится к серии «виртуозных юморесок» [4.С.69]. На нашвзгляд, внешний облик каждого героя рассказа почеховски традиционно ироничен. В каждом из персонажейобнаруживается характеризующая ироническая деталь, портреты их даны в насмешливоироническом плане.Плотник Любим «молодой горбатый мужик с треугольным лицом и узкими китайскими глазками»[2. Т.2. С. 68].Герасим «высокий тощий мужик с рыжей курчавой головой и с лицом поросшим волосами»[2. Т.2. С. 68].Пастух Ефим «дряхлый старик с одним глазом и покривившимся ртом» [2.Т.2.С.70].Кучер Василий разбитной, развязный малый, который «чтото жует и тяжело дышит» [2. Т.2. С.71] В присутствии барина он ведет себя недопустимо вольно: «Ну, не лай, а то влетит! Сволочь», обрывает он Ефима. При господине барине и такие слова… лепечет Ефим» [2, Т.2. С.72].Немногословные характеристики создают яркие иронические образы действующих лиц:
Да что ты все рукой тычешь? кричит горбатый Любим, дрожа, как в лихорадке. Голова ты садовая! Ты держи его, держи, а то уйдет, анафема! Держи, говорю!
Не уйдет. Куда ему уйтить? Он под корягу забился… говорит Герасим глухим, охрипшим басом, идущим не из гортани, а из глубины живота. Скользкий, шут, и ухватить не за что.
Ты за зебры хватай, за зебры!
Не видать жабровто. Постой, ухватил за чтото… За губу ухватил… Кусается, шут»!...[2. Т.2.С. 68]. В ироническом ключе представлен и барин Андрей Андреич, который появляется перед мужиками «в халате из персидской шалии с газетой в руке»[2. Т.2. С.70].Движения его суетливы, нетерпеливы: услышавперебранку рыболовов, он быстро семенит к купальне. Войдя в азарт, он сам готов принять участие в ловле налима: глаза его подергиваются лаком, через пять, десять минут ему становится невтерпеж: «Погодите, я сейчас, говорит барин и начинает раздеваться. Четыре вас дурака, а налима вытянуть не можете, высокомерно заявляет он. Грубоватые реплики и достаточно бесцеремонное поведение Андрея Андреича детали, которые создают впечатление о барине как о человеке грубом, ворчливом, крутого нрава. Он распекает плотников, бранит пастуха. Где пастух? слышится с берега его крик. Ефиим! Пастух! Где ты? Стадо в сад полезло!Гони, гони из саду! Гони! Да где же он, старый разбойник?Что здесь? Кто орет? спрашивает он строго, увидав сквозь ветки ивняка три мокрые головы рыбаков. Что вы здесь копошитесь?... Когда же купальня будет готова, черти? Два дня работаете, а где же ваша работа»? [2, Т.2. С.71]. Автор с иронией подмечает, что барин изнежен, усиленно печется о своем здоровье: как бы он ни был взволнован и нетерпелив, но прежде чем полезть в воду, «он дает себе остынуть». Все герои одержимы страстным желанием поймать налима. Это желание у каждого персонажа проявляется посвоему, соответственно его характеру. Горерыболовы в предвкушении удачи расхваливают барину ещё не пойманного налима: «здоровенный налим, что твоя купчиха». Они готовы продать его барину и устраивают торг: «Ужо дашь полтинничек…Удружим ежели…Стоит, ваше вышескородие, полтинничек… За труды» [2. Т.2. С.71].
Барину хочется полакомиться печенкой налима.«Знатный налим! лепечет Ефим, созерцая черное аршинное тело рыбины, чай фунтов, десять будет…
Нда… соглашается барин. Печенкато так и отдувается. Так и прет её из нутра»[2. Т.2. С.72].Автор вызывает смех у читателя несоответствием желаемого и результата: очень долго, весь день возятся горерыбаки с налимом, а когда желанный миг был близок, налим мгновенно исчезает. Сконцентрированная в конце рассказа ирония производит сильное впечатление: «Налим тяжело ворочает хвостом и старается вырваться.
Шалишь… Дудки, брат. Попался? Ага?По всем лицам разливается медовая улыбка. Минута проходит в молчаливом созерцании…» [2. Т.2. С.72]. Вожделенный миг, наконец, настал. «Налим вдруг неожиданно делает резкое движение хвостом вверх, и рыболовы слышат сильный всплеск… Все растопыривают руки, но уже поздно: налим поминай как звали»[2.Т.2. С. 72]. М.Л.Семанова справедливо замечает, что здесь, «как и в ряде других юмористических рассказов, Чехов с мягкой насмешливой иронией изображаети суетность самой жизни, и суетность людей, придающих большое значение незначительным событиям» [5.С.40]. Отсюда и обилие деталей в рассказе.В заключение можно сделать следующие выводы.1. Вранних рассказах Чехова ироническая деталь носит традиционный характер, в основном, это предметная подробность, окрашенная иронической тональностью и обеспечивающая эффект жизненной достоверности. Писатель демонстрирует мастерское владение всеми приемами детализации. Преимущественно деталь выступает в функции синекдохи, как частное, вбирая в себя целое и становясь носителем целого. 2. В эмоциональнооценочном плане виды иронических деталей в юмористической прозе А.П.Чехова первой половины 1880х годов разнообразны. Так, в рассказе «За яблочки» (1880) обнаруживаются примеры едкой сатирической иронии, «внутренней» иронией наделен рассказ «Хамелеон» (1884), насмешливой иронией пронизан рассказ «Налим» (1885).
Ссылки на источники1.Касаткина Т. А. Характерология Достоевского. М.: Наследие, 1996.276 с.2.Чехов А.П. Собр. соч. в 8 томах.М.: Правда, 1970. Т.1.
447 с. Т.2 543 с. Т.8. С. 435 496
3.Полоцкая Э.А. О поэтике Чехова. М.: Наследие, 2001. 240 с.4.Дерман А. О мастерстве Чехова. М., 1959. 207 с.5.Семанова М.Л. Чехов в школе. Л.: Ленинградское отделение Учпедгиза, 1954. 281 с.
Leila Maratovna Nigmatullina,Senior teacherFederal state budgetary educational institution of higher professional education “Bashkir state agrarian university”Ufan_leila@list.ruThe role ofironical detail in Chekhov’s prose on the example of novels ( «Za уаblochki» «Hameleon», «Nalim»)Abstract thearticle is devoted tothe analysis the role of ironical detail in Chekhov’s prose of the first partof 1880 s. An attempt tosystematize some creative methodsis undertaken.Key words:internal irony,ironical detail, ironicalimage, bitingirony,subject detail, satirical image
