Адриатическая любовь поэта (художественное изображение Венеции в «Итальянских стихах» А. Блока)
Л.
Н. АвдонинаБиблиографическое описание статьи для цитирования:
Авдонина
Л.
Н. Адриатическая любовь поэта (художественное изображение Венеции в «Итальянских стихах» А. Блока) // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2014. – Т. 20. – С.
3361–3365. – URL:
http://e-koncept.ru/2014/54936.htm.
Аннотация. В статье рассматривается создание образа Венеции в «Итальянских стихах» А. Блока. Несмотря на трагизм и безысходность в изображении города на воде, поэт видит в венецианском тексте веселье, настоящую жизнь, устремленность в будущее.
Ключевые слова:
метонимия, художественный образ, многоплановость осмысления, символика, мотив жизни и смерти.
Текст статьи
Авдонина Лионора Николаевна,кандидат филологических наук, доцент кафедры романогерманской филологии ФГБОУ ВПО «Пензенский государственный университет», г.Пензаlionora50@mail.ru
Адриатическая любовь поэта (художественное изображение Венеции в «Итальянских стихах» А. Блока)
Аннотация. В статье рассматривается создание образа Венеции в «Итальянских стихах» А. Блока. Несмотря на трагизм и безысходность в изображении города на воде, поэт видит в венецианском текстевеселье, настоящую жизнь, устремленность в будущее. Ключевые слова: художественный образ, многоплановость осмысления, метонимия, символика, мотив жизни и смерти.
Итальянское путешествие А. Блока в 1909 году началось с посещения Венеции. Тысячелетний город, овеянный легендами и преданиями, прославленный поэтами и художниками всего мира, очаровал А. Блокаостровами и каналами, разноцветными парусами и черными гондолами, влажным воздухом и совершенно зеленой водой Адриатики… Встреча с Венецией сталадля поэта встречей с настоящим искусством, над которым не властноразрушающее красоту время. Пышный прах и великолепие Венеции остается в веках, подчеркивая неизменное очарование города на лагуне. Венеция для А. Блока олицетворяет вечный город, обращенный в прошлое, город, где оживает неповторимое итальянское искусство, город, который неуловимо напоминает любимый Петербург, тоже построенный на воде. Так в венецианском тексте поэта появляются петербургские ассоциации. Несмотря на то что в конце ХIХ –в начале ХХ века искусство Италии утратило свою традиционную мировую роль художественного эталона, итальянская культура не стала менее значительной для русского художественного сознания. Феномен Италии был особенно важен для поэтов Петербурга, в том числе и А. Блока. Идея борьбы стихии и культуры, заложенная в петербургском мифе, связывала столицу России и Рим с развитием европейской цивилизации, идеальный город и европейскую столицу, гибнущую под натиском стихии, и определила эсхатологические предчувствия в творчестве поэтов русского символизма, и А. Блок был не исключением. Поездка в Италию состоялась в один из самых мрачных периодов в жизни А. Блока. Весной 1909 года поэт физически ощущает невыносимую тоску, чувство безысходности и обреченности наполняет лирические стихотворения этого времени. Выходом из грязной, отвратительной, тупой жизни ему представляется прикосновение к искусству, которое способно принести душевное пробуждение. Несомненно, в Италии, где сам дух Возрождения, дух меры и гармонии,казалось бы, должен способствовать умиротворению, поэт стремился не только обрестигармонию в собственной душе, но и осмыслить вопрос о предназначение искусства в жизни человечества. В «Записных книжках» А. Блока 1909 года встречаем следующее: «Форма искусстваесть образующий дух, творческий порядок. Содержание —мир: явления душевные и телесные» [1]. Итальянские впечатления впоследствии поэт изложил в цикле очерков «Молнии искусства», над которыми работал в 190912 и затем в 191820 годах. А. Блок с горечью замечает, как с развитием цивилизации «неслыханному разрушению подвергается и искусство»: на него падает возмездие «за то, что оно было великим тогда, когда жизнь была мала; за то, что оно отравляло и, отравляя, отлучало от жизни; за то, что его смертельнолюбила маленькая кучка людей и –попеременно –ненавидела, гнала, преследовала, уважала, презирала толпа» [2].
В «Итальянских стихах» А. Блока городу на лагуне посвящены три стихотворения под общим заглавием «Венеция» –это венецианский текст поэта. Совершая реальное и в то же время метафизическое путешествие в Италию, поэт создает художественный образ Венеции, противоречивый и многогранный по своей сути. Цель данной статьи –проследить формирование образа города в поэтическом сознании А. Блока на основелингвопоэтического анализа венецианского текста поэта.Представляя город «как сложный семиотический механизм, генератор культуры…,постоянно заново рождающий свое прошлое, которое получает возможность сополагаться с настоящим как бы синхронно», Ю.М. Лотман пишет, что «семиотический полиглотизм любого города делает его полем разнообразных семиотических коллизий», источником которых является не только синхрония, но и диахрония семиотических образований: архитектура, городские обряды и церемонии, сам план города, наименования улиц и т.п. [3]. Таким образом представление о Венеции как городе складывается из многих составляющих, которые так или иначе «участвуют» в создании художественного образа. С одной стороны, это конкретная реальность города, напримердворцы, соборы, статуи львов, улицыканалы, жители, а с другой –мистические и мифологические начала и мотивы, отражающие диалектику философских и эстетических взглядов поэтасимволиста. Архитектурный ландшафт Венеции представлен следующиминемногочисленными, но очень важными культурноисторическими памятниками: дворцы, дворцовая галерея, львиный столб, башня, гиганты, собор святого Марка. В целом архитектурные реалии только названы, хотя их участие в тексте многозначительнои связанос основным мотивом художественного изображения Венеции –мотивом жизни и смерти:
«Все спит –дворцы, каналы, люди»[4]–в перечне однородных членов основные составляющие блоковского города на лагуне;«В тени дворцовой галереи»[5]–в контексте дворцовая галереяприобретает символические ассоциации«зловещий, жестокий,мрачный» («С моей кровавой головой»);«Простерт у львиного столба1»[6]–в контексте с помощью словосочетания львиный столбсоздаетсясимволический план у слова простерт–«благоговейно поклонятся, искренне почитать»;
«Впервые дрогнувшие веки / Открыть у львиного столба?»[7]– в контексте с помощью словосочетания львиный столбсоздается символический план у словаоткрыть–«возродиться, обновиться, воскреснуть к новой духовной жизни»;«На башне… / Гиганты2бьют полночный час» [8]–
в контексте с помощью слов башня, гигантысоздается символический план у словабьют–«определить начало некого священного, колдовского действа».
Самый яркий архитектурный объект блоковской Венеции –это собор святого Марка: «Марк утопил в лагуне лунной/ Узорный свой иконостас» [11]. Используя метонимиюи перифразы (лагуна лунная, иконостас)поэт изображаеткафедральный собор Венеции, представляющий собой редкий пример византийской архитектуры в Западной Европе.Важно, что перифраза лагуна луннаяназывает освещенноелуной ночное небо, как объяснял А. Блок, а перифразаиконостас, имеющая сакральный смысл, –
это описательное выражение,называющее 1
Львиный столб –памятник на главной площади Венеции [9].2
Гигантами А. Блок называет две человеческие фигуры, отбивающие молотами часы на башне главной площади Венеции [10].алтарную перегородку храмана основе сходства с фасадом собора, украшенногомозаическими изображениями и цветными колоннами
[12].Так создается метафорический образодного из главных архитектурных ансамблей Венеции, утонувшегов лунной ночи, причем глагол утонутьимеет противоположные оттенки символического плана –от«вызывать восхищение» до «приносить скорбь».Мотив жизни и смерти определяет художественное видение А. Блоком Венеции, как бы превращая метафизическое путешествиепо городу на лагуне в путешествие за пределы реальности. Это в полной мере относится и к водной стихии. Расположенный в лагуне, исчерченный каналами, город тесно связан с символикой воды, которая, к примеру, в даосизме соотносится с женским началом и, наряду с мягкостью и податливостью, имеет особенную силу и устойчивость [13].В венецианском тексте семантическая группа со значением «водное пространство» представлена следующими лексемами: море, зеленая даль, лагуна, каналы, волна прилива. Данные лексемы, приобретая символический план в контексте, вносят противоположные значения в образ Венеции. С одной стороны, водная стихия3рождает жизнь, делает ее радостной и веселой,хотя и противоречивой, используя символику красного цвета4в изображении освещенного солнцем паруса и яркую водную зеленьАдриатики,например: «О, красный парус / В зеленой дали!»[14]. Ас другой –несет опасность и смерть,используя сравнение традиционных венецианских гребных лодок с гробами,например: «Холодный ветер от лагуны. / Гондол безмолвные гроба»[15]. Венеция А. Блока погружена в ночь, причем ночь как прекрасна(ср.: бархатная ночь), так и зловеща:когда люди спят, рядом происходят кровавые события, переносящие лирического героя в далекое прошлое –жуткую казнь Иоанна Крестителя: «Лишь голова на черном блюде/ Глядит с тоской в окрестный мрак»[16]. Третья составляющая блоковской Венеции –это жители города, обозначенные с помощью лексемы люди, действительно находятся в состоянии снасмерти, по крайней мере духовной,если способнытолько созерцать человеческую жестокость.
Однако поэт веритв будущее Венеции, в ее возрождение: «Кто дастмне жизнь? Потомок дожа, / Купец, рыбак, иль иерей»[17], называя социальные группы населения города и пытаясь предугадать, кто из них способен к настоящей жизни. Цветовая гамма города на лагуне в основном однообразна: сквозь темный сумракпросвечивает кровавый красный цвет, однако не однозначна в символическом плане. Превалирует семантическая группа со значением «темный»:черный стеклярус,сумрачная обедня, черное блюдо, окрестный мрак, бархат черный, сумрачная отчизна, грядущий мрак, бархатная ночь. Цветовые прилагательные символически многоплановы и противоречивы в своем значении, которое определяется мотивом жизни и смерти, тем не менее основной символический цвета определяется в ближайшем контексте. Например, прилагательное черный
в одном контексте «Лишь голова на черном блюде / Глядит…»[18]имеет значение «трагический, страшный,катастрофический», а в другом «..сквозь бархат черный/ О жизни будущей поет»[21]это же слово означает «одержимый,увлеченный, находящийся во власти мечты».
Блоковская Венеция музыкально оформлена, хотя эти звукине всегда гармоничны. Семантическая группа со значение «звучание»включает противоположныев символическом плане слова: песня, бьют, гул, поет, канцона, струны. Если «с песнею чугунной»[22]связанытяжелые, смертельный звуки, то устремленность поэта в будущее определяет мелодичный образ: «канцоной нежной слух пленя» [23], построенный с помощью обновления смыслового планаи 3Вода, выступая как амбивалентный образ, воплощает и начало, и конец мира[19].4Красный цвет в поэтике А. Блока передает безумие окружающего мира [20]. языкового оформления фразеологизма за счет использования специальной «музыкальной» лексемы
канцонаи эпитетанежной. Создавая образ Венеции, А. Блок, объединяет реальное и мистическое, конкретное и мифологическое. Композиционно венецианский текст поэта делится на три части –три стихотворения, каждое из которых выполняет определенную семантическую роль: в первом стихотворении воспета отчаянная, всепоглощающая любовь лирического героя к Венеции, во втором –чувство горя и нравственного страдания в связи с кровавыми событиями истории, в третьем –стремление к возрождению, к будущему. Одновременно в лирическом сюжете цикла тесно переплетаетсямотив жизни и смерти,
представляя город как проявление женского начала. Уже в первом стихотворении венецианского цикла образ города ассоциируется с образом венецианки5: «Черный стеклярус / На темной шали!»[24].Данное стихотворение построено в форме сонета, жанр которого появился в эпоху Возрождения и получил особое развитие в творчестве итальянского поэта Петрарки. Обращение к жанру сонета не случайно: воспевая вечную красоту Италии, А. Блок не мог не использовать характерную для итальянской поэзии сонетную форму, хотя и несколько изменил строгие правила традиционного, композиционного оформления сонета, например нарушение рифмовки, повторение слов [25]. Однако, что гораздо важнее, поэт сохраняет в содержании сонета [26] особый порядок развития поэтической мысли. В первом катрене С ней уходил я в море, С ней покидал я берег, С нею я был далёко, С нею забыл я близких… появляется некий художественный образ, обозначенный с помощью личного местоимения «она» как указание на заглавие цикла. Венеция –один из возможных многоплановых осмыслений образа: грамматическая неопределенность местоимения создает зыбкость образа и с помощью анафорического повтора усиливает его всеобъемлющее значение, для лирического героя. Во втором катрене О, красный парус В зеленой дали! Черный стеклярус
На темной шали! Венеция обретает реальность прошлой жизни, которая так дорога лирическому герою. Символами обретенной жизни становятся красный парус над зеленой водой лагуны и древняя шаль на плечах молодой католички. Реальные детали внешнего облика венецианки символизируют противоречия земного существование: черный стеклярус и темная шаль передают не только неповторимую красоту национального костюма, но и темное неистовство и одержимость, «звенящие» настоящим трагизмом [28].
В первом терцете Идет от сумрачной обедни, Нет в сердце крови… Христос, уставший крест нести.
происходит столкновение двух противоречивых мотивов –мотива жизни и смерти. Кульминации достигает мотив смерти –это смерть Христа на Голгофе, обусловленная пошлостью реального мира.Во втором терцете 5В примечаниях к «Итальянским стихам» А. Блок писал: «Черные шали с бахромой до сих пор неизменная принадлежность костюма венецианок; их накидывают и носят особенно» [27]. Адриатической любови – Моей последней – Прости, прости! это противоречие разрешается в пользу жизни. А жизнь дарит любовь к миру, воскрешение и обновление –именно поэтому лирический геройв последней строке сонета, или «венце», просит прощения за то, что,обратившись к вечному и в какойто степени безжизненному искусству Венеции, он не замечает, словно забывает современную, живую Адриатику. А она, по мнению поэта, сохранилась в Венеции и так же прекрасна, как блестящие от смеха глаза молодых венецианок, идущих с обедниили как озаренные лучами заходящего солнца паруса в лагуне [29]. Повелительное наклонение глагола простить, повторенное дважды, звучит эмоционально требовательно по отношению к женскому лику прекрасной Венеции –Адриатической, последней любви лирического героя. В художественном образе Венеции «просвечивают» разные женские лики. Один из них –лик роковой красавицы Саломеи6, героини библейской легенды, появляется во втором стихотворении цикла: В тени дворцовой галереи, Чуть озарённая луной, Таясь, проходит Саломея С моей кровавой головой. [30] (Блок, 1980, с. 120)Библейская легенда о Саломее – одна из самых страшных по своей жестокости. Согласно легенде, танец юной Саломеи на праздновании дня рождения Ирода Антипы, ее отчима, так очаровал тетрарха (правителя) Галилеи, что тот согласился выполнить любое её желание. Будучи научена своей матерью, Саломея потребовала убить пророка Иоанна Крестителя, и ей была принесена на блюде его голова, а принцесса отнесла ее для глумления Иродиаде [31]. Кровожадность Саломеи как бы оттеняет в образе Венеции не только бесчеловечную жестокость, но и обреченность на вечные, не поддающиеся избавлению страдания.Тем не менее искусство эпохи Возрождения для А. Блока одухотворено, а современная жизнь оскверняет его своим мертвым дыханием. Важно, что только в Венеции поэт находит веселье и настоящую жизнь, и это ярко проявляется в последнем, третьем, стихотворении цикла, устремленном в будущее: Быть может, венецейской девы Канцоной нежной слух пленя, Отец грядущий сквозь напевы Уже предчувствует меня? Мать, что поют глухие струны? Уж ты мечтаешь, может быть, Меня от ветра, от лагуны Священной шалью оградить? [32] Так возникает еще один женский лик Венеции –лик матери, которой становится обычная венецианка, защищающая и лелеющая будущие поколения.Образ Венеции, будущейматери, музыкально «озвучен»–метафорический образ поют глухие струныпостроен на символическом значении слов и передает затаенный смысл вечных истин,доступный только высоким духовным личностям (ср.: темнаяшаль превращается в священную). 6Всеобщее увлечение этой библейской красавицей в русской культуре начала ХХ века, например постановка пьесы О. Уайльда «Саломея»в Петербурге, не могло не коснутся поэтического творчества А. Блока. Возможно, именно поэтому среди многочисленных мозаик в притворе собора святого Марка поэт замечает мозаику ХIVвека, изображающую иудейскую принцессу, которая несет блюдо с головой ИоаннаКрестителя.
Женские лики в образе Венеции в цикле, разумеется, не отражают в полной мере многоплановое городское пространство, связанное с щемящим чувством бесприютности и потерянности. Такое чувство испытывает лирический герой, когда оказывается в спящем ночном городе. В пространстве города соединяются смерть и жизнь Холодный ветер от лагуны. Гондол безмолвные гроба. Я в эту ночь –больной и юный – Простерт у львиного столба. [33]Во втором стихотворениивенецианского цикла мотив смерти становится главным. Образ холодный ветер от лагуны несет в себе ледяное дыхание смерти, а сравнение гондол с гробами является прямым знаком смерти, которому в какойто степени противостоит живое, молодое начало, представленное лирическим героем.
Колдовские, ночные виденияВенецииоткрывают лирическому герою бездны магического пространства спящего города, поэтому финал второго стихотворения цикла звучит безнадежно: Все спит –дворцы, каналы, люди, Лишь призрака скользящий шаг, Лишь голова на черном блюде Глядит с тоской в окрестный мрак. [34]В заключительном стихотворении цикла мотивы смерти и жизни тесно переплетаются, взаимодействуют и даже переосмысливаются, возрождая новую жизнь: Инеужельвгрядущемвеке
Младенцумневелитсудьба
Впервыедрогнувшиевеки
Открытьульвиногостолба? [35] Таким образом, художественное изображение Венеции отражает философскиеи эстетическиевзглядыА. Блока,его отношение к цивилизации и искусствуи веру в возрождение человечества. Образ блоковского города на лагуне окутан трагедией, однакопоэт увидел в Венеции, наряду с умиранием культуры, торжество творческого начала, преодоление хаоса и безличия цивилизованной жизни. Великое прошлое Италии у А. Блока не только не противостоит современной Венеции, но и определяет радость обретения ею живого настоящего.
Ссылки на источники1. Блок А.А. Собрание сочинений в шести томах. Том VI. –М.: Издво «Правда», 1971. –398 с.–С. 175.2. Блок А.А. Молнии искусства. Итальянские впечатления [Электронный ресурс] –Электрон. дан. –Lib.Ru / Классика: Блок Александр Александрович: Собрание сочинений. –Режим доступа: http://az.lib.ru/b/blok_a_a/ свободный. –Загл. с экрана.3. Лотман, Ю.М. Символика Петербурга и семиотикагорода / Ю.М. Лотман // Избранные статьи: в 3х томах. Т. 2. –Таллинн, 1992. –С.14.4. Блок А.А. Собрание сочинений в шести томах. Том 2. Стихотворения и поэмы. 18971921. / Сост. и примеч. Вл. Орлова. –Л.: Худож. лит., 1980. –472 с.–С. 120.
5. Там же.6. Там же.7. Там же, С. 121.8. Там же, С. 120.9. Там же, С. 385.10. Там же.11. Там же, С. 120.12. Там же, С. 385. 13. Энциклопедия знаков и символов[Электронный ресурс]–Режим доступа:http://sigils.ru/symbols/voda.html, свободный. –Загл. сэкрана.14. Блок А.А. Собрание сочинений в шести томах. Том 2. Стихотворения и поэмы. 18971921. / Сост. и примеч. Вл. Орлова. –Л.: Худож. лит., 1980. –472 с. –С. 119.15. Там же, С. 120.
16. Там же.17. Там же.18. Там же.19. Энциклопедия знаков и символов [Электронный ресурс] –Режим доступа: http://sigils.ru/symbols/voda.html, свободный. –Загл. с экрана.20. Краснова, Л.В. Поэзия А. Блока. К проблеме концептуальности поэтических форм: автореф. дис. … докт. филол. наук / Л.В. Краснова. –М.: МПГУ им. В.И. Ленина, 1991. –42 с. –С. 15.21. Блок А.А. Собрание сочинений в шести томах. Том 2. Стихотворения и поэмы. 18971921. / Сост. и примеч. Вл. Орлова. –Л.: Худож. лит., 1980. –472 с. –С. 120.22. Там же.23. Там же. 24. Там же, С. 119.25. Квятковский А.П. Поэтический словарь / Научный ред. А. Роднянская. –М.: Издво «Советская энциклопедия», 1966. –375 с.–С. 275276.26. . Блок А.А. Собрание сочинений в шести томах. Том 2. Стихотворения ипоэмы. 18971921. / Сост. и примеч. Вл. Орлова. –Л.: Худож. лит., 1980. –472 с. –С. 119.27.Там же, С. 361362.28. Краснова, Л.В. Поэзия А. Блока. К проблеме концептуальности поэтических форм: автореф. дис. … докт. филол. наук / Л.В. Краснова. –М.:МПГУ им. В.И. Ленина, 1991. –42 с. –С. 1516.29. Блок А.А. Молнии искусства. Итальянские впечатления [Электронный ресурс] –Электрон. дан. –Lib.Ru / Классика: Блок Александр Александрович: Собрание сочинений. –Режим доступа: http://az.lib.ru/b/blok_a_a/ свободный. –Загл. с экрана.30. Блок А.А. Собрание сочинений в шести томах. Том 2. Стихотворения и поэмы. 18971921. / Сост. и примеч. Вл. Орлова. –Л.: Худож. лит., 1980. –472 с. –С. 120.31. Библейская энциклопедия Брокгауза [Электронный ресурс]–Режим доступа: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_bible/3629,свободный. –Загл. с экрана.32. Блок А.А. Собрание сочинений в шести томах. Том 2. Стихотворения и поэмы. 18971921. / Сост. и примеч. Вл. Орлова. –Л.: Худож. лит., 1980. –472 с. –С.120121.
33. Там же, С. 120.34. Там же. 35. Тамже, С. 121.
Lionora Avdonina Candidate of Philology (PhD), Associate Professor of the Department of Germanic and Romance Languages Penza State University, Penza, RussiaPoet’s Adriatic Love (the artistic image of Venice in A. Blok’s “Italian poems”)Abstract. The article describes how A. Blok creates the image of Venice in his “Italian poems”. Although the image of the City of Water is tragic and hopeless, the poet sees joy, real life and future aspirations in the Venetian text.Key words: artistic image, multidimensional comprehension, metonymy, symbolism, motif of life and death.
Адриатическая любовь поэта (художественное изображение Венеции в «Итальянских стихах» А. Блока)
Аннотация. В статье рассматривается создание образа Венеции в «Итальянских стихах» А. Блока. Несмотря на трагизм и безысходность в изображении города на воде, поэт видит в венецианском текстевеселье, настоящую жизнь, устремленность в будущее. Ключевые слова: художественный образ, многоплановость осмысления, метонимия, символика, мотив жизни и смерти.
Итальянское путешествие А. Блока в 1909 году началось с посещения Венеции. Тысячелетний город, овеянный легендами и преданиями, прославленный поэтами и художниками всего мира, очаровал А. Блокаостровами и каналами, разноцветными парусами и черными гондолами, влажным воздухом и совершенно зеленой водой Адриатики… Встреча с Венецией сталадля поэта встречей с настоящим искусством, над которым не властноразрушающее красоту время. Пышный прах и великолепие Венеции остается в веках, подчеркивая неизменное очарование города на лагуне. Венеция для А. Блока олицетворяет вечный город, обращенный в прошлое, город, где оживает неповторимое итальянское искусство, город, который неуловимо напоминает любимый Петербург, тоже построенный на воде. Так в венецианском тексте поэта появляются петербургские ассоциации. Несмотря на то что в конце ХIХ –в начале ХХ века искусство Италии утратило свою традиционную мировую роль художественного эталона, итальянская культура не стала менее значительной для русского художественного сознания. Феномен Италии был особенно важен для поэтов Петербурга, в том числе и А. Блока. Идея борьбы стихии и культуры, заложенная в петербургском мифе, связывала столицу России и Рим с развитием европейской цивилизации, идеальный город и европейскую столицу, гибнущую под натиском стихии, и определила эсхатологические предчувствия в творчестве поэтов русского символизма, и А. Блок был не исключением. Поездка в Италию состоялась в один из самых мрачных периодов в жизни А. Блока. Весной 1909 года поэт физически ощущает невыносимую тоску, чувство безысходности и обреченности наполняет лирические стихотворения этого времени. Выходом из грязной, отвратительной, тупой жизни ему представляется прикосновение к искусству, которое способно принести душевное пробуждение. Несомненно, в Италии, где сам дух Возрождения, дух меры и гармонии,казалось бы, должен способствовать умиротворению, поэт стремился не только обрестигармонию в собственной душе, но и осмыслить вопрос о предназначение искусства в жизни человечества. В «Записных книжках» А. Блока 1909 года встречаем следующее: «Форма искусстваесть образующий дух, творческий порядок. Содержание —мир: явления душевные и телесные» [1]. Итальянские впечатления впоследствии поэт изложил в цикле очерков «Молнии искусства», над которыми работал в 190912 и затем в 191820 годах. А. Блок с горечью замечает, как с развитием цивилизации «неслыханному разрушению подвергается и искусство»: на него падает возмездие «за то, что оно было великим тогда, когда жизнь была мала; за то, что оно отравляло и, отравляя, отлучало от жизни; за то, что его смертельнолюбила маленькая кучка людей и –попеременно –ненавидела, гнала, преследовала, уважала, презирала толпа» [2].
В «Итальянских стихах» А. Блока городу на лагуне посвящены три стихотворения под общим заглавием «Венеция» –это венецианский текст поэта. Совершая реальное и в то же время метафизическое путешествие в Италию, поэт создает художественный образ Венеции, противоречивый и многогранный по своей сути. Цель данной статьи –проследить формирование образа города в поэтическом сознании А. Блока на основелингвопоэтического анализа венецианского текста поэта.Представляя город «как сложный семиотический механизм, генератор культуры…,постоянно заново рождающий свое прошлое, которое получает возможность сополагаться с настоящим как бы синхронно», Ю.М. Лотман пишет, что «семиотический полиглотизм любого города делает его полем разнообразных семиотических коллизий», источником которых является не только синхрония, но и диахрония семиотических образований: архитектура, городские обряды и церемонии, сам план города, наименования улиц и т.п. [3]. Таким образом представление о Венеции как городе складывается из многих составляющих, которые так или иначе «участвуют» в создании художественного образа. С одной стороны, это конкретная реальность города, напримердворцы, соборы, статуи львов, улицыканалы, жители, а с другой –мистические и мифологические начала и мотивы, отражающие диалектику философских и эстетических взглядов поэтасимволиста. Архитектурный ландшафт Венеции представлен следующиминемногочисленными, но очень важными культурноисторическими памятниками: дворцы, дворцовая галерея, львиный столб, башня, гиганты, собор святого Марка. В целом архитектурные реалии только названы, хотя их участие в тексте многозначительнои связанос основным мотивом художественного изображения Венеции –мотивом жизни и смерти:
«Все спит –дворцы, каналы, люди»[4]–в перечне однородных членов основные составляющие блоковского города на лагуне;«В тени дворцовой галереи»[5]–в контексте дворцовая галереяприобретает символические ассоциации«зловещий, жестокий,мрачный» («С моей кровавой головой»);«Простерт у львиного столба1»[6]–в контексте с помощью словосочетания львиный столбсоздаетсясимволический план у слова простерт–«благоговейно поклонятся, искренне почитать»;
«Впервые дрогнувшие веки / Открыть у львиного столба?»[7]– в контексте с помощью словосочетания львиный столбсоздается символический план у словаоткрыть–«возродиться, обновиться, воскреснуть к новой духовной жизни»;«На башне… / Гиганты2бьют полночный час» [8]–
в контексте с помощью слов башня, гигантысоздается символический план у словабьют–«определить начало некого священного, колдовского действа».
Самый яркий архитектурный объект блоковской Венеции –это собор святого Марка: «Марк утопил в лагуне лунной/ Узорный свой иконостас» [11]. Используя метонимиюи перифразы (лагуна лунная, иконостас)поэт изображаеткафедральный собор Венеции, представляющий собой редкий пример византийской архитектуры в Западной Европе.Важно, что перифраза лагуна луннаяназывает освещенноелуной ночное небо, как объяснял А. Блок, а перифразаиконостас, имеющая сакральный смысл, –
это описательное выражение,называющее 1
Львиный столб –памятник на главной площади Венеции [9].2
Гигантами А. Блок называет две человеческие фигуры, отбивающие молотами часы на башне главной площади Венеции [10].алтарную перегородку храмана основе сходства с фасадом собора, украшенногомозаическими изображениями и цветными колоннами
[12].Так создается метафорический образодного из главных архитектурных ансамблей Венеции, утонувшегов лунной ночи, причем глагол утонутьимеет противоположные оттенки символического плана –от«вызывать восхищение» до «приносить скорбь».Мотив жизни и смерти определяет художественное видение А. Блоком Венеции, как бы превращая метафизическое путешествиепо городу на лагуне в путешествие за пределы реальности. Это в полной мере относится и к водной стихии. Расположенный в лагуне, исчерченный каналами, город тесно связан с символикой воды, которая, к примеру, в даосизме соотносится с женским началом и, наряду с мягкостью и податливостью, имеет особенную силу и устойчивость [13].В венецианском тексте семантическая группа со значением «водное пространство» представлена следующими лексемами: море, зеленая даль, лагуна, каналы, волна прилива. Данные лексемы, приобретая символический план в контексте, вносят противоположные значения в образ Венеции. С одной стороны, водная стихия3рождает жизнь, делает ее радостной и веселой,хотя и противоречивой, используя символику красного цвета4в изображении освещенного солнцем паруса и яркую водную зеленьАдриатики,например: «О, красный парус / В зеленой дали!»[14]. Ас другой –несет опасность и смерть,используя сравнение традиционных венецианских гребных лодок с гробами,например: «Холодный ветер от лагуны. / Гондол безмолвные гроба»[15]. Венеция А. Блока погружена в ночь, причем ночь как прекрасна(ср.: бархатная ночь), так и зловеща:когда люди спят, рядом происходят кровавые события, переносящие лирического героя в далекое прошлое –жуткую казнь Иоанна Крестителя: «Лишь голова на черном блюде/ Глядит с тоской в окрестный мрак»[16]. Третья составляющая блоковской Венеции –это жители города, обозначенные с помощью лексемы люди, действительно находятся в состоянии снасмерти, по крайней мере духовной,если способнытолько созерцать человеческую жестокость.
Однако поэт веритв будущее Венеции, в ее возрождение: «Кто дастмне жизнь? Потомок дожа, / Купец, рыбак, иль иерей»[17], называя социальные группы населения города и пытаясь предугадать, кто из них способен к настоящей жизни. Цветовая гамма города на лагуне в основном однообразна: сквозь темный сумракпросвечивает кровавый красный цвет, однако не однозначна в символическом плане. Превалирует семантическая группа со значением «темный»:черный стеклярус,сумрачная обедня, черное блюдо, окрестный мрак, бархат черный, сумрачная отчизна, грядущий мрак, бархатная ночь. Цветовые прилагательные символически многоплановы и противоречивы в своем значении, которое определяется мотивом жизни и смерти, тем не менее основной символический цвета определяется в ближайшем контексте. Например, прилагательное черный
в одном контексте «Лишь голова на черном блюде / Глядит…»[18]имеет значение «трагический, страшный,катастрофический», а в другом «..сквозь бархат черный/ О жизни будущей поет»[21]это же слово означает «одержимый,увлеченный, находящийся во власти мечты».
Блоковская Венеция музыкально оформлена, хотя эти звукине всегда гармоничны. Семантическая группа со значение «звучание»включает противоположныев символическом плане слова: песня, бьют, гул, поет, канцона, струны. Если «с песнею чугунной»[22]связанытяжелые, смертельный звуки, то устремленность поэта в будущее определяет мелодичный образ: «канцоной нежной слух пленя» [23], построенный с помощью обновления смыслового планаи 3Вода, выступая как амбивалентный образ, воплощает и начало, и конец мира[19].4Красный цвет в поэтике А. Блока передает безумие окружающего мира [20]. языкового оформления фразеологизма за счет использования специальной «музыкальной» лексемы
канцонаи эпитетанежной. Создавая образ Венеции, А. Блок, объединяет реальное и мистическое, конкретное и мифологическое. Композиционно венецианский текст поэта делится на три части –три стихотворения, каждое из которых выполняет определенную семантическую роль: в первом стихотворении воспета отчаянная, всепоглощающая любовь лирического героя к Венеции, во втором –чувство горя и нравственного страдания в связи с кровавыми событиями истории, в третьем –стремление к возрождению, к будущему. Одновременно в лирическом сюжете цикла тесно переплетаетсямотив жизни и смерти,
представляя город как проявление женского начала. Уже в первом стихотворении венецианского цикла образ города ассоциируется с образом венецианки5: «Черный стеклярус / На темной шали!»[24].Данное стихотворение построено в форме сонета, жанр которого появился в эпоху Возрождения и получил особое развитие в творчестве итальянского поэта Петрарки. Обращение к жанру сонета не случайно: воспевая вечную красоту Италии, А. Блок не мог не использовать характерную для итальянской поэзии сонетную форму, хотя и несколько изменил строгие правила традиционного, композиционного оформления сонета, например нарушение рифмовки, повторение слов [25]. Однако, что гораздо важнее, поэт сохраняет в содержании сонета [26] особый порядок развития поэтической мысли. В первом катрене С ней уходил я в море, С ней покидал я берег, С нею я был далёко, С нею забыл я близких… появляется некий художественный образ, обозначенный с помощью личного местоимения «она» как указание на заглавие цикла. Венеция –один из возможных многоплановых осмыслений образа: грамматическая неопределенность местоимения создает зыбкость образа и с помощью анафорического повтора усиливает его всеобъемлющее значение, для лирического героя. Во втором катрене О, красный парус В зеленой дали! Черный стеклярус
На темной шали! Венеция обретает реальность прошлой жизни, которая так дорога лирическому герою. Символами обретенной жизни становятся красный парус над зеленой водой лагуны и древняя шаль на плечах молодой католички. Реальные детали внешнего облика венецианки символизируют противоречия земного существование: черный стеклярус и темная шаль передают не только неповторимую красоту национального костюма, но и темное неистовство и одержимость, «звенящие» настоящим трагизмом [28].
В первом терцете Идет от сумрачной обедни, Нет в сердце крови… Христос, уставший крест нести.
происходит столкновение двух противоречивых мотивов –мотива жизни и смерти. Кульминации достигает мотив смерти –это смерть Христа на Голгофе, обусловленная пошлостью реального мира.Во втором терцете 5В примечаниях к «Итальянским стихам» А. Блок писал: «Черные шали с бахромой до сих пор неизменная принадлежность костюма венецианок; их накидывают и носят особенно» [27]. Адриатической любови – Моей последней – Прости, прости! это противоречие разрешается в пользу жизни. А жизнь дарит любовь к миру, воскрешение и обновление –именно поэтому лирический геройв последней строке сонета, или «венце», просит прощения за то, что,обратившись к вечному и в какойто степени безжизненному искусству Венеции, он не замечает, словно забывает современную, живую Адриатику. А она, по мнению поэта, сохранилась в Венеции и так же прекрасна, как блестящие от смеха глаза молодых венецианок, идущих с обедниили как озаренные лучами заходящего солнца паруса в лагуне [29]. Повелительное наклонение глагола простить, повторенное дважды, звучит эмоционально требовательно по отношению к женскому лику прекрасной Венеции –Адриатической, последней любви лирического героя. В художественном образе Венеции «просвечивают» разные женские лики. Один из них –лик роковой красавицы Саломеи6, героини библейской легенды, появляется во втором стихотворении цикла: В тени дворцовой галереи, Чуть озарённая луной, Таясь, проходит Саломея С моей кровавой головой. [30] (Блок, 1980, с. 120)Библейская легенда о Саломее – одна из самых страшных по своей жестокости. Согласно легенде, танец юной Саломеи на праздновании дня рождения Ирода Антипы, ее отчима, так очаровал тетрарха (правителя) Галилеи, что тот согласился выполнить любое её желание. Будучи научена своей матерью, Саломея потребовала убить пророка Иоанна Крестителя, и ей была принесена на блюде его голова, а принцесса отнесла ее для глумления Иродиаде [31]. Кровожадность Саломеи как бы оттеняет в образе Венеции не только бесчеловечную жестокость, но и обреченность на вечные, не поддающиеся избавлению страдания.Тем не менее искусство эпохи Возрождения для А. Блока одухотворено, а современная жизнь оскверняет его своим мертвым дыханием. Важно, что только в Венеции поэт находит веселье и настоящую жизнь, и это ярко проявляется в последнем, третьем, стихотворении цикла, устремленном в будущее: Быть может, венецейской девы Канцоной нежной слух пленя, Отец грядущий сквозь напевы Уже предчувствует меня? Мать, что поют глухие струны? Уж ты мечтаешь, может быть, Меня от ветра, от лагуны Священной шалью оградить? [32] Так возникает еще один женский лик Венеции –лик матери, которой становится обычная венецианка, защищающая и лелеющая будущие поколения.Образ Венеции, будущейматери, музыкально «озвучен»–метафорический образ поют глухие струныпостроен на символическом значении слов и передает затаенный смысл вечных истин,доступный только высоким духовным личностям (ср.: темнаяшаль превращается в священную). 6Всеобщее увлечение этой библейской красавицей в русской культуре начала ХХ века, например постановка пьесы О. Уайльда «Саломея»в Петербурге, не могло не коснутся поэтического творчества А. Блока. Возможно, именно поэтому среди многочисленных мозаик в притворе собора святого Марка поэт замечает мозаику ХIVвека, изображающую иудейскую принцессу, которая несет блюдо с головой ИоаннаКрестителя.
Женские лики в образе Венеции в цикле, разумеется, не отражают в полной мере многоплановое городское пространство, связанное с щемящим чувством бесприютности и потерянности. Такое чувство испытывает лирический герой, когда оказывается в спящем ночном городе. В пространстве города соединяются смерть и жизнь Холодный ветер от лагуны. Гондол безмолвные гроба. Я в эту ночь –больной и юный – Простерт у львиного столба. [33]Во втором стихотворениивенецианского цикла мотив смерти становится главным. Образ холодный ветер от лагуны несет в себе ледяное дыхание смерти, а сравнение гондол с гробами является прямым знаком смерти, которому в какойто степени противостоит живое, молодое начало, представленное лирическим героем.
Колдовские, ночные виденияВенецииоткрывают лирическому герою бездны магического пространства спящего города, поэтому финал второго стихотворения цикла звучит безнадежно: Все спит –дворцы, каналы, люди, Лишь призрака скользящий шаг, Лишь голова на черном блюде Глядит с тоской в окрестный мрак. [34]В заключительном стихотворении цикла мотивы смерти и жизни тесно переплетаются, взаимодействуют и даже переосмысливаются, возрождая новую жизнь: Инеужельвгрядущемвеке
Младенцумневелитсудьба
Впервыедрогнувшиевеки
Открытьульвиногостолба? [35] Таким образом, художественное изображение Венеции отражает философскиеи эстетическиевзглядыА. Блока,его отношение к цивилизации и искусствуи веру в возрождение человечества. Образ блоковского города на лагуне окутан трагедией, однакопоэт увидел в Венеции, наряду с умиранием культуры, торжество творческого начала, преодоление хаоса и безличия цивилизованной жизни. Великое прошлое Италии у А. Блока не только не противостоит современной Венеции, но и определяет радость обретения ею живого настоящего.
Ссылки на источники1. Блок А.А. Собрание сочинений в шести томах. Том VI. –М.: Издво «Правда», 1971. –398 с.–С. 175.2. Блок А.А. Молнии искусства. Итальянские впечатления [Электронный ресурс] –Электрон. дан. –Lib.Ru / Классика: Блок Александр Александрович: Собрание сочинений. –Режим доступа: http://az.lib.ru/b/blok_a_a/ свободный. –Загл. с экрана.3. Лотман, Ю.М. Символика Петербурга и семиотикагорода / Ю.М. Лотман // Избранные статьи: в 3х томах. Т. 2. –Таллинн, 1992. –С.14.4. Блок А.А. Собрание сочинений в шести томах. Том 2. Стихотворения и поэмы. 18971921. / Сост. и примеч. Вл. Орлова. –Л.: Худож. лит., 1980. –472 с.–С. 120.
5. Там же.6. Там же.7. Там же, С. 121.8. Там же, С. 120.9. Там же, С. 385.10. Там же.11. Там же, С. 120.12. Там же, С. 385. 13. Энциклопедия знаков и символов[Электронный ресурс]–Режим доступа:http://sigils.ru/symbols/voda.html, свободный. –Загл. сэкрана.14. Блок А.А. Собрание сочинений в шести томах. Том 2. Стихотворения и поэмы. 18971921. / Сост. и примеч. Вл. Орлова. –Л.: Худож. лит., 1980. –472 с. –С. 119.15. Там же, С. 120.
16. Там же.17. Там же.18. Там же.19. Энциклопедия знаков и символов [Электронный ресурс] –Режим доступа: http://sigils.ru/symbols/voda.html, свободный. –Загл. с экрана.20. Краснова, Л.В. Поэзия А. Блока. К проблеме концептуальности поэтических форм: автореф. дис. … докт. филол. наук / Л.В. Краснова. –М.: МПГУ им. В.И. Ленина, 1991. –42 с. –С. 15.21. Блок А.А. Собрание сочинений в шести томах. Том 2. Стихотворения и поэмы. 18971921. / Сост. и примеч. Вл. Орлова. –Л.: Худож. лит., 1980. –472 с. –С. 120.22. Там же.23. Там же. 24. Там же, С. 119.25. Квятковский А.П. Поэтический словарь / Научный ред. А. Роднянская. –М.: Издво «Советская энциклопедия», 1966. –375 с.–С. 275276.26. . Блок А.А. Собрание сочинений в шести томах. Том 2. Стихотворения ипоэмы. 18971921. / Сост. и примеч. Вл. Орлова. –Л.: Худож. лит., 1980. –472 с. –С. 119.27.Там же, С. 361362.28. Краснова, Л.В. Поэзия А. Блока. К проблеме концептуальности поэтических форм: автореф. дис. … докт. филол. наук / Л.В. Краснова. –М.:МПГУ им. В.И. Ленина, 1991. –42 с. –С. 1516.29. Блок А.А. Молнии искусства. Итальянские впечатления [Электронный ресурс] –Электрон. дан. –Lib.Ru / Классика: Блок Александр Александрович: Собрание сочинений. –Режим доступа: http://az.lib.ru/b/blok_a_a/ свободный. –Загл. с экрана.30. Блок А.А. Собрание сочинений в шести томах. Том 2. Стихотворения и поэмы. 18971921. / Сост. и примеч. Вл. Орлова. –Л.: Худож. лит., 1980. –472 с. –С. 120.31. Библейская энциклопедия Брокгауза [Электронный ресурс]–Режим доступа: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_bible/3629,свободный. –Загл. с экрана.32. Блок А.А. Собрание сочинений в шести томах. Том 2. Стихотворения и поэмы. 18971921. / Сост. и примеч. Вл. Орлова. –Л.: Худож. лит., 1980. –472 с. –С.120121.
33. Там же, С. 120.34. Там же. 35. Тамже, С. 121.
Lionora Avdonina Candidate of Philology (PhD), Associate Professor of the Department of Germanic and Romance Languages Penza State University, Penza, RussiaPoet’s Adriatic Love (the artistic image of Venice in A. Blok’s “Italian poems”)Abstract. The article describes how A. Blok creates the image of Venice in his “Italian poems”. Although the image of the City of Water is tragic and hopeless, the poet sees joy, real life and future aspirations in the Venetian text.Key words: artistic image, multidimensional comprehension, metonymy, symbolism, motif of life and death.
