Марийская идентичность в наивной живописи Эчика Барцева

Аннотация. Среди представителей финно-угорских народов наблюдается рост национального самосознания, активное обращение к национальным истокам и народным традициям марийцев. У марийцев Урала достаточно распространены художественные формы выражения этнической идентичности. В нашей статье мы рассматриваем творчество марийского наивного художника Эчика Барцева, как воплощенный поиск и выражение основ национального менталитета и духовности народа. Творчество Барцева рассматривается как наивная философия и наивная этнография в красках.
Ключевые слова: марийская этническая идентичность, наивное искусство, финно-угорский этнофутуризм, наивная этнография. 

Важнейшей формой выражения этнической идентичности народа являются художественные, изобразительные формы самосознания. В содержании творчества марийских самодеятельных художников и ремесленников чрезвычайно распространен мотив сохранения этнической самобытности, их творчество – осознанное, наглядное и наиболее яркое свидетельство стремления марийского народа к полноте ощущения своей самобытности и достоинства, реализуемое в различных формах. Среди наиболее ярких представителей самодеятельного художественного творчества уральских марийцев – мастерицы Роза Андреева (с. Юва) и Лиза Семенова (д. Большая Тавра), резчики Лев Урванцев и Анатолий Хамзин (д. Большая Тавра), а также художник, работающий в стилистике наивного искусства, екатеринбуржец Эчик Барцев.

Произведения наивного искусства часто биографичны и являются свидетельствами связи художника с историей страны и пересечения судеб автора и его родины – как малой, так и большой. Картины рассказывают о судьбе и характере автора, становятся иллюстрацией ретроспективного повествования, неявно ведомого автором. И тогда на наших глазах происходит рождение наивной истории и народной этнографии, которые порой бывают достовернее и внимательнее к деталям, чем кабинетная наука. Очевидно, что творчество Барцева существует в контексте роста этнического самосознания народов России. В какой-то мере его можно рассматривать как вариант этнофутуризма, направления в изобразительном искусстве, распространённого в финно-угорских регионах России и зарубежья, которое стремится стать «не только способом выживания национальной культуры в современных условиях, но и реальной площадкой диалога культур, сферой реализации толерантности» [1, с. 5].

Наш исследовательский опыт свидетельствует, что практически каждый уральский мариец, занятый в какой-либо творческой деятельности (танцевальном, музыкальном или изобразительном творчестве), рассматривает её и как само-реализацию, и как этно-реализацию, т.е. в качестве миссии по демонстрации и сохранению марийской идентичности. Однако искусствоведческие работы, исследующие современную художественную культуру уральских марийцев, попросту отсутствуют. Одной из немногих попыток осмысления современных этнохудожественных процессов финно-угорских народов, в русле этнофутуризма, является исследовательская деятельность Э.М. Колчевой, в основном осуществляемая на материале марийского (в Марий Эл) изобразительного искусства. Автор проводит достаточно детальный обзор этнохудожественных процессов в республике Марий Эл и финно-угорских территориях Поволжья, анализирует историю и природу движения этнофутуризма, зародившегося в зарубежных финно-угорских странах. Знакомство с творчеством самобытного марийского художника Э.А. Барцева демонстрируют этноидентификационную направленность и заряженность творчества художника, т.е. признаки, характерные для современного искусства финно-угорских народов России.

Эчик Александрович Барцев родился в 1936 году в деревне Кугу-Кожлоял Марийской республики, в большой семье, где было семеро детей. Родители Эчика Александровича погибли во время Великой Отечественной войны, и он рано начал работать. Трудился будущий художник мотористом, электриком, шофером, трактористом, комбайнером, бульдозеристом, слесарем-ремонтником и инженером-конструктором. С 1964 года Барцев живет в Свердловске, много путешествует, несмотря на пенсионный возраст. Он освоил работу портного, столяра, слесаря бытовой техники, мастера по ремонту механических часов и магнитофонов. Соответственно окончил курсы, училище, техникум – все во внерабочее время. Кроме прочего художник много путешествовал в одиночку на лыжах и велосипеде, участвовал в экспедициях по сбору фотоматериалов для выпуска книг «Чусовая», «Урал».

Творчество Барцева зарождалось в 1990-х годах, в эпоху, когда на смену «большому» советскому мифу приходит «этноцентрический и этногенетический миф» [ 2, с.19]. Он начинает заниматься изобразительным творчеством, в основном – живописью маслом, реже – рисунки карандашом. Писать картины Эчик Барцев начал благодаря одной судьбоносной встрече. В одном из походов он встретился с профессиональным художником, членом Союза художников Виктором Мирошниковым. Мирошников стал основным наставником в творческой судьбе начинающего и уже немолодого художника, многое объяснил, рассказал и показал. Позже они стали друзьями.

Большая часть произведений автора являются поиском и манифестаций его этнической идентичности. Э.А. Барцев в своих живописных работах обращается к событиям голодной послевоенной жизни в марийском селе, в пластически острой манере выстраивая мизансцены жанровых произведений. С помощью работ портретного жанра Э.А. Барцев старательно вглядывается в национальных характер и судьбу родного марийского народа, добавляя к живописному литературное творчество: «Многострадальный мой народ, тебе пришлось пережить очень много. Тебе удалось, вопреки всему, сохранить интерес к жизни. Если можно увидеть в моих картинах хоть часть сказанного, то не зря я живу на свете, то судьба моя удалась, так пытаюсь себя успокоить, т.к. меня всегда мучил вопрос – не исчезнет ли мой родной народ, не растворится ли среди других, ведь может случиться так, что марийцы останутся только лишь на полотнах» [ 3].

 Барцев надеется, что ему удалось «поведать о своем народе, который я люблю, горжусь и дорожу тем, что принадлежу к марийскому народу. Без каких-либо будущих планов, пытался изливать свою душу в картинах, каждая картина так или иначе связана с моей прошлой жизнью» [ 4].

Эчик Александрович считает, что его жизнь описывает круги: первый – трудовая жизнь до пенсии, полная лишений и страданий. Второй круг его жизни – живопись. Надеется, что ему удалось «поведать о своем народе, который я люблю, горжусь и дорожу тем, что принадлежу к марийскому народу. Без каких либо будущих планов, пытался изливать свою душу в картинах, каждая картина так или иначе связана с моей прошлой жизнью».

Марийский эпос хранит много удивительных и поэтичных легенд. Эчик Барцев посвятил одно из своих полотен богатырю Чумбылат-Кугураку, он еще в средние века стал общемарийским божеством. Прославился тем, что собрал воедино разрозненные племена, приказал строить города-крепости и защищал народ от врага. Он и после смерти помогал. Героя похоронили на высокой горе в полном боевом вооружении и на коне. Когда враг нападал, то марийцы шли к горе и просили богатыря: «Вставай, неприятель пришел!» И раздвигалась гора, появлялся на коне грозный Чумбылат, начинал сражение за свой народ. Затем снова превращался в гору. И вот однажды он обиделся на черемисов и перестал появляться. Хоть и молили они его о помощи не раз, дары мясом и медом приносили. Начались тогда болезни и войны. Между прочим, культ Чумбылата не утратил своей актуальности и сегодня. Местом его захоронения считается гора на реке Немда. К ней приходят марийцы, принося дары и устраивая моления.

В своем творчестве художник открывает зрителю быт и историю марийской деревни, ее красоту и уходящую натуру. Работает автор и в жанре пейзажа, а в последнее время стали появляться произведения с ярко выраженной социальной тематикой. Его всегда беспокоила судьба марийской культуры: Эчик Александрович изучает историю и быт марийского народа, запечатлевая в живописных полотнах свои воспоминания, впечатления и мечты Художник воспевает на полотнах марийский народ: «Я люблю свой народ, – говорит Эчик Барцев, – его неповторимый быт, его смекалистость, трудолюбие и умение приспосабливаться к любым условиям жизни»[i]. . Порой в картинах Барцева происходит «мистификация личных переживаний детства, идеализация деревенского образа жизни», ведь «поэтизация детства, протекавшего у художников-этнофутуристов в традиционном сельском укладе - это путь символизации личностного, или более широко, путь, идущий от индивидуального к общинному, родовому, от частного к общему» [ 5, с. 118].

В своей рукописи «Исповедь старичка. Крик души» Барцев тематически распределяет свои картины таким образом: «1. Картины – воспоминания; 2. Пейзажи; 3. Картины – размышления; 4. Картины на политическую тему; 5. Разная мелочевка». Картины – воспоминания знакомят зрителя с образами марийской деревни, в концентрированном виде представляя душевную боль автора, чувства печали и радости, сохраненные художником из далекого детства. 

Э.А.Барцев. «Новый урожай (Укинде)» 2000 г. Частная коллекция.

На картине «Новый урожай» 1999 г. изображены женщина в марийской одежде и мальчик в сером пиджаке, которые, находясь в амбаре, размалывают жерновами горсть зерен. Женщина плачет. Изображение повествует о голодных годах, когда мальчик, участвуя в коллективном сборе урожая, стащил домой горсть колосьев. Автор поясняет: «Как тут не заплачешь – такое голодное время, под большим страхом добыты колосья, – в то время была специальная статья, за которую давали 5 лет тюрьмы, – а какой большой праздник предстоит, – пошамать кашку свеженькую из чистой, без примеси, главное, ржаной муки. Все это испытав только, можно прочувствовать» [ 6].

А на картине «Важничает» 2008 г. изображена часть свадебного обряда – просватанье, визит родителей жениха в дом невесты, когда родителям преподносят каравай. Отец невесты, как полагается, явно важничает, изображает напускную надменность. И эта мягкая ирония делает героев его картин своими и для нас, зрителей. На картине «Чувашка» изображена маленькая девочка. Художник прописал в деталях ее национальный костюм, как и свадебные наряды молодоженов в предыдущем полотне. Вообще, среди свердловских наивных художников лишь Барцев отличается повышенной орнаментальностью изображения. Такой орнаментально-декоративной стилистики, как в работах А. Лобанова, М. Примаченко или П. Леонова, среди произведений уральцев мы не встречаем. Лишь этнические костюмы в картинах Барцева ярко украшены пестрым декоративным орнаментом, да, пожалуй, в его приполярных уральских пейзажах можно увидеть верховных божеств и духов, вьющихся в фантастических узорах.

Э.А. Барцев. «Важничает», 2008 г. Музей наивного искусства, Екатеринбург

На картине «Кормилец» 2002 года, на фоне зимнего сельского пейзажа на переднем плане изображены сани с дровами, подросток с топором и вокруг сельские жители: одноногий фронтовик, женщины в марийской одежде. Картина повествует о тяжелом сельском труде, когда подросток вынужден взять на себя заботы о пропитании семьи. Автор комментирует: «Тут, конечно, я приукрасил, т.е. для домашних нужд редко когда разрешали взять лошадь. Дрова возили чаще сами на санях. Сначала была мысль написать троих ребят, везущих дрова, но вспомнил известную картину «Тройка» и получалась прихватизированная тема» [ 7].

Э.А. Барцев. «Кормилец», 2002 г. Музей наивного искусства, Екатеринбург 

Э.А. Барцев, словно оправдываясь, предлагает зрителю посмотреть на светлые стороны жизни в марийском селе: «Что я все о грустном и грустном. Хотя. Какая там грусть, грустить было некогда. Летом одни работы, зимой кроме учебы, вечерами другие заботы: мы занимались постоянно производством обуви, – плели лапти. У женской половины другие заботы, тогда еще и ткани сами изготавливали, – пряли, ткали, вышивали и т.д. Об электрическом свете тогда еще не имели понятие. Мы у себя в семье, – одни дети, и лампой еще не пользовались. Все обходились лучинками, специально наколотыми. Короче говоря, мы другую жизнь не знали, радовались тому, что имели. А как пели!.. Слава богу, я эти песни слышу и сейчас в репертуарах наших молодых певиц… Сколько воспоминаний они наводят на мою душу, с каким трепетом я их воспринимаю, – изобразить бы все это на холсте, – о, какое счастье! Об этих эпизодах жизни имеется большое желание запечатлеть, и, надеюсь, оно исполнится.

А пока хотелось показать и хорошие моменты жизни. Приезжая в деревню, увидел по телевизору концерт Марийского ансамбля. О, чудо! Какие мастера, какая одежда. Ничего лучше я бы не присмотрел, не придумал бы как показать наш национальный колорит. Здесь я пытался показать и портретное сходство героев. Чуть в стороне одна пара из сцены Марийского спектакля».

В картине «После свадьбы» все же сюжет сценический и наряды, естественно, специально изготовленные для этой цели, стилизованные. Зарядившись данной тематикой, продолжил еще вышеперечисленные картины, где пытался подойти ближе к марийскому народу, к его быту, обрядам, чтобы выглядело все более натурально. Наряды героев в картинах «Мы кедровые» и «Важничает» марийцев определенного района, т.е. Моркинского района Марий Эл» [ 8].

Э.А. Барцев. «Мы - кедровые», 2008 г. Музей наивного искусства, Екатеринбург 

В своих пейзажах художник изображает, в основном места, по которым любит путешествовать – от Приполярного Урала до Мугоджар на юге. Его пейзажи выполнены в суровой холодноватой гамме и являются, кажется, повествованием о мифологических временах и эпических героях. Барцев не умиляется природой, он её боготворит.

Сюжетные и портретные работы Барцева этнографически точны: и типажи, и одежда, и предметы быта, окружающие героев. До сих пор его волнует деревенское сиротское детство. Почерк Э. Барцева неровен, порой он прост, похож на лубок. Он порой романтически изыскан или композиционно сложен. Картины полны воздуха, света и цвета. А пространство – то плоское, то глубокое, многоплановое и текучее. В живописи Барцева отражается исконное мировоззрение марийцев, хоть и в нетрадиционной для марийского крестьянина станковой технике. Характерная черта марийского народа – одухотворение природы, ощущение окружающих человека явлений, предметов и стихий обладающими собственным характером. Особенность художнического почерка Барцева – в стремлении передать увиденное и хранящееся в памяти не с фотографической точностью, а как переживание, прочувствованный опыт. Вот и рождаются пейзажи, на которых у камня, у дерева, у воды, у тучи, у огня есть лики, напоминающие человеческие лица. А лица героев – марийцев и не только – испещрены письменами и годовыми кольцами национальной судьбы.

Портреты Э.А. Барцева – возвышенны. Автор застает своего героя в мгновения раскрытия нежных, мечтательных, задумчивых состояний. Почти все его портреты – женские, его героини одеты в национальные костюмы и всем своим обликом воплощают представления о национальном характере и типичных этнических чертах. Жанровые произведения повествуют о запоминающихся и необычных событиях  из жизни марийского села. Удивляет пластика его персонажей, она всегда эмоциональна и выразительна, иногда – театральна, порой достигая гротеска. Герои его картин живут своей жизнью: работают, веселятся, философствуют. Порой они напоминают эпических героев легенд или театральных персонажей, но это, утверждает художник, реальные люди, истинные хранители традиций. Для ряда жанровых картин Барцева характерна некоторая сценичность образов, эмоционально подчеркнутая характерность.

Э.А. Барцев. «Болит душа», 2004 г. Музей наивного искусства, Екатеринбург 

Э.А.Барцев ведет активную творческую и выставочную жизнь, являясь, таким образом, вестником и подвижником марийского народа. В марте 2009 года выставкой Барцева открылся региональный библиотечный центр толерантности. Культурно-зрелищный центр «Стрела» в апреле 2011 г. выставкой нашего героя запустил проект «Новые имена». Эчик Александрович участвует и в поэтических марафонах со своими стихами. Персональные выставки Барцева проходили в Уральском центре промыслов и ремесел, Центре народного творчества «Гамаюн», Свердловском областном дворце народного творчества, Свердловскокой областной межнациональной библиотеке, галерее «Поле» и на других выставочных площадках. Публикации о нем можно встретить на страницах «Уральского рабочего», «Областной газеты», «АиФ», «Пенсионера» и других изданий. Весной 2014 года нами был реализован этнохудожественный выставочный проект «Люди Белого Бога», основой которого являлись картины Э.Барцева. В 2015 году в Ночь Музеев в Екатеринбургском музее изобразительных искусств открылся масштабный проект «Музей наивного искусства», в котором коллекция работ Э.Барцева стала самой обширной и составила отдельный раздел «Наивная этнография».

Творчество и активная общественная позиция Э.А. Барцева – наглядное и наиболее яркое свидетельство стремления марийского народа к полноте ощущения своей самобытности и достоинства. Это стремление весьма распространено среди уральских марийцев, а  реализуется оно в различных художественных формах.

Художник Эчик Барцев смотрит в будущее своего народа без тревоги и грусти, он верит, что национальные традиции не растворятся во времени, не смолкнут звуки знаменитой марийской волынки шувыр, не забудутся слова песен муро… Художник утверждает, что кисти в руки взял только ради того, чтобы сохранить в памяти все, что видел, все, что знает о своем народе: «Вся цель моей работы в живописи – сохранить таким способом свою память, свою душу в картинах» [ 9]. Только ради этого и начал он писать картины, воссоздавая по памяти все детали одежды, музыкальные инструменты, обряды. 

Ссылки на источники

1. Колчева Э.М. Этнофутуризм как явление культуры: монография. - Йошкар-Ола, 2008. - 164 с.
2. Мелехина М. Б. «Субъективные нарративы» как возможность «сгустков опыта» говорить (к вопросу о культурной идентичности)/ «Человек, Культура, Образование», научно-образовательный и методический рецензируемый журнал. Сыктывкар, 2011 г., №1. 
3. «Исповедь старичка», рукопись Э.А. Барцева 2008 г. Архив автора.
4. Там же.
5. Колчева Э.М., МарГУ, Финно-угроведение. №1 - Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ им.В.М.Васильева, 2007 – 143 с.
6. «Исповедь старичка», рукопись Э.А. Барцева 2008 г. Архив автора.
7. Там же
8. Там же
9. Там же