Поэтический синтаксис в прозе Д. Рубиной (на материале романа Д. Рубиной «Вот идёт мессия!..»
ART 85169
Автор:
М.
Г. Мирошникова
М.
Г. Мирошникова Библиографическое описание статьи для цитирования:
Мирошникова
М.
Г. Поэтический синтаксис в прозе Д. Рубиной (на материале романа Д. Рубиной «Вот идёт мессия!..» // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2015. – Т. 13. – С.
841–845. – URL:
http://e-koncept.ru/2015/85169.htm.
Аннотация. Статья посвящена анализу структур поэтического синтаксиса в художественной прозе Д. И. Рубиной. На материале романа «Вот идёт мессия!..» выявляются основные стилистические, синтаксические и графически маркированные приёмы, формирующие идиостиль автора.
Ключевые слова:
экспрессивность, поэтический синтаксис, стилистические фигуры, многосоюзие, бессоюзие, ритмико-интонационная градация
Текст статьи
Мирошникова Марина Григорьевна,
кандидат филологических наук, доцент, Институт русского языка и культуры (СанктПетербургский государственный университет),г. СанктПетербург marinam2002@mail.ru
Поэтический синтаксис в прозеД.Рубиной (на материале романа Д.Рубиной «Вот идёт мессия!...»
Аннотация.Статья посвящена анализу структур поэтического синтаксиса в художественной прозеД.И. Рубиной. На материале романа «Вот идёт мессия!,,,»выявляются основные стилистические,синтаксические и графически маркированные приёмы, формирующие идиостиль автора. Ключевые слова: поэтический синтаксис, экспрессивность, стилистические фигуры, многосоюзие, бессоюзие, ритмикоинтонационная градация.
Проза Д.И. Рубиной по праву занимает одно из ведущих мест в современном литературном процессе, выделяясь из всего многообразия произведений не только сюжетнокомпозиционными линиями, многоголосием культур, художественным миром, наполненным звуками, но и изумительно ярким, образным языком. Личностное,эмоциональное и эстетическое восприятие мира находит своё отражение в авторском структурированиитекста, специфическом способе организации художественного материала, что обуславливает отборязыковых средств, позволяющих говорить обособом поэтическом языке прозы Д.Рубиной. Каждое произведение автора в качестве сюжетной основы обращается к тому или иному периоду её биографии. Роман «Вот идёт мессия!...» посвящен израильскому периоду в творчествеавтора. По мнению ШафранскойЭ.Ф., произведение входит в плеяду художественных текстов рубежа 20 21 веков, знакомящих читателя с оттенками жизни народа другой культуры, пронизанныхпоэтикой мифологем исторической и культурной традициинарода, к которому подчеркнуто сознательно относит себя автор.[1].
Исследователи языка творчества Д.Рубиной по праву основное внимание уделяютметафоричности текстов автора. Обилие метафор,по наблюдению Е.А.Сахаровой, создают некий метафорический код, воспринимающийся как основнойсвязующий элемент всего текста. Именно подобный языковой код вбольшинстве случаев связывает всю художественную системутворческого языка писателя. Анализируя прозу Д.Рубиной с позиций когнитивной лингвопоэтики, Е.А. Сахарова приходит к выводу, что особенностью творчества Д. Рубиной можно назвать «непрерывную тропеизациютекстового пространства: писатель «нанизывает» разнообразные метафоры на нить повествования, что придаёт тексту особый колорит и эстетическую ценность, а также удерживает читателя в постоянном творческом напряжении» [2]
Наблюдения над необычными, нестандартными соединениями основных частей речи, синтагматическими связями лексем в прозе Д. Рубиной позволяют исследователям говорить не просто о трансформации того или иного лексического значения, но об активном присутствии тропа антиэмфаза
расширении и размываниизначения слов под воздействием контекста. [3] В результате, авторское соединениелексем ведёт к появлению более сложного уровня абстрагирования и выразительности художественного текста:
Проза Д.Рубиной, по нашему мнению, представляет собой особый вид художественной речи не столько благодаря высокой степени метафоричности, сколько обилию поэтических синтаксических моделей в тексте произведений, создающих особуюритмикомелодическую структуру прозы автора. Именно проникновение поэтических элементов синтаксиса в прозу Д.Рубиной формируют неповторимый экспрессивный идиостиль автора и ту лёгкость чтения, которая неизменно привлекает читателей.На примере романа «Вот идёт мессия!...» рассмотрим некоторые экспрессивные синтаксические модели, позволяющие говорить об особом поэтическом языкеавтора.
К наиболее частотным синтаксическим приёмам прозы Д.Рубиной можно отнести обилие многосоюзных конструкций, основанных на множественном повторе сочинительных или подчинительных союзов при многокомпонентном перечислении. Все её жители относились к своей стране, как к своей квартире, и такодевались, итак жили, не снимая домашних тапочек, и такпередвигались по ней, и такссорились незаметно, небрежно и смертно привязаны к домашним, совершенно не вынося друг друга,
и взрываясь, когда чужой посмеет плохо отозваться о комто из родни… Они так иубегали из неё, как сбегают из дома до конца дней не в силах окончательно вырвать его из себя.[4, с 33]
Не менее распространенными конструкциями поэтического синтаксисав романе «Вот идёт мессия…!» являются многочисленные бессоюзные перечислительные ряды, соотносящиеся с союзными конструкциями сочинительного или подчинительного типа.
«Забредали к ним агенты по распространению неповторимых диет, нищие, дешёвыебездомные проститутки, принимающие клиентов в подворотнях и за гаражами, одурелые свежие репатрианты, пришибленные всей этой, ни на что не похожей жизнью,заблудившиеся клиенты престижного салона «Белые ноги», сумасшедшие сразнообразными мнениями. [4, с.48]
Намеренное использование множественности членов перечислительных конструкций образует такиестилистические фигуры как асиндетон (бессоюзное соединение) и полисиндетон (союзное многочленное соединение).Следует отметить, что часто в тексте романа подобные синтаксически конструкции вступают в стилистическую конвергенцию, при которой обе части функционирую достаточно независимодруг от друга.«Турист на Святую землю шёл разнообразный и отовсюду. Не говоря уже о рядовых гражданах России и её бывших республик, олюбознательной русской мафии, обизнесменах всех сортов и мастей, о поддатых священниках в сопровождении небольшой, весёлой паствы, оголтелого русого туриста поставляли иАмерика, и Канада, иГермания, и ЮАР, и даже Новая Зеландия, тоже сколотившая за пару лет русскую общину не хуже, чем у людей.[4, c.156.
Вариантом наложения может быть и приём объединения асиндетона и полисиндетона способом контаминации, когда однородные члены предложения объединяются при помощи союзной и бессоюзной связи в рамках одной синтаксической единицы.Это мужское имя она получила в честь деда Зямы, Зиновия Соломоновича, старогохулигана, остроумца, бабника и выпивохи, комиссара и гешефтмахера, коротышки дъявольского обаяния.[4, c.16]
Следует отметить, что с увеличением количества однородных членов усиливается и степень экспрессивности такой конструкции. Повторение слов, составляющих единый семантический ряд, постепенно интонационно усиливающих друг друга, создают эффект эмоционального воздействия на адресата. Дополняют стилистический приём градации образные словосочетания «высшие силы» в начале фразы и «Божья воля» в конце. Удивительно, как высшие силы , словно кожуру с луковицы, снимают упованияпростого смертного: упование на силуоружия, упование на здравый смысл, упование налюдское сострадание, упование на чьюто добрую волю…Оставляя в итоге лишь одно: упование наволю Божью. [4, c.11]
На степень экспрессивности высказывания оказывает влияние не только количество однородных членов, но и игра со звуками, например, фонетический повтор корня или отдельных звуков: «Поневоле большое раздражает, загромождает, хочется егоотодвинуть, задвинуть, наконец, отдать комунибудь.»[4, c..101]В приведенном отрывкемодуляции «др,гр» в соседстве с «ж» расширяют семантикуфразы, привносят дополнительноезначение нервозности и неудовлетворенности. Такимобразом, по словам Ю.М.Лотмана,«фонологическая организация текста образует сверхъязыковые связи, которые приобретают характерорганизации смысла». [5]
В тексте романа часто на ведущую стилистическую фигуру накладывается фигура спутник(анафора в первом примере, эпифора и антитеза во втором).«1. Этот выезд, этот первый поворотна шоссе, этот вылетв простор Божьей сценывсегда напоминал ей те первые мгновения, когда самолёт уже оторвался от земли…[4, c..27]
2. …Сашка знал, что для всего в жизни требуются соответствующие театральные декорации: для Любви и Смерти, для Одиночества и Пира, для Радости и Битвы.[4, c.117] Бессоюзное многочленное соединение может быть составной частьюантитезы, например при созданиипортрета персонажа: «Зяма посмотрела на русского. Ему очень шла форма летных частей, вообще он был крупный, хорошо сложенный, скованный и неяркий человек среди этих черноглазых,развинченных в движениях, уроженцев Средиземноморского побережья.» [4, c. 33]
Именно такие соединения задают ритм прозаической фразе и создают орнаментальный рисунок как художественный приём её оформления. Вступая же в сочетание с синтаксическим или морфологическим параллелизмом многосоюзное или бессоюзное построение даже при небольшом по количеству числу перечисляемых языковых единиц
может обладать достаточно высокой степенью экспрессивности.
Особого внимания заслуживают синтаксические построения, выполняющие ритмообразующую функцию в тексте романа. Известно, что одним из основных синтаксических приёмов стиха является инверсия. В прозе Д.Рубиной инверсия часто вбирает в себя звуковую игру на уровне рифмизации прозы.Заколосиласьчитательская нива,организовалиськакието читательские встречикогото с кемто… Очнулисьот обморока эмиграции старые профессора,филологи, теоретики литературы и искусства, музыковеды, востоковеды, лингвисты, специалисты по истории Древнего мира и Средних веков, и невозможноперечислить по чему ещё! [4, c.97]В цитируемом отрывке можно проследить взаимодействие разных уровней ритмизации прозы: помимо инверсии, асиндетона, часть однородных членов «музыковеды,искусствоведы, лингвисты, специалисты» воспринимаются читателем как вариант рифменного созвучия. Сочетание метафор, асиндетона, инверсии в одной фразе усиливают экспрессию и подчёркивают ироничность всего высказывания.
Однако количество инверсий в тексте «Вот идёт мессия!» уступает многочисленным графически маркированным способам организации текста. К ним относится подчёркнуто избыточное употребление какого либо знака препинания, придающее прозаическому тексту поэтическую интонацию при перечислении и ориентированное на его звуковое произношение.Говоря о звуковой природе стиха, Ю.М.Лотман отмечает его фонологический характер и связывает его с различением по смыслу. Во всех случаях, когда появляется намеренная организация графики, можно говорить о возникновении её поэтическогозначения, поскольку определённая структурная организация и составляет сущность поэтического текста. «Можно предположить, что во всех случаях, когда графическая система совпадает с фонологической и они предстают в сознании носителя языка как единая система, графика реже становится носительницей поэтических значений. Но там, где автоматизм их связи разрушается и обнажается конфликт между этими системами, возникает потенциальная возможность насыщения графики поэтическим смыслом. Поскольку устная жизнь художественного текста регулируется исполнительством (декламацией), письменный текст должен иметь соответствующие знаки организации. Эту роль выполняет графика». [6]
Тексты Д.Рубиной богаты вопросительными знаками, зачастую часто нарушая все мыслимые правила их употребления. Избыточное ненормированное употребление знака максимально подчёркивает ориентированность текста не на прочтение читателем, а на декламирование чтецом( в данном случае автором).Ну что это, ну как этот ад называется перепады давления?магнитные бури?сужение сосудов?приближение смерти?дряблая рыхлая старость в сорок лет?Господи, когда начнётся похолодание! Чёрт с ней старостью и смертью, смерть, по крайней мере избавит от этого натирающего горб ярма ежеутреннего, едва сознание нащупывает тропинки в пробуждающемсямозгу, почти мышечного уже сигнала: работать.[4, c. 80]
Разрывая высказывание нарочитым повтором вопросительных знаков, автор усиливает его риторическим восклицанием, что передаёт крайнюю степень эмоционального напряжения рассказчика.К сильным знакам впрозе Д.Рубиной можно отнести и необычное употребление двоеточия при описании стремительно развивающегося действия, насыщенного ритмом быстро передвигающегося субъекта. Вдох:резкий поворот направо, магазин бытовых товаров, вилла с цветными стёклышками вокнах террасы, запущенный пустырёк с тремя могилами; вдох:поворот налево, глухой забор с двух сторон, и, следовательно возможность заработать камень, бутылку «Молотова», пулю; вдох: ещё налево и круто вверх, приземистые дома с помойками, ряды оливковых деревьев, последний арабский дом, несколько метров пустой дороги и, наконец, ворота, шлагбаум, будка охранника: выдох, выдох, выыыдох…[4, c.113]Подобное появление двоеточия вопреки норме синтаксической организации текста создаёт особое семантическоеполемежду частями предложения. Фрагмент текста похож на репортажс трансляции футбольного матча, интонационная сила которого нарастает скаждой последующей частью фразы и завершается в конце эмоциональной разрядкой. Цитируемый фрагмент держится не на смысловой, а, скорее, ритмикоинтонационной градации, присущей поэтическим текстам.
К особенностям прозы Д.Рубиной можно отнести и частое использование тире. В большинстве случаев данный пунктуационный знак используется в эллиптических построениях. Однако часто тире в тексте романа, являясь оформлением вставной конструкции, служит для введения авторского комментария и напоминает драматические ремарки.И средствачтобы вы думали были получены! …Да, а вчерашнюю то воблу, Любочку Михалну, АнгелРая притащила, оказывается, не просто так, а знакомитьсяс писательницей N/ Любочка Михална, как выяснилось, как же, как же, читала, и, даже вырезала много лет(!) публикации ее рассказов и повестей[4, c.87]
В последнем примере пунктуационное оформление драматическойремарки поддержано запятыми, выделяющими сочинительный союз, и восклицательным знаком, что не только расширяет семантику фразы, но и фиксирует паузы, указывает на необходимость специфического интонирования. Фрагменты, выделенные тире, должны произноситься повышенным тоном и немного медленнее, чем остальной текст,а отмеченные запятыми и восклицательным знаком требуют обязательного выдерживания паузы. Всё это создаёт чередование различных ритмов, ориентированных более на звучание, чем на прочтение. Подобные построения можно отнести к синтаксически маркированным средствам диалогичности:стремлении автора разделить с читателем свое мнение по поводу комичности сложившейся ситуации. Частотность нерегламентированного использования знаков препинания при оформлении вставных конструкций способствует созданию тона доверительной беседы с читателем. При этом звучание фразы превалирует над его смысловым наполнением.
Много в тексте романа примеров, когда тире настолько выделяется из структуры предложения, что создаётся ощущение нарочитости его использования: «Что еймало было имён, тем более женских лёгких, звучных, раскатистых: Регина, например, Маргарита, Вероника…» [4, c.17]Неожиданное появление первого тире в композиционном построении предложения привлекаетвнимание и несёт на себе актуализирующую функцию.Синтаксическая аграмматикальность расширяет семантику знака, способствуя обогащению фразы. Неординарное употребление тире наряду с инверсионным порядком слов и цепочкой однородных определений позволяют создать интонацию риторического вопроса, избежав постановки знака.Звуковые модуляции «р» усиливают ритмикомелодическую структуру фразы.
Особо следует остановиться на употреблении многоточия в тексте романа.В большинстве примеров многоточие используется вромане в речи персонажей как имитация разговорной речи. При помощи многоточия можно понять настроение персонажа (чувство безысходности, состояние раздумья, гнева, удивления и т.п.). Иногда многоточие выполняет ретроспективную функцию, когда каждое предложение, заканчивающееся многоточием, представляет собой информативно законченный текст. Например, воспоминание Хаима о корабле с беженцами. Рассказ Хаима занимает 4 страница и весь состоит из подобных предложений. Каждая фраза отдельный кадр фильмабиографии рассказчика. Но многоточия не только монтируют большой по объёму текст, но и выполняют важную эмоциональноэкспрессивную функцию: раскрывают перед читателем всю гамму чувств, пережитую Хаимом во время плавания. Насыщенность многоточиями создаёт ритмическое замедление речи, подчёркивающее состояние рассказчика.
Немало в тексте романа примеров, когда графика образует самостоятельный стихотворноструктурный уровень.
И вдруг… Внезапно…Умерла АнгелРая.[4, c. 129]Повторение семантически близких слов (вдруг, внезапно), плакатное расположение фрагментов парцеллированной конструкции, инверсия и многоточия становятся художественным приёмом, усиливающим эмоциональный накалвысказывания.
Примеров так называемого «рубленного синтаксиса», богатого парцеллированными конструкциям, в прозе Д.Рубиной не много, что связано с индивидуальным стилем писателя, тяготеющим к крупным полипредикативным единствам. Чаще всего приём парцелляции лишь задаёт некую тональность фразе, а чеканный ритм раскрывается посредством множественной перечислительной конструкцией.Так о возрасте: Зяма любила выбрасывать старые вещи. И не очень старые. И просто надоевшие. Выбрасывать, отдавать, убирать с глаз долой, расчищать пространство, выметать мусор, освобождать площадку.[4, c.22]Одними из наиболее ярких экспрессивных моделей, присутствующих в прозе Д.Рубиной, являются контаминированные синтаксические модели, реализующиеся в анаколуфных стилистических фигурах и демонстрирующие весь спектр выразительных возможностей русского языка.Осознанное нарушение синтаксической согласованности частей предложения, соединение частей фразы по смыслу, вопреки грамматической норме превращает анаколуфные конструкции в яркие элементы образной и выразительной речи, задаёт определённыйритм повествования, способствует интонационной целостности произведения. К таким построениям в романе можно отнести контаминацииналожения прямой речи на косвенную, когда прямая речь не выделяется автором графически: На остановке к ней бросается женщина, ненатурально пылко, как это только во снах бывает: простите, не знаете ли, к кому обратиться насчёт экскурсии на Иерусалим?[4, c..204]
Как уже было отмечено выше, текст романа «Вот идёт мессия!» насыщен крупными синтаксическими построениями, что приводит к объединению в одном высказывании разных экспрессивных моделей поэтического синтаксиса: парцеллированных и вставных конструкций, восклицательных авторских предложений, многочленных бессоюзных построений, усиленныхэкспрессивнымиградуированными союзамии графически маркированными паузами. Кажущаяся на первый взгляд пестрота синтаксических наслоений создаёт специфическую тональность всего текста, предающую чувства, настроения, отношения, интонации и даже жесты.
Роман «Вот идёт мессия!...», переполненный героями, сюжетными линиями, пёстрыми мелочами, похож на некое шумное театральное действие. Временами создаётся ощущение, что нить повествования потеряна, и только благодаря яркому поэтическому языку удерживается вниманиечитателяи до последней страницы остаётся ощущение лёгкости и эстетического удовольствия от прочтения романа.
Ссылки на источники
1.Шафранская Э.Ф. Мифопоэтика иноэтнокультурного текста в русской прозе XX XXI вв: дис. докт. филол.наук/ Э.Ф.Шафранская. Волгоград, 2008. 2.Сахарова Е.А. Метафорический код художественного текста (на материале художественной прозы Д.Рубиной).Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. Выпуск №4 (25)/2013. С.119.3.Гаспаров М.Л. Историческая поэтика и сравнительное стиховедение (проблемы сравнительной метрики) / М.Л.Гаспаров// Историческая поэтика: итоги и перспективы изучения/ редкол: М.Б.Храпченко др. М., 1996, с. 191 4.Рубина Д. «Вот идёт мессия!..»:Роман. М..: Издво Эксмо, 2005. С. 335.Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. Анализ поэтического текста.СПб: Издво: Искусство СПб,2011.С 80. 6.Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. Анализ поэтического текста. СПб: Издво: Искусство СПб, 2011.С 81.
кандидат филологических наук, доцент, Институт русского языка и культуры (СанктПетербургский государственный университет),г. СанктПетербург marinam2002@mail.ru
Поэтический синтаксис в прозеД.Рубиной (на материале романа Д.Рубиной «Вот идёт мессия!...»
Аннотация.Статья посвящена анализу структур поэтического синтаксиса в художественной прозеД.И. Рубиной. На материале романа «Вот идёт мессия!,,,»выявляются основные стилистические,синтаксические и графически маркированные приёмы, формирующие идиостиль автора. Ключевые слова: поэтический синтаксис, экспрессивность, стилистические фигуры, многосоюзие, бессоюзие, ритмикоинтонационная градация.
Проза Д.И. Рубиной по праву занимает одно из ведущих мест в современном литературном процессе, выделяясь из всего многообразия произведений не только сюжетнокомпозиционными линиями, многоголосием культур, художественным миром, наполненным звуками, но и изумительно ярким, образным языком. Личностное,эмоциональное и эстетическое восприятие мира находит своё отражение в авторском структурированиитекста, специфическом способе организации художественного материала, что обуславливает отборязыковых средств, позволяющих говорить обособом поэтическом языке прозы Д.Рубиной. Каждое произведение автора в качестве сюжетной основы обращается к тому или иному периоду её биографии. Роман «Вот идёт мессия!...» посвящен израильскому периоду в творчествеавтора. По мнению ШафранскойЭ.Ф., произведение входит в плеяду художественных текстов рубежа 20 21 веков, знакомящих читателя с оттенками жизни народа другой культуры, пронизанныхпоэтикой мифологем исторической и культурной традициинарода, к которому подчеркнуто сознательно относит себя автор.[1].
Исследователи языка творчества Д.Рубиной по праву основное внимание уделяютметафоричности текстов автора. Обилие метафор,по наблюдению Е.А.Сахаровой, создают некий метафорический код, воспринимающийся как основнойсвязующий элемент всего текста. Именно подобный языковой код вбольшинстве случаев связывает всю художественную системутворческого языка писателя. Анализируя прозу Д.Рубиной с позиций когнитивной лингвопоэтики, Е.А. Сахарова приходит к выводу, что особенностью творчества Д. Рубиной можно назвать «непрерывную тропеизациютекстового пространства: писатель «нанизывает» разнообразные метафоры на нить повествования, что придаёт тексту особый колорит и эстетическую ценность, а также удерживает читателя в постоянном творческом напряжении» [2]
Наблюдения над необычными, нестандартными соединениями основных частей речи, синтагматическими связями лексем в прозе Д. Рубиной позволяют исследователям говорить не просто о трансформации того или иного лексического значения, но об активном присутствии тропа антиэмфаза
расширении и размываниизначения слов под воздействием контекста. [3] В результате, авторское соединениелексем ведёт к появлению более сложного уровня абстрагирования и выразительности художественного текста:
Проза Д.Рубиной, по нашему мнению, представляет собой особый вид художественной речи не столько благодаря высокой степени метафоричности, сколько обилию поэтических синтаксических моделей в тексте произведений, создающих особуюритмикомелодическую структуру прозы автора. Именно проникновение поэтических элементов синтаксиса в прозу Д.Рубиной формируют неповторимый экспрессивный идиостиль автора и ту лёгкость чтения, которая неизменно привлекает читателей.На примере романа «Вот идёт мессия!...» рассмотрим некоторые экспрессивные синтаксические модели, позволяющие говорить об особом поэтическом языкеавтора.
К наиболее частотным синтаксическим приёмам прозы Д.Рубиной можно отнести обилие многосоюзных конструкций, основанных на множественном повторе сочинительных или подчинительных союзов при многокомпонентном перечислении. Все её жители относились к своей стране, как к своей квартире, и такодевались, итак жили, не снимая домашних тапочек, и такпередвигались по ней, и такссорились незаметно, небрежно и смертно привязаны к домашним, совершенно не вынося друг друга,
и взрываясь, когда чужой посмеет плохо отозваться о комто из родни… Они так иубегали из неё, как сбегают из дома до конца дней не в силах окончательно вырвать его из себя.[4, с 33]
Не менее распространенными конструкциями поэтического синтаксисав романе «Вот идёт мессия…!» являются многочисленные бессоюзные перечислительные ряды, соотносящиеся с союзными конструкциями сочинительного или подчинительного типа.
«Забредали к ним агенты по распространению неповторимых диет, нищие, дешёвыебездомные проститутки, принимающие клиентов в подворотнях и за гаражами, одурелые свежие репатрианты, пришибленные всей этой, ни на что не похожей жизнью,заблудившиеся клиенты престижного салона «Белые ноги», сумасшедшие сразнообразными мнениями. [4, с.48]
Намеренное использование множественности членов перечислительных конструкций образует такиестилистические фигуры как асиндетон (бессоюзное соединение) и полисиндетон (союзное многочленное соединение).Следует отметить, что часто в тексте романа подобные синтаксически конструкции вступают в стилистическую конвергенцию, при которой обе части функционирую достаточно независимодруг от друга.«Турист на Святую землю шёл разнообразный и отовсюду. Не говоря уже о рядовых гражданах России и её бывших республик, олюбознательной русской мафии, обизнесменах всех сортов и мастей, о поддатых священниках в сопровождении небольшой, весёлой паствы, оголтелого русого туриста поставляли иАмерика, и Канада, иГермания, и ЮАР, и даже Новая Зеландия, тоже сколотившая за пару лет русскую общину не хуже, чем у людей.[4, c.156.
Вариантом наложения может быть и приём объединения асиндетона и полисиндетона способом контаминации, когда однородные члены предложения объединяются при помощи союзной и бессоюзной связи в рамках одной синтаксической единицы.Это мужское имя она получила в честь деда Зямы, Зиновия Соломоновича, старогохулигана, остроумца, бабника и выпивохи, комиссара и гешефтмахера, коротышки дъявольского обаяния.[4, c.16]
Следует отметить, что с увеличением количества однородных членов усиливается и степень экспрессивности такой конструкции. Повторение слов, составляющих единый семантический ряд, постепенно интонационно усиливающих друг друга, создают эффект эмоционального воздействия на адресата. Дополняют стилистический приём градации образные словосочетания «высшие силы» в начале фразы и «Божья воля» в конце. Удивительно, как высшие силы , словно кожуру с луковицы, снимают упованияпростого смертного: упование на силуоружия, упование на здравый смысл, упование налюдское сострадание, упование на чьюто добрую волю…Оставляя в итоге лишь одно: упование наволю Божью. [4, c.11]
На степень экспрессивности высказывания оказывает влияние не только количество однородных членов, но и игра со звуками, например, фонетический повтор корня или отдельных звуков: «Поневоле большое раздражает, загромождает, хочется егоотодвинуть, задвинуть, наконец, отдать комунибудь.»[4, c..101]В приведенном отрывкемодуляции «др,гр» в соседстве с «ж» расширяют семантикуфразы, привносят дополнительноезначение нервозности и неудовлетворенности. Такимобразом, по словам Ю.М.Лотмана,«фонологическая организация текста образует сверхъязыковые связи, которые приобретают характерорганизации смысла». [5]
В тексте романа часто на ведущую стилистическую фигуру накладывается фигура спутник(анафора в первом примере, эпифора и антитеза во втором).«1. Этот выезд, этот первый поворотна шоссе, этот вылетв простор Божьей сценывсегда напоминал ей те первые мгновения, когда самолёт уже оторвался от земли…[4, c..27]
2. …Сашка знал, что для всего в жизни требуются соответствующие театральные декорации: для Любви и Смерти, для Одиночества и Пира, для Радости и Битвы.[4, c.117] Бессоюзное многочленное соединение может быть составной частьюантитезы, например при созданиипортрета персонажа: «Зяма посмотрела на русского. Ему очень шла форма летных частей, вообще он был крупный, хорошо сложенный, скованный и неяркий человек среди этих черноглазых,развинченных в движениях, уроженцев Средиземноморского побережья.» [4, c. 33]
Именно такие соединения задают ритм прозаической фразе и создают орнаментальный рисунок как художественный приём её оформления. Вступая же в сочетание с синтаксическим или морфологическим параллелизмом многосоюзное или бессоюзное построение даже при небольшом по количеству числу перечисляемых языковых единиц
может обладать достаточно высокой степенью экспрессивности.
Особого внимания заслуживают синтаксические построения, выполняющие ритмообразующую функцию в тексте романа. Известно, что одним из основных синтаксических приёмов стиха является инверсия. В прозе Д.Рубиной инверсия часто вбирает в себя звуковую игру на уровне рифмизации прозы.Заколосиласьчитательская нива,организовалиськакието читательские встречикогото с кемто… Очнулисьот обморока эмиграции старые профессора,филологи, теоретики литературы и искусства, музыковеды, востоковеды, лингвисты, специалисты по истории Древнего мира и Средних веков, и невозможноперечислить по чему ещё! [4, c.97]В цитируемом отрывке можно проследить взаимодействие разных уровней ритмизации прозы: помимо инверсии, асиндетона, часть однородных членов «музыковеды,искусствоведы, лингвисты, специалисты» воспринимаются читателем как вариант рифменного созвучия. Сочетание метафор, асиндетона, инверсии в одной фразе усиливают экспрессию и подчёркивают ироничность всего высказывания.
Однако количество инверсий в тексте «Вот идёт мессия!» уступает многочисленным графически маркированным способам организации текста. К ним относится подчёркнуто избыточное употребление какого либо знака препинания, придающее прозаическому тексту поэтическую интонацию при перечислении и ориентированное на его звуковое произношение.Говоря о звуковой природе стиха, Ю.М.Лотман отмечает его фонологический характер и связывает его с различением по смыслу. Во всех случаях, когда появляется намеренная организация графики, можно говорить о возникновении её поэтическогозначения, поскольку определённая структурная организация и составляет сущность поэтического текста. «Можно предположить, что во всех случаях, когда графическая система совпадает с фонологической и они предстают в сознании носителя языка как единая система, графика реже становится носительницей поэтических значений. Но там, где автоматизм их связи разрушается и обнажается конфликт между этими системами, возникает потенциальная возможность насыщения графики поэтическим смыслом. Поскольку устная жизнь художественного текста регулируется исполнительством (декламацией), письменный текст должен иметь соответствующие знаки организации. Эту роль выполняет графика». [6]
Тексты Д.Рубиной богаты вопросительными знаками, зачастую часто нарушая все мыслимые правила их употребления. Избыточное ненормированное употребление знака максимально подчёркивает ориентированность текста не на прочтение читателем, а на декламирование чтецом( в данном случае автором).Ну что это, ну как этот ад называется перепады давления?магнитные бури?сужение сосудов?приближение смерти?дряблая рыхлая старость в сорок лет?Господи, когда начнётся похолодание! Чёрт с ней старостью и смертью, смерть, по крайней мере избавит от этого натирающего горб ярма ежеутреннего, едва сознание нащупывает тропинки в пробуждающемсямозгу, почти мышечного уже сигнала: работать.[4, c. 80]
Разрывая высказывание нарочитым повтором вопросительных знаков, автор усиливает его риторическим восклицанием, что передаёт крайнюю степень эмоционального напряжения рассказчика.К сильным знакам впрозе Д.Рубиной можно отнести и необычное употребление двоеточия при описании стремительно развивающегося действия, насыщенного ритмом быстро передвигающегося субъекта. Вдох:резкий поворот направо, магазин бытовых товаров, вилла с цветными стёклышками вокнах террасы, запущенный пустырёк с тремя могилами; вдох:поворот налево, глухой забор с двух сторон, и, следовательно возможность заработать камень, бутылку «Молотова», пулю; вдох: ещё налево и круто вверх, приземистые дома с помойками, ряды оливковых деревьев, последний арабский дом, несколько метров пустой дороги и, наконец, ворота, шлагбаум, будка охранника: выдох, выдох, выыыдох…[4, c.113]Подобное появление двоеточия вопреки норме синтаксической организации текста создаёт особое семантическоеполемежду частями предложения. Фрагмент текста похож на репортажс трансляции футбольного матча, интонационная сила которого нарастает скаждой последующей частью фразы и завершается в конце эмоциональной разрядкой. Цитируемый фрагмент держится не на смысловой, а, скорее, ритмикоинтонационной градации, присущей поэтическим текстам.
К особенностям прозы Д.Рубиной можно отнести и частое использование тире. В большинстве случаев данный пунктуационный знак используется в эллиптических построениях. Однако часто тире в тексте романа, являясь оформлением вставной конструкции, служит для введения авторского комментария и напоминает драматические ремарки.И средствачтобы вы думали были получены! …Да, а вчерашнюю то воблу, Любочку Михалну, АнгелРая притащила, оказывается, не просто так, а знакомитьсяс писательницей N/ Любочка Михална, как выяснилось, как же, как же, читала, и, даже вырезала много лет(!) публикации ее рассказов и повестей[4, c.87]
В последнем примере пунктуационное оформление драматическойремарки поддержано запятыми, выделяющими сочинительный союз, и восклицательным знаком, что не только расширяет семантику фразы, но и фиксирует паузы, указывает на необходимость специфического интонирования. Фрагменты, выделенные тире, должны произноситься повышенным тоном и немного медленнее, чем остальной текст,а отмеченные запятыми и восклицательным знаком требуют обязательного выдерживания паузы. Всё это создаёт чередование различных ритмов, ориентированных более на звучание, чем на прочтение. Подобные построения можно отнести к синтаксически маркированным средствам диалогичности:стремлении автора разделить с читателем свое мнение по поводу комичности сложившейся ситуации. Частотность нерегламентированного использования знаков препинания при оформлении вставных конструкций способствует созданию тона доверительной беседы с читателем. При этом звучание фразы превалирует над его смысловым наполнением.
Много в тексте романа примеров, когда тире настолько выделяется из структуры предложения, что создаётся ощущение нарочитости его использования: «Что еймало было имён, тем более женских лёгких, звучных, раскатистых: Регина, например, Маргарита, Вероника…» [4, c.17]Неожиданное появление первого тире в композиционном построении предложения привлекаетвнимание и несёт на себе актуализирующую функцию.Синтаксическая аграмматикальность расширяет семантику знака, способствуя обогащению фразы. Неординарное употребление тире наряду с инверсионным порядком слов и цепочкой однородных определений позволяют создать интонацию риторического вопроса, избежав постановки знака.Звуковые модуляции «р» усиливают ритмикомелодическую структуру фразы.
Особо следует остановиться на употреблении многоточия в тексте романа.В большинстве примеров многоточие используется вромане в речи персонажей как имитация разговорной речи. При помощи многоточия можно понять настроение персонажа (чувство безысходности, состояние раздумья, гнева, удивления и т.п.). Иногда многоточие выполняет ретроспективную функцию, когда каждое предложение, заканчивающееся многоточием, представляет собой информативно законченный текст. Например, воспоминание Хаима о корабле с беженцами. Рассказ Хаима занимает 4 страница и весь состоит из подобных предложений. Каждая фраза отдельный кадр фильмабиографии рассказчика. Но многоточия не только монтируют большой по объёму текст, но и выполняют важную эмоциональноэкспрессивную функцию: раскрывают перед читателем всю гамму чувств, пережитую Хаимом во время плавания. Насыщенность многоточиями создаёт ритмическое замедление речи, подчёркивающее состояние рассказчика.
Немало в тексте романа примеров, когда графика образует самостоятельный стихотворноструктурный уровень.
И вдруг… Внезапно…Умерла АнгелРая.[4, c. 129]Повторение семантически близких слов (вдруг, внезапно), плакатное расположение фрагментов парцеллированной конструкции, инверсия и многоточия становятся художественным приёмом, усиливающим эмоциональный накалвысказывания.
Примеров так называемого «рубленного синтаксиса», богатого парцеллированными конструкциям, в прозе Д.Рубиной не много, что связано с индивидуальным стилем писателя, тяготеющим к крупным полипредикативным единствам. Чаще всего приём парцелляции лишь задаёт некую тональность фразе, а чеканный ритм раскрывается посредством множественной перечислительной конструкцией.Так о возрасте: Зяма любила выбрасывать старые вещи. И не очень старые. И просто надоевшие. Выбрасывать, отдавать, убирать с глаз долой, расчищать пространство, выметать мусор, освобождать площадку.[4, c.22]Одними из наиболее ярких экспрессивных моделей, присутствующих в прозе Д.Рубиной, являются контаминированные синтаксические модели, реализующиеся в анаколуфных стилистических фигурах и демонстрирующие весь спектр выразительных возможностей русского языка.Осознанное нарушение синтаксической согласованности частей предложения, соединение частей фразы по смыслу, вопреки грамматической норме превращает анаколуфные конструкции в яркие элементы образной и выразительной речи, задаёт определённыйритм повествования, способствует интонационной целостности произведения. К таким построениям в романе можно отнести контаминацииналожения прямой речи на косвенную, когда прямая речь не выделяется автором графически: На остановке к ней бросается женщина, ненатурально пылко, как это только во снах бывает: простите, не знаете ли, к кому обратиться насчёт экскурсии на Иерусалим?[4, c..204]
Как уже было отмечено выше, текст романа «Вот идёт мессия!» насыщен крупными синтаксическими построениями, что приводит к объединению в одном высказывании разных экспрессивных моделей поэтического синтаксиса: парцеллированных и вставных конструкций, восклицательных авторских предложений, многочленных бессоюзных построений, усиленныхэкспрессивнымиградуированными союзамии графически маркированными паузами. Кажущаяся на первый взгляд пестрота синтаксических наслоений создаёт специфическую тональность всего текста, предающую чувства, настроения, отношения, интонации и даже жесты.
Роман «Вот идёт мессия!...», переполненный героями, сюжетными линиями, пёстрыми мелочами, похож на некое шумное театральное действие. Временами создаётся ощущение, что нить повествования потеряна, и только благодаря яркому поэтическому языку удерживается вниманиечитателяи до последней страницы остаётся ощущение лёгкости и эстетического удовольствия от прочтения романа.
Ссылки на источники
1.Шафранская Э.Ф. Мифопоэтика иноэтнокультурного текста в русской прозе XX XXI вв: дис. докт. филол.наук/ Э.Ф.Шафранская. Волгоград, 2008. 2.Сахарова Е.А. Метафорический код художественного текста (на материале художественной прозы Д.Рубиной).Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. Выпуск №4 (25)/2013. С.119.3.Гаспаров М.Л. Историческая поэтика и сравнительное стиховедение (проблемы сравнительной метрики) / М.Л.Гаспаров// Историческая поэтика: итоги и перспективы изучения/ редкол: М.Б.Храпченко др. М., 1996, с. 191 4.Рубина Д. «Вот идёт мессия!..»:Роман. М..: Издво Эксмо, 2005. С. 335.Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. Анализ поэтического текста.СПб: Издво: Искусство СПб,2011.С 80. 6.Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. Анализ поэтического текста. СПб: Издво: Искусство СПб, 2011.С 81.
