Азартные игры, пьянство, «распутные девки» и византийская военная служба X–XI вв.
ART 85506
Автор:
К.
Р. Капсалыкова
К.
Р. Капсалыкова Библиографическое описание статьи для цитирования:
Капсалыкова
К.
Р. Азартные игры, пьянство, «распутные девки» и византийская военная служба X–XI вв. // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2015. – Т. 13. – С.
2526–2530. – URL:
http://e-koncept.ru/2015/85506.htm.
Аннотация. Статья посвящена проблемам повседневной истории Византийской империи периода расцвета. На фоне победоносных военных кампаний Никифора II Фоки и Василия II становится актуальной реконструкция жизни византийской армии. Современники редко обращали пристальное внимание на трудности походной жизни, воспринимая новости о военном походе как очередное шоу, «развлечение, которое ничем не хуже других». Автор на богатом историческом материале рассматривает влияние различных пороков на действительность византийской армии.
Ключевые слова:
повседневность, девиантное поведение, византия, византийская армия, иоанн скилица, лев диакон, оносандр, азарт
Текст статьи
Капсалыкова Карина Рамазановна,Аспирант 1 года обучения УрФУ им. Б.Н.ЕльцинаCarinne.kapsalikova@gmail.com
Азартные игры, пьянство, «распутные девки» и византийская военная служба XXIвв
Аннотация.Статья посвящена проблемам повседневной истории Византийской империи периода расцвета. На фоне победоносных военных кампаний Никифора IIФоки и Василия II становится актуальной реконструкция жизни византийской армии. Современники редко обращали пристальное внимание на трудности походной жизни, воспринимая новости о военном походе как очередное шоу, «развлечение, которое ничем не хуже других». Автор на богатом историческом материале рассматривает влияние различных пороков на действительность византийской армии.Ключевые слова:Византия, византийская армия, Иоанн Скилица, Лев Диакон, Оносандр, азарт, повседневность, девиантное поведение.
В X –XI вв. Византия представляла собой могущественную империю, получившую в наследство от Древнего Рима передовую военную науку. Между тем,её роль не ограничивалась механическим заимствованием. Эта традиция была обогащена «не менее масштабным боевым опытом» [1]. Этот опыт часто доставался тяжело и болезненно, был результатом кровопролитных военных походов. Однако, на страницах исторических источников описания военных действийзанимают порой весьма скромное место, и рассматриваются часто как некое шоу, «развлечение ничем не хуже других» [2].В военном трактате Оносандра, написанном ещё в эллинистические времена, умеренность (σωφροσύνη) упоминается в числе первых добродетелей хорошего полководца [3]. В тон ему звучит совет опытного в военных делах византийского писателя Кекавмена. «Когда Василий Педиадит, будучи катепаном Сицилии и имея досуг втечение нескольких дней, играл в тавли, это не укрылось от василевса, который написал ему так: «Как наша царственность узнала, ты достиг успехов в игре в тавли». И были упомянуты не многочисленные его заслуги, а ничтожные промахи» [4]. Следует отметить, что игра в тавли (τάβλα, ταυλί, ταυλή, ζάρι, άζάρια) была весьма популярна среди византийских военных на протяжении всей истории империи. Скорее всего, её правила напоминали одно из азартных развлечений римских легионеров –tabula.В источниках сохранились свидетельства о том, что иной раз «ничтожные промахи» оборачивались большой бедой. Так,Иоанн Скилица именно в легкомыслии и распущенности прославленного полководца Льва Фоки видел причину гибели его брата, императора Никифора II(963–969). Скилица писал, что отважного правителявоина погубили не только придворные интриги и «женские коварныеруки» [5]. «И тайно была неизвестным лицом передана записка, в которой раскрывались обстоятельства заговора против василевса и его убийства, которое запланировано было на следующий день. Но Лев, брат Никифора, настолько увлёкся игрой в кости на деньги, вошёл в такой раж, что не прочитал этого текста»[6].Иоанн Скилица намекал также на пагубное пристрастие к игре в кости у престарелого императора Михаила VIСтратиотика (1056–1057). Он писал: «Михаил был провозглашен правящим императором 31 августа девятогоиндикта. Проедр Феодосий, который был по отцовской линии двоюродным братом императора Константина Мономаха, когда услышал об этом, был глубоко уязвлён. Не задумываясь о том, что делает, не продумывая плана действий, как бросок кости может обернуться любойгранью, так и он собрал всех: рабов, и тех, кто служил ему до конца, многих из соседей и знакомых…» [7].Отголосок римской традиции, согласно которой пристрастиек азартным играм в преклонном возрасте не считались предосудительным[8], звучит в шутках, которые отпускал народ в отношении императора Михаила VI. «Будучи человеком преклонного возраста, который мог бы вспомнить многие дела из прошлого, он обязался возродить некоторые древние обычаи, которые вышли из употребления; не все они были одинаково полезны на взгляд народа. Он приказал вычистить место, называемое стратегион. Над этим повелением демос издевался и шутил, что должно лопатой копать там землю в поисках одной из игральных костей, которую василевс потерял во время игры» [9].Во время длительных военных походов, обороны или осады мощных крепостей, однообразной службы в отдаленных пограничных гарнизонах азартные игры –тавли, кости (κύβον), круглые византийские шахматы (ζατρίκιοων) –были необходимой психологической разрядкой, способом проведения досуга, возможностью наладить дружеские отношения.О том, что в ходе боевых действий нельзя предаваться праздности и лености писали многие авторы военных трактатов эллинистического и римского времени. В частности, уже упоминавшийся Онасандр (Ὀνάσανδρος; середина I в. н.э.) [10] видел в этих пороках причину «неохотного» (οὔϑ’ἡδέωςἐξίασιν) исполнения воинами своих обязанностей, ослабления тела и потери мужества [11]. Через тысячу лет византийский писатель Кекавмен, при описании неудачного византийского похода против печенегов в 1053 г., повторил рассуждение Онасандра: «Избегай, стратиг, наслаждений, чтобы не попасть как птица в тенета»(Φεῦγε, στρατηγέ, τὰςἡδονάς, ἵναμἠπεριπέσειςὡςὄρνεονεἰςπαγίδα) [12]. По мнению Кекавмена, причина поражения императорской армии от кочевников заключалась в бездарном командовании «пристрастного к неге» проноита Болгарии синкелла Василия Монаха (ΒασίλειοςὁΜοναχός) [13].Византийские авторы X–XI вв. неоднократно упоминали о том, что враги Византии получали военное преимущество изза «гибельного пристрастия» греков к вину. Лев Диакон, описывая критский поход 960 г., упоминает о стратиге Фракисия Никифоре Пастиле (ΝικηφόροςὁΠαστιλᾶς), которому император Никифор II Фока велел «бодрствовать и трезвиться, не предаваться праздности и лени» [14]. Тем не менее, стратиг и его воины пренебрегли словами императора. Во время сражения с арабами «все ромеи были абсолютно пьяны и едва держались на ногах». Итог битвы оказался весьма печальным: погибла большая часть отряда и сам Никифор Пастила [15]. Обращаясь к войску, Никифор IIпризвал стратиотов не повторять ошибок своих товарищей, «погибших столь ужасно». «Не станем тратить время на пьянство, но будем ромеями и докажем в битвах силу и благородство нашего рода!» [16].Лев Диакон, который был очевидцем многих военных событий последней трети X в., часто упрекает византийских командиров в пьянстве и распутстве. Например, о доместике схол Запада магистре Иоанне Курсуасе (ἸωάννηςὁΚουρκούας) Лев Диакон писал: «вместо заботы о войске, он предавался постоянно безделью и пьянству, проявляя нерасторопность в управлении делами; поэтому помыслы росов и исполнились наглостью» [17]. Описание гибели Иоанна Куркуаса под Доростолом наполнено злорадством и лишено какоголибо сочувствия к императорскомуродственнику: «Магистр, несмотря на то, что у него сильно болела голова и ему хотелось спать изза вина, выпитого за завтраком, вскочил на коня и бросился на скифов, но его конь оступился и всадник сломал шею. Скифы увидели великолепное вооружение и решили, что это сам император. Они изрубили его, насадили голову на копьё и стали смеяться над ромеями. Магистр пал жертвой варваров за то, что ранее присвоил себе священные реликвии и церковные сосуды» [18].Следует отметить, что иногда византийские военачальники сами одерживали победы изза пристрастия противника к вину. Иоанн Скилица писал, что в августе 1030 г. стратиг Телуха Георгий Маниак (ΓεώργιοςὁΜανιάκης) отбил вражеское нападение на свою фему: «когда к Телуху подошло восемьсот арабов… Маниак пообещал утром сдать им крепость. На ночь арабы расположились под крепостной стеной, а стратиг прислал им пищи и вина. Дождавшись, когда враги уснули, Маниак велел отрубить им носы и уши… и отправить императору (Роману IIIАргиру –К.К.)»[19]. Примечательно, чтоупотребление мусульманами вина не вызывает у Скилицы удивления.В византийских текстах X–XI вв. состояние опьянения могло трактоваться не прямо, а иносказательно. Наиболее часто подобные случаи встречаются при описании мятежей. Так, Лев Диакон пересказывает письмо императора Иоанна Цимисхия патрикию Варде Фоке (ΒάρδαςὁΦωκᾶς): «Мы советуем вам выйти из состояния опасного опьянения и немедленно воспользоваться предлагаемым нами спасением» [19]. В 1047 г. восставшая против Константина IX Мономаха македонская аристократия осадила Константинополь. Мятежники под руководством Льва Торника (ΛέωνὁΤορνίκιος) издевались над императором, «…обзывали окаянным и любителем нечестивых забав, пагубой для города и погибелью для народа». Изображая пьяных, они «сошли с коней, на виду у всех устроили хоровод и стали разыгрывать сочиненные тут же комические сценки про императора, при этом притоптывали ногами в такт песне и пританцовывали»[20].Пристрастие к вину и, как следствие, к праздности и лености, по свидетельствам византийских авторов X–XI вв., было явлением распространённым. Зачастую эти пагубные пристрастия оборачивались тяжёлыми поражениями и гибелью людей. С другой стороны, продолжительный отдых и различные увеселения являлись неотъемлемой частью празднования победынад врагом. Так, одержав верх над князем Святославом в первом сражении под Доростолом, император Иоанн Цимисхий «…велел трубить общий сбор ромеев, и, увеселяя их подарками и пирами, воодушевлял на новые битвы» [21].Следует отметить, что в Византии предпочитали фруктовые вина, как правило, являющиеся сухими и полусухими. Пиво византийцы не пили, т.к. запрещено было использование пшеницы не по прямому назначению –для хлебопечения.Азартные игры и неумеренное потребление вина сопровождались и другими пороками. В том числе, речь идёт о проституции и, шире, нарушениях воинской дисциплины, связанных с присутствием женщин. В военных трактатах Арриана и Оносандра женщины практически не упоминаются, разве что, как помеху в сложных боевых условиях, их необходимо отправить за линию фронта [22].Время от времени на страницах исторических сочинений мелькают упоминания о распутном поведении стратиотов и «стратиотских жён». Кроме того,Продолжатель Феофана рассказывает трагическую историю турмарха Сицилии по имени Евфимий. Он «…воспылал любовью к одной деве из монастыря… ни перед чем не останавливаясь ради утоления страсти… взял ее в жены» [23]. По другим источникам, похищенную монахиню звали Омониза. В любом случае, финал оказался печальным: воспользовавшись уловкой, братья Омонизы обезглавили турмарха. Но наряду среальными историями, литературные штампы занимают значительноеместо на страницах исторических сочинениях. Недостойным считается поведение тех женщин, которые вышли за пределы патриархального уклада.«… Стратиг всё это время создавал каре, инспектировал крепость и готовился к штурму. Тут изза вала, занятого врагами, появилась, извиваясь, неприлично выгибаясь, какаято легкомысленная и распутная девка,исамым мерзким,бесстыдным образом начала читать заклинания и колдовать. Она была в этом искусна, т. к. среди критян, говорят, невероятно распространены заклинания, колдовство, неприличные действия уалтаря и суеверия, проникшие к ним давно от Мохамета и манихеев. Но распутницаповела себя ещё бесстыднее, не ограничившись только лишь заклинательными формулами. Она задрала подол своего платья так высоко, что это было неприлично. Она осыпала проклятиями илживыминасмешками стратига. Икогда её поведение достигло апогея, один меткий лучниксразил великолепным выстреломблудницу. Так, она упала с башни и моментально умерла, поплатившись за мерзкие и дерзкие выходки своей жалкой смертью.После этого моментальноначалась страшная, кровопролитная битва, и критяне,стоящие на стенах, отчаянно отражали атаки ромеев, многих убили и серьёзно ранили… »[24].В византийском эпосе о Дигенисе Акрите представлены типы женщин, поведение которых едва ли отвечало нормам византийской повседневности. После каждой любовной сцены сними Дигенис Акрит искренне раскаивается, стремится исправить допущенную ошибку. Примечательно, что образ Максимо, девывоительницы, которая с равным изяществом носит как украшенное жемчугом платье, так и дорогой панцирь и великолепной работы арабское оружие. Дигенис Акрит встречает в лице прекрасной Максимо (отголоска геродотовых амазонок?) достойного противника. Как полагается благородному воину, Максимо соглашается помочь апелатам (разбойникам), которые просят её о защите, и вступает в неравный бой с великим героем Дигенисом Акритом… У Марины Цветаевой в цикле «Двое» есть блестящее описание противоречия, возникающего в результате встречи равных друг другу по духу людей: «Не суждено, чтобы сильный с сильным //Соединились бы в мире сем. // Так разминулись Зигфрид с Брунгильдой, // Брачное дело решив мечом//… //Но и постарше еще обида // Есть: амазонку подмяв как лев –// Так разминулися: сын Фетиды // Сдщерью Аресовой: Ахиллес // С Пенфезилеей. // О вспомни —снизу // Взгляд ее! сбитого седока // Взгляд!не с Олимпа уже, —из жижи // Взгляд ее —все ж еще свысока!»[25].Побеждённая Максимо выполняет данную себе клятву: она отдаёт себя в руки Дигениса. Сначала тот сопротивляется, но после ласковых речей Максимо сдаётся. Дигенис Акрит, бесстрашно боровшийся против целой армии арабов, оказывается покорённым прекрасными женщинами. Более того, он на протяжении всей жизни часто…боится женщин, их красоты, и того влияния, которое они могут оказать на него. Так происходит после того, как Дигенис освободил из пленапрекрасную арабку, а затем, поражённый её красотой, становится насильником. Свои любовные приключения Дигенис изо всех сил скрывает от своей прекрасной жены Евдокии. Интересно и то, что не смотря на всю красоту и здоровье знатной четы, на решение Дигенисапосвятить остаток жизни дому, у него так и не рождаются дети. В конце поэмы приведена грустная сцена: молодой и прекрасный Дигенис Акрит и его цветущая супруга умирают от болезни[26]. Таким образом, женщина становится не только символом жизни, но и символом смерти, символом опасных сетей, в которые может угодить даже самый отважный воин.Вообще, тема борьбы с коварными женскими чарами активно используется писателем Кекавменом, советующим полководцам скромное поведение: «в церкви не пяль глаза на красу женскую»[27]. Кроме того, святой Николай Воин прославился тем, что боролся сразу с несколькими сладострастными женщинами. Так, он бежал из войска византийского императора Никифора I, который боролся против болгарского хана Крума. Родители Николая даже обратились к оракулу, желая узнать судьбу сына. Святой прорицатель заметил, что его судьба –хуже, чем болгарский плен. Николай оказался у богатой македонской вдовы, которая поселила его у себя на правах мужа. Через некоторое время он вынужден был уйти от госпожи к её служанке, а затем, спасая свою жизнь, вернулся в армию[28]. Женщины превращаются в испытание для воинов, что иллюстрирует история святого Георгия. Но не всегда мизогения сопровождает женщин в условиях войны. Хронист Иоанн Скилица оказывается целиком и полностью на стороне обиженной женщины. «Один из поселившихся в феме Фракисий для зимовки варангов, увидев местную женщину, потерял всякую сдержанность. Он напал на неё, желая обесчестить, но ей удалось выхватить нож, которым она смертельно ранила варвара в сердце. Когда же весть о случившемся разнеслась в округе, варяги вознаградили женщину, отдав ей и все имущество насильника, а того бросили без погребения, согласно их закону, как самоубийцу»[29].Много внимания хронист уделяет предсказаниям и политическим прогнозам, при этом, многие из них делают женщины! Так, описывая конец правления императора Михаила Рагнаве, Скилица приводит предзнаменование его падения. «У Михаиласлужиларабыня, приближённая к его семье. Раньше онастрадалапсихическим расстройством, обостряющимсяв новолуние.Именно тогда она сталажертвойэтого расстройства. Она приходила ктому месту, гдестоят каменные скульптуры быка ильва,потому, кстати, это местообычноназывают Вуколеон. Там она взывала квасилевсуоглушительнымголосом: «Спускайся вниз! Отдай то, чтопринадлежит другим». Когдатакое случилось несколько раз,василевсиспугалсяивстревожился…»[30].
Иоанн Скилица интересовался и военными событиями, уделяя полководцам значительно больше внимания, нежели остальные византийские авторы[31]. При этом он больше интересуется политической обстановкой вокруг того или иного военного конфликта, хотя порой прячет этот интерес под маской очередной удивительной истории. В 1030 г. «…небывалое делослучилось в феме Фракисий. У самой горы Кузина (τοῦὄρουςΚουζηνᾶ), протекал источник отличной воды. Из земли и воды послышался голос, похожий на плач женщины. Случалось это не раз и не два, но каждый день, днем и ночью, с марта до середины июня. Когда некоторые люди пришли осматривать место, откуда доносился голос, то стоны раздались поблизости. Многим казалось, что голос заранее оплакивает погибших ромеев в Северной Сирии»[32]. Собственно, поход императора Романа Аргира начался с ряда поражений, ведь император не послушался предусмотрительных советов опытного Иоанна Халда, уверяющего, что в августе сильная жара, отсутствие нужного количества припасов, наличие «арабов, способных воспользоваться этими бедами»[33]ромеев приведёт весь поход к катастрофе. Но пессимистические настроения в итоге не оправдались, и войско вернулось с победой.Таким образом, азартные игры, пьянство, распутное поведение были непременными спутниками главного недостатка любого полководца –неумения хорошо вести военные кампании. И хотя затрикий развивал умение вести войну минимальными средствами, хотя игры и развлечения представляли собой прекрасную психологическую разрядку, всё же социальное неодобрение и понятие религиозного греха, превращали эти пороки в сложное общественное явление. Теоретические военные трактаты не могли обнять всё богатство реальных боевых ситуаций. Пороки, имеющие место быть, порой принимали политическое звучание. Так поступил в переписке с арабским халифом Харуном арРашидом уже упоминавшийся византийский император Никифор I. «От Никифора, императора Византии, Харуну, царю арабов. Императрица, чей трон я наследовал, оценивала тебя, как ладью, а себя считала пешкой и платила дань, которую тебе следовало бы платить ей. Это происходило вследствие женской слабости и глупости. Прочтя письмо, верни дань, которую ты получил, и принеси ее сам. Иначе меч решит наш спор».Халиф явно оценил «шахматное содержание»письма ина обратной стороне начертал: «Во имя Аллаха всемогущего и милосердного! От Харуна, повелителя правоверных, Никифору, византийской собаке!Я прочел твое письмо, сын продажной женщины! Ответ ты не услышишь, а увидишь»[34]. Халиф сделал ход конём, пустив в бой знаменитую арабскую конницу. Никифор, не отличающийся талантами в военном деле, был вынужден признать себя пешкой и снова начать выплачивать дань.Эти шахматные аналогии переводят азартные игры на доску политического искусства.
Ссылки на источники1.Мохов А.С.Византийская армия в середине VIII –середине IXвв.Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2013. С.5.2.МихаилПселл.Хронография/ пер., статьяипримеч. Я.Н. Любарского. М., 1978. С.3.Onosandri De imperatoris officio liber / rec. et comment. critico A. Koechly. Lipsiae: Teubner, 1860. P. 3.4.Кекавмен.Советы и рассказы: поучение византийского полководца XIвека / подгот.текста, введ., пер. с греч., коммент. Г. Г. Литаврина. СПб.: Алетейя, 2003.С. 172–174.5.Иванов С.А.Из Иоанна Геометра // Лев Диакон. История / отв. ред. Г.Г. Литаврин. М.: Наука, 1988. С. 133–134.6.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarum / rec. I. Thurn.Berlin; New York: W.De Gruyter, 1973. P. 281.37–39.7.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarum. P. 481.43–49.8.Пантелеев А.Д. Досуг христианина: раннехристианская проповедь «Об игроках в кости» // Мнемнон: исследования и публикации по истории Древнего мира / под. ред. Э.Д. Фролова. СПб.: Издво СПбГУ,2011. Вып. 10. С. 381.9.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarum. P. 482.81–87.10.Daly L.W., Oldfather W.A. Onasander // Pauly‘s RealEncyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. Neue Bearbeitung / hrsg. von G.Wissowa. Stuttgart, 1939. Sp. 403–405.11.Onosandride imperatoris officio liber/ rec. A.Koechly. Lipsiae, 1860.P. 16, 9.2–3.12.Советы и рассказы.Поучение византийского полководца XIвека. 2е изд. / подгот. текста, введ., пер. с греч. и коммент. Г. Г. Литаврина. СПб., 2003.С.182.2–6.13.Советы и рассказы.Поучение византийского полководца XIвека. 2е изд. / подгот. текста, введ., пер. с греч. и коммент. Г. Г. Литаврина. СПб., 2003. С. 393–394.14.Leonis DiaconiCalo�nsis Historiae libri decem et Liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / rec. C.B. Hasii. Bonnae, 1828.P. 8.19 –9.6.15.Leonis DiaconiCalo�nsis Historiae libri decem et Liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / rec. C.B. Hasii. Bonnae, 1828. P. 9.22 –10.11.16.Leonis DiaconiCalo�nsis Historiae libri decem et Liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / rec. C.B. Hasii. Bonnae, 1828. P. 18.7–10.17.Leonis DiaconiCalo�nsis Historiae libri decem et Liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / rec. C.B. Hasii. Bonnae, 1828.P. 126.15–20.18.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarum / rec. I. Thurn. Berlin; New York, 1973.P. 148.5–22.19.МихаилПселл.Хронография/ пер., статьяипримеч. Я. Н. Любарского. М., 1978.С. 381.38–44.20.МихаилПселл.Хронография/ пер., статьяипримеч.Я. Н. Любарского. М., 1978.С. 20.115.21.115.21.Leonis DiaconiCalo�nsis Historiae libri decem et Liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / rec. C.B. Hasii. Bonnae, 1828. P. 145.5–8.22.Onosandride imperatoris officio liber/ rec. A. Koechly. Lipsiae, 1860. P.155.23.ПродолжательФеофана.Жизнеописаниявизантийскихцарей/ изд. подг. Я.Н. Любарский. СПб., 2009. С. 57.24.Leonis DiaconiCalo�nsis Historiae libri decem et Liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / rec. C. B. Hasii. Bonnae, 1828. P. 76. 45 –77. 12.25.Цветаева М. И.Не суждено, чтобы сильный с сильным… // После России. СПб.: Издательская группа «Азбука –классика», 2010. С. 112.26.Digenis Akritis: the Grottaferrata and Escorial versions/ ed. E. Jeffreys. Cambrige: Cambrige University Press, 1998. P. 217.27.Кекавмен.Советы и рассказы. Поучение византийского полководца XIвека / Подгот. текста, введ., пер. с греч. и коммент. Г.Г Литаврина. 2е изд., перераб. и доп. СПб.: Издво «Алетейя», 2003. С.230.28.Ангелов Б.Из старатабългарска, руска и сръбска литература. София: БАН, 1958. С. 125—128.29.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarum394.7077. Подр. см.: Литаврин Г.Г. Варяги и византийка // Славяноведение. 1999. № 2. С. 46.30.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarumP. 11.6874.31.См. более подробный анализ исторического источника Мохов А.С.Византийская армия в середине VIII –середине IX вв. Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2013. 272 с.32.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarum377.26 –378.34. Подр. см.: МоховА.С. Командныйсоставвизантийскойармиив. XI в.: правлениеРоманаIII Аргира(1028–1034) // АДСВ. 2000. Вып. 31. С. 178183.33.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarumP. 380.3435.34.См., напр.: Кло А.Харун арРашид и времена «Тысячи и одной ночи» / Пер. А. Санина. СПб.: Евразия, 2012. 384 с.
Азартные игры, пьянство, «распутные девки» и византийская военная служба XXIвв
Аннотация.Статья посвящена проблемам повседневной истории Византийской империи периода расцвета. На фоне победоносных военных кампаний Никифора IIФоки и Василия II становится актуальной реконструкция жизни византийской армии. Современники редко обращали пристальное внимание на трудности походной жизни, воспринимая новости о военном походе как очередное шоу, «развлечение, которое ничем не хуже других». Автор на богатом историческом материале рассматривает влияние различных пороков на действительность византийской армии.Ключевые слова:Византия, византийская армия, Иоанн Скилица, Лев Диакон, Оносандр, азарт, повседневность, девиантное поведение.
В X –XI вв. Византия представляла собой могущественную империю, получившую в наследство от Древнего Рима передовую военную науку. Между тем,её роль не ограничивалась механическим заимствованием. Эта традиция была обогащена «не менее масштабным боевым опытом» [1]. Этот опыт часто доставался тяжело и болезненно, был результатом кровопролитных военных походов. Однако, на страницах исторических источников описания военных действийзанимают порой весьма скромное место, и рассматриваются часто как некое шоу, «развлечение ничем не хуже других» [2].В военном трактате Оносандра, написанном ещё в эллинистические времена, умеренность (σωφροσύνη) упоминается в числе первых добродетелей хорошего полководца [3]. В тон ему звучит совет опытного в военных делах византийского писателя Кекавмена. «Когда Василий Педиадит, будучи катепаном Сицилии и имея досуг втечение нескольких дней, играл в тавли, это не укрылось от василевса, который написал ему так: «Как наша царственность узнала, ты достиг успехов в игре в тавли». И были упомянуты не многочисленные его заслуги, а ничтожные промахи» [4]. Следует отметить, что игра в тавли (τάβλα, ταυλί, ταυλή, ζάρι, άζάρια) была весьма популярна среди византийских военных на протяжении всей истории империи. Скорее всего, её правила напоминали одно из азартных развлечений римских легионеров –tabula.В источниках сохранились свидетельства о том, что иной раз «ничтожные промахи» оборачивались большой бедой. Так,Иоанн Скилица именно в легкомыслии и распущенности прославленного полководца Льва Фоки видел причину гибели его брата, императора Никифора II(963–969). Скилица писал, что отважного правителявоина погубили не только придворные интриги и «женские коварныеруки» [5]. «И тайно была неизвестным лицом передана записка, в которой раскрывались обстоятельства заговора против василевса и его убийства, которое запланировано было на следующий день. Но Лев, брат Никифора, настолько увлёкся игрой в кости на деньги, вошёл в такой раж, что не прочитал этого текста»[6].Иоанн Скилица намекал также на пагубное пристрастие к игре в кости у престарелого императора Михаила VIСтратиотика (1056–1057). Он писал: «Михаил был провозглашен правящим императором 31 августа девятогоиндикта. Проедр Феодосий, который был по отцовской линии двоюродным братом императора Константина Мономаха, когда услышал об этом, был глубоко уязвлён. Не задумываясь о том, что делает, не продумывая плана действий, как бросок кости может обернуться любойгранью, так и он собрал всех: рабов, и тех, кто служил ему до конца, многих из соседей и знакомых…» [7].Отголосок римской традиции, согласно которой пристрастиек азартным играм в преклонном возрасте не считались предосудительным[8], звучит в шутках, которые отпускал народ в отношении императора Михаила VI. «Будучи человеком преклонного возраста, который мог бы вспомнить многие дела из прошлого, он обязался возродить некоторые древние обычаи, которые вышли из употребления; не все они были одинаково полезны на взгляд народа. Он приказал вычистить место, называемое стратегион. Над этим повелением демос издевался и шутил, что должно лопатой копать там землю в поисках одной из игральных костей, которую василевс потерял во время игры» [9].Во время длительных военных походов, обороны или осады мощных крепостей, однообразной службы в отдаленных пограничных гарнизонах азартные игры –тавли, кости (κύβον), круглые византийские шахматы (ζατρίκιοων) –были необходимой психологической разрядкой, способом проведения досуга, возможностью наладить дружеские отношения.О том, что в ходе боевых действий нельзя предаваться праздности и лености писали многие авторы военных трактатов эллинистического и римского времени. В частности, уже упоминавшийся Онасандр (Ὀνάσανδρος; середина I в. н.э.) [10] видел в этих пороках причину «неохотного» (οὔϑ’ἡδέωςἐξίασιν) исполнения воинами своих обязанностей, ослабления тела и потери мужества [11]. Через тысячу лет византийский писатель Кекавмен, при описании неудачного византийского похода против печенегов в 1053 г., повторил рассуждение Онасандра: «Избегай, стратиг, наслаждений, чтобы не попасть как птица в тенета»(Φεῦγε, στρατηγέ, τὰςἡδονάς, ἵναμἠπεριπέσειςὡςὄρνεονεἰςπαγίδα) [12]. По мнению Кекавмена, причина поражения императорской армии от кочевников заключалась в бездарном командовании «пристрастного к неге» проноита Болгарии синкелла Василия Монаха (ΒασίλειοςὁΜοναχός) [13].Византийские авторы X–XI вв. неоднократно упоминали о том, что враги Византии получали военное преимущество изза «гибельного пристрастия» греков к вину. Лев Диакон, описывая критский поход 960 г., упоминает о стратиге Фракисия Никифоре Пастиле (ΝικηφόροςὁΠαστιλᾶς), которому император Никифор II Фока велел «бодрствовать и трезвиться, не предаваться праздности и лени» [14]. Тем не менее, стратиг и его воины пренебрегли словами императора. Во время сражения с арабами «все ромеи были абсолютно пьяны и едва держались на ногах». Итог битвы оказался весьма печальным: погибла большая часть отряда и сам Никифор Пастила [15]. Обращаясь к войску, Никифор IIпризвал стратиотов не повторять ошибок своих товарищей, «погибших столь ужасно». «Не станем тратить время на пьянство, но будем ромеями и докажем в битвах силу и благородство нашего рода!» [16].Лев Диакон, который был очевидцем многих военных событий последней трети X в., часто упрекает византийских командиров в пьянстве и распутстве. Например, о доместике схол Запада магистре Иоанне Курсуасе (ἸωάννηςὁΚουρκούας) Лев Диакон писал: «вместо заботы о войске, он предавался постоянно безделью и пьянству, проявляя нерасторопность в управлении делами; поэтому помыслы росов и исполнились наглостью» [17]. Описание гибели Иоанна Куркуаса под Доростолом наполнено злорадством и лишено какоголибо сочувствия к императорскомуродственнику: «Магистр, несмотря на то, что у него сильно болела голова и ему хотелось спать изза вина, выпитого за завтраком, вскочил на коня и бросился на скифов, но его конь оступился и всадник сломал шею. Скифы увидели великолепное вооружение и решили, что это сам император. Они изрубили его, насадили голову на копьё и стали смеяться над ромеями. Магистр пал жертвой варваров за то, что ранее присвоил себе священные реликвии и церковные сосуды» [18].Следует отметить, что иногда византийские военачальники сами одерживали победы изза пристрастия противника к вину. Иоанн Скилица писал, что в августе 1030 г. стратиг Телуха Георгий Маниак (ΓεώργιοςὁΜανιάκης) отбил вражеское нападение на свою фему: «когда к Телуху подошло восемьсот арабов… Маниак пообещал утром сдать им крепость. На ночь арабы расположились под крепостной стеной, а стратиг прислал им пищи и вина. Дождавшись, когда враги уснули, Маниак велел отрубить им носы и уши… и отправить императору (Роману IIIАргиру –К.К.)»[19]. Примечательно, чтоупотребление мусульманами вина не вызывает у Скилицы удивления.В византийских текстах X–XI вв. состояние опьянения могло трактоваться не прямо, а иносказательно. Наиболее часто подобные случаи встречаются при описании мятежей. Так, Лев Диакон пересказывает письмо императора Иоанна Цимисхия патрикию Варде Фоке (ΒάρδαςὁΦωκᾶς): «Мы советуем вам выйти из состояния опасного опьянения и немедленно воспользоваться предлагаемым нами спасением» [19]. В 1047 г. восставшая против Константина IX Мономаха македонская аристократия осадила Константинополь. Мятежники под руководством Льва Торника (ΛέωνὁΤορνίκιος) издевались над императором, «…обзывали окаянным и любителем нечестивых забав, пагубой для города и погибелью для народа». Изображая пьяных, они «сошли с коней, на виду у всех устроили хоровод и стали разыгрывать сочиненные тут же комические сценки про императора, при этом притоптывали ногами в такт песне и пританцовывали»[20].Пристрастие к вину и, как следствие, к праздности и лености, по свидетельствам византийских авторов X–XI вв., было явлением распространённым. Зачастую эти пагубные пристрастия оборачивались тяжёлыми поражениями и гибелью людей. С другой стороны, продолжительный отдых и различные увеселения являлись неотъемлемой частью празднования победынад врагом. Так, одержав верх над князем Святославом в первом сражении под Доростолом, император Иоанн Цимисхий «…велел трубить общий сбор ромеев, и, увеселяя их подарками и пирами, воодушевлял на новые битвы» [21].Следует отметить, что в Византии предпочитали фруктовые вина, как правило, являющиеся сухими и полусухими. Пиво византийцы не пили, т.к. запрещено было использование пшеницы не по прямому назначению –для хлебопечения.Азартные игры и неумеренное потребление вина сопровождались и другими пороками. В том числе, речь идёт о проституции и, шире, нарушениях воинской дисциплины, связанных с присутствием женщин. В военных трактатах Арриана и Оносандра женщины практически не упоминаются, разве что, как помеху в сложных боевых условиях, их необходимо отправить за линию фронта [22].Время от времени на страницах исторических сочинений мелькают упоминания о распутном поведении стратиотов и «стратиотских жён». Кроме того,Продолжатель Феофана рассказывает трагическую историю турмарха Сицилии по имени Евфимий. Он «…воспылал любовью к одной деве из монастыря… ни перед чем не останавливаясь ради утоления страсти… взял ее в жены» [23]. По другим источникам, похищенную монахиню звали Омониза. В любом случае, финал оказался печальным: воспользовавшись уловкой, братья Омонизы обезглавили турмарха. Но наряду среальными историями, литературные штампы занимают значительноеместо на страницах исторических сочинениях. Недостойным считается поведение тех женщин, которые вышли за пределы патриархального уклада.«… Стратиг всё это время создавал каре, инспектировал крепость и готовился к штурму. Тут изза вала, занятого врагами, появилась, извиваясь, неприлично выгибаясь, какаято легкомысленная и распутная девка,исамым мерзким,бесстыдным образом начала читать заклинания и колдовать. Она была в этом искусна, т. к. среди критян, говорят, невероятно распространены заклинания, колдовство, неприличные действия уалтаря и суеверия, проникшие к ним давно от Мохамета и манихеев. Но распутницаповела себя ещё бесстыднее, не ограничившись только лишь заклинательными формулами. Она задрала подол своего платья так высоко, что это было неприлично. Она осыпала проклятиями илживыминасмешками стратига. Икогда её поведение достигло апогея, один меткий лучниксразил великолепным выстреломблудницу. Так, она упала с башни и моментально умерла, поплатившись за мерзкие и дерзкие выходки своей жалкой смертью.После этого моментальноначалась страшная, кровопролитная битва, и критяне,стоящие на стенах, отчаянно отражали атаки ромеев, многих убили и серьёзно ранили… »[24].В византийском эпосе о Дигенисе Акрите представлены типы женщин, поведение которых едва ли отвечало нормам византийской повседневности. После каждой любовной сцены сними Дигенис Акрит искренне раскаивается, стремится исправить допущенную ошибку. Примечательно, что образ Максимо, девывоительницы, которая с равным изяществом носит как украшенное жемчугом платье, так и дорогой панцирь и великолепной работы арабское оружие. Дигенис Акрит встречает в лице прекрасной Максимо (отголоска геродотовых амазонок?) достойного противника. Как полагается благородному воину, Максимо соглашается помочь апелатам (разбойникам), которые просят её о защите, и вступает в неравный бой с великим героем Дигенисом Акритом… У Марины Цветаевой в цикле «Двое» есть блестящее описание противоречия, возникающего в результате встречи равных друг другу по духу людей: «Не суждено, чтобы сильный с сильным //Соединились бы в мире сем. // Так разминулись Зигфрид с Брунгильдой, // Брачное дело решив мечом//… //Но и постарше еще обида // Есть: амазонку подмяв как лев –// Так разминулися: сын Фетиды // Сдщерью Аресовой: Ахиллес // С Пенфезилеей. // О вспомни —снизу // Взгляд ее! сбитого седока // Взгляд!не с Олимпа уже, —из жижи // Взгляд ее —все ж еще свысока!»[25].Побеждённая Максимо выполняет данную себе клятву: она отдаёт себя в руки Дигениса. Сначала тот сопротивляется, но после ласковых речей Максимо сдаётся. Дигенис Акрит, бесстрашно боровшийся против целой армии арабов, оказывается покорённым прекрасными женщинами. Более того, он на протяжении всей жизни часто…боится женщин, их красоты, и того влияния, которое они могут оказать на него. Так происходит после того, как Дигенис освободил из пленапрекрасную арабку, а затем, поражённый её красотой, становится насильником. Свои любовные приключения Дигенис изо всех сил скрывает от своей прекрасной жены Евдокии. Интересно и то, что не смотря на всю красоту и здоровье знатной четы, на решение Дигенисапосвятить остаток жизни дому, у него так и не рождаются дети. В конце поэмы приведена грустная сцена: молодой и прекрасный Дигенис Акрит и его цветущая супруга умирают от болезни[26]. Таким образом, женщина становится не только символом жизни, но и символом смерти, символом опасных сетей, в которые может угодить даже самый отважный воин.Вообще, тема борьбы с коварными женскими чарами активно используется писателем Кекавменом, советующим полководцам скромное поведение: «в церкви не пяль глаза на красу женскую»[27]. Кроме того, святой Николай Воин прославился тем, что боролся сразу с несколькими сладострастными женщинами. Так, он бежал из войска византийского императора Никифора I, который боролся против болгарского хана Крума. Родители Николая даже обратились к оракулу, желая узнать судьбу сына. Святой прорицатель заметил, что его судьба –хуже, чем болгарский плен. Николай оказался у богатой македонской вдовы, которая поселила его у себя на правах мужа. Через некоторое время он вынужден был уйти от госпожи к её служанке, а затем, спасая свою жизнь, вернулся в армию[28]. Женщины превращаются в испытание для воинов, что иллюстрирует история святого Георгия. Но не всегда мизогения сопровождает женщин в условиях войны. Хронист Иоанн Скилица оказывается целиком и полностью на стороне обиженной женщины. «Один из поселившихся в феме Фракисий для зимовки варангов, увидев местную женщину, потерял всякую сдержанность. Он напал на неё, желая обесчестить, но ей удалось выхватить нож, которым она смертельно ранила варвара в сердце. Когда же весть о случившемся разнеслась в округе, варяги вознаградили женщину, отдав ей и все имущество насильника, а того бросили без погребения, согласно их закону, как самоубийцу»[29].Много внимания хронист уделяет предсказаниям и политическим прогнозам, при этом, многие из них делают женщины! Так, описывая конец правления императора Михаила Рагнаве, Скилица приводит предзнаменование его падения. «У Михаиласлужиларабыня, приближённая к его семье. Раньше онастрадалапсихическим расстройством, обостряющимсяв новолуние.Именно тогда она сталажертвойэтого расстройства. Она приходила ктому месту, гдестоят каменные скульптуры быка ильва,потому, кстати, это местообычноназывают Вуколеон. Там она взывала квасилевсуоглушительнымголосом: «Спускайся вниз! Отдай то, чтопринадлежит другим». Когдатакое случилось несколько раз,василевсиспугалсяивстревожился…»[30].
Иоанн Скилица интересовался и военными событиями, уделяя полководцам значительно больше внимания, нежели остальные византийские авторы[31]. При этом он больше интересуется политической обстановкой вокруг того или иного военного конфликта, хотя порой прячет этот интерес под маской очередной удивительной истории. В 1030 г. «…небывалое делослучилось в феме Фракисий. У самой горы Кузина (τοῦὄρουςΚουζηνᾶ), протекал источник отличной воды. Из земли и воды послышался голос, похожий на плач женщины. Случалось это не раз и не два, но каждый день, днем и ночью, с марта до середины июня. Когда некоторые люди пришли осматривать место, откуда доносился голос, то стоны раздались поблизости. Многим казалось, что голос заранее оплакивает погибших ромеев в Северной Сирии»[32]. Собственно, поход императора Романа Аргира начался с ряда поражений, ведь император не послушался предусмотрительных советов опытного Иоанна Халда, уверяющего, что в августе сильная жара, отсутствие нужного количества припасов, наличие «арабов, способных воспользоваться этими бедами»[33]ромеев приведёт весь поход к катастрофе. Но пессимистические настроения в итоге не оправдались, и войско вернулось с победой.Таким образом, азартные игры, пьянство, распутное поведение были непременными спутниками главного недостатка любого полководца –неумения хорошо вести военные кампании. И хотя затрикий развивал умение вести войну минимальными средствами, хотя игры и развлечения представляли собой прекрасную психологическую разрядку, всё же социальное неодобрение и понятие религиозного греха, превращали эти пороки в сложное общественное явление. Теоретические военные трактаты не могли обнять всё богатство реальных боевых ситуаций. Пороки, имеющие место быть, порой принимали политическое звучание. Так поступил в переписке с арабским халифом Харуном арРашидом уже упоминавшийся византийский император Никифор I. «От Никифора, императора Византии, Харуну, царю арабов. Императрица, чей трон я наследовал, оценивала тебя, как ладью, а себя считала пешкой и платила дань, которую тебе следовало бы платить ей. Это происходило вследствие женской слабости и глупости. Прочтя письмо, верни дань, которую ты получил, и принеси ее сам. Иначе меч решит наш спор».Халиф явно оценил «шахматное содержание»письма ина обратной стороне начертал: «Во имя Аллаха всемогущего и милосердного! От Харуна, повелителя правоверных, Никифору, византийской собаке!Я прочел твое письмо, сын продажной женщины! Ответ ты не услышишь, а увидишь»[34]. Халиф сделал ход конём, пустив в бой знаменитую арабскую конницу. Никифор, не отличающийся талантами в военном деле, был вынужден признать себя пешкой и снова начать выплачивать дань.Эти шахматные аналогии переводят азартные игры на доску политического искусства.
Ссылки на источники1.Мохов А.С.Византийская армия в середине VIII –середине IXвв.Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2013. С.5.2.МихаилПселл.Хронография/ пер., статьяипримеч. Я.Н. Любарского. М., 1978. С.3.Onosandri De imperatoris officio liber / rec. et comment. critico A. Koechly. Lipsiae: Teubner, 1860. P. 3.4.Кекавмен.Советы и рассказы: поучение византийского полководца XIвека / подгот.текста, введ., пер. с греч., коммент. Г. Г. Литаврина. СПб.: Алетейя, 2003.С. 172–174.5.Иванов С.А.Из Иоанна Геометра // Лев Диакон. История / отв. ред. Г.Г. Литаврин. М.: Наука, 1988. С. 133–134.6.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarum / rec. I. Thurn.Berlin; New York: W.De Gruyter, 1973. P. 281.37–39.7.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarum. P. 481.43–49.8.Пантелеев А.Д. Досуг христианина: раннехристианская проповедь «Об игроках в кости» // Мнемнон: исследования и публикации по истории Древнего мира / под. ред. Э.Д. Фролова. СПб.: Издво СПбГУ,2011. Вып. 10. С. 381.9.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarum. P. 482.81–87.10.Daly L.W., Oldfather W.A. Onasander // Pauly‘s RealEncyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. Neue Bearbeitung / hrsg. von G.Wissowa. Stuttgart, 1939. Sp. 403–405.11.Onosandride imperatoris officio liber/ rec. A.Koechly. Lipsiae, 1860.P. 16, 9.2–3.12.Советы и рассказы.Поучение византийского полководца XIвека. 2е изд. / подгот. текста, введ., пер. с греч. и коммент. Г. Г. Литаврина. СПб., 2003.С.182.2–6.13.Советы и рассказы.Поучение византийского полководца XIвека. 2е изд. / подгот. текста, введ., пер. с греч. и коммент. Г. Г. Литаврина. СПб., 2003. С. 393–394.14.Leonis DiaconiCalo�nsis Historiae libri decem et Liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / rec. C.B. Hasii. Bonnae, 1828.P. 8.19 –9.6.15.Leonis DiaconiCalo�nsis Historiae libri decem et Liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / rec. C.B. Hasii. Bonnae, 1828. P. 9.22 –10.11.16.Leonis DiaconiCalo�nsis Historiae libri decem et Liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / rec. C.B. Hasii. Bonnae, 1828. P. 18.7–10.17.Leonis DiaconiCalo�nsis Historiae libri decem et Liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / rec. C.B. Hasii. Bonnae, 1828.P. 126.15–20.18.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarum / rec. I. Thurn. Berlin; New York, 1973.P. 148.5–22.19.МихаилПселл.Хронография/ пер., статьяипримеч. Я. Н. Любарского. М., 1978.С. 381.38–44.20.МихаилПселл.Хронография/ пер., статьяипримеч.Я. Н. Любарского. М., 1978.С. 20.115.21.115.21.Leonis DiaconiCalo�nsis Historiae libri decem et Liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / rec. C.B. Hasii. Bonnae, 1828. P. 145.5–8.22.Onosandride imperatoris officio liber/ rec. A. Koechly. Lipsiae, 1860. P.155.23.ПродолжательФеофана.Жизнеописаниявизантийскихцарей/ изд. подг. Я.Н. Любарский. СПб., 2009. С. 57.24.Leonis DiaconiCalo�nsis Historiae libri decem et Liber de velitatione bellica Nicephori Augusti / rec. C. B. Hasii. Bonnae, 1828. P. 76. 45 –77. 12.25.Цветаева М. И.Не суждено, чтобы сильный с сильным… // После России. СПб.: Издательская группа «Азбука –классика», 2010. С. 112.26.Digenis Akritis: the Grottaferrata and Escorial versions/ ed. E. Jeffreys. Cambrige: Cambrige University Press, 1998. P. 217.27.Кекавмен.Советы и рассказы. Поучение византийского полководца XIвека / Подгот. текста, введ., пер. с греч. и коммент. Г.Г Литаврина. 2е изд., перераб. и доп. СПб.: Издво «Алетейя», 2003. С.230.28.Ангелов Б.Из старатабългарска, руска и сръбска литература. София: БАН, 1958. С. 125—128.29.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarum394.7077. Подр. см.: Литаврин Г.Г. Варяги и византийка // Славяноведение. 1999. № 2. С. 46.30.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarumP. 11.6874.31.См. более подробный анализ исторического источника Мохов А.С.Византийская армия в середине VIII –середине IX вв. Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2013. 272 с.32.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarum377.26 –378.34. Подр. см.: МоховА.С. Командныйсоставвизантийскойармиив. XI в.: правлениеРоманаIII Аргира(1028–1034) // АДСВ. 2000. Вып. 31. С. 178183.33.Ioannis ScylitzaeSynopsis historiarumP. 380.3435.34.См., напр.: Кло А.Харун арРашид и времена «Тысячи и одной ночи» / Пер. А. Санина. СПб.: Евразия, 2012. 384 с.
