Допустимость доказательств, содержащих самоизобличающие показания, полученных при проведении негласных оперативно-разыскных мероприятий
Д.
Б. ПанюшинБиблиографическое описание статьи для цитирования:
Панюшин
Д.
Б. Допустимость доказательств, содержащих самоизобличающие показания, полученных при проведении негласных оперативно-разыскных мероприятий // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2015. – Т. 13. – С.
2826–2830. – URL:
http://e-koncept.ru/2015/85566.htm.
Аннотация. В статье рассматриваются критерии допустимости доказательств, содержащих самоизобличающие показания, полученных при проведении негласных оперативно-разыскных мероприятий.
Ключевые слова:
негласные оперативно-разыскные мероприятия, право не свидетельствовать против себя самого, самоизобличающие показания
Текст статьи
Панюшин Денис Борисович,кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры ИАиДОД ОВД, Тюменского института повышения квалификации сотрудников МВД России, г.Тюменьdenis_panyushn@mail.ru
Допустимость доказательств, содержащих самоизобличающие показания, полученных при проведении негласных оперативнорозыскных мероприятий
Аннотация.В статье рассматривается критерии допустимости доказательств, содержащих самоизобличающие показания, полученных при проведении негласных оперативнорозыскных мероприятий.Ключевые слова:негласные оперативнорозыскные мероприятия, право не свидетельствовать против себя самого, самоизобличающие показания.
В ч.1 ст.51 Конституции РФ сказано, что никто не обязан свидетельствовать против себя самого. Данное положение ориентировано на высокие международные стандарты, гарантирующие неприкосновенность личности и полностью соотносятся с положениями ст. 10 Всеобщей декларации прав человека, ст.14 Международного пакта о гражданских и политических правах и ст.6 Конвенции «О защите прав человека и основных свобод». Целью указанных норм является закрепление недопустимости любой формы принуждения к свидетельству против самого себя.Сейчас уже невозможно представить уголовное судопроизводство демократического государства без применения рассматриваемой нормы. В то же время, в судебной практике часто встает вопрос о возможном нарушении права лица не свидетельствовать против себя самого при осуществлении оперативнорозыскной деятельности.Так, Конституционный Суд Российской Федерации, неоднократно указывал на недопустимость доказательств, получаемых в результате проведения оперативнорозыскных мероприятий (далее –ОРМ), содержащих признательные показания лица без разъяснения ему положений ст.51Конституции РФ (Определение Конституционного Суда РФ от 1 декабря 1999 года №211–О, Определение Конституционного Суда РФ от 6 февраля 2004 года №44–О, Определение Конституционного Суда РФ от 15 ноября 2007 года №924–О–О, Определение Конституционного Суда РФ от 24 сентября 2013 года №1505–О).При всей, на первый взгляд, справедливости такой позиции, следует отметить, что, на наш взгляд, она не может применяться к негласным ОРМ (опрос, оперативное внедрение, проверочная закупка и др.) или следственным действиям (контроль и запись телефонных переговоров). Поскольку ключевой особенностью негласных ОРМ в данном контексте является то, что сотрудник полиции или лицо, оказывающее ему содействие, осуществляя беседу с проверяемым,не могут разъяснитьему, в силу негласного характера ОРМ, право не свидетельствовать против себя самого.Таким образом, позиция по признанию недопустимыми доказательствами всех самоизобличающих высказываний лица, если они были сделаны без разъяснения ему положений ст. 51 Конституции РФ, заслуживает уточнений, без которых ее применение ставит крест на допустимости результатов большинства оперативнорозыскных мероприятий, что в свою очередь лишает правоохранительные органы эффективного инструмента противодействия преступности, без которого они не смогут решать стоящие перед ними задачи.На наш взгляд, в настоящее время, возникла острая необходимость говорить не о полном запрете самоизобличающих показаний, сделанных без разъяснения лицу положений ст. 51 Конституции РФ, а о разработке критериев, позволяющих определить,когда они все жемогут использоваться в качестве допустимых доказательств.Сразу следует оговориться, что до настоящего времени такие критерии не определены. Однако определенные наработки в этом направлении уже существуют.Показательно в этом отношении рассмотреть дваПостановленияЕвропейского Суда по правам человека (далее ЕСПЧ), которыйдля того, чтобы установить, было ли нарушено право заявителя не свидетельствовать против самого себя, рассматривает следующие факторы: характер истепень принуждения, использованного дляполучения доказательств; значение общественного интереса в расследовании и наказание, назначенное за рассматриваемое нарушение; наличие в примененной процедуре соответствующих гарантий; и использование полученныхтаким образом материалов.Так, в материалах дела Аллан (Allan) против Соединенного Королевства (жалоба № 48539/99)содержится информация, что Аллансодержался в предварительном заключении и отказывался давать показания надопросах. Полиция поручила сокамернику заявителя воспользоваться уязвимым и восприимчивым состоянием последнего после длительных периодов допросов. ЕСПЧ, исходя из сочетания этих факторов, пришел к выводу, что действия правоохранительных органов представляли собой принуждение и подавление, и установил, что информация была полученавопреки воле заявителя.Рассматривая же дело Быков (Bykov) против Российской Федерации (жалоба № 4378/02) и сравнивая его с делом Аллана ЕСПЧ отметил, что Быков не содержался под стражей; в отсутствие какоголибо давления принял в своемгостевом доме лицо, оказывающее содействие правоохранительным органам; мог по собственной волебеседовать с последним или отказаться сделать это. Таким образом, ЕСПЧ не убежден, что получение доказательств было опорочено элементом принуждения илиподавления, которые в деле Аллан против Соединенного Королевства ЕСПЧ расценил как нарушающие право заявителя хранить молчание.Таким образом, ЕСПЧ в своих постановлениях основывался на том, что право не свидетельствовать против себя предполагает, что обвинение по уголовному делу должно представить доказательства против обвиняемого, не прибегая к доказательствам, полученным методами принуждения или подавления вопреки воле обвиняемого.В то же время, по результатам рассмотрения жалобы Быкова, судьями ЕСПЧ были высказаны особые мнения.Например, судья Ж.П. Коста отмечает, право хранить молчание было бы в действительности "теоретическим и иллюзорным", если бы за полицией признавалосьправо "заставлять подозреваемого говорить" с использованием негласной записи разговора с информатором, которому поручалось бы обмануть подозреваемого. По особому мнению судьи Д. Шпильмана, к которому присоединились судьи Х.Л. Розакис, Ф. Тюлькенс, Й. Касадеваль и Л.Мийович, право не свидетельствовать против самого себя, прежде всего, касается уважения желания(здесь и далее выделено нами –Д.П.) обвиняемого хранить молчание. По его мнению, дело Быкова идентично делу Аллана, поскольку ни то обстоятельство, что Быков не содержался под стражей, а находился на свободе в своем жилище, ни то, что он не высказывал намерение хранить молчание, ни то, что ему не было предъявлено обвинение, не имеют решающего значения.Таким, образом, он полагает, что в деле Быкова негласная операция подрывала добровольный характер раскрытия информации до такой степени, что право хранить молчание и не свидетельствовать против себяоказалось лишенным всякого содержания.Анализ данных Постановлений ЕСПЧ позволяет заключить, что обозначились два подхода к определению границ допустимого вмешательства в право не свидетельствовать против себя самого при проведении негласных оперативнорозыскных мероприятий.1)Сотрудники правоохранительных органов обязаны уважатьжелание проверяемого не свидетельствовать против себя и исключить любые попытки воздействия на него в целях получения самообвиняющих показаний (selfincrimination).2)Сотрудники правоохранительных органов не должны допускать принуждения проверяемого лица к даче самообвиняющих показаний или подавлять его волю при реализации права не свидетельствовать против себя.Аргументируя свою точку зрения по этому вопросу, основываясь на п.3 ст.14 Международного пакта о гражданских и политических правах, согласно которому каждый обвиняемый имеет право не быть принужденным к даче показаний против самого себя или к признанию себя виновным, мы будем исходить их того, что право человека не свидетельствовать против себя самого служит для защиты свободы выбора заподозренного лица давать показания или хранить молчание. Соответственно критерием, позволяющим говорить о том, было нарушено право не свидетельствовать против себя самого или нет, является наличие возможностивыбора проверяемым лицоммежду дачейсамообвиняющих показанийили отказомот них. И с этих позиций, сам факт наличия самоизобличающих высказываний лица, если они были сделаны без разъяснения ему положений ст. 51 Конституции РФ, не означает нарушение права не свидетельствовать против себя самого. Кроме того, на наш взгляд, допустимои использование агентом полиции различных психологических приемов, цель которых активизировать желание давать самоизобличающие показания, если они не лишают проверяемое лицо возможности выбора между дачей показаний и отказом от них. Такие критерии как: содержание под стражей, уже имеющийся отказ от дачи показаний, предъявление обвинения и др. сами по себе не позволяют говорить о том, нарушалось право человека не свидетельствовать против себя или нет, в то же время их можно учитывать при определении наличия возможности выбора у проверяемого лица.Таким образом, критерием, позволяющим определить допустимость негласных оперативнорозыскных мероприятий, связанные с записью переговоров проверяемого лица с агентом полиции, может служить наличиевозможностивыбора проверяемого лица междудачейсамообвиняющих показаний или отказомот них.В заключении хочется отметить, что, сформулированный нами критерий, по нашему убеждению, должен распространятся на результаты не только негласных, но и гласных оперативнорозыскных мероприятий.
Допустимость доказательств, содержащих самоизобличающие показания, полученных при проведении негласных оперативнорозыскных мероприятий
Аннотация.В статье рассматривается критерии допустимости доказательств, содержащих самоизобличающие показания, полученных при проведении негласных оперативнорозыскных мероприятий.Ключевые слова:негласные оперативнорозыскные мероприятия, право не свидетельствовать против себя самого, самоизобличающие показания.
В ч.1 ст.51 Конституции РФ сказано, что никто не обязан свидетельствовать против себя самого. Данное положение ориентировано на высокие международные стандарты, гарантирующие неприкосновенность личности и полностью соотносятся с положениями ст. 10 Всеобщей декларации прав человека, ст.14 Международного пакта о гражданских и политических правах и ст.6 Конвенции «О защите прав человека и основных свобод». Целью указанных норм является закрепление недопустимости любой формы принуждения к свидетельству против самого себя.Сейчас уже невозможно представить уголовное судопроизводство демократического государства без применения рассматриваемой нормы. В то же время, в судебной практике часто встает вопрос о возможном нарушении права лица не свидетельствовать против себя самого при осуществлении оперативнорозыскной деятельности.Так, Конституционный Суд Российской Федерации, неоднократно указывал на недопустимость доказательств, получаемых в результате проведения оперативнорозыскных мероприятий (далее –ОРМ), содержащих признательные показания лица без разъяснения ему положений ст.51Конституции РФ (Определение Конституционного Суда РФ от 1 декабря 1999 года №211–О, Определение Конституционного Суда РФ от 6 февраля 2004 года №44–О, Определение Конституционного Суда РФ от 15 ноября 2007 года №924–О–О, Определение Конституционного Суда РФ от 24 сентября 2013 года №1505–О).При всей, на первый взгляд, справедливости такой позиции, следует отметить, что, на наш взгляд, она не может применяться к негласным ОРМ (опрос, оперативное внедрение, проверочная закупка и др.) или следственным действиям (контроль и запись телефонных переговоров). Поскольку ключевой особенностью негласных ОРМ в данном контексте является то, что сотрудник полиции или лицо, оказывающее ему содействие, осуществляя беседу с проверяемым,не могут разъяснитьему, в силу негласного характера ОРМ, право не свидетельствовать против себя самого.Таким образом, позиция по признанию недопустимыми доказательствами всех самоизобличающих высказываний лица, если они были сделаны без разъяснения ему положений ст. 51 Конституции РФ, заслуживает уточнений, без которых ее применение ставит крест на допустимости результатов большинства оперативнорозыскных мероприятий, что в свою очередь лишает правоохранительные органы эффективного инструмента противодействия преступности, без которого они не смогут решать стоящие перед ними задачи.На наш взгляд, в настоящее время, возникла острая необходимость говорить не о полном запрете самоизобличающих показаний, сделанных без разъяснения лицу положений ст. 51 Конституции РФ, а о разработке критериев, позволяющих определить,когда они все жемогут использоваться в качестве допустимых доказательств.Сразу следует оговориться, что до настоящего времени такие критерии не определены. Однако определенные наработки в этом направлении уже существуют.Показательно в этом отношении рассмотреть дваПостановленияЕвропейского Суда по правам человека (далее ЕСПЧ), которыйдля того, чтобы установить, было ли нарушено право заявителя не свидетельствовать против самого себя, рассматривает следующие факторы: характер истепень принуждения, использованного дляполучения доказательств; значение общественного интереса в расследовании и наказание, назначенное за рассматриваемое нарушение; наличие в примененной процедуре соответствующих гарантий; и использование полученныхтаким образом материалов.Так, в материалах дела Аллан (Allan) против Соединенного Королевства (жалоба № 48539/99)содержится информация, что Аллансодержался в предварительном заключении и отказывался давать показания надопросах. Полиция поручила сокамернику заявителя воспользоваться уязвимым и восприимчивым состоянием последнего после длительных периодов допросов. ЕСПЧ, исходя из сочетания этих факторов, пришел к выводу, что действия правоохранительных органов представляли собой принуждение и подавление, и установил, что информация была полученавопреки воле заявителя.Рассматривая же дело Быков (Bykov) против Российской Федерации (жалоба № 4378/02) и сравнивая его с делом Аллана ЕСПЧ отметил, что Быков не содержался под стражей; в отсутствие какоголибо давления принял в своемгостевом доме лицо, оказывающее содействие правоохранительным органам; мог по собственной волебеседовать с последним или отказаться сделать это. Таким образом, ЕСПЧ не убежден, что получение доказательств было опорочено элементом принуждения илиподавления, которые в деле Аллан против Соединенного Королевства ЕСПЧ расценил как нарушающие право заявителя хранить молчание.Таким образом, ЕСПЧ в своих постановлениях основывался на том, что право не свидетельствовать против себя предполагает, что обвинение по уголовному делу должно представить доказательства против обвиняемого, не прибегая к доказательствам, полученным методами принуждения или подавления вопреки воле обвиняемого.В то же время, по результатам рассмотрения жалобы Быкова, судьями ЕСПЧ были высказаны особые мнения.Например, судья Ж.П. Коста отмечает, право хранить молчание было бы в действительности "теоретическим и иллюзорным", если бы за полицией признавалосьправо "заставлять подозреваемого говорить" с использованием негласной записи разговора с информатором, которому поручалось бы обмануть подозреваемого. По особому мнению судьи Д. Шпильмана, к которому присоединились судьи Х.Л. Розакис, Ф. Тюлькенс, Й. Касадеваль и Л.Мийович, право не свидетельствовать против самого себя, прежде всего, касается уважения желания(здесь и далее выделено нами –Д.П.) обвиняемого хранить молчание. По его мнению, дело Быкова идентично делу Аллана, поскольку ни то обстоятельство, что Быков не содержался под стражей, а находился на свободе в своем жилище, ни то, что он не высказывал намерение хранить молчание, ни то, что ему не было предъявлено обвинение, не имеют решающего значения.Таким, образом, он полагает, что в деле Быкова негласная операция подрывала добровольный характер раскрытия информации до такой степени, что право хранить молчание и не свидетельствовать против себяоказалось лишенным всякого содержания.Анализ данных Постановлений ЕСПЧ позволяет заключить, что обозначились два подхода к определению границ допустимого вмешательства в право не свидетельствовать против себя самого при проведении негласных оперативнорозыскных мероприятий.1)Сотрудники правоохранительных органов обязаны уважатьжелание проверяемого не свидетельствовать против себя и исключить любые попытки воздействия на него в целях получения самообвиняющих показаний (selfincrimination).2)Сотрудники правоохранительных органов не должны допускать принуждения проверяемого лица к даче самообвиняющих показаний или подавлять его волю при реализации права не свидетельствовать против себя.Аргументируя свою точку зрения по этому вопросу, основываясь на п.3 ст.14 Международного пакта о гражданских и политических правах, согласно которому каждый обвиняемый имеет право не быть принужденным к даче показаний против самого себя или к признанию себя виновным, мы будем исходить их того, что право человека не свидетельствовать против себя самого служит для защиты свободы выбора заподозренного лица давать показания или хранить молчание. Соответственно критерием, позволяющим говорить о том, было нарушено право не свидетельствовать против себя самого или нет, является наличие возможностивыбора проверяемым лицоммежду дачейсамообвиняющих показанийили отказомот них. И с этих позиций, сам факт наличия самоизобличающих высказываний лица, если они были сделаны без разъяснения ему положений ст. 51 Конституции РФ, не означает нарушение права не свидетельствовать против себя самого. Кроме того, на наш взгляд, допустимои использование агентом полиции различных психологических приемов, цель которых активизировать желание давать самоизобличающие показания, если они не лишают проверяемое лицо возможности выбора между дачей показаний и отказом от них. Такие критерии как: содержание под стражей, уже имеющийся отказ от дачи показаний, предъявление обвинения и др. сами по себе не позволяют говорить о том, нарушалось право человека не свидетельствовать против себя или нет, в то же время их можно учитывать при определении наличия возможности выбора у проверяемого лица.Таким образом, критерием, позволяющим определить допустимость негласных оперативнорозыскных мероприятий, связанные с записью переговоров проверяемого лица с агентом полиции, может служить наличиевозможностивыбора проверяемого лица междудачейсамообвиняющих показаний или отказомот них.В заключении хочется отметить, что, сформулированный нами критерий, по нашему убеждению, должен распространятся на результаты не только негласных, но и гласных оперативнорозыскных мероприятий.
