Этнокультурная специфика грамматического строя немецкого языка как объект изучения в когнитивной лингвистике
И.
В. НикитинаБиблиографическое описание статьи для цитирования:
Никитина
И.
В. Этнокультурная специфика грамматического строя немецкого языка как объект изучения в когнитивной лингвистике // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2016. – Т. 15. – С.
511–515. – URL:
http://e-koncept.ru/2016/96006.htm.
Аннотация. В статье описаны некоторые особенности культуры Германии, нашедшие отражение в грамматических структурах немецкого языка. Грамматические явления немецкого языка рассмотрены в соответствии с параметрами, служащими для выделения моделей культур и находящими отражение в лексике и грамматике языков. При написании статьи использованы работы российских и зарубежных исследователей, а также языковой и культурный опыт автора.
Ключевые слова:
фемининность, модель культуры, этнокультурные факторы, культура деятельности, индивидуалистская культура
Текст статьи
Никитина Ирина Валентиновна, кандидат педагогических наук, доцент, доцент кафедры теории и методики преподавания романогерманских языков ФГБОУ ВПО «Кемеровский государственный университет» Новокузнецкий институт (филиал) г.Новокузнецк
raffi25@list.ru
Этнокультурная специфика грамматического строя немецкого языка как объект изучения в когнитивной лингвистике
Аннотация:В статье описанынекоторые особенности культуры Германии, нашедшиеотражение в грамматических структурах немецкого языка.Грамматические явления немецкого языка рассмотрены в соответствии с параметрами, служащими для выделения моделей культур и находящимиотражение в лексике и грамматике языков. При написании статьи использованы работы российских и зарубежных исследователей, а также языковой и культурный опыт автора.
Ключевые слова:модель культуры, этнокультурные факторы, культура деятельности,индивидуалистская культура, фемининность.
Особенности языка, обусловленные определёнными этнокультурными факторами, являются одним из приоритетных объектов исследований в области современной когнитивной лингвистики и других смежных дисциплин. Большинство таких работ ограничивается изучением национальной специфики языковых или речевых единиц, в то время, как грамматические структуры не уступают лексике с точки зрения этнокультурного потенциала. Как отмечает Л.А. Козлова, монография которой, главным образом, и послужила толчком к написанию этой статьи, «именно в грамматическом строе языка в первую очередь отражается то, как думает то или иное языковое сообщество, как оформляется мысль в том или ином языке» [2, с. 7]. Сказанное, несомненно, справедливо и по отношению к немецкому языку, так как у немцев, по выражению Джерома К. Джерома «каждое слово в каждой фразе зависит, по меньшей мере, от четырех различных правил» [1]. В этой статье описаны некоторые наблюдения, внимательное изучение объектов которых, с нашей точки зрения, может привести к болееглубокому пониманию механизмов мышления людей, говорящих на немецком языке. В нашем случае речь пойдёт о немцах, однако, в целом, сделанные умозаключения касаются носителей немецкого языка во всех его вариантах. Опираясь на исследования ряда авторов, Л.А. Козлова выделяет определённые модели культуры на основе следующих параметров:1.отношение человека к окружающему миру;2.отношение человека к другим членам общества;3.принцип построения отношений между социальными группами людей в обществе;4.основнойпринцип построения коммуникации;5.особенности восприятия, находящие отражение в базовом концепте времени как основном ориентире бытия [2, с. 49]. В рамках данной статьи рассматриваются два первых параметра.По первому параметру выделяют «культуру деятельности», «культуру бытия» и «культуру становления». Уже до изучения языковых феноменов исследователь, скорее всего, будет уверен в отнесённости культуры Германии к культурам деятельностного типа. «В основе культуры деятельности лежит ориентация на активное, деятельностное отношение к окружающему миру, на стремление преобразовать его в лучшую сторону для улучшения жизни человека. … В данном типе культуры идеалом становится человек активный, предприимчивый, деятельность которого приносит ощутимыерезультаты» [2, с. 50].Обратимся к тексту повести «Трое на четырёх колёсах» уже упомянутого ранее Джерома К. Джерома, где он блестяще и с юмором описывает стремление немцев к активному преображению окружающего мира. Вот лишь несколько «говорящих» замечаний автора: « …немец любит природу, но он хочет довести ее до совершенства, до блеска "Созвездия Лиры"... Немец одобряет даже дикую природу если она не слишком дикая; в случае излишества дикости он принимается за работу и подчиняет себе все, что нужно» [1]. В немецком языке существует достаточное количество маркеров, подтверждающих деятельный характер его носителей. В первую очередь обращает на себя внимание наличие тенденции к образованию существительных со значением «деятеля» от глаголов с суффиксом „er: lehrenLehrer, lesenLeser, strebenStreber, malenMaler. В этом немецкий язык сходен с английским, в котором существует подобная группа существительных, о чём говорит в работе Л. А. Козлова. Наряду с этим в немецком языке присутствуетбольшое количество субстантивированных причастий I, означающих коголибо, выполняющего какуюлибо деятельность (Arbeitenderработающий, Streikender. бастующий). Форма герундива, содержащая информацию о пассивном характере действия, его отнесенности к будущему, и грамматическую информацию о роде и числе субъекта действия (Auszubildenderученик производственного обучения; zuErziehenderвоспитанник), порождает большое количество слов, означающих, с одной стороны, пусть пассивного, но всётаки участника действия, а с другой стороны, объекта активного действия. Исходя из этого, можно говорить о высокой частотности употребления в немецком языке слов, определяющих субъекта как «деятеля»или как человека, на кого направлено активное действие.
Признаки деятельностного характера рассматриваемой культуры обнаруживаются и в глагольных конструкциях. Интересно, что наряду с обозначением dasVerbв немецком языке существуют и другие названия глагола: dasZeitwort, и, что в рамках данной статьи особенно примечательно, dasTätigkeitswort(деятельность + слово, т.е. слово, характеризующее деятельность), что может служить косвенным доказательством деятельностной направленности культуры носителей немецкого языка. В русском языке, как известно, «глаголить» значит «говорить».Одним из маркеров наличия деятельного субъекта, стремящегося не только к действию, но и владению результатами этого действия, является соответствие немецкой конструкции „ichhabe… „ русскому «у меня есть …». Достаточно сложно объяснить носителю немецкого языка, почему глагол «иметь» переводится нарусский язык как «быть». Это несоответствие позволяет предполагать, что немец воспринимает то, что у него есть, как результат какоголибо действия, он «обладатель», русский человек принимает то, что у него есть как данность, он «созерцатель». О стремлении к достижению определённого результата деятельности и его констатации, вероятно, свидетельствует и тот факт, что, например, русское «пришёл» имеет в немецком языке три соответствия: „kam, „istgekommen, „wargekommen. Каждая из этих временных форм глагола имеет своё смысловое ядро: форма „kam несёт в себе признак дистанцирования, приглашает слушателя или читателя к наблюдению за происходящим; „wargekommen употребляется в сочетании с глаголом в Präteritumи отсылает читателя к предшествующим событиям. Форма глагола в Perfekt („istgekommen) выражает не только, и не столько предшествование описываемого события, сколько его результат, следствие определённого события или, в данном случае, действия.Интересна, с точки зрения определения типа культуры по принципу отношения к миру, и форма будущего времени в немецком языке. Русское «я буду это делать» переводится как: „ichwerdeestun. «Буду» образовано от глагола «быть», а „werde от „werden «стать», «становиться», смысл которого заключается в самосовершенствовании. Тем самым, здесь усматривается сочетание признаков «культуры действия» и «культуры становления» «изменяю мир, изменяя себя». Исключать вероятное присутствие признаков «культуры бытия» по отношению к рассматриваемой культуре представляется неосторожным, ведь Германия страна мыслителей и философов, а склонность к созерцанию мира один из признаков «культуры бытия». В то же время созерцание является одним из видов деятельности и может быть интерпретировано как один из признаков«культуры деятельности». Человек деятельный стремится к установлению определённого порядка вещей, жёстких рамок, обеспечивающих его безопасность, уверенность, комфортное состояние духа и тела. Здесь уместно вспомнить о «немецком» варианте интерпретации известной аббревиатуры „SOS „SicherheitOrdnungSauberkeit. Стремясь к своему идеалу комфортной жизни в мире, где он будет чувствовать себя в безопасности, гарантированно защищённым от разного рода неприятностей(Sicherheit), он организует жизнь по чётким правилам, в соответствии со своими представлениями о праве, свободе, надёжности и порядке (Ordnung, Sauberkeit). Приверженностьнемцев к порядку ярко и точно описанавприведённом ниже отрывке повестиДжерома К. Джерома: «В Германии вдыхаешь пристрастие к порядку вместе с воздухом; … птицам пришлось подчиниться общему вкусу, и они уже соглашаются жить в деревянных ящиках, считая, в свою очередь, невоспитанными тех родных и знакомых, которые с глупым упорством продолжают вить себе гнезда в кустах и изгородях. … Он сажает семь роз с северной стороны своего дома и семь роз с южной, и если они растут не одинаково, то он не может спать по ночам от беспокойства. … Дно пруда он выкладывает цинком, который вынимает потом раз в неделю, тащит в кухню и чистит. …Немцы очень любят собак, но фарфоровых больше, чем настоящих: фарфоровая собака не роет в саду ям, чтобы прятать остатки костей, и цветочные клумбы не разлетаются изпод ее задних лап по ветру земляным фонтаном. Фарфоровый пес идеальный зверь с немецкой точки зрения… Ни один серьезный немец не изменит своих правил изза капризов Солнечной системы если нельзя управлять погодой, то можно не обращать на нее внимания … Немец охотно любуется видом с вершины горы если там прибита дощечка с надписью,куда и на что глядеть … Если тут же на дереве он усмотрит полицейское объявление, запрещающее ему куданибудь повернуть или чтонибудь делать то это одаривает его чувством полного удовлетворения и безопасности…». Предположение о причислении культуры Германии к «культурам деятельности» и любвинемцев к порядку подтверждается и на синтаксическом уровне. Порядок слов простого повествовательного предложения (в простом или сложносочинённом предложении) чётко определён, второе место всегда занимает изменяемаячасть сказуемого, а неизменяемая заключает предложение: Sie haben sehr gut geantwortet. Wir waren kaum zehn Schritte aus dem Haus, da begann es plötzlich heftig zu regnen.. Впридаточномпредложении, замалымисключением(например: Der Kollege hat mir gegenüber so getan, als hätte er mich nicht erkannt.),изменяемаячастьсказуемогостоитнапоследнемместе: Er macht den Eindruck, als ob er ein erfahrener Fachmann wäre. Тем самым, стремление к порядку в окружающем мире заставляет носителя немецкого языка определённым образом структурировать и свою речь и, наоборот, ребёнок, проходя этапы социализации и окультурации, впитывает приверженность к порядку с первыми фразами, произносимыми на родном языке.С первым параметром, на основе которого выделяют определённые модели культуры, напрямую связан и второй: отношение человека к другим членам общества. В первую очередь, речь идёт об отнесённости культуры к индивидуалистским или коллективистским культурам. Соответствие культуры Германии индивидуалистскому типу, где «в центре внимания находится отдельный человек, индивид, его права и потребности, с которыми должно считаться и которые должно уважать общество. ... В то же время он сам отвечает за свои поступки … и … должен следовать тем же принципам уважению к личности других членов общества, их индивидуальности» [2, с. 54], не вызывает сомнений.Первая статья конституции Германии гарантирует неприкосновенность человеческого достоинства: «Die Würde des Menschen ist unantastbar». Основной закон страны ставит человека, индивидуума на первое место, что уже свидетельствует о значимости отдельной личности для общества. И в то же времяв Германии часто можно слышатьслова о том, чточеловек должен быть инициативен ипринимать ответственность за решения на себя, вносить свой личностный вклад в развитие общества.
Грамматические особенности немецкого языка подтверждают подобный образ мышления на национальном уровне. В. Михач, сравнивая когнитивный потенциал существительных и глаголов, указывает не только на преобладание существительных в составе европейских языков (в среднем 3:1), но и на большую синтаксическую и концептуальную автономность имён существительных, при этом глаголам отводится роль связующих элементов в семантике предложения [3, с. 1011]. Потребность в «носителях» мысли, знания обусловливает существование в языке механизмов, обеспечивающих их достаточное количество. Немецкий язык отличает высокий словообразовательный потенциал имён существительных. При этом слова, означающие какоголибо индивидуума, могут быть образованы не только за счёт суффиксации (24 суффикса) существительных, но и в процессе субстантивации различных частей речи: прилагательных (dieSchöne, derSchreckliche), причастий (derWartende, derGeborene), числительных (derDritte) и т.д. Отдельная многочисленная группа существительных сложные слова. Перечисленные языковые явления свидетельствует о высокой степени номинативности немецкого языка и значимости «индивидуума» для культуры в целом. Об этом же говорит, с нашей точки зрения, и присутствие в немецком языке неопределённоличного местоимения «man». При переводе на русский язык структура предложения меняется, в русском языке нет неопределённоличного местоимения, наличие субъекта действия предполагается: Hierdarfmannichtrauchen. Здесь нельзя курить. Внемецком языке местоимение manпроизошло от средневерхненемецкого man= irgendeiner, jederbeliebige(Mensch) ктото, любой (человек).При рассмотрении проявления в культуре немцев параметра отношения к другим людям, обратил на себя внимание следующий факт, упоминаемый в монографии Л.А. Козловой: «многочисленные вариации в сфере имён собственных, например, Александр, Саша, Сашка, Саня, Санёк, Сашуля, Сашенька…»[2, с. 107]. Автор связывает этот феноменс «сильным эмоциональным началом в русском национальном характере» (там же), с чем мы, безусловно, согласны. Однако при сопоставлении вариаций немецких имён (Alexander, Alex)с русскими становится ясным, что за этим различием стоит не только эмоциональное отношение к человеку, но и его более точная идентификация, сокращение или увеличение дистанции. Кроме того, вариации имени в русском языке некоторым образом позволяют проследить эволюцию имени в связи с ростом, социальным развитием человека. Немецкий вариант больше сосредоточен на личности, он более монологичен, русский же располагает к диалогу.Параметр маскулинности
фемининости, описываемый в монографии в связи с делением культур по принципу отношения к миру [2, с. 53], как нам представляется, занимает пограничное положение и может быть также интерпретирован с точки зрения отношения к другим членам общества. Анализируя особенности культурной жизни Германии и основываясь на многочисленных фактах, нужно признать, что в культуре немцев смешаны признаки маскулинности (стремление к успеху, конкурентоспособности) и фемининности (большое количество благотворительных организаций и инициатив, чрезмерная (с позиции представителей русской культуры) эмансипация женщин). На языковом уровне существует ряд проявлений этих культурных особенностей.Например, при наименовании профессий и должностей в русском языке не всегда можно найти литературныесоответствия существительным женского рода: LehrerLehrerin/учитель учительница, StudentStudentin/студентстудентка, но ArztÄrztin/врач …, IngenieurIngenieurin/инженер…, ChefChefin/шеф …, KollegeKollegin/коллега … и т.д. В данном случае речь идёт о проявлении фемининности. К таким же признакам можно отнести и написание парных существительных в одном слове: StudentInnen, SchülerInnenи т.д. Наряду с этим неким анахронизмом выглядит соответствие немецкому слову „zwei трёх слов в русском языке «два, две, двое». При переводе других числительных, не содержащих цифру «два», различий между русским и немецким языком нет. Но «два» подразумевает «пару». В немецком языке в данном случае гендерных отличий нет, судя по всему, женщина, говоряпонемецки, „wirdmitgemeint (имеется в виду). Этот признак маскулинности, в данном случае проявляющийся в неравенстве полов, сохранился в языке, несмотря на разворот немецкого общества в сторону феминизма.Таким образом, результаты рассмотрения культурыГермании по двум первым параметрам позволяют сделать вывод о её смешанном характере, а именно, о преобладании признаков деятельностного и индивидуалистского типов культуры, а также о склонности к фемининности в отношении к окружающему миру и другим людям.
Ссылки на источники1.Козлова Л.А. Этнокультурный потенциал грамматического строя языка и его реализация в грамматике говорящего: монография. Изд. 2е, исправл. и дополн./ Л.А. Козлова, Барнаул: АлтГПА, 2012. 213 с.2.MihatschW. Kognitive Grundlagen lexikalischer Hierarchien./ W. Mihatsch, Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 2006.255 S.3.Джером, К. Дж. Трое на четырех колесах. Электронная библиотека RoyalLib.com http://royallib.com/book/dgerom_klapka/troe_na_chetireh_kolesah.html
raffi25@list.ru
Этнокультурная специфика грамматического строя немецкого языка как объект изучения в когнитивной лингвистике
Аннотация:В статье описанынекоторые особенности культуры Германии, нашедшиеотражение в грамматических структурах немецкого языка.Грамматические явления немецкого языка рассмотрены в соответствии с параметрами, служащими для выделения моделей культур и находящимиотражение в лексике и грамматике языков. При написании статьи использованы работы российских и зарубежных исследователей, а также языковой и культурный опыт автора.
Ключевые слова:модель культуры, этнокультурные факторы, культура деятельности,индивидуалистская культура, фемининность.
Особенности языка, обусловленные определёнными этнокультурными факторами, являются одним из приоритетных объектов исследований в области современной когнитивной лингвистики и других смежных дисциплин. Большинство таких работ ограничивается изучением национальной специфики языковых или речевых единиц, в то время, как грамматические структуры не уступают лексике с точки зрения этнокультурного потенциала. Как отмечает Л.А. Козлова, монография которой, главным образом, и послужила толчком к написанию этой статьи, «именно в грамматическом строе языка в первую очередь отражается то, как думает то или иное языковое сообщество, как оформляется мысль в том или ином языке» [2, с. 7]. Сказанное, несомненно, справедливо и по отношению к немецкому языку, так как у немцев, по выражению Джерома К. Джерома «каждое слово в каждой фразе зависит, по меньшей мере, от четырех различных правил» [1]. В этой статье описаны некоторые наблюдения, внимательное изучение объектов которых, с нашей точки зрения, может привести к болееглубокому пониманию механизмов мышления людей, говорящих на немецком языке. В нашем случае речь пойдёт о немцах, однако, в целом, сделанные умозаключения касаются носителей немецкого языка во всех его вариантах. Опираясь на исследования ряда авторов, Л.А. Козлова выделяет определённые модели культуры на основе следующих параметров:1.отношение человека к окружающему миру;2.отношение человека к другим членам общества;3.принцип построения отношений между социальными группами людей в обществе;4.основнойпринцип построения коммуникации;5.особенности восприятия, находящие отражение в базовом концепте времени как основном ориентире бытия [2, с. 49]. В рамках данной статьи рассматриваются два первых параметра.По первому параметру выделяют «культуру деятельности», «культуру бытия» и «культуру становления». Уже до изучения языковых феноменов исследователь, скорее всего, будет уверен в отнесённости культуры Германии к культурам деятельностного типа. «В основе культуры деятельности лежит ориентация на активное, деятельностное отношение к окружающему миру, на стремление преобразовать его в лучшую сторону для улучшения жизни человека. … В данном типе культуры идеалом становится человек активный, предприимчивый, деятельность которого приносит ощутимыерезультаты» [2, с. 50].Обратимся к тексту повести «Трое на четырёх колёсах» уже упомянутого ранее Джерома К. Джерома, где он блестяще и с юмором описывает стремление немцев к активному преображению окружающего мира. Вот лишь несколько «говорящих» замечаний автора: « …немец любит природу, но он хочет довести ее до совершенства, до блеска "Созвездия Лиры"... Немец одобряет даже дикую природу если она не слишком дикая; в случае излишества дикости он принимается за работу и подчиняет себе все, что нужно» [1]. В немецком языке существует достаточное количество маркеров, подтверждающих деятельный характер его носителей. В первую очередь обращает на себя внимание наличие тенденции к образованию существительных со значением «деятеля» от глаголов с суффиксом „er: lehrenLehrer, lesenLeser, strebenStreber, malenMaler. В этом немецкий язык сходен с английским, в котором существует подобная группа существительных, о чём говорит в работе Л. А. Козлова. Наряду с этим в немецком языке присутствуетбольшое количество субстантивированных причастий I, означающих коголибо, выполняющего какуюлибо деятельность (Arbeitenderработающий, Streikender. бастующий). Форма герундива, содержащая информацию о пассивном характере действия, его отнесенности к будущему, и грамматическую информацию о роде и числе субъекта действия (Auszubildenderученик производственного обучения; zuErziehenderвоспитанник), порождает большое количество слов, означающих, с одной стороны, пусть пассивного, но всётаки участника действия, а с другой стороны, объекта активного действия. Исходя из этого, можно говорить о высокой частотности употребления в немецком языке слов, определяющих субъекта как «деятеля»или как человека, на кого направлено активное действие.
Признаки деятельностного характера рассматриваемой культуры обнаруживаются и в глагольных конструкциях. Интересно, что наряду с обозначением dasVerbв немецком языке существуют и другие названия глагола: dasZeitwort, и, что в рамках данной статьи особенно примечательно, dasTätigkeitswort(деятельность + слово, т.е. слово, характеризующее деятельность), что может служить косвенным доказательством деятельностной направленности культуры носителей немецкого языка. В русском языке, как известно, «глаголить» значит «говорить».Одним из маркеров наличия деятельного субъекта, стремящегося не только к действию, но и владению результатами этого действия, является соответствие немецкой конструкции „ichhabe… „ русскому «у меня есть …». Достаточно сложно объяснить носителю немецкого языка, почему глагол «иметь» переводится нарусский язык как «быть». Это несоответствие позволяет предполагать, что немец воспринимает то, что у него есть, как результат какоголибо действия, он «обладатель», русский человек принимает то, что у него есть как данность, он «созерцатель». О стремлении к достижению определённого результата деятельности и его констатации, вероятно, свидетельствует и тот факт, что, например, русское «пришёл» имеет в немецком языке три соответствия: „kam, „istgekommen, „wargekommen. Каждая из этих временных форм глагола имеет своё смысловое ядро: форма „kam несёт в себе признак дистанцирования, приглашает слушателя или читателя к наблюдению за происходящим; „wargekommen употребляется в сочетании с глаголом в Präteritumи отсылает читателя к предшествующим событиям. Форма глагола в Perfekt („istgekommen) выражает не только, и не столько предшествование описываемого события, сколько его результат, следствие определённого события или, в данном случае, действия.Интересна, с точки зрения определения типа культуры по принципу отношения к миру, и форма будущего времени в немецком языке. Русское «я буду это делать» переводится как: „ichwerdeestun. «Буду» образовано от глагола «быть», а „werde от „werden «стать», «становиться», смысл которого заключается в самосовершенствовании. Тем самым, здесь усматривается сочетание признаков «культуры действия» и «культуры становления» «изменяю мир, изменяя себя». Исключать вероятное присутствие признаков «культуры бытия» по отношению к рассматриваемой культуре представляется неосторожным, ведь Германия страна мыслителей и философов, а склонность к созерцанию мира один из признаков «культуры бытия». В то же время созерцание является одним из видов деятельности и может быть интерпретировано как один из признаков«культуры деятельности». Человек деятельный стремится к установлению определённого порядка вещей, жёстких рамок, обеспечивающих его безопасность, уверенность, комфортное состояние духа и тела. Здесь уместно вспомнить о «немецком» варианте интерпретации известной аббревиатуры „SOS „SicherheitOrdnungSauberkeit. Стремясь к своему идеалу комфортной жизни в мире, где он будет чувствовать себя в безопасности, гарантированно защищённым от разного рода неприятностей(Sicherheit), он организует жизнь по чётким правилам, в соответствии со своими представлениями о праве, свободе, надёжности и порядке (Ordnung, Sauberkeit). Приверженностьнемцев к порядку ярко и точно описанавприведённом ниже отрывке повестиДжерома К. Джерома: «В Германии вдыхаешь пристрастие к порядку вместе с воздухом; … птицам пришлось подчиниться общему вкусу, и они уже соглашаются жить в деревянных ящиках, считая, в свою очередь, невоспитанными тех родных и знакомых, которые с глупым упорством продолжают вить себе гнезда в кустах и изгородях. … Он сажает семь роз с северной стороны своего дома и семь роз с южной, и если они растут не одинаково, то он не может спать по ночам от беспокойства. … Дно пруда он выкладывает цинком, который вынимает потом раз в неделю, тащит в кухню и чистит. …Немцы очень любят собак, но фарфоровых больше, чем настоящих: фарфоровая собака не роет в саду ям, чтобы прятать остатки костей, и цветочные клумбы не разлетаются изпод ее задних лап по ветру земляным фонтаном. Фарфоровый пес идеальный зверь с немецкой точки зрения… Ни один серьезный немец не изменит своих правил изза капризов Солнечной системы если нельзя управлять погодой, то можно не обращать на нее внимания … Немец охотно любуется видом с вершины горы если там прибита дощечка с надписью,куда и на что глядеть … Если тут же на дереве он усмотрит полицейское объявление, запрещающее ему куданибудь повернуть или чтонибудь делать то это одаривает его чувством полного удовлетворения и безопасности…». Предположение о причислении культуры Германии к «культурам деятельности» и любвинемцев к порядку подтверждается и на синтаксическом уровне. Порядок слов простого повествовательного предложения (в простом или сложносочинённом предложении) чётко определён, второе место всегда занимает изменяемаячасть сказуемого, а неизменяемая заключает предложение: Sie haben sehr gut geantwortet. Wir waren kaum zehn Schritte aus dem Haus, da begann es plötzlich heftig zu regnen.. Впридаточномпредложении, замалымисключением(например: Der Kollege hat mir gegenüber so getan, als hätte er mich nicht erkannt.),изменяемаячастьсказуемогостоитнапоследнемместе: Er macht den Eindruck, als ob er ein erfahrener Fachmann wäre. Тем самым, стремление к порядку в окружающем мире заставляет носителя немецкого языка определённым образом структурировать и свою речь и, наоборот, ребёнок, проходя этапы социализации и окультурации, впитывает приверженность к порядку с первыми фразами, произносимыми на родном языке.С первым параметром, на основе которого выделяют определённые модели культуры, напрямую связан и второй: отношение человека к другим членам общества. В первую очередь, речь идёт об отнесённости культуры к индивидуалистским или коллективистским культурам. Соответствие культуры Германии индивидуалистскому типу, где «в центре внимания находится отдельный человек, индивид, его права и потребности, с которыми должно считаться и которые должно уважать общество. ... В то же время он сам отвечает за свои поступки … и … должен следовать тем же принципам уважению к личности других членов общества, их индивидуальности» [2, с. 54], не вызывает сомнений.Первая статья конституции Германии гарантирует неприкосновенность человеческого достоинства: «Die Würde des Menschen ist unantastbar». Основной закон страны ставит человека, индивидуума на первое место, что уже свидетельствует о значимости отдельной личности для общества. И в то же времяв Германии часто можно слышатьслова о том, чточеловек должен быть инициативен ипринимать ответственность за решения на себя, вносить свой личностный вклад в развитие общества.
Грамматические особенности немецкого языка подтверждают подобный образ мышления на национальном уровне. В. Михач, сравнивая когнитивный потенциал существительных и глаголов, указывает не только на преобладание существительных в составе европейских языков (в среднем 3:1), но и на большую синтаксическую и концептуальную автономность имён существительных, при этом глаголам отводится роль связующих элементов в семантике предложения [3, с. 1011]. Потребность в «носителях» мысли, знания обусловливает существование в языке механизмов, обеспечивающих их достаточное количество. Немецкий язык отличает высокий словообразовательный потенциал имён существительных. При этом слова, означающие какоголибо индивидуума, могут быть образованы не только за счёт суффиксации (24 суффикса) существительных, но и в процессе субстантивации различных частей речи: прилагательных (dieSchöne, derSchreckliche), причастий (derWartende, derGeborene), числительных (derDritte) и т.д. Отдельная многочисленная группа существительных сложные слова. Перечисленные языковые явления свидетельствует о высокой степени номинативности немецкого языка и значимости «индивидуума» для культуры в целом. Об этом же говорит, с нашей точки зрения, и присутствие в немецком языке неопределённоличного местоимения «man». При переводе на русский язык структура предложения меняется, в русском языке нет неопределённоличного местоимения, наличие субъекта действия предполагается: Hierdarfmannichtrauchen. Здесь нельзя курить. Внемецком языке местоимение manпроизошло от средневерхненемецкого man= irgendeiner, jederbeliebige(Mensch) ктото, любой (человек).При рассмотрении проявления в культуре немцев параметра отношения к другим людям, обратил на себя внимание следующий факт, упоминаемый в монографии Л.А. Козловой: «многочисленные вариации в сфере имён собственных, например, Александр, Саша, Сашка, Саня, Санёк, Сашуля, Сашенька…»[2, с. 107]. Автор связывает этот феноменс «сильным эмоциональным началом в русском национальном характере» (там же), с чем мы, безусловно, согласны. Однако при сопоставлении вариаций немецких имён (Alexander, Alex)с русскими становится ясным, что за этим различием стоит не только эмоциональное отношение к человеку, но и его более точная идентификация, сокращение или увеличение дистанции. Кроме того, вариации имени в русском языке некоторым образом позволяют проследить эволюцию имени в связи с ростом, социальным развитием человека. Немецкий вариант больше сосредоточен на личности, он более монологичен, русский же располагает к диалогу.Параметр маскулинности
фемининости, описываемый в монографии в связи с делением культур по принципу отношения к миру [2, с. 53], как нам представляется, занимает пограничное положение и может быть также интерпретирован с точки зрения отношения к другим членам общества. Анализируя особенности культурной жизни Германии и основываясь на многочисленных фактах, нужно признать, что в культуре немцев смешаны признаки маскулинности (стремление к успеху, конкурентоспособности) и фемининности (большое количество благотворительных организаций и инициатив, чрезмерная (с позиции представителей русской культуры) эмансипация женщин). На языковом уровне существует ряд проявлений этих культурных особенностей.Например, при наименовании профессий и должностей в русском языке не всегда можно найти литературныесоответствия существительным женского рода: LehrerLehrerin/учитель учительница, StudentStudentin/студентстудентка, но ArztÄrztin/врач …, IngenieurIngenieurin/инженер…, ChefChefin/шеф …, KollegeKollegin/коллега … и т.д. В данном случае речь идёт о проявлении фемининности. К таким же признакам можно отнести и написание парных существительных в одном слове: StudentInnen, SchülerInnenи т.д. Наряду с этим неким анахронизмом выглядит соответствие немецкому слову „zwei трёх слов в русском языке «два, две, двое». При переводе других числительных, не содержащих цифру «два», различий между русским и немецким языком нет. Но «два» подразумевает «пару». В немецком языке в данном случае гендерных отличий нет, судя по всему, женщина, говоряпонемецки, „wirdmitgemeint (имеется в виду). Этот признак маскулинности, в данном случае проявляющийся в неравенстве полов, сохранился в языке, несмотря на разворот немецкого общества в сторону феминизма.Таким образом, результаты рассмотрения культурыГермании по двум первым параметрам позволяют сделать вывод о её смешанном характере, а именно, о преобладании признаков деятельностного и индивидуалистского типов культуры, а также о склонности к фемининности в отношении к окружающему миру и другим людям.
Ссылки на источники1.Козлова Л.А. Этнокультурный потенциал грамматического строя языка и его реализация в грамматике говорящего: монография. Изд. 2е, исправл. и дополн./ Л.А. Козлова, Барнаул: АлтГПА, 2012. 213 с.2.MihatschW. Kognitive Grundlagen lexikalischer Hierarchien./ W. Mihatsch, Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 2006.255 S.3.Джером, К. Дж. Трое на четырех колесах. Электронная библиотека RoyalLib.com http://royallib.com/book/dgerom_klapka/troe_na_chetireh_kolesah.html
