Сцена чаепития в романе С. Клычкова «Сахарный немец» и в рассказе Л. Добычина «Чай»
Международная
публикация
З.
Я. СелицкаяБиблиографическое описание статьи для цитирования:
Селицкая
З.
Я. Сцена чаепития в романе С. Клычкова «Сахарный немец» и в рассказе Л. Добычина «Чай» // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2013. – Т. 3. – С.
2061–2065. – URL:
http://e-koncept.ru/2013/53415.htm.
Аннотация. Статья посвящена творческому диалогу Сергея Клычкова и Леонида Добычина - писателей одной эпохи и схожей судьбы. В центре внимания -исследование мифопоэтических особенностей прозы писателей, выявление функции сцены чаепития в романе С. Клычкова и рассказе Л.Добычина, имеющей у обоих авторов сходное мифопоэтическое значение.
Текст статьи
Селицкая Зоя Яновна, кандидат филологических наук, доцент кафедры филологии и культурологии ФГБОУ ВПО «Ишимский государственный педагогический институт им. П.П.Ершова», г. Ишим kelberer_gr@mail.ru
СЦЕНА ЧАЕПИТИЯ В РОМАНЕ С.КЛЫЧКОВА «САХАРНЫЙ НЕМЕЦ» И В РАССКАЗЕ Л.ДОБЫЧИНА «ЧАЙ»
Аннотация.Статья посвящена творческому диалогу Сергея Клычкова и Леонида Добычина
писателей одной эпохи и схожей судьбы.В центре внимания
исследование мифопоэтических особенностей прозы писателей, выявление функции сцены чаепития в романе С. Клычкова и рассказе Л.Добычина, имеющей у обоих авторов сходное мифопоэтическое значение.
Ключевые слова:экзистенциализм, мифопоэтика, художественный мир, картина мира.Сергей Антонович Клычков(1889 –1937)и Леонид Иванович Добычин(1894 –1936) современники, люди одного поколения, яркие самобытные писатели, творчество которых достигает расцвета в 20 –30 годы XXстолетия. Ко времени вступления Леонида Добычина в литературу Сергей Клычков уже известный писатель, автор ряда поэтических сборников и романа «Сахарный немец». В судьбах писателей много общего: оба не пошли на компромисс с советской властью, оба были подвергнуты гонениям со стороны литературной общественности, жизнь обоих оборвалась трагически.Им обоим выпал жребий жить в страшные годы социальных потрясений начала века.
Творчество обоих писателей современники относили к так называемой «вражеской литературе», в недрах которой, по утверждению Н.М.Солнцевой[1], и вызрел экзистенциализм, в равной степени характерный для художественного мира и С. Клычкова, и Л. Добычина. Между тем, так сложилось вотечественномлитературоведении, что творчество С. Клычкова итворчествоЛ. Добычина рассматриваются в различных контекстах. Хотя, как нам представляется,поиски обоих писателей шли в одном направлении. Оба обладали трагическим мироощущением, оба стремились раскрыть одиночество человека, его незащищённость перед обыденным миром, оба пыталисьпредупредитьсовременниково трагических последствиях богоотступничествачеловека.Оба писателя искали новые формы повествования, оба увлекались метризованной прозой. Учителями и С. Клычкова, и Л. Добычина в литературе учёные называют Н.В.Гоголя и Ф.М.Достоевского.
При ближайшем рассмотрении прозы двух художников представляется возможнымговорить об их творческом диалоге.Можно выделить общие излюбленные обоими писателями мифологемы воды, луны, сада, и общее неизбывное чувство печали, окрашивающее любое из их произведений. Это чувство возникает из столкновения живой человеческой души с абсурдныммиром.Действительность, воспринимаемая обоими писателями пессимистически, часто изображается иронически. В прозе обоих писателей отчётливо звучат экзистенциальные мотивы.
В данной статье мы остановимся на мифопоэтическом подходе к действительности, характерном для обоих писателей, и рассмотрим особенности данного подхода на примере сцены чаепития в романе С.Клычкова «Сахарный немец» и в рассказе Л.Добычина «Чай».Чаепитие ассоциируется с общением, взаимопониманием между людьми, теплотой и доверительностью, домашним уютом, гармонией и красотой.С давних времён это традиция располагает к задушевному разговору, приятному общению, неторопливому размышлению.В русской традиции было подавать чай парами –небольшой чайник с заваркой устанавливали на самоварчик с кипятком. К чаю подавали сладкие пироги, калачи, прочие мучные и кондитерские изделия. Пили чай и по большим праздникам. Крестьяне добавляли в чай цветы, ягоды, которые исстари использовались славянами для приготовления душистых отваров и настоев.Начиная с XVIIIвека,чаепитие становится не только явлением бытовой культуры, но и искусства.Писатели и художники не раз в своих произведениях описывали русское чаепитие, непременным атрибутом которого был самовар –символ добра и уюта –круглые бока которого причудливо преломляли окружающий мир.Для Сергея Антоновича Клычкова чаепитие имело особое значение. По воспоминаниям брата писателя Алексея Сечинского, в их семье « чай был самым любимым застольем. Чай нам заменял зачастую и обед и ужин... Наш самовар в тёплые летние дни подогревался возле дома сухими еловыми или сосновыми шишками... за чайным столом заканчивался наш трудовой день»[2.,с.495 496].И не случайно вавтобиографическом романе«Сахарный немец» (1925) чайная тема станет одной из важных тем для понимания всего произведения.Роман посвящёнпервой мировой войне. Главный герой Миколай Митрич Зайцев (Зайчик) –интеллигент в солдатской шинели, поэт, которого война поставила на грань безумия размышляет о вечных вопросах бытия (что есть жизнь и смерть, что будет с человеком, если Бог его оставит, что есть добро и зло, что есть любовь), в минуты тишины, находясь вдали от военных действий на побывке в родном доме. Полная «странного смятения», «похожая на уставшуюот перелёта птицу» душа егосогревается, оттаивает в родном доме.
Пробуждению души, восстановлению её после ужаса войны посвященав романе глава «Чайный король», в которой сцена чаепития приобретает мифопоэтическое звучание. Глава начинается с описания изменений самоощущения героя, которыйвдруг начинает чувствовать себя весёлым и бодрым при виде отца и матери с самоваром. Самовар воспринимается Зайчиком как живое существо, «пузатый король». Именно самоварпомогает Зайчику заглянуть внутрь себяи осознать те душевные перемены, которые произошли с ним на фронте: « Смотрит Зайчик прямо в лицо самовару и в самоварной, начищенной к такому случаю меди видит своё лицо, такое красивое, здоровоядрёное, но скорбное и нежное, затаившее гдето в глубине засинённых под чёрной ресницей глаз такую печаль и тревогу, которым, кажется, нет и не будет конца»
[3. С. 341].Тревога и печаль героя порождены жестокой и абсурдной реальностью –войной, ставшей для её участников обыденной жизнью, даже смерть теряет свой ореол таинственности и величия и превращается в обыденное явление. На этой войне человек лишён возможности умереть достойно, как герой.Смерть безобразна и унизительна, потому что бессмысленна. В армии царит штурмовщина, пьянство, беззаконие и головотяпство. Всё это доводит солдат до безумия.И мир вокруг них приобретает уродливые черты. Зайчик чувствует, что душа его умирает, потому что действительность становится адом. Из этого оцепенения его и выводит семейное чаепитие, которое приобретает сакральный смысл.С. Клычков подробно описывает чайный стол, подчёркивая особый духовный смысл каждого предмета: на круглом блюде изображена святая гора,Афон, выложены печёные яйца и душистый хлеб, снежная сметана и сочный колбасный круг. Плоды крестьянского труда осенены божественной благодатью, символизируют вечный круг земного бытия.Перед чаепитием отец совершает молитву. Живое тепло, идущее от самовара, располагает к беседе, разговору о сокровенном. В этой атмосфере любви и гармонии душа Зайчика пробуждается, и он вновь обретает способность воспринимать божественную красоту мира: «Ах, Боже мой, Боже, какая прекрасная, светлая наша страна!Какие по взгорьям её, по полям и овражкам раскинуты тонкие –тонкие шали, с каким нежным нежнейшим и замысловатым рисунком!Вышивала, узорила их золотая рука, и краски все эти нашло и взлелеяло доброе, чистое сердце!» [3, с.342].Открывшаяся в эту сокровенную минуту красота окружающего мира ещё острее обозначила в сознании героя дьявольскую сущность войны. Крупная слеза Зайчика падает в пустое чайное блюдце как символ трагического противоречия божественного и дьявольского как в мире, так и в душе человека.СценачаепитиявроманеС.Клычкова разворачивается в метафорическое описание. Самовар –«чайный король» ведёт себя покоролевски: важно восседает на столе, то пыхтит, тозамирает, крепко засыпая; как
у всякого короля у него есть шут –«с длинным носом и разрисованным брюхом» заварочный чайник. Правда, это описание не лишено некой ироничной окраски: у короля нет подданных, да и коронаедва держится на медной дужке. Этопозволяет автору отстраниться от происходящего с героями и показать одновременно картину из патриархальной крестьянской жизни(вся семья собирается за праздничным столом, долго пьёт чай, ведя неторопливые беседы, наслаждаясь минутами отдыха), и сложные душевные метания главного героя, в сознании которого причудливо переплетаются страшные натуралистические картинывоеннойреальности и откровения и прозрения, вызванные погружением в гармоничный мир природы и неторопливый уклад жизни патриархального крестьянства.Чаепитие, таким образом, становится в романе С. Клычкова некой границей между реальностьюи мечтой героя. Реальность жестока и противоречива, мечта Зайчика связана с достижением идеала красоты и гармонии бытия, который он ищет в патриархальном крестьянском укладе.Кроме того, процесс чаепития позволяет писателюпоказать одновременно и бытовую сторону жизни, и духовную.В рассказе Л. Добычина «Чай» мы обнаруживаем сходнуюс клычковскойпо своим мифопоэтическим особенностям сцену чаепития.Действительность в рассказе столь же абсурдна, как и в романе С. Клычкова. Рассказ написан в 1933 году и очень точно передаёт атмосферу тоталитарного государства, где нет места живым человеческим чувствам и переживаниям, где естественная жизнь превращена внекое подобие жизни, где всё до предела регламентировано, и каждый персонаж пытается соответствовать некоему шаблону. В центре повествования –рассказ о торжественном событии –переходе детей из детского сада в школу. Абсурдность ситуации заключается в том, что для детейглавных виновников торжества у взрослых не находится никаких тёплых, добрых или просто напутственных слов. Каждый выступающий говорит о том, что для него важно: докторша успокаивает ребят: «Не надо беспокоиться. Там тоже будет врач, и он вам будет подавать медпомощь» [4., с.285]. Кухарка Дарьюшка озабочена лишь своим собственным отношением к работе. Единственным проявлением человеческого отношения к детям становитсяорганизованное для них заведующей детским садомчаепитие, но и оно,по сути,абсурдно: детей отправляют пить чай отдельно от взрослых.Рвутся естественные семейные узы, дети объединяются благодаря чаепитию, чувствуют себя счастливыми и даже поют: «Счастливые, напившись, они спели» [4., с.286]. Ирония автора заключается в том, что это казённое чаепитие, скорее всего и останется для этих детей самым счастливым моментом жизни: возле детского сада находится вовсе не школа, а иправительный дом, из которого тоже доносится песня –арестантская: «Закат был красный, и антенны над домаминапоминали «колья для насаживания черепов» из книжки с путешествиями. Белый исправдом казался синим. Арестанты, прижавшись к решёткам, длинно пели: А!»[4., с.286].В этих коллективистских действиях человек теряется, исчезает, не случайно мы не видим и не слышим голоса ни одного из детей.В рассказе есть ещё одна сцена чаепития. Для родителейорганизовали отдельное мероприятие, которое было ими воспринято как приятный сюрприз, праздник. Чай пили с удовольствием, чинно, радуясь обилию продуктов, раздобытых из закрытого распределителя(для 1933 года распределители абсурдная реальность, ставшая нормой).Постепенно люди почувствовали потребность в душевном общении, оживились и даже развеселились. Вместо радиодокладов зазвучала живая музыка, вместо переругиваний люди услышали тишину природы, увидели падающую звезду. Сцена чаепития в рассказе выполняет ту же функцию границы между абсурдной действительностью и мечтой героя, что и в романе С. Клычкова, только герои Добычина мечтают не о патриархальной гармонии прошлого, а о далёкой Америке, которая воспринимается персонажами как фантастическая страна.Как и в романе «Сахарный немец» сцена чаепития в рассказе Л. Добычина способствует пробуждению души героев, хотя ими самими это ощущается не совсем ясно. Просто они вдруг начали вслушиваться в рассказ докторши об Америке, и хотя не верили ни одному её слову, всё же расходиться не хотели.Как отмечает один из современных исследователей творчества писателя, «Тема чаепития у Л.Добычина –одна из самых значимых: с одной стороны она связана с топосом дома, с темами семьи, уюта, комфорта; с другой стороны, чаепитие –событие, которое маркируется автором как своеобразный ритуал, имеющий отношение к мифопоэтическому ощущению мира. Этот контекст превращает его в антитезу к сниженному, обытовлённому, даже физиологическому процессу обеда» [5, с.34].Нельзя сказать с полной уверенностью, но можно предположить, что сцена чаепития, имеющая мифопоэтический смысл в рассказе Л. Добычина, появилась под влиянием впечатления, полученного писателем от прочтения романа «Сахарный немец». Ведь первый роман С. Клычкова был широко известен, а сам автор, хотя и не мог в 30е годы заниматься оригинальным творчеством, был более чем заметной фигурой в литературной жизни страны. Как бы то ни было, анализ сцены чаепития в романе С. Клычкова и рассказе «Чай Л. Добычина приводит нас к мысли о том, что Л. Добычин учитывает художественный опыт С. Клычкова и использует его в своих творческих целях.Нам представляется продуктивным дальнейшее сопоставление прозы С. Клычкова и Л.Добычина, как явлений авангардистского искусства, имеющих достаточно много точек соприкосновения.
И С. Клычков, и Л. Добычин создавали новую русскую прозу, на новом материале и в новых исторических условиях вслед за Ф. Достоевским пытались разрешить извечные противоречия между человеком и обществом, изжить конфликт между добром и злом в самом человеке.Каждый из нихв своём творчестве создал неповторимую картину мира. В эпоху, когда господствовали классовые идеи, когда насилие было возведено в норму жизни и поведениялюдей, эти писатели имели мужество выступить против абсурдности общественной жизни, заявить о вселенском одиночестве человеческой души, о сложности и противоречивости бытия, об ускользающей красоте природы и вымороченности«новой» жизни. Творческий путь обоих писателей был прерван на взлёте их мастерства. Официальная литература сделала крутой поворот в сторону социалистического реализма. Общество предпочло трудным размышлениям о вечном конфликте божественного и дьявольского начал в мире и человеке, идеи нового гуманизма и коллективизма. Но, рукописи, как известно, не горят. Творчество С.Клычкова и Л. Добычина вернулось к читателям после десятилетий замалчивания. Однако истинное значение этих художников в истории нашей литературы ещё не осознано в должной мере.Ссылкинаисточники1.СолнцеваН. Сорочье царство Сергея Клычкова // Клычков С.А. Собрание сочинений: В 2 т. Т.1: Стихотворения. Сахарный немец: Роман. –М.: Эллис Лак, 2000. –544с.2.Сечинский А. Из воспоминаний о родном крае, о поэте –писателепереводчике Сергее Антоновиче Клычкове // Сергей Антонович Клычков. Исследования и материалы. 1889 –1937. –М.: Издательство Литературного института им. А. М. Горького, 2011, с.488 –505.3.Клычков С.А. Собрание сочинений: В 2 т. Т.1: Стихотворения. Сахарный немец: Роман. –М.: Эллис Лак, 2000. –544с.4. Добычин Л.И. Город Эн: роман, повести, рассказы, письма. –М.: Эксмо, 2007. –448с.5.Сафронова Л.И. Рассказ Л.Добычина «Чай» и тема чаепития//ВестникИшимского государственного педагогического института им. П.П.Ершова. –2013, №1, Серия «Филология», с.34 –37.SelitskayaZoyaYa.The Candidate of Science (Philology), an associate professor of the Chair of Philology and Cultural Studies of the Federal State Budget Educational Institution of Higher Education Ishim Ershov Teachers Training Institute, the town of Ishim kelberer_gr@mail.ruThe Scene of Tea Drinking in the novel “A Sugar Sweet German” («Сахарныйнемец») by S. Klitchkov and in the short story “Tea” («Чай») byL. DobitchinAbstract:The article is devoted to a creative dialogue of Sergey Klitchkov and Leonid Dobitchin who were the writers of the same epoch and of a common fate. The paper is centered around the research of mythopoeia peculiarities of the writers` prose and revelation of the function of the scene of tea drinking in the novel by S. Klitchkov and in the short story by L. Dobitchin which have a common mythopoeia meaning.Keywords:existentialism, mythopoeia, fiction world, worldview.
СЦЕНА ЧАЕПИТИЯ В РОМАНЕ С.КЛЫЧКОВА «САХАРНЫЙ НЕМЕЦ» И В РАССКАЗЕ Л.ДОБЫЧИНА «ЧАЙ»
Аннотация.Статья посвящена творческому диалогу Сергея Клычкова и Леонида Добычина
писателей одной эпохи и схожей судьбы.В центре внимания
исследование мифопоэтических особенностей прозы писателей, выявление функции сцены чаепития в романе С. Клычкова и рассказе Л.Добычина, имеющей у обоих авторов сходное мифопоэтическое значение.
Ключевые слова:экзистенциализм, мифопоэтика, художественный мир, картина мира.Сергей Антонович Клычков(1889 –1937)и Леонид Иванович Добычин(1894 –1936) современники, люди одного поколения, яркие самобытные писатели, творчество которых достигает расцвета в 20 –30 годы XXстолетия. Ко времени вступления Леонида Добычина в литературу Сергей Клычков уже известный писатель, автор ряда поэтических сборников и романа «Сахарный немец». В судьбах писателей много общего: оба не пошли на компромисс с советской властью, оба были подвергнуты гонениям со стороны литературной общественности, жизнь обоих оборвалась трагически.Им обоим выпал жребий жить в страшные годы социальных потрясений начала века.
Творчество обоих писателей современники относили к так называемой «вражеской литературе», в недрах которой, по утверждению Н.М.Солнцевой[1], и вызрел экзистенциализм, в равной степени характерный для художественного мира и С. Клычкова, и Л. Добычина. Между тем, так сложилось вотечественномлитературоведении, что творчество С. Клычкова итворчествоЛ. Добычина рассматриваются в различных контекстах. Хотя, как нам представляется,поиски обоих писателей шли в одном направлении. Оба обладали трагическим мироощущением, оба стремились раскрыть одиночество человека, его незащищённость перед обыденным миром, оба пыталисьпредупредитьсовременниково трагических последствиях богоотступничествачеловека.Оба писателя искали новые формы повествования, оба увлекались метризованной прозой. Учителями и С. Клычкова, и Л. Добычина в литературе учёные называют Н.В.Гоголя и Ф.М.Достоевского.
При ближайшем рассмотрении прозы двух художников представляется возможнымговорить об их творческом диалоге.Можно выделить общие излюбленные обоими писателями мифологемы воды, луны, сада, и общее неизбывное чувство печали, окрашивающее любое из их произведений. Это чувство возникает из столкновения живой человеческой души с абсурдныммиром.Действительность, воспринимаемая обоими писателями пессимистически, часто изображается иронически. В прозе обоих писателей отчётливо звучат экзистенциальные мотивы.
В данной статье мы остановимся на мифопоэтическом подходе к действительности, характерном для обоих писателей, и рассмотрим особенности данного подхода на примере сцены чаепития в романе С.Клычкова «Сахарный немец» и в рассказе Л.Добычина «Чай».Чаепитие ассоциируется с общением, взаимопониманием между людьми, теплотой и доверительностью, домашним уютом, гармонией и красотой.С давних времён это традиция располагает к задушевному разговору, приятному общению, неторопливому размышлению.В русской традиции было подавать чай парами –небольшой чайник с заваркой устанавливали на самоварчик с кипятком. К чаю подавали сладкие пироги, калачи, прочие мучные и кондитерские изделия. Пили чай и по большим праздникам. Крестьяне добавляли в чай цветы, ягоды, которые исстари использовались славянами для приготовления душистых отваров и настоев.Начиная с XVIIIвека,чаепитие становится не только явлением бытовой культуры, но и искусства.Писатели и художники не раз в своих произведениях описывали русское чаепитие, непременным атрибутом которого был самовар –символ добра и уюта –круглые бока которого причудливо преломляли окружающий мир.Для Сергея Антоновича Клычкова чаепитие имело особое значение. По воспоминаниям брата писателя Алексея Сечинского, в их семье « чай был самым любимым застольем. Чай нам заменял зачастую и обед и ужин... Наш самовар в тёплые летние дни подогревался возле дома сухими еловыми или сосновыми шишками... за чайным столом заканчивался наш трудовой день»[2.,с.495 496].И не случайно вавтобиографическом романе«Сахарный немец» (1925) чайная тема станет одной из важных тем для понимания всего произведения.Роман посвящёнпервой мировой войне. Главный герой Миколай Митрич Зайцев (Зайчик) –интеллигент в солдатской шинели, поэт, которого война поставила на грань безумия размышляет о вечных вопросах бытия (что есть жизнь и смерть, что будет с человеком, если Бог его оставит, что есть добро и зло, что есть любовь), в минуты тишины, находясь вдали от военных действий на побывке в родном доме. Полная «странного смятения», «похожая на уставшуюот перелёта птицу» душа егосогревается, оттаивает в родном доме.
Пробуждению души, восстановлению её после ужаса войны посвященав романе глава «Чайный король», в которой сцена чаепития приобретает мифопоэтическое звучание. Глава начинается с описания изменений самоощущения героя, которыйвдруг начинает чувствовать себя весёлым и бодрым при виде отца и матери с самоваром. Самовар воспринимается Зайчиком как живое существо, «пузатый король». Именно самоварпомогает Зайчику заглянуть внутрь себяи осознать те душевные перемены, которые произошли с ним на фронте: « Смотрит Зайчик прямо в лицо самовару и в самоварной, начищенной к такому случаю меди видит своё лицо, такое красивое, здоровоядрёное, но скорбное и нежное, затаившее гдето в глубине засинённых под чёрной ресницей глаз такую печаль и тревогу, которым, кажется, нет и не будет конца»
[3. С. 341].Тревога и печаль героя порождены жестокой и абсурдной реальностью –войной, ставшей для её участников обыденной жизнью, даже смерть теряет свой ореол таинственности и величия и превращается в обыденное явление. На этой войне человек лишён возможности умереть достойно, как герой.Смерть безобразна и унизительна, потому что бессмысленна. В армии царит штурмовщина, пьянство, беззаконие и головотяпство. Всё это доводит солдат до безумия.И мир вокруг них приобретает уродливые черты. Зайчик чувствует, что душа его умирает, потому что действительность становится адом. Из этого оцепенения его и выводит семейное чаепитие, которое приобретает сакральный смысл.С. Клычков подробно описывает чайный стол, подчёркивая особый духовный смысл каждого предмета: на круглом блюде изображена святая гора,Афон, выложены печёные яйца и душистый хлеб, снежная сметана и сочный колбасный круг. Плоды крестьянского труда осенены божественной благодатью, символизируют вечный круг земного бытия.Перед чаепитием отец совершает молитву. Живое тепло, идущее от самовара, располагает к беседе, разговору о сокровенном. В этой атмосфере любви и гармонии душа Зайчика пробуждается, и он вновь обретает способность воспринимать божественную красоту мира: «Ах, Боже мой, Боже, какая прекрасная, светлая наша страна!Какие по взгорьям её, по полям и овражкам раскинуты тонкие –тонкие шали, с каким нежным нежнейшим и замысловатым рисунком!Вышивала, узорила их золотая рука, и краски все эти нашло и взлелеяло доброе, чистое сердце!» [3, с.342].Открывшаяся в эту сокровенную минуту красота окружающего мира ещё острее обозначила в сознании героя дьявольскую сущность войны. Крупная слеза Зайчика падает в пустое чайное блюдце как символ трагического противоречия божественного и дьявольского как в мире, так и в душе человека.СценачаепитиявроманеС.Клычкова разворачивается в метафорическое описание. Самовар –«чайный король» ведёт себя покоролевски: важно восседает на столе, то пыхтит, тозамирает, крепко засыпая; как
у всякого короля у него есть шут –«с длинным носом и разрисованным брюхом» заварочный чайник. Правда, это описание не лишено некой ироничной окраски: у короля нет подданных, да и коронаедва держится на медной дужке. Этопозволяет автору отстраниться от происходящего с героями и показать одновременно картину из патриархальной крестьянской жизни(вся семья собирается за праздничным столом, долго пьёт чай, ведя неторопливые беседы, наслаждаясь минутами отдыха), и сложные душевные метания главного героя, в сознании которого причудливо переплетаются страшные натуралистические картинывоеннойреальности и откровения и прозрения, вызванные погружением в гармоничный мир природы и неторопливый уклад жизни патриархального крестьянства.Чаепитие, таким образом, становится в романе С. Клычкова некой границей между реальностьюи мечтой героя. Реальность жестока и противоречива, мечта Зайчика связана с достижением идеала красоты и гармонии бытия, который он ищет в патриархальном крестьянском укладе.Кроме того, процесс чаепития позволяет писателюпоказать одновременно и бытовую сторону жизни, и духовную.В рассказе Л. Добычина «Чай» мы обнаруживаем сходнуюс клычковскойпо своим мифопоэтическим особенностям сцену чаепития.Действительность в рассказе столь же абсурдна, как и в романе С. Клычкова. Рассказ написан в 1933 году и очень точно передаёт атмосферу тоталитарного государства, где нет места живым человеческим чувствам и переживаниям, где естественная жизнь превращена внекое подобие жизни, где всё до предела регламентировано, и каждый персонаж пытается соответствовать некоему шаблону. В центре повествования –рассказ о торжественном событии –переходе детей из детского сада в школу. Абсурдность ситуации заключается в том, что для детейглавных виновников торжества у взрослых не находится никаких тёплых, добрых или просто напутственных слов. Каждый выступающий говорит о том, что для него важно: докторша успокаивает ребят: «Не надо беспокоиться. Там тоже будет врач, и он вам будет подавать медпомощь» [4., с.285]. Кухарка Дарьюшка озабочена лишь своим собственным отношением к работе. Единственным проявлением человеческого отношения к детям становитсяорганизованное для них заведующей детским садомчаепитие, но и оно,по сути,абсурдно: детей отправляют пить чай отдельно от взрослых.Рвутся естественные семейные узы, дети объединяются благодаря чаепитию, чувствуют себя счастливыми и даже поют: «Счастливые, напившись, они спели» [4., с.286]. Ирония автора заключается в том, что это казённое чаепитие, скорее всего и останется для этих детей самым счастливым моментом жизни: возле детского сада находится вовсе не школа, а иправительный дом, из которого тоже доносится песня –арестантская: «Закат был красный, и антенны над домаминапоминали «колья для насаживания черепов» из книжки с путешествиями. Белый исправдом казался синим. Арестанты, прижавшись к решёткам, длинно пели: А!»[4., с.286].В этих коллективистских действиях человек теряется, исчезает, не случайно мы не видим и не слышим голоса ни одного из детей.В рассказе есть ещё одна сцена чаепития. Для родителейорганизовали отдельное мероприятие, которое было ими воспринято как приятный сюрприз, праздник. Чай пили с удовольствием, чинно, радуясь обилию продуктов, раздобытых из закрытого распределителя(для 1933 года распределители абсурдная реальность, ставшая нормой).Постепенно люди почувствовали потребность в душевном общении, оживились и даже развеселились. Вместо радиодокладов зазвучала живая музыка, вместо переругиваний люди услышали тишину природы, увидели падающую звезду. Сцена чаепития в рассказе выполняет ту же функцию границы между абсурдной действительностью и мечтой героя, что и в романе С. Клычкова, только герои Добычина мечтают не о патриархальной гармонии прошлого, а о далёкой Америке, которая воспринимается персонажами как фантастическая страна.Как и в романе «Сахарный немец» сцена чаепития в рассказе Л. Добычина способствует пробуждению души героев, хотя ими самими это ощущается не совсем ясно. Просто они вдруг начали вслушиваться в рассказ докторши об Америке, и хотя не верили ни одному её слову, всё же расходиться не хотели.Как отмечает один из современных исследователей творчества писателя, «Тема чаепития у Л.Добычина –одна из самых значимых: с одной стороны она связана с топосом дома, с темами семьи, уюта, комфорта; с другой стороны, чаепитие –событие, которое маркируется автором как своеобразный ритуал, имеющий отношение к мифопоэтическому ощущению мира. Этот контекст превращает его в антитезу к сниженному, обытовлённому, даже физиологическому процессу обеда» [5, с.34].Нельзя сказать с полной уверенностью, но можно предположить, что сцена чаепития, имеющая мифопоэтический смысл в рассказе Л. Добычина, появилась под влиянием впечатления, полученного писателем от прочтения романа «Сахарный немец». Ведь первый роман С. Клычкова был широко известен, а сам автор, хотя и не мог в 30е годы заниматься оригинальным творчеством, был более чем заметной фигурой в литературной жизни страны. Как бы то ни было, анализ сцены чаепития в романе С. Клычкова и рассказе «Чай Л. Добычина приводит нас к мысли о том, что Л. Добычин учитывает художественный опыт С. Клычкова и использует его в своих творческих целях.Нам представляется продуктивным дальнейшее сопоставление прозы С. Клычкова и Л.Добычина, как явлений авангардистского искусства, имеющих достаточно много точек соприкосновения.
И С. Клычков, и Л. Добычин создавали новую русскую прозу, на новом материале и в новых исторических условиях вслед за Ф. Достоевским пытались разрешить извечные противоречия между человеком и обществом, изжить конфликт между добром и злом в самом человеке.Каждый из нихв своём творчестве создал неповторимую картину мира. В эпоху, когда господствовали классовые идеи, когда насилие было возведено в норму жизни и поведениялюдей, эти писатели имели мужество выступить против абсурдности общественной жизни, заявить о вселенском одиночестве человеческой души, о сложности и противоречивости бытия, об ускользающей красоте природы и вымороченности«новой» жизни. Творческий путь обоих писателей был прерван на взлёте их мастерства. Официальная литература сделала крутой поворот в сторону социалистического реализма. Общество предпочло трудным размышлениям о вечном конфликте божественного и дьявольского начал в мире и человеке, идеи нового гуманизма и коллективизма. Но, рукописи, как известно, не горят. Творчество С.Клычкова и Л. Добычина вернулось к читателям после десятилетий замалчивания. Однако истинное значение этих художников в истории нашей литературы ещё не осознано в должной мере.Ссылкинаисточники1.СолнцеваН. Сорочье царство Сергея Клычкова // Клычков С.А. Собрание сочинений: В 2 т. Т.1: Стихотворения. Сахарный немец: Роман. –М.: Эллис Лак, 2000. –544с.2.Сечинский А. Из воспоминаний о родном крае, о поэте –писателепереводчике Сергее Антоновиче Клычкове // Сергей Антонович Клычков. Исследования и материалы. 1889 –1937. –М.: Издательство Литературного института им. А. М. Горького, 2011, с.488 –505.3.Клычков С.А. Собрание сочинений: В 2 т. Т.1: Стихотворения. Сахарный немец: Роман. –М.: Эллис Лак, 2000. –544с.4. Добычин Л.И. Город Эн: роман, повести, рассказы, письма. –М.: Эксмо, 2007. –448с.5.Сафронова Л.И. Рассказ Л.Добычина «Чай» и тема чаепития//ВестникИшимского государственного педагогического института им. П.П.Ершова. –2013, №1, Серия «Филология», с.34 –37.SelitskayaZoyaYa.The Candidate of Science (Philology), an associate professor of the Chair of Philology and Cultural Studies of the Federal State Budget Educational Institution of Higher Education Ishim Ershov Teachers Training Institute, the town of Ishim kelberer_gr@mail.ruThe Scene of Tea Drinking in the novel “A Sugar Sweet German” («Сахарныйнемец») by S. Klitchkov and in the short story “Tea” («Чай») byL. DobitchinAbstract:The article is devoted to a creative dialogue of Sergey Klitchkov and Leonid Dobitchin who were the writers of the same epoch and of a common fate. The paper is centered around the research of mythopoeia peculiarities of the writers` prose and revelation of the function of the scene of tea drinking in the novel by S. Klitchkov and in the short story by L. Dobitchin which have a common mythopoeia meaning.Keywords:existentialism, mythopoeia, fiction world, worldview.
