• Выпуски
  • Основные выпуски
  • Приложения
• Авторам
  • Правила публикации статей
  • Технические требования
  • Оплата
  • Лицензионный договор
  • График публикаций
• Редакционный совет
• Публикационная этика
• О журнале
  • Общая информация
  • Список авторов
  • Контакты
• Издательство МЦИТО

Редакционно-издательские услуги Международные публикации Бесплатные вебинары

Пилюгина Елена Владимировна Кандидат философских наук, директор представительства Российскогоновогоуниверситета, г. Москваelenavpilugina@yandex.ruФеноменология ризомы. Ризоморфные среды. В статье проводится семантикокогнитивный анализ номинативного поля одного из ключевых лингвистических конструктов постмодернистской философии концепта ризомы;

обозначаются референции ризомы с когерентными концептами текста, дискурса, нарратива, деконструкции и др.; выявляются ризоморфные феноменысовременного социального бытия.

Ключевые слова: ризома, детерриторизация, децентрация, спонтанность, номадология, ризоморфная среда Социальная реальность современности, обозначаемаякак реальность постмодерна, амбивалентно целостна и диверсифицирована. Ноноуменальная, трансцендентная,

целостность, с одной стороны, а с другой, феноменальная конкретизация как парадигмальные атрибуты определяли всякую социальнуюсреду, точнее, всякуюсреду, описываемуюи анализируемую в контексте человеческого бытия и сознания. Специфика и парадоксальность референций современного социального бытия

проявляетсяне в том, что это инновации постмодерна, а в том, что социальная реальность, а вместе с ней

принципыцелостности и диверсификациив постмодерне трансформируются: именно диверсификацияквалифицируется как трансцендентный признак бытия, а целостность проявляется сугубо феноменально. Такая целостность не поддается изучению, только описанию.

Мы можем всего лишь констатировать ее наличие как суперсистемы относительно независимых друг от друга,

синхронных по отношению друг к другу, интерактивных, динамичных, спонтанно развивающихся систем. Невозможно говорить о структуре подобной целостности, так как структура в непрерывных изменениях, фактически, исчезает; значит, и вопрос о наличии

структуры теряет значение, аннигилируется. Зато знаковостьпринципа системности, понимаемой как совокупности отношений и связей (Р.Барт)[1],

«флуктуацийªи «серийª (М.Фуко)[2],«истеченийªи «линийª (Ж.Делез)[3],всячески подчеркивается. Принципиально неструктурная и внеструктурная система социальной реальности позиционируется как метанестабильная,децентристская и неиерархическая. Целостность бытия определяется не внутренней сущностью, а внешними проявлениями; такая целостность неустойчивая, проявляетсячерез диссипативные процессыи механизмы бифуркации,акцентировано рассматриваемые в синергетикеи теории самоорганизации И.Пригожина[4].

Вопределенной степени, аналогом концепциисамоорганизации «открытыхнеравновесных системª

в постмодернистской философии выступает

концепция ризомы, сформулированная Ж. Делезом и Ф.Гваттари. Концепт ризомы (наряду с дискурсом, текстом и нарративом) относится к тем постмодернистским лингвистическим конструктам, которые призваны обозначать и олицетворять феномены современной социальной реальности и саму реальность. Указанные концепты эксплицируют характерные явления современности, но и сами проявляются феноменально посредством различныхсоциальных образований, ситуаций, событий. Ж.Бодрийяр для обозначения такого рода вещей, относимых одновременно к ноуменам и феноменам, ввел понятие «феноуменª. Соответственно, выявление концептуальных признаков подобных

ноуменовспособствует обнаружению и осознанию коррелирующих с ними социальных феноменов[5].

Понятие «ризомаª(от французского rhizome«корневищеª) в этом плане занимаетособое место. С одной стороны,«индекс цитированияª термина «ризомаªв социальных науках значительно ниже, чем иных созвучных постмодернистских терминов («текстаª, особенно, «дискурсаª и «нарративаª, положивших начало целым сегментам социальногуманитарного знания –дискурсологии, нарратологии). Идело здесь не только в изначально биологическомзначении ризомы (в отличиеот первоначальносугубо лингвистических значений

текста, дискурса, нарратива).Размышления о признаках ризомы Ж.Делез и Ф.Гваттари также начинают в призме лингвистики и языковой семантики, классифицируя «книгиªи их референции с «миромª, но,в то же время,подчеркивают, что проявления ризомы«не отсылают с необходимостью к лингвистической чертеª, различные семиотические способы кодировки обнаруживаются и в «биологических, политических, экономическихзвеньяхª, включая не только знаки, но и «статусы конкретных вещейª[3,с.7]. Меньшая популярность

указанного терминав глоссарии социальногуманитарныхнаукобъясняется, на наш взгляд, тем, что

концептуальный образ ризомы

более сложный,неоднозначный, чем когнитивные

пространства

дискурса или нарратива. Внем больше коннотативных, эмоциональнооценочных,составляющих,

своеобразных «дополнительных измеренийª и «переменныхª, что делает практически невозможным определение указанного понятия, а значит, существенно усложняет референции с ним других концептов. Осознание ноумена ризомы возможно посредством обнаруженияпризнаков ризомы в тех или иных социальных явлениях. Следуетотметить, что понятие «ризомаª, осторожно воспринимаемое научным сообществом, все более активно используется в современной эссеистике, политической публицистике, и даже как средство означиванияи олицетворения художественных (в том числе, игровых), массмедийных явлений[см., например, 69]. Согласно Ж.Делезу и Ф.Гваттари, ноумен и феномен ризомы конституируется в следующих принципахи презумпциях: презумпции динамичной («перетекающейª) множественности («консистенции множественностейª[3,с.8]), понимаемой как совокупности потенциальных возможностей,«размноженияª, рассеиванияреальности; презумпцииконвергенции («сцепленияª[3,с.9]), достигаемойпосредством ноуменальной однородности и феноменальной гетерогенности ризоматической среды; презумпции нелинейного развития(«антигенеалогииª[3,с.9]);презумпции децентрации и детерриторизации, понимаемыхкак произвольныхинтеракциии интерпретации; принципов открытости («разомкнутые кольцаª[3,с.9]);

процессуальности («неозначающего разрываª[3,с.7]); принципакартографии в оппозиции «калькованиюª«древовидныхª иерархических систем (систем«корнейª)[3,с.10].

Ризома«корневищеªпредстает как спонтанное сплетение и переплетение «потоковªвероятностей, самопроизвольное формирование и продуцирование разнообразных «ответвленийª«истеченийª бытия, непрерывная циркуляция возможностей («интенсивностейª, «напряженностейª). Ризома

«неопределенная вероятностная системаª[3,с.13]. Ризоматическое понимание социальной реальности

предполагает обнаружение в ней

свойства

хаоидности(еще одно удачное лингвистическое новообразование Ж.Делеза

[10,с.372]], понимаемой как наличие гибких линий

направленностей хаоса, имманентные творческим потенциям хаоса способы регулирования. Ризома не хаотична, но хаоидна; это не абсолютная потенциальнаябесконечность, но актуальнаямножественность

реальности. Социальная реальностьесть ризома, причем всякаясоциальная реальность (ризоматичность и ризоморфность современных социальных феноменов более очевидна, но не инновационна). В этом плане ризома феноменально не противостоит упорядоченностииерархиицентризации, всему тому, что Ж.Делез и Ф.Гваттари фокусируют в образахпонятиях«корняª или «древовидных структурª. Авторы ризоматического видения бытия всячески это подчеркивают: «деревокорень и ризомаканал не противопоставляются как две моделиª[3,с.17], преждевсего, потому, что центристские системы могут возникать как «ответвленияª (некоторые вероятности) децентристских

корни «вытягиваютсяª из «корневищаª. Ризома противостоит «древовиднымª, центристским

системам ноуменально, как методология осознания и постижения социальнойреальности; но и в этом случае нет противоречия –модель реальности одна, есть разные подходы к ее осмыслению, разные принципы означивания, при которых акцентируются те или иные признаки(«Одна и та же вещь допускает два способа исчисления и два типа регуляцииª [3,с.17]). То есть, ризома и «древовидныеª структуры предстают как «параллельные мирыª, но не в пространственном контексте, а в призме множества измерений, среди которых «времяª и «пространствоª просто более знакомые, или «знаковыеª для нас «по состоянию на определенный моментª[3,с.15].ЛозунгиДелеза «выращивать ризомы и никогда

корниª, «проводить линию, и нив коем случае не ставить точкуª [3,с.21]только подчеркиваетнеобходимость и правомочность ризоматическойметодологиипостижения современной социальной реальности (реальности постмодерна) как имманентной этой реальности. Биологическоепроисхождение термина предполагает

изначальную естественность ризомы,которуюможно было бы противопоставить

искусственности направленного иерархического порядка и центризации(культуры), наблюдаемой на протяжении всей человеческой истории, если бы не упомянутая и пропагандируемая Делезом и Гваттари принципиальная оппозиция ризомы любой оппозиции. Ризома это не «многообразноеª, противостоящее «единомуª, это множественная реальность, в которой «единоеª и «многообразноеª сливаются и разрушаются как категории. Целостность и сегментарность, как и единствомножественностьв ризоме перестают противостоять: ризома как целостность включает в себя «линии сегментарностиª, непрерывное спонтанное становление детерриторизаций, сегментаций и стратификаций; это единство, состоящее из множественностей.(Ж.Делез сравнивает такую систему с нейронной системой мозга[3,с.13]).

Исторически происходит циркуляция от потенциальной множественности естественной среды к искусственной (культурной)таксономии, упорядоченности и центризации, а затем, через чрезмерное «размножениеª(и сегментацию) искусственного

к новой множественности, уже не природной, а социальной (сверхреальной, ирреальной, виртуальной).

«Номадическийª

подход, противопоставляемый авторами «Ризомыª историческому,предполагает полилинейное видение мира –синтез и конвергенцию параболического, циклического, спиралевидногоразвития, причем, линии этого развития «без конца отсылают одни к другимª[3,с.18]. Ризоматизм проявляетсебя посредством «складокª[3,с.9],продуцирующихновые ветвления реальности –

непредсказуемые и неожиданные социальные проявления, производящие инновационные ризоморфныеструктуры. «Кочующийª, неопределенный и неоднозначный характер таких структур может распознаваться посредством наличия ризоматических признаков, среди которых важнейшими выступают дробление (сегментация) целостности в автономии и конвергенция автономий в новые (ризоморфные) целостности (среды, или «платоª).Осознание пространства ризомы как «платоª подчеркивает установку на принципиальную открытость; это пространство «без конца и началаª («Ризома не начинается и не заканчивается, она всегда в середине, между вещей, междубытие, интермеццоª[3,с.18]). Феномен ризомы воплощает

необычайную динамику, мобильность современной реальности, но это не прогрессивная (и, разумеется, не регрессивная) динамика; не вертикальная, но горизонтальная мобильность: «платоª «простираетсяª и «расширяетсяª до бесконечности, не превращаясь при этом в бесконечность.(«Речь идет о модели, которая не перестает себя воздвигать и разрушать и о процессе, который не перестает длиться, прерываться и возобновлятьсяª

поясняют Делез и Гваттари[3,с.17]). Ризомапредстает как процесс становления социальной реальности, или, точнее, социальная реальность в процессе непрерывного становления. Временной континуум ризомы –настоящее; прошлое выглядит как совокупность состояний ризомы, будущее вероятностно и гипотетично. Фактически, ризома оказывается в оппозиции рациональности, при этом включая в себя рациональность. Отсюда, вполне правомерны референции ризомы с коллективным бессознательным (архетипами) К.Юнга[11], если иметь ввиду всю архетипичнуюмножественность, означенную уже или еще не выявленную. (Делез и Гваттари, верные своей установке на плюрализми конвергенцию, не относят прямо ризому к бессознательному, но обозначаемаяими конгруэнтностьуказанного ноумена с «кратковременной памятьюª[3,с.13]и постоянные отсылки к психоаналитическим технологиямделают правомочнымитакиесопоставления). В то же время, было бы неверно свести ризому

к бессознательному, так как «карта не продуцирует замкнутого в себе бессознательного, она его конструируетª[3,с.15]. Таким образом, в отличие от теоретиков психоанализа, исходящих из преамбулы бессознательного, Делез и Гваттари постулируют равновероятностные интенции (пути, движения) в ризоме: от бессознательного к социальности, от социальных икультурных доминант к коллективному и затем индивидуальному бессознательному. Ризома предстает как кодированная и кодирующая карта, в том числе, бессознательных проявлений. Согласно теории деконструкции Ж.Деррида [12], лингвистические конструкты производные бытия, усваивающие и фокусирующие определенные признаки бытия, трансформируют бытие, прежде всего, социальное, деконструируют согласно определенным моделям. Осознание феноменов постмодерна, обозначаемых лингвистическими новообразованиями (конструктами) постмодернистской философии, возможны посредством референций, взаимодействийтаких конструктов, выявления их синхронных и асинхронных признаков и проявлений.(Делез и Гваттари обозначают это формулой: «Ризома соткана из союзов «и…и…и…ª[3,с.20]). В контексте сказанного, ризоме имманентносвойство деконструкции, проявляющееся не в воплощении

или

интерпретацииреальности, а продуцированииреальности. («Ризома есть продуцированиеª [3,с.15]). В этом она асинхронна ноуменам «текстª и «нарративª, акцентированнымна интерпретациюреальности,и синхронна дискурсу, призванному актуализировать номинативные акты, воссоздавая новую реальность.

Референции ризомы с постмодернистски трактованным (прежде всего, Р.Бартом[13]) «текстомª очевидны в образе «книгиª, которая призвана «составлять ризому с миромª [3,с.9]

картографировать мир, а не быть «калькойª мира; «обеспечивать детерриторизацию мираª. «Книгаª и «мирª (у Р.Барта

«текстª и «реальностьª, впоследствие, уЙ.Брокмейера и Р.Харре, «нарративª и «культураª) связаны посредством «непараллельной эволюцииª: книга детерриторизирует мир, мир ретерриторизирует книгу, чтобы затем она снова детерриторизировала себя в мире[3,с.10]. В таком контексте термин «детерриторизацияª близок бартовской «смерти автораª: у «книгиª как «текстаª авторство всего лишь одна из «линийистеченияª смыслов, не имеет особого значения, так какавторов много(потенциально «весь мирª), как и нетограниченной территории для распространения «книгиª. Происходит непрерывное кодирование, рекодирование, декодирование –наделение новыми, часто неочевидными смыслами. Консонансы текстаи ризомы в следующем:

децентрация, множественное смещение, взаимоналожение, варьирование элементов; процессуальность (текст, как и ризома, «не может неподвижно застытьª[13,с.414]), плюралистичность (тексту, как и ризоме, «присуща множественностьª[13,с.415]), коннотация как эмоциональное напряжение (текст «связан с наслаждениемª[13, с.421]), интерактивность и непрерывное взаимодействие, («всякий текст есть междутекст…ª[13, с. 415]). Но текст есть «тканьªреальности, а ризома –«связьª, «решеткаª: текст «собираетª(«складываетª) смыслы, а ризома «рассеиваетªи «размножаетª. И если в тексте язык играет [13, с.420], то в ризоме язык «стягивается на себя, становится беспомощнымª [3,с.9]: суть не в продуцировании значений, а в продуцировании феноменов; язык децентрируется, и любые значения оказываются условны, метафористичны. Именно поэтому Ж.Делез и Ф.Гваттари для представления (но не для анализа, который попросту невозможен) ризомы используют исключительно метафоры: «кореньª, «корешокª, «калькаª, «картаª, собственно, «ризомаª чем неожиданнее, парадоксальнее, тем точнее; верныесвоим идеям, стремятся обнаружить (и обнажить) множественность смыслов в семантике слов и высказываний, репрезентирующих изменчивую реальность; вырваться из доминант предыдущих обозначений, заявляя, что «…абсолютно необходимы неточные выражения, для того,чтобы описать чтонибудь точноª[3,с.18]. Если текст насыщен метафорами, то ризома сама есть метафора.Резюмируя референии текста и ризомы, можно отметить, что текст открыт новым смысламреальности; ризома –новым проявлениям (формам)реальности.

Синхронные признаки ризомы и дискурса проявляются в поливариантности, полиморфности, плюральности, спонтанности обоих феноуменов. В дискурсе, как и в ризоме, заложена «тенденция ветвления смыслаª, самодостаточная процессуальность; саморазвитие и самораскрытие и дискурса, и ризомыпроисходит посредством «флуктуацийª[14,с.30]. Принципиальная анонимность дискурса («Все дискурсы…разворачиваются в анонимности шепотаª[14,с.39])созвучна детерриторизации ризомы:в том и другом случае указывается на преодоление границ

трансгрессию. В обоих феноуменахпроисходит трансгрессивный прорыв в открытость

смысла в дискурсе, формы или ситуации в ризоме.

Но

трансгрессия дискурса проявляется в обнаружении и конституировании (нередко, интенциями самого дискурса) границ, чтобы затем их преодолевать (дискурс как «преодоление непреодолимого пределаª[15, с.841]), а трансгрессия ризомы выражается в индифферентности к границам как таковым: их попростунет, так как не придается им значение. Дискурс интерактивен и интерсубъективен; ризома интерактивна и интербытийственна («между бытиеª). Интенции дискурса более властны, так как «власть …гнездится в любом дискурсеª [16, с.545]. Интенции ризомыболее спонтанны и хаотичны, так как это пространство «без Генералаª[3, с.21]; нооба феноумена трактуются как поливалентные. Дискурс воплощает и симулирует реальность –деконструирует; это есть средство деконструкции. Ризома позиционируется как собственно, реальность, процесс и результат деконструкции. Принципом дискурса является полилог, многообразие; в ризоме демаркация между единым и множественным разрушается («плюрализм равно монизмª [3, с.18]). Тем не менее, представляется, что именно смысловые потенции лингвистического конструкта дискурса наиболее созвучныризоме,прежде всего, потому, что в обоих ноуменахи их феноменальных воплощенияхключевой позицией является связь –между знаками, значениями, явлениями, субъектами, социальными образованиями. Фактически, ризому следует позиционировать как метадискурси как пространство реализации дискурсов.

В то же время, ризома, находящаяся всегда в настоящем (в «сейчасª)

проявляет себя

как время реализации нарративов. Референции ризомы снарративомследующие: оба феноумена «имеют открытый и текучий характерª[17, с.2]; в основе обоих –метафора. Но если метафоры нарратива «антропоморфируютª социальную реальность, приводя, по выражению Ф.Р.Анкерсмита, мир «в соответствиеª, делая его «знакомымª, позволяя нам «приспособиться к окружающей действительности и стать для нее своимиª [18, с.117], то метафора ризомы выражает уже обозначенную выше «беспомощность языкаª, а значит, и беспомощность личности, социума перед спонтанностью и непредсказуемостью мираризомы. Теоретики нарратологии Й. Брокмейер и Р.Харре аналогично Ж.Делезу и Ф.Гваттари подчеркивают «антиисторицизмª собственных концепций[17, с.2]. Но в нарративной концепции истории «историцизмуª противопоставляется «историзмª, при котором любое событие («историяª) обнаруживает смысл(смыслы) посредством «финалаª (история каксегодняшняя интерпретация прошлых событий).Вконцепции ризомы проявляется противостояние исторической науке как таковой. По мнению Делеза и Гваттари, история «написана оседлыми народамиª, с их склонностью к иерархиии таксономии; взамен они предлагают «номадическийª [3, с.20] , «антигосударственныйª и антииерархический подход, при котором происходит «дислокация…,фразы рассеиваются, сталкиваются и сосуществуют…,и вся типография начинает танцевать…ª [3, с.20]. То есть, история предстает дажене как нарративная «интерпретация интерпретацийª, а как серия непосредственных впечатлений от событий;как «мемуарнаяª история, фиксирующая различные интенции и «интенсивностиª–«надломы, разрывы, прогрессыª. В этом случае «сама мысль становится кочевникомª [3, с.20], освобождаясь от доминант культурного и социального восприятия, приобретая характер «внеположенностиª (нарушения, или, точнее, игнорирования любых паттернов и аттракторов). Может сложиться впечатление, что нарратив, фундированный интенциональностями(своего рода аттракторами), противостоит ризоме, но это не совсем так: интенциональности нарративапреимущественно внешнего происхождения, более определенные, это вероятностныепути развития; интенциональности ризомы, скорее, внутренние, более хаотичные и спонтанные это возможные пути развития. Интенциональности нарратива сравнимы с ударениямив словах индоевропейских языков; интенциональности ризомы, или по Делезу и Гваттари, «интенсивностиª,

как акценты ризоматического состояния бытия,подобныповышениюи понижениютона в предложениях некоторых восточных языков (например, японского). То есть, снова нет противоречия,

только разные пути развития,акцентирования и маркирования реальности. В этом плане показательны рассуждения Делеза и Гваттари о ризоматичности цивилизаций и этнических образований. Теоретиками ризоматики не подвергаетсясомнению, что «деревоª доминирует «над западной реальностью и всей западной мыслью от ботаники до биологии, всей философией…ª [3, с.15]. Запад «земледельческая культураª, тяготеющая к систематичности, структурности, центрированности и иерархичности. (Термины «земледельческаяª или «кочеваяª культура в этом случае фиксируют не столько реальные феномены, скольконоуменальные потенции социума). Вся западная культура, ее достижения от науки до политики и экономики –суть «древовидная системаª. При попытке квантификации восточной цивилизации или выделяемой особо американской культуры авторы «Тысячи платоª более осторожны. С одной стороны, отмечается оппозицияцивилизации Востока с ее установкой на имманентность миру цивилизации Запада с еепринципом приматанад миром, поисками трансцендентального, с «такой милой сердцу Запада трансцендентностьюª [3, с.15]. Садоводческая «ортикультураª Востока, даже наличествующей и там бюрократии («корневойª, по определению, системе) придающаяоблик «каналовª, по которым распространяется социальная информация и осуществляется стратификация социальной среды, позиционируется в противовесеточкамстатусам бюрократической системы Запада, определяющей

четкие позиции индивидов и групп в социуме. В качестве образца пространственной цивилизационной ризомы Делез и Гваттари приводят Океанию;

Китай имипредставляетсякак пример ризоматизма в экономике. (При этом сравнивается «с травой, которая пробивается везде,не смотря ни на какие преграды, и за которой всегда «последнее словоª [3, с.1617]).

Размышления создателей концепции ризомы о специфике культур позволяют увидеть современное взаимодействие цивилизаций в рамках процесса глобализации со всеми егоособенностями, перспективами и трудностямив совершенно ином контексте. Действительно, «высшиеª и «низшиеª слои на Востоке, выполняя необходимые социальные функции, обозначались, скорее, как «линии сегментацииª социальной реальности, как пути(«даоª), вероятностисоциального бытия. Иэто явление характерно не только для современного Китая, но и

для Китая древнего с его уникальной для древнего мира мобильностью. Образование, суды, армия являлиськаналами «истеченияª стратификации и сегментации общества. Даже в Древней Индии, с ее, на первый взгляд, жесткой системой стратификации –кастами, освященной и осмысленной в контексте сансары (ноуменальной и феноменальной связи всего со всем), сегментация приобретает текучий и изменчивый характер. Ризоматические черты восточной цивилизации, вплетающиеся сегодня в жесткую и определенную канву западной культуры делают непредсказуемым и неоднозначным процессглобализации (во всех измерениях: экономическом, политическом, культурном); более того, если, в «конечном счете побеждает траваª, то не это ли объясняет сегодняшнее поглощение Китаем (производящем «все и всяª, копирующем любые мировые бренды и насыщающим своими изделиями мировой рынок) мировой экономики; не здесь ли кроются «линииª политического влияния исламской культуры, использующей методику сегментированных атак на форпосты западной цивилизации; не в этом ли понимание вездесущего влияния «неорелигиозныхª течений («Церковь объединенияªСан Мен Муна, и т.д.)?«В ризоме есть лучшее и худшееª утверждают Делез иГваттари [3, с.13]; это внеэтическая система, в которой «хорошее и плохое не могут быть чемто, кроме как результатами активного выбора (селекции)…ª [3, с.8] И если это так, что может противопоставить Запад ризоматическим «сорнякамªнезападных культур, которые в контексте иной ментальности предстают как наиболее цивилизованные явления? Особое место в феноменологии ризомы отводится Америке, объединяющей все «одновременно в деревеи канале, в корне и ризомеª [3, с.16], образующей некий«стержень и механизм инверсииª:

от «ризомыªк «корнюª(например, англоязычная рекультурация и ассимиляция автохтонных индейских культур)и от «корняª к «ризомеª (современная «мексиканизацияª северной Америки, о которой впервые заговорил С.Хангтингтон в своей работе об американской идентичности)[19].

В то же время, необходимо отметить, что верные своей позиции представлять ризоматический подход к реальности («Мы пишем эту книгу как ризомуª[3, с.13]), Делез и Гваттари избегают жестких определений, не позиционируя прямо восточную цивилизацию или американскую культуру как исключительно ризоматические. Более того,

подчеркивают, что«любые географические распределенияª «это тупикª; «в ризомах, ризоматических отростках корней, есть узлы древовидности…ª, а в «трансцендентной системе деревьев…присутствуют анархические деформацииª [3, с.16]. В контексте ризоматического подхода концепция авторов предстает как уже упомянутая карта, на которой

сами читатели разыскивают необходимые им «местаª, раскрывая в них (и придавая им)

те или иные значения. Очевидно, что при этом читателей подстерегают определенные сложности, вызванные доминантными предзаданностями культурыэпистемы, и прежде всего, культуры западного образца, фундирующей и всякую науку, и образование –еще одна причина, по которой в научной среде с большой осторожностью используют ризоматический подход: велика вероятность, что вместо ризоматики, ориентированной на распознание «корневищаª («клубняª) социума, мы получим новую таксономию, где центризация только прикрывается иллюзией множественности. Таковы «корешковыеª, или «пучкообразныеª, системы, отвергающее единство феноменально, но не ноуменально, «на деле непорывающие с дуализмом, с комплиментарностью субъекта и объектаª, превращающие мир, вещное бытие в хаос, но вводящие некие ноумены как трансцендентные «стержниª бытия (искусственные способы регулирования естественного), создающего «хаосмоскорешкина месте космосакорняª[3, с.5]. Это лишь инверсия «древовидныхª систем, псевдоризомы. В сущности, до конца никогда не ясно, находится ли субъект (социум) в пространстве ризомы, или псевдоризомы;лишьнекоторые косвенные признаки позволяют обнаруживать и дистанциировать не ризоматические(присущие), а лишь ризоморфные (существующиеподобно)социальные феномены и образования. Это

надо иметь ввиду, поддаваясьсоблазну использовать в анализе тех или иных социальных явлений такой размытый, аморфный и, в то же время, такой потенциально богатый смыслами концепт, как «ризомаª.Это же не устают повторять и авторы концепта: ризома это карта (личности, группы),и задача исследователя –показать, «в каком месте ризомы образуются феномены омассовления, бюрократии, лидерства, фашизации и т.д., какие линии, ни смотря ни на что, продолжают существовать даже оставаясь подземными, исподволь продолжая создавать ризомуª [3, с.9].

Именно в призме таких установок предполагаем кратко проанализировать некоторые современные исследования ризоматических и ризоморфных феноменов и, отчасти, сами феномены. Так как ризома квалифицируется как конвергенция единого и множественного (единство во множестве и множество в единстве), использование ризоматического подхода правомерно как при исследовании макросоциальных феноменов (например, глобализации), так и при выявлении специфики поведения индивидов в малых группах (например, молодежных субкультурах или террористических группировках) [см. 9,20]. Ризоматика как методология описания социальной реальности позволяет обнаружить «наложениеª и связь макро и микроявлений; осознать конгруэнтность, скажем, глобализациии терроризма, развития ментальности и учащения этнических конфликтов, прогресса в массмедийных, интернеттехнологиях и активизации субкультурных явлений. Более того, фактически, все перечисленные социальные явления переплетены, «перетекаютª друг в друга, представая как «ветвленияª современной социальной реальности[21, с.83]. Предваряя рассуждения о феноменологии ризомы в современном социуме, подчеркиваем, что те или иные социальные явления проявляют наиболее значимые свойства и характеристики ризомы, но не сводятся к ним, поэтому могут быть представлены, как правило, не как ризоматические феномены, а как «ризоморфные средыª –пространства, в которых циркулируют ризоматические признаки. Ризоматический подход в данном случае позиционируется как стратегия обнаружения, описания таких сред, но, также, и существования, взаимодействия в подобных пространствах. К феноменам, обнаруживающим консонансы с постмодернистской трактовкой концепта «ризомаª, относят, прежде всего, глобализацию и сопутствующие ей социальные процессы (мультикультурализм, терроризм, и т.д.). Явление глобализации, квалифицируемое как один из наиболее значимых признаков (и вызовов) современности, анализировалось и анализируется многими исследователями[см., например,2224]. Как правило, такой анализ предполагает перечисление определенных черт, фиксирующих оформление единого экономического, технологического, политического, коммуникативного, и возможно, в дальнейшем, –культурного пространства, а также, выявление детерминаций глобализационного процесса и его перспектив. При этом естественность и историческая обусловленность глобализации уже не подвергаются сомнению. Но, несмотря на попытки рассмотреть явление глобализации в динамике, выявив исторические предпосылки указанного феномена, возникает впечатление дискретности истории глобализации, некого разрыва между прошлым (предпосылками), настоящим (трудностями и противоречиями современной глобализации) и будущим (перспективами). «Камнем преткновенияª при анализе процесса глобализации предстает и антиномия между унификацией экономической, политической жизни, да и просто обыденного существования людей, использующих сегодня одни и те же предметы, формы быта, и культурной сегментацией, даже диверсификацией, что способствует росту противостояний и этнических конфликтов. В результате выявляется проблема когерентности глобализации и принципов социума постмодерна: очевидно, что глобализационный процесс как имманентен постмодерну (хотя бы потому, что актуализируется именно в этом обществе), так и оппозиционен (хотя бы исходя из того, что глобализация унифицирует социальную среду, а признаком постмодерна является сегментация). Эти и другие проблемы, встающие перед исследователями глобализации, на наш взгляд, вызваны, в том числе, тем, что происходящее рассматривается сугубо феноменально, как совокупность определенных фактов и ситуаций, вне семантических контекстов и ноуменальных предпосылок глобализации. В этом плане показательны размышления о глобализации одного из теоретиков постмодернизма и постструктурализма, Ж.Деррида[22, с.4], который указывает на ноуменальные предпосылки

противоречивости феноменов глобализационногопроцесса: термин «глобализацияª восходит к английскому «globalizationª, очевидно, связанному,с понятием «глобусª (техническое средство, материальный источник, пространственное, внешнее); между тем, даже самые неискушенные защитники глобализации подразумевают под ней, как правило, тот контекст, который скрывается во французском аналоге указанного термина, «mondialisationª (от фр. «mondeª «мирª), что можно перевести как «миростановлениеª. Таким образом, преамбулой противоречий феномена глобализации становятся противоречия в понимании (номинальном значении) глобализации. Глобализация, понимаемая как «mondialisationª предстает как реальное «становление мира миромª («mondialisationdemondeª). Но французское «mondeª, как ирусское слово «мирª (английский аналог –одновременно «worldª и «peaceª) предполагают два семантических «измеренияª: пространственное (мир как универсум) и социальное (мир как братство, гармония). Семантика англоамериканского понятия «globalizationª, получившего широкое распространение, предполагает установление, прежде всего, внешнего единообразия; такая глобализация и идет первоначально по линии техникоэкономической универсализации, как вестернизация.[25, с.4]Но, «пробуждаяª, активизируя (большей частью посредством экспансии) не западные народы, включая их в мировое сообщество, Запад стимулировал их развитие (пусть и руководствовался при этом сугубо своими частными интересами). В результате, превратившись в полноправных игроков на мировой арене, не западный мир все более активно заявляет право на свое понимание и осуществление глобализации, порой в экстремистской форме, как антиглобализм и т.д. Исходя из естественности, обусловленности объективными причинами процесса глобализации, полагаем, что подобные «заявленияª денотируют не противодействие глобализации как таковой, но пропагандируют возможность иных (не англоамериканских) трактовок, ветвлений глобализационных процессов, фиксирующих не только внешнюю универсализацию, но затрагивающих глубинные цивилизационные основы человечества. Маркировка таких трактовок как «незападныхª вовсе не означает, что они не находят поддержку на Западе: происходит «расшатываниеª и рассеивание самой западной цивилизации и, одновременно, конвергенция ее принципов с основаниями иных культур; в этом, собственно, и проявляется глобальный универсализирующийпроцесс. Глобализация, по Ж.Деррида, есть «миростановлениеª: внешний непрерывный спонтанный процесс обнаружения и осознания, прежде всего, внутреннего единства. Маркировка такой глобализации как «ризоморфной средыª означает актуализацию посредством ризоматический принципов и признаков: плюральности и, одновременно, конвергенции «путейª, способов глобализации; оппозиции внутренней, ноуменальной (культурной, этнической, ментальной) неоднородности, гетерогенности и внешнего, феноменального, единства (через материальнотехнологическое наполнение); процессуальности, понимаемой как конгруэнтностьнастоящего, прошлого, будущего; нелинейности, непрерывного становления («истеченияª) потоков«интенсивностейª (в которых «англоамериканская волнаª предстает как первое, может быть, самое мощное, но всего лишь одно из ветвлений реальности); когерентности субъективного и объективного: чем интенсивнее глобализация (как культурная конвергенция и социальная интеракция), тем ярче выражается «самостьª (личности, социума), тем больше объективное тяготение к сегментации. Принципиальная спонтанность и дезорганизация ризоморфных сред делает невозможным процесс организации и глобализационных процессов.(Полагаем, что любые заявления о необходимости и возможности «организации глобализацииª исключительно декларативны). Можно только прогнозировать вероятность тех или иных событий и их последствий и, в том случае, если прогноз окажется верным, иметь возможность вовремя «отсечьª опасные «ответвленияª. Но при этом быть готовым к тому, что такое «отсечениеª в ризоме, «растущей из серединыª, не всегда значит «уничтожениеª и вовсе не обязательно может улучшить ситуацию: на месте одних «сорняковªмогут появиться другие, или те же самые, но в модифицированном («мутированномª) виде. Например, терроризм одно из проявлений ризоматических свойств глобализации, что убедительно показал Роджер Гриффин[9, с.253254], анализируя правые фашиствующие объединения как ризоморфные «группускулыª. При этом с равным основанием гражданское общество также может представляться как ризоморфное образование. Признаки ризоморфности обнаруживаются и в других социальных образованиях, конструирующих современный социум (неформальных молодежных объединениях, сети неорелигиозных организаций, и т.д.) Сами по себе все эти социальные явления «ни хороши и не плохиª: ризома внеэтична, но естественна, так же, как, скажем, Вселенная, природа, разум и другие подобные универсалии. Элиминировать «хорошееª и «плохоеª, «полезноеª или «бесполезноеª в ризоматических и ризоморфных феноменах значит, сужать возможности их понимания и, следовательно, ориентации в социуме. Вместо этого представляется важным акцентировать на связи и конгруэнтности таких феноменов. Так, глобализация продуцирует различные «группускулярныеª формирования (приобретение ими политического, экстремистского статуса, или позиционирование как индифферентных политике вопрос произвольного, часто спонтанного выбора); «группускулярныеª формирования феноменально противостоят глобальным процессам, предполагая, что защищают «самостьª (понимаемую, например, как индивидуальность молодежными неформалами или как этническую «особостьª исламистскими объединениями) а, в действительности, нередко, претендуют на глобализацию более значимую –ноуменальную, универсализирующую не только существование, но сущность (личности, социума). Ноуменальное противостояние (тезисов, лозунгов) также может оборачиваться феноменальным единством: террористы находят поддержку в обозначенных ими странах форпостах универсализации и глобализации, а взрослеющие «неформалыª вполне адекватно включаются в социум. Спецификаризоморфных формирований, как ни парадоксально звучит, не в их «особостиª (и противостоянию всеобщему, универсальному и универсализирующему), а в их способности к мимикрии, поэтому они «вездесущиª и могут «проникать в те бреши, которые обнаруживаются в политической, и шире, социальной системеª[9, с.254]. Занимая возникающие в процессе развития общества «социальные нишиª, ризоморфные формирования могут выполнять и «сцепляющуюª роль, но могут превратиться в «раковые опухолиª, поглощая и разрушая породившую их систему. По Гриффиту, той или иной степенью ризоморфности обладали различные «поликратические движения и социальнокультурные сдвигиª (возрождение, модернизм, декаданс), общественные кампании (феминизм, «ньюэйджª, антиглобализм, социальноэкологические движения), даже панк и хипхоп музыка, очевидно, список может быть продолжен. Общее в том, что ризоморфные образования «не ведут себя, как единый организм, имеющий, подобно дереву, главный корень, листья, стебли, начало и конец, четко определенные внутренние и наружные частиª. Напротив, выглядят как запутанная корневая система травянистых и корнеплодных растений, демонстрируя«множественные источники и начала, которые переплетаются и соединяются друг с другомª[9, с.254]. Маркируя те или иные социальные феномены как ризоморфные,мы далеки от того, чтобызаявить, что «все есть ризомаª; позиционирование современных социальных феноменов как ризоморфных лишь указывает на актуальность определенных признаков социального пространства постмодерна. Тем не менее, анализируя референции социальных феноменов с постмодернистской «ризомойª в современных исследованиях, необходимо обратить внимание еще на два пласта выявленных «ризоморфных средª (конгруэнтныхфеномену глобализации):ментальности и Интернет. Ризоматическиепотенции некоторых ментальностей, как было сказано выше, обозначают уже Делез и Гваттари. В соблазн «продолжить рядª обозначенных ими как «ризоморфныеª, восточных и американской культур русской эпистемой, вероятно, может впасть любой человек, скольконибудь хорошо знакомый с культурой и историей России. [См., например, 2628]. Действительно, практически, все выявленные ранее признаки и презумпции ризомы обнаруживается при анализе русской ментальности: автохтонная множественность, плюрализм и конвергенция составляющих ее потенций и акциденций; спонтанность и внешняя алогичность, непредсказуемые «повороты историиª; синтез и наложение ноуменального и феноменального, в результате чего, нередко, номинативные образы «творят реальностьª; «номадическийª, скачкообразный характер истории, перемежающей «взлетыª и «паденияª, и русского характера, склонного к авантюрам, жертвенности, «партизанщинеª и «пугачевщинеª. В проявлении подобных черт русская культура близка, как это ни парадоксально, американской, представая как синтез «корняª и «ризомыª, центризации и децентризации, упорядоченности, иерархии, и спонтанности, анархии и детерриторизации. В то же время, русская (адекватнее, на наш взгляд, определение «российскаяª) культура выглядит и как инверсияамериканской, так как, вопервых, американскую историю конструировали и конституировали европейские (западные) культурные «вливанияª в незападную изначально среду, а русская ментальность формировалась как консистенция перманентных восточных влиянийна

прозападную культуру Древней Руси. Кроме того, американский ризоматизм проявляется большей частью, в пространственных измерениях (показательно, например, что столица Соединенных Штатов Вашингтон не является ни ведущим экономическим центром страны, ни самым густонаселенным мегаполисом, да и в целом, нет такого «единого центраª). Ризоматизм русской ментальности проявляется более во временном контексте: «место столицыª периодически изменялось во времени, в истории. Но и в этом случае происходит децентрация: столица в России весьма условно исполняла роль центра, на что обращает внимание, например, П.Зарифуллин: «Москва совсем не центр России, и …центра у России попросту нет…ª[28]. Фактически, даже взятие Москвы в Отечественных войнах отнюдь не определялось как «конец историиª; напротив, война, как правило, вступалав новую фазу, превращаясь в поистине всенародное противостояние захватчикам, так как, не являясь центром феноменально, Москва может позиционироваться как один из ноуменальных «узловª, связывающих восточные и западные «корниª в русской эпистеме. Тем не менее, считаем, что определение русской ментальности как однозначно ризоматической не выдерживает критики, более того, даже опасно, так как может стать полем для формирования номинативов националистических группускулярных формирований ризоморфного характера. Кроме того, нарушатся презумпции ризоматической методологии: не создавать жестких демаркаций и определений. В ризоме всегда есть вероятность того, что она может «обернутьсяпротив себяª, поэтому ризоматику следует применять осторожно, не абсолютизируя. Референции тех или иных социальных явлений с ризомой не просто фиксируют те или иные признаки или предстают некой «игрой умаª, но помогают ориентироваться в ситуациях, событиях. Анализируем ли глобализационные процессы или сегментационные явления в социуме, главный вызов, который встает сегодня перед человеком –проблема существования в бесконечно эволюционирующем мире.Ризоматика позволяет выявить некоторые «подводные камниª этого мира, динамика и сложность которого со временем только возрастают

Наиболее когерентным ризоме явлением в мире непрерывного становления, глобализации, универсализации и сегментации современными исследователями позиционируется Интернет. Нет необходимости подробно перечислять ризоматические принципы и свойства, имманентные Интернет:они достаточно очевидны, и этому уже посвящено ряд исследований[см., например,29]. Метафора ризомы оказалась настолько созвучна глобальной информационной электронной среде, что, вероятно, только некоторая элитарность, связанная с происхождением и философской «перезагрузкойª термина, осуществленной Делезом и Гваттари, пока еще является причиной того, что этот троп не заменил иные популярные метафоры Интернета («всемирная паутинаª, «глобальная деревняª, «электронная агораª, «киберпространствоª, «электронный фронтирª)[30].

Эвристичность ризомыкак метафоры Интернета проявляется не только в том, что все выявленные выше ризоматические признаки легко обнаружить в этой среде даже только что погрузившемуся в нее новичку, но и в том, что тропология термина «ризомаª необыкновенно динамична, как динамично виртуальное информационное пространство: оба постоянно насыщаются новыми смыслами, предстают в новых ракурсах. В некотором роде, ризомаИнтернет–это калейдоскоп смыслов, текстов, субъектов, групп, отношений, связей. Ключевым принципом конституирования Интернета как ризомы является связь –«всего со всемª и «всех со всемиª. Фактически, ризома воплощает «духª Интернета, а Интернет предстает как наиболее яркое проявление ризоматизмав современном социуме.

В таком контексте Интернет усваивает и все проблемы ризоматического осуществления и понимания бытия. Так, актуальная проблема возможности и необходимости регулирования (а значит, и структурирования) информации Интернетресурсов, например сегодняшняя тактика закрытия ряда сайтов, заподозренных в распространении опасной для детей информации,порождает целый «клубокª вопросов, как то: не противоречит ли это сущности Интернет как принципиально открытого пространства? Не станут ли первые попытки регулирования преамбулой введения цензуры в Интернет? Сохранится ли при этом сущность информационной среды как «платоª, где всегда действовал принцип детерриторизации? Но еще более важный, на наш взгляд, вопрос даже не в правомочности такого регулирования, ав способности реального социума регулировать виртуальное социальное информационное пространство. (А именно так позиционируют интернет современные исследователи[30, с.76], как,прежде всего, социальную среду.Поэтому реальные социальные отношениямогутзаменяться виртуальными:Интернет выступает как «идентичный натуральномуª искусственный заменитель социума). Может ли тактика «точечногоª регулирования превратиться в стратегию «отсеченияª нежелательных ветвлений информационной ризомы? И необходимо лиэто? Очевидно, что эти, и другие ризоматические проблемы Интернет становятся настоящим вызовом реальному социуму; их решение процессуально и, как в «нарративной историиª, определяется «финаломª: только увидев результаты и последствия таких решений, мыпоймем, насколько правильны они были. Казус в том, что жизньто осуществляется «здесь и сейчасª, и, исходя из рекурсивности сознания и действия, «все, что мы говорим или думаем имеет последствия в том образе жизни, которым мы живемª[31, p.77].То есть, сознательные стратегии могут направить течение истории в совершенно непредсказуемое русло. Приходится говорить о ризоматичности самого человеческого сознания, способного порождать «монстровª, которые,в свою очередь, могут стать смертельными для системы в целом.Реальны ли этимонстрыили нет суть не важно; важно их восприятие как реальных.

И все же, важнейшим аттрактором сознания и культуры является установка на позитивные перспективы. В интенсивно меняющемся мире человек создает имманентные этому миру концепции, конструкты, позволяющие ему не только описать, прояснить для себя феномены бытия, но и выжить, так как прояснение способствует обнаружению; «невидимоеª становится «видимымª, и возникает возможность адекватной ориентации в пространственновременном континууме социума. То есть, чтобы преодолеть пределы («трансгрессироватьª),надо сначала «проявитьª эти пределы. «Ризома учит нас двигаться по «пересеченной местностиªнашего бытия…, превращает круг в многоугольникª[21, 142]. Вероятно, с течением времени «проявятсяª и другие феномены социума, в которых будут расшифрованы «кодыª ризомы. Концепт ризомытолько начинает освоение культурного и социального пространства, детерриторизируя его, преодолевая ноуменальные (семантические, языковые, культурные) и феноменальные (политические, экономические, социальные) барьеры –трансгрессируя. По убеждению Ж.Делеза и Ф.Гваттари, «культура ризомыª может стать своего рода «шведским столомª: каждый в ней найдет все, что захочет[32, 142]. Ризоматический подход

позиционируется в этом плане как стратегия обнаружения и описания ризоматических признаков и ризоморфных сред, но, также, существованияи взаимодействия в подобных пространствах. Суть ризоматического анализа не в том, чтобы понимать (книгу, текст, концепт), а в том, чтобы пользоваться ими как механизмом, своего рода «шифровальной машинойª, с помощью которой можно шифровать, дешифровать и добавлять «кодыª в информационной среде и социальной реальности («книгаª естьсредство прибавления кодов и «увеличения валентности бытияª)[3, с.9]. Концепт ризомы выполняет роль ноуменального«лакмусаª феноменов социального бытия постмодерна.

Ссылки на источники:1.Барт Р. От произведения к тексту// Избранные работы: Семиотика: Поэтика. –М.: Прогресс, 1989 2.Фуко М. Воля к истине по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М., 1996г.3.

Делез Ж. , Гваттари Ф. Капитализм и шизофрения: Тысяча плато.М.: АСТ, 20104.Пригожин И. Философия нестабильности// Вопросы философии, 1991, № 6, с.42525.JeanBaudrillard.Simulacresetsimulation.,1981,ÉDITIONSGALILÉE,

Paris.//пер.сфр.Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляция //Интернетресурс. Режим доступа: http://exsistencia.livejournal.com/Дата обращения: 22.01.136.Русакова О.Ф., Русаков В.М. PRДискурс: Теоретикометодологический анализ. Екатеринбург: УрОРАН, Институт международных связей, 2008. –340 с.7.Залевский А. и его шоу «Ризомаª//http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=260615Дата обращения: 22.01.138.Компьютерная игра «Rizomª//http://www.ryzom.com/ru/index.htmlДата обращения: 22.01.139.Гриффин Р. От слизевиков к ризоме: введение в теорию группускулярной правой//Верхи и низы русского национализма: (сб. статей) / сост.: А. Верховский. —М.:Центр «Соваª, 2007. С.223254.10.Делез Ж., Гваттари Ф.Что такое философия. М., Спб, 199811.Юнг К.Г. Об архетипах коллективного бессознательного., М., 200512.Деррида Ж.Письмо и различие . Пер. с фр. Под ред. В.Лапицкого.СПб.: Академический проект, 2000, 430 с. 13.Барт Р. От произведения к тексту// Избранные работы: Семиотика: Поэтика. М., 1989.14.Фуко М. Воля к истине по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М., 1996. 15.Постмодернизм. Энциклопедия, Мн., 200116.Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994 17.Брокмейер Й., ХарреР. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы // Вопросы философии, 2000, №3, с.294218.Анкерсмит Ф.Р. История и тропология: взлет и падение метафоры. М.: ПрогрессТрадиция, 2003 19.Хангтигтон С. Кто мы?Вызовы американской идентичности.М., 200420.Левикова С.И. Молодежные культуры и объединения//http://www.polisportal.ru/index.php?page_id=51&id=161Дата обращения: 22.01.1321.

В этом плане нам созвучна идея А.П. Гречко:«постмодернистская микрометодологияª сближает микрои макроуровни общественной жизнедеятельности людей : см. Гречко П.К. Концептуальные модели истории: пособие для студентов. М.: Изд. «Логосª, 1995, С.4 –144 с.

22.Деррида Ж.Глобализация. Мир. Космополитизм. Пер. с фр. Д.Ольшанского//Космополис.2004.№2с.12514023.

Глобализация и культура: аналитический подход.СПб. Янус, 200324.Мамонова В.А. Мультикультурализм: разнообразие и множество.//CredoNew, № 2, 200725.Иноземцев В.Л. Вестернизациякак глобализация и «глобализацияª как американизация//Вопросы философии.№ 4, 200426.

Пример России дажеболее чем архетипичен, правомерно полагает, М.Борозенец: см. Борозенец М. От археомодерна к археократии//Интернетресурс. Режим доступа: http://pravaya.ru/look/20222Дата обращения: 22.01.1327.Пушкарь А.И. Российская идея в социокультурном континууме (Генезис и актуальное состояние): дис….канд. фил. наук. Казань, 2004, 126 с.;Борзенец М.

28.Интересны, хотя и несколько спорны размышления Зариффулина, позиционирующего московское метро как метафору «равнинногоª, ризоматического характера русского народа в противовес «горномуª кавказскому// Зариффулин П. Русская Ризома против Кавказского Центра. Структурноэтнопсихологический анализ взрывов в московском метро//(http://www.apn.ru/opinions/article22554.htm)Дата обращения: 22.01.1329.Скрупулезный анализ референций ризомыи Интернет проводит В.А.Емелин в своей диссертации и серии статей по теме./Емелин В.А. Ризома и Интернет// 30.Подробный анализ метафор Интернета проводит А.Е.Войскунский. И, хотя ризома в егосписке отсутствует, ризоматические принципы и свойства (детерриторизация, сетевая система, картографирование) Интернет также упоминаются). См. ВойскунскийА.Е.//Вопросыфилософии, № 11, 2001, с.6479

31.Maturana, H. R. Reality: The search for objectivity or the quest for a compelling argument/ H. R. Maturana// The Irish journal of psychology. –1988., p. 77 32.DeleuzeG, GuattariF. MillePlateaux, 1980, 645p.33.Шарков В. Заметки о ризоматической логике.//Интернетресурс. Режим доступа:http://www.kryoninternational.com/html/Articles.htmДата обращения: 22.01.13

PilyuginaElena VladimirovnaThe candidate of philosophical sciences,director of representation of the Russian new university, MoscowPhenomenology of the rhizome. Rhizomemorphic inhabitancyThe article contains a semanticcognitive analysis of the nominative of one of the most keylinguistic constructs of postmodern philosophy is the concept of the rhizome; is denoted by references the rhizome with a coherent concepts of the text, the discourse, the narrative, the deconstruction, etc.; are revealed phenomena such the rhizome of modern social life.Key words: the rhizome, a deterritorization, decentration, spontaneity, nomadology, rhizomemorphic inhabitancy