• Выпуски
  • Основные выпуски
  • Приложения
• Авторам
  • Правила публикации статей
  • Технические требования
  • Оплата
  • Лицензионный договор
  • График публикаций
• Редакционный совет
• Публикационная этика
• О журнале
  • Общая информация
  • Список авторов
  • Контакты
• Издательство МЦИТО

Редакционно-издательские услуги Международные публикации Бесплатные вебинары

Волошин Дмитрий Алексеевич,кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей и отечественной истории Армавирской государственной педагогической академииvoloschindim@mail.ru

Арисланова ДианаРинатовна,студентка 2го курса исторического факультета Армавирской государственной педагогической академииdiana.arislanova@yandex.ru

«Шок и эпатаж»: экстраординарные поступкиримских императоров в восприятии современников и исторической памяти потомков

Аннотация.В статье анализируются причины актуализации образов одиозных римских императоровв современной исторической наукеи политической практике. Исторические образы римских правителейпомещены в контекст исторической памяти как усредненной суммы представлений, которая в каждую эпоху подвергается корректировке и манипулированию.Скандальные и шокирующие выходки римских императоровобозначеныв виде статичного «каркаса» их исторического образа, способного оставить исследователя на уровне первичного восприятия. Особое внимание обращено на то, что историю данных императоров писали их идейные оппоненты, представившие этих деспотов в максимально отталкивающем виде. Отмечена неоднозначность современного этапа конструирования образов «запятнавших себя императоров» –в русле установок толерантности и политкорректности. Ключевые слова:императоры, историческая память, исторический образ, Римская империя, Сенат, damnatiomemoriae (проклятие памяти).

Перечисление безумных выходок римских императоров само по себе уже давно перестало быть актуальной исследовательской задачей. Все поступки названы, всем злодеяниям дана морализаторская по своей сути оценка. В любом специализированном источниковедческом[1],историкобиографическомиздании отечественных[2]или иностранных[3], [4], [5]авторов можно найти подробные описания императорских поступков, достигших максимально отрицательных значений.Любой малый исследовательский формат применительно к данной темеабсурден –потому в настоящей статье не ставится цель всесторонне и в хронологической последовательности исследовать подобного рода поступки.Другое дело –коллизии исторической памяти и деформации исторических образов, миновать которые современной европейской цивилизации, плывущей по зыбким волнам диктата толерантности и политкорректности, вряд ли удастся. Мир становится все менее стабилен, новые вызовы –беспрецедентными в своей несправедливости и возмутительности. Возмутительно несправедливы были исоциальные порядки Рима эпохи империи. В таких условиях возмутительные выходки римских императоров были весьма уместны –по крайней мере, внашем, современном понимании. Эпатажные поступки императоров –это явление, сродни современному самобрендингу, по результатам которого каждый такой император обрелстойкую ассоциативную связь либо с объектом, либо с действием(психопат, развратник, поджигатель, садист и пр.).Вообще, все выходки можно разделить на жестокие и безобидные (но таковых в исторической памяти осталось намного меньше); можно типологизировать на категории «вызов социуму» и «вызов элитам». Так сложилось (а в истории так бывает практически всегда), что правителямсходили с рук первые –и практически никогда –вторые. С элитами государства шутки были плохи во все времена...Вопросыо том, где проходит граница между сильным и авторитарным правителем; где заканчивается желание понравиться электорату и начинается самолюбование и позерство, в наши дни актуален так же, как иполторы тысячи лет назад. Возможно, даже ещё в большей степени, потомукак слишком многие государства сегодня развиваютсяв условиях управляемого хаоса;в обществах подогреваются ксенофобские настроения, а пропаганда задает моду на политическую маскулинность и полуавторитарный стиль правления.Что до нашего государства,–то здесь наличествует привычная дихотомия: содной стороны, общий антиинтеллектуализм, тотальное бескультурие и кабацкие вкусы управленческих слоев нашего общества; сдругой –произвол, самоуправство, как норма поведения «Верхней России».Усиление центральной власти, ее показная открытость и прозрачность в несущественных делах, –и полная неподотчетность, когда речь идет о судьбоносных для государства решениях –это уже давно не симптомы, а данность.Как показывает исторический опыт, всякий правитель рано или поздно делает судьбоносный выбор, на кого опираться –на элиты или на народ.Тот правитель, который стремится понравится всем, –рискует не понравиться никому...Формируя предметное поле данной темы, следует иметь в виду, что конструирование и презентация образов римских императоров в исторической науке и исторической памяти –сама по себе сложнейшая исследовательская проблема.Предположение, что история приравнивается к памяти,зародившись в далеком прошлом,сохраняется и сегодня, причем варианты его различные и противоречивые.Ведь речь идет о запоминании, сохранении и воспроизведении исторического опыта –как положительного, так и не очень. Как заметил Л. Н. Мазур, коллективная память –это контролируемое явление, оно поддается корректировке, управлению и манипулированию [6]; атребование помнить прошлое «правильным способом»–наверное, никогда не исчезнет из реалий социальнополитических практик человечества.

Исторические образы не являются статичными, с течением времени, под влиянием происходящих в обществе процессов, они изменяются [7]. Можно ли говорить о сохранении и восполнении памяти, когда речь идет о шокирующих поступках римских императоров? Илиречь идет оновом понимании истории, оценивающем «память» двумя способами:

― оценкавоспоминаний исторических агентов и действующих лиц прошлого «для их собственной выгоды», то есть весьма независимо от точности воспоминаний. ― оценка нашего знанияэтих воспоминаний, знание, которое не бесстрастно, но есть форма памяти, где человек связывает прошлое, настоящее и будущее в общей структуре воспоминаний. То есть, как полагает А. Мегилл, мы имеем дело с аффирмативной (подтверждающей) историографией –подтверждающей потому, что ее фундаментальная цель состоит в том, чтобы поддерживать определенную традицию или группу, чью историю и опыт она изучает [8].Вообще, согласно выводам М. Элиаде, «... память об истинном и историческом событии или подлинном персонаже хранится в народе не более двух или трех столетий, затем событие ассимилируется с категорией мифологического».Таким образом, остается каркас образа, некая усредненная сумма представлений –сколь ярких и узнаваемых, столь и примитивных. А потому вотношении римских чудовищ на троне следует помнить: авторство исторических источников (часть из которых писалась по канонам развлекательного жанра) не позволяет говорить о полной их непредвзятости; мощная историографическая традиция сегодня у обывателя вряд ли стоит вышеили на одной ступени с аудиовизуальными средствами «досугового постижения истории». И это серьезное упущение –ведь фильмы обладают сильным программирующим воздействием на аудиторию; высокая степень эмоционального воздействия, яркая визуализация образов, гиперболизация недостатков этих самых образов –все это работает не в пользу исторической достоверности.Однако так же далеки от достоверности и попытки «понять» слабости и пороки римских императоров, исходя из современного раскрепощенного состояния морализахлебнувшейся в потоке тотальной толерантности ко всему Европы.Эти образы –продукт конструирования новой исторической памятиевропейской цивилизации избытка, коей свойственны выраженность социокультурной и психологической детерминант, подмена фундаментальных понятий и словесная эквилибристика на грани абсурда.

Рим также был «цивилизацией избытка», –и это позволило ему стать сокровищницей мировой культуры, науки и права. Эта же «цивилизация избытка» стала удобной площадкой для реализации беспрецедентных по масштабности распутных и извращенных устремлений некоторых ее представителей.Да и так ли важното, что произошло в прошлом? Быть может, куда важнее –что думают об этом люди в настоящем, как они сегодня оценивают прошедшее, даже столь отдаленное?В случае с «плохими римскими императорами» –изначально в нашем сознании нет какихто готовых образов;но само общество и витающие в нем идеи содержат сведения, формирующие наши представления –даже о том, что было очень давно и не с нами.

Историческая память весьма изменчива и, надо признать,несправедлива. В длинной череде римских императоров предостаточно шокирующих и жестоких поступков императоров, причисляемых к «нормальным». Полагать, что ось зла проходит в римской истории по линии «Калигула –Нерон –Коммод –Элагабал»–значит иметь весьма приблизительное знание.И другие императоры (которых впоследствии провозглашали равноапостольными, либо высоко оценивали в рамках христианской цивилизации) устраивали кровавые бани в Колизее по случаю захвата власти, убивали жесточайшими способами собственных жен, организовывалибеспрецедентные гонения на христиани т.д. и т.п.И в этом заключен, пожалуй, главный парадокс истории: за всех ответила горстканаиболее скандальных римских императоров, чьи имена стали не просто известными, а нарицательными; их деяния –самыми запоминающимися. Характерно, но все эти императоры представлены в римской истории в границах 200летнего хронологического отрезка. «Пионером» считается Калигула, чьи безумные, эпатажные или экстравагантные поступки даже нет смысла перечислять, –достаточно обратиться лишь к наиболее одиозным.Так, этому императору вменялся и вменяется в вину инцест со всеми сестрами (причем, с одной из сестер отношения сложились еще в подростковом возрасте). Эта традиция, идущая от Светония, в настоящее время активно переосмысляется. В итоге исследовательская среда порождает контраргументы:― обвинения в инцесте в то время были шаблонным видом компромата, к нему прибегали в случае, если опорочить человека было уже нечем;― ни один современник (относился он к друзьям или врагам Калигулы) не заметил за ним этой слабости;― обвинения в инцесте появляются на страницах труда Светония, который писал много позже; к тому же он мог неправильно истолковать факт обожествления Калигулой одной из своих сестер.Но этим «реабилитация»Калигулы не ограничивается: даже если все правда, то понимать ее нужно как вызов традиционалистам, демонстрацию собственных неограниченных возможностей. Или еще вариант: Калигула вырос в эпоху «моды на Египет и все египетское», а потому воспринял соответствующие традиции: египетские фараоны, считавшиеся богами, должны были жениться на богинях, чтобы их дети автоматически становились богами. Круг замкнулся –и брак с сестрой, матерью и пр. был неизбежен. Да и вообще, в восточных монархиях браки между близкими родственниками были часты... А Калигула лишь воплощал модель восточной монархии –со всемиее атрибутами...Ощущая себя фараоном на троне, Калигула подчеркивал связь с сестрами исключительно по ритуальным причинам.Еще один «вызов социуму» –устроение Калигулой своего дворца на Палатинском холме. И если сравнительно недавно в этом видели акт осквернения всего, что чтили римские традиционалисты, то сейчас –другие времена и другое понимание. В самом факте строительства невидят ничего оскорбительного, –только претензии на исключительное общественное положение (всего лишь!). Это было то, что ныне называется «сигнал власти», недвусмысленное послание императора своим гражданам: «Форум отныне –не место для дискуссий, он безраздельно принадлежит правителю!».В возведении дворца видят лишь одно из проявлений харизматичного лидера, который и хотел всего лишь –напомнить о себе, создать эффект присутствия, утвердить себя на том месте, где решались фундаментальные вопросы государственного жизнеустройства.Эта желиния бравирования властью проявилась и в его самой одиозной выходке –решении назначить своего коня консулом. Современные исследователи объясняют подобную задумку либо проявлением мозговой лихорадки |энцефалита |гипертиреоза;либо запредельным чувствомюмора (хотя шутку утонченной не назовешь); либо запредельной же честностью –император своим поступком демонстрировал то, что он думал о Сенате и сенаторах; либо молодостью и недостатком опыта (растущий организм еще не осознал, что Рим выстрадал свое уважение к патриархальным структурам, пройдя через ад социальных потрясений).Впрочем, есть и моменты, которые опровергнуть или объяснить поновому гораздо сложнее: общее положение дел в Империи за время правления Калигулы ухудшилось; поступки его с определенного момента стали абсолютно непредсказуемы (и можно ли это списать на паранойю от зреющих заговоров –большой вопрос); Калигула проявил себя амбициозным и жестоким правителем, убивавшим людей без весомых причин. Хотя... есть попытки «понять и простить», принимая во внимание трудное детство в условиях интриг и кровопролития, а также деформирующее воздействие матери, страдавшей (но не осознававшей этого) манией преследования, комплексом превосходства и многочисленными навязчивыми идеями.А причина демонизацииКалигулы –его конфликт с Сенатом, который крепко ревновал последнего к народной любви (сам Калигула не чурался популизма –выскакивал на арену, чтобы поздравить победителя, во время состязаний неизменно принимал сторону тех, за кого болел простой люд).Иесли в исторической памяти Калигула может считаться первым чудовищем на троне, то Нерону, пожалуй, можно приписать титул самого чудовищного и одиозного.Его классический исторический образ не отличается многослойностью –бездарный актер и еще худший певец, оставшийся в веках поджигателем Вечного города.Но на современном этапе, как показала практика, возможны коррективы. Беспредельный гуманизм и неизбирательная толерантность сделали свое дело: ныне убийство Нероном своей матери оправдываютопасностью последней (интересы государства требовали избавиться от этой мастерицыинтриг и многоходовых комбинаций). Говорят о том, что император повзрослел (и убил того, кто привел его в большую политику –рецепт на все времена. Практикуется и поныне. Успешно), не желал более мириться с амплуа «куклы». А еще предполагают, что тяга к искусству у Нерона перевесила сыновьи чувства, –мать пришлось убить ради искусства, которое в противном случае потеряло бы большой талант.Т.е., Нерон был уверен:



― в важности себя;



―в важности искусства для реальной жизни;



― в важности себя для искусства.В этом уравнении не было места матери, которая пыталась искоренить в императоре позорные устремления. Конфликт не имел перспектив компромиссного разрешения –ведь сам Нерон считал подобные занятия делом государственной важности. После устранения сдерживающего фактора неронов характер раскрылся в максимально отталкивающем виде,–этот тезис принято напрямую увязывать с пресловутым делом об организации пожара в Риме.Современностьв этом вопросе обнаруживает фундаментальное противоречие: мы называем компьютерную программу для прожига|записиCD/DVDдисков «Nero», выполняем команду «Burn!»–и в то же время считаем неоспоримым алиби Нерона, а также то, что пожары в Риме случались слишком часто –и сами по себе, чтобы в этом был виноват Нерон. Вообще, оформление в исторической памяти вины за пожар прошло двухэтапный генезис:1. Подозрениеonline, основанное на пресловутой нероновской декламации стихов на пепелище (сейчас, правда, все больше упирают на то, что Нерон попросту не смог взять себя в руки в скорбную минуту –и унять в себе поэта);2. Обвинение postfactum, основанное на факте присвоения Нероном высвободившегося после пожара участка под собственные строительные нужды (очень узнаваемая для российских крупных городов ситуация).Строительство же самого Золотого дворца Нерона –в самом сердце Рима, сегодня уже мало кто считает сумасбродством, скорее –честностью и прямолинейностью (в отличие от того же Августа, чей дворец был скромен –дабы не раздражатьэлиты и граждан) императора.Но по сути речь идет о навязчивой демонстрации власти с налетом восточности, ибо в самом центре большого города разместился дворец загородного типа, превративший общественную территорию в частную. И это был уже не прецедент (его, напомним, создал Калигула), –это уже был скандал. Но на возбужденную ненависть в свой адрес Нерон ответил настоящим мегаломанским проектом –грандиозной статуей имени самого себя... В этом тоже видят восточный след: статуя в образе бога Солнца, в своей же резиденции –все нормально и вполне закономерно. А что до его гибели –Нерона погубила театрализация жизни, практика объединить театр и жизнь была слишком прогрессивна для своего времени. Именно «театральщиной» объясняют аморальное демонстративное утоление Нероном своих прихотей, выпячивание любовников и пр. врожденные или приобретенные сомнительные «достоинства». Сквозит современная европейская политкорректность в формулировках наподобие: Нерону просто не везло в жизни с женщинами... А если можно говорить об умопомрачении –то лишь с того момента, как он в состоянии аффекта убил свою жену. Опять всему виной женщины... К тому же нельзя сбрасывать со счетов патологически амбициозную мать, давшую миру слишком хорошего артиста вместо хорошего императора. И здесь виноваты женщины...Эксцентричными выходками и откровенно садистскими поступками запечатлелся в истории император Коммод.Исторические свидетельства пытаются убедить читателя в неустойчивой психике маниакального убийцы (так, он стремившегося во что бы то ни стало отрубить во время тренировок у своих спаррингпартнеровкакуюнибудь конечность), но время и дегуманизация внутрисоциальных отношений берут свое.В итоге виной всех бед Коммода видится его характер, проложивший пропасть между ним и Сенатом. Коммод стал жертвой слишком густой и длинной тени своего излишне правильного отца (все та же тема о тяжелой жизни в тени звездродственников), чьи традиционные добродетели приговорили иррационально мыслящего Коммода.В деле «самобрендинга»Коммод удовольствовался идентификацией себя с Гераклом. В таком «скромном» поступке ныне не видят и тени сумасшествия, –лишь холодный расчет императора:Шаг 1. Ощущение: «Нужно стать популярным в народе»;Шаг 2. Осознание: «Геракл очень популярен в народе»;Шаг 3. Вывод: «Чтобы тебя полюбил народ –стань супергероем!».Одним словом, Коммодбыл весьма недалек от того, что сейчас именуется «политическим мачизмом». Геркал был invictus, он служил людям, одерживал впечатляющие победы благодаря своей силе –эти идеи просто рай для популистских устремлений и обретения политических дивидендов. Напомним: в это время в Империи (не от хорошей жизни) возник социальный запрос на образ Геракла, эта тема стала активно эксплуатироваться в искусстве и народном сознании. Пройти мимо император не мог –ведь Геракл был спасителем угнетенных, и в этом своем качестве –тождествен Христу.Сейчас принято говорить также о том, что Коммод (в отличие от современных политиков) «сделал себя сам» –завоевал расположение народа и популярность на арене, где одержал более 700 побед. Оставив в стороне столь серьезную цифру (ккоторой серьезно относиться очень сложно), обратимся к современным трактовкам самого факта участия Коммода в боях гладиаторов.Как известно, комбинация популярности и физической брутальности –это классика жанра политического PRа. А потому, даже в условиях, когда гладиаторствовать в такой должности, мягко говоря, не рекомендовалось, Коммод перешел все границы. Трактуют коллизию следующим образом:― Гладиаторские бои –символическое превосходство римлян над всеми остальными;― Участвующий в гладиаторских боях императорвращал маховик имперской повседневности, задавая ритмжизнедеятельности и досугового времяпрепровождения;―Участвующий в гладиаторских боях император собственноручно утверждал нормальный порядок вещей в государстве: зло будет наказано, героя ждет награда. К очередной сумасбродной идее императора относят его желание переименовать Рим в свою честь (к слову, этим же грешил Нерон). Правда, сейчас причину этого видят не в запредельном нарциссизме, а в желании императора потеснить сенаторов на очередном фронте –переименование должно было выбить почву изпод ног аристократии, оберегавшей истинное имя Города.Все та же западная идея «сделай себя сам» присутствует и в современной трактовке конфликта Коммода с Сенатом. Прогрессивный Коммод осознавал:«Yourtimeislimited», потому не тратил время на задабривание Сената, а наполнял его своими людьми, часто незнатного происхождения, но зато способными и умными. Это вызвало взрыв негодования патриархального аристократического Рима–дело именно в этом,а не в том, что Коммод был левшой (ранее считалось косвенным признаком ненормальности), либо имел слишком выпученные глаза. Последнее обстоятельство списывается сегодня на проблемы Коммода с щитовидной железой, –именно поэтому он вел себя как автократ, агрессивно, был непредсказуем в поступках (но надо заметить, весьма последователен в унижении Сената).Одним словом, биохимия –и ничего личного...Малолетнего императора Элагабала, которого вообще сложно рассматривать как самостоятельную политическую единицу, историографическая традиция также помещает в когорту ненормальных. Религиозный фанатик, ставший отцом практически всех сексуальных извращений –таково его историческое амплуа. На современном этапе доходящая до абсурда религиозная политкорректность выливается в достаточно толерантные трактовки деяний императора, всю свою недолгую жизнь посвятившего служению богу Гелиогабалу.Говорят о нелегкой доле «популяризатора» дотоле малоизвестного божества сирийского пантеона; дескать, именно поэтому юный император выстроил на Палатинском холме храм для монолита, олицетворявшего Heliogabalus’а.Этим же религиозным фанатизмом объясняют следующий шаг –провозглашение Гелиогабала главным божеством римского пантеона. Т.е., о неслыханной провокации, звонкой пощечине римскому традиционализму говорить не приходится, –император если и виноват, то в том, что был ослеплен своей верой. К тому же он искренне полагал, что это пойдет Риму на пользу (действительно, прецеденты по поводу включения иных божеств в римский пантеон были, но главное божество не заменялось никогда).Не видят сегодня ничего страшного и в следующем акте попрания традиционных для Рима ценностей, –в женитьбе его на весталке.Факт был вопиющим, и не заметить или не понять этого было сложно. Напомним: весталки считались «замужем за Римом», лишение их непорочности было делом невообразимым; в самой этой идее видели знамение скорого падения Рима... Но император мыслил масштабнее: он хотел соединить в священном союзе своего верховного божества и одну из главных богинь римского государства. Но так если и думал, то лишь император, –для всех остальных это было прямое покушение на римский порядок и римское же мироустроение.Одним словом, грандиозные замыслы малолетнего императора разбились о непонимание ограниченных римлян. Элагабал же границ не знал ни в прямом, ни в переносном смысле. Сейчас часть отклонений (наподобие одержимости идеей смены пола) объясняют восточным происхождением: дескать, во многих восточных культах конечная цель религиозного опыта –в восприятии женского начала. Этим же объясняют занятия проституцией (император, облачившись в женские одежды, регулярно предлагал свои услуги прохожим): всему виной восточный культ плодородия и тесно связанная с ним ритуальная проституция. Т.е., это не аморальный поступок, а непонятая грубыми римлянами (для которых проституция существовала исключительно для удовольствий) вера в ее сакральное начало, способность осчастливить.Другую часть отклонений оправдывают тем, что на маленького мальчика свалилось слишком многое, ему пришлось рано взрослеть; к тому же он был любознателен, –оттого и шел... в бордель.Одним словом, сегодня, когда переодевание мужчины в женские одежды –это самое малое зло, аморальные уродства Элагабала называют «сексуальной экстравагантностью»; засилье и политическую активностьего матери –чуть не протофеминизмом и зачастками борьбы за гендерное равенство...В подтверждение приводят слухи о создании параллельного Сената из женщин, желание матери императора просочиться в Сенат (и это в патриархальном Риме, где женщины могли появляться в подобного рода учреждениях лишь в качестве свидетелей).Но философия Рима –это философия мужского начала. Отклонение от этой генеральной линии каралось смертью и последующим искажением исторической памяти; ускорили этот процесс незрелость императора и неумеренность его матери.Таким образом, конструирование устойчивых образов римских императоров невозможно без известной меры их мифологизации; метафоричность, узнаваемость и способность породить у читателя эмоцию –вот главные установки. Каждый такой исторический образ балансирует на грани научного и ненаучного собственного наполнения, с течением веков упрощаясь до характеристик гипотетической памяти.В этих образах есть все: борьба Востока и Запада, столкновение примата мужского и женского начал, прогресс и консерватизм, гениальность и безумие.Современность отмечена появлением альтернативныхтрактовок:чудовища на троне в историческом восприятии сменили героиодиночки, эксцентрики, оставившие свое время далеко позади –и потому безжалостно растоптанные... Но, как известно, история нравов не терпит морализаторства. Не потому ли слишком часто в последнее время политики встают на стезю добродетели, но в итоге измазывают себя в крови?Многое зависит и от пропаганды: достаточно вспомнитьидиллическиекартинки, освещавшие визитв СССРЖ.–Б.Бокассы, «почетного артековца», «человеколюба»и гурмана, коллекционировавшего свои ощущения от поедания людей разных профессий...Написать историю поверженного врага –во все времена было приятным «бонусом» для того, кто вышел из схватки победителем. Идеализация, мифологизация и демонизация–непременные атрибуты исторического образаскандальных императоров. Так или иначе, вышеназванным римским императорам нельзя отказать в одном: они не прятали истинные помысле и намерения за лукавым «Первый среди равных», предпочитая быть просто «Первыми»;аббревиатуру «SPQR» (и все, что за ней стояло) они также не прочь были модифицировать на «Император и народ Рима» (исключением, пожалуй, является Элагабал).Благодарные потомки века XXIго и к месту и не к месту засевают предметное поле темы семенами демократизации, –пишут, что эти правители пытались установить прямую связь между правителем и народом, в обход такого посреднического анахронизма, как Сенат. «Космополитические» нотки проступают в утверждениях о том, что несоблюдение принятых в данном конкретном обществе норм морали не есть свидетельство безумия, а скорее –открытости к миру. Не подлежит сомнению одно: мы имеем весьма смутное и отдаленное представление о том, что чувствовали римские правители. Было бы наивно рассчитывать на их чувство вины или раскаяния –в современном смысле этих категорий. Тем более, когда ненавязчиво господствуют представления о том, что они лишь следовали восточным представлениям о божественном царстве, управляемом богоподобным и боговдохновенным правителем. Тем не менее, их эпатажные и жестокие выходки уже полторы тысячи лет обладают неослабевающим отталкивающепритягательным свойством –и для исследователя от науки, и для обывателя.Эпатаж римских императоров всегда ставилисследователей в некоторый исследовательский и мировоззренческий тупик. Выход из этого тупика подчас искали в области психиатрической науки и химии (чего стоит одна лишь свинцовая теория падения Римской империи с ее идеей повального мозгового заболевания римских политических элит вследствие отравления окислами тяжелого металла). В свое время данный ребус пытались расшифровать и националсоциалисты в Германии, собирая по этому поводу Круглые столы с участием психиатров, физиологов и физиогномистов; выстраивая для пущей наглядности целые галереи с изображением римских императоров –и все для того, чтобы в чертах лиц римских императоров угадать признаки дебильности, умственного регресса, дегенерации и вырождения. Шло время и невидимая рука глобализации, политкорректности и «толерантности» отрегулировала этот вопрос. По крайней мере, в Европе. На смену осуждающим коннотациям, обходным маневрам в историческом повествовании в виде замалчивания приходит попытка понять и гдето даже оправдать сии деяния, которые уже не выглядят грязным пятном на фоне современной политикивластей, которые сами гражданевсе чаще оценивают как«шизофреничную».Это факт.Исторический же урок заключается в печальной участи римских правителей, что примеряли на Рим чужестранные одеяния. И,конечно же,в судьбе самого Рима, всякий раз оборачивавшего такого правителя саваном...

Ссылки на источники1. Властелины Рима: Биографии римских императоров от Адриана до Диоклетиана / Пер. с лат. С. П. Кондратьева под ред. А. И. Доватура; Предисл. Г. М. БонгардЛевина; Послесл. М. Л. Гаспарова; Коммент. О. Д. Никитинского, А. И. Любжина.–СПб.: Алетейя, 2001. –384 с. 2. ФедороваЕ. В. ИмператорскийРимвлицах.–Ростов н/Д: Феникс, 1998. –352 с.3. Кравчук А. Галерея римских императоров. Принципат. –М.: УФактория, Астрель, 2010. –512 с.4. Кравчук А. Галерея римских императоров. Доминат. –М.: УФактория, Астрель, 2011. –448 с.5. Штоль Г. В. Древний Рим в биографиях. Пер. с нем. Я.Г.Гуревича. –СПб.: Издво Ломоносов, 2013. –256 с.6.МазурЛ. Н. Образ прошлого: формирование исторической памяти // Память истории и история памяти... –С. 243–256. –С. 245.7. Ковтунова Ю. Р. Образ как объект исторического исследования // Вестник ЮжноУральского государственного университета. –Серия «Социальногуманитарные науки». –2014. –№ 4. –Том 14. –С. 91–93. –С.92.8. Мегилл А. История и память: за и против // Философия и общество. –2005. –№ 2. –С. 132–165. –С. 138–139.