Полный текст статьи
Печать

Как при мусульманских правителях, так и при царской власти система исламского образования была совершенно независимой от государства. Светская власть не принимала какого-либо участия в организации обучения населения арабо-мусульманской грамоте. Крупнейший ученый-историк, поэт, просветитель дореволюционного Дагестана, исламский правовед Хаса́н-эфенди́ ибн Абдулла́х аль-Алкадари́, «здесь со стороны правителей не было особой заботы о науке и школах». Из казны средств на функционирование мектебов и медресе не выделялось [1].

Еще в 1838 году в рапорте военному министру Чернышеву командующий отдельным Кавказским корпусом генерал Головин писал, что «необходимо везде, где только возможно, устраивать школы мусульманские для воспитания духовенства, через которые можно действовать на умы народа». Кавказские руководители не спешили закрывать мусульманские школы, пытаясь воспользоваться ими как очагами распространения образования. По инициативе князя М.С. Воронцова в Тифлисе еще в 1847-48 годах открываются два мусульманских училища. Третье такое же училище, как было сказано, «для детей мусульман», появляется в городе Дербенте, которому суждено было превратиться впоследствии в реальное училище. И.С. Воронцов довел количество таких училищ до восьми. Ему же было разрешено использовать необходимые на их содержание средства и суммы, находившиеся в распоряжении наместника. С 1849 по 15 января 1855 года правительство израсходовало на Дербентскую мусульманскую школу 13 404 рубля [2].

В 1849 году правительство создает восемь духовных школ для мусульман Кавказа, в том числе три школы для суннитов. Российские власти полагали, что в стенах этих учебных заведений им удастся подготовить новое поколение горских мусульманских мулл, которые будут способствовать проведению государственной политики среди горских народов «…с большим ручательством в успехе, нежели муллы иноплеменные, местным обычаям чуждые…» [3]. Во второй половине XIX века продолжала действовать широкая сеть конфессиональных школ, открываемых при мечетях. В 1859 году Н. Августович замечал: «Тот, кто знаком с бытом горцев на Кавказе, знает, что выстроить в ауле мечеть – не стоит ничего; при общей работе жителей она поспевает в несколько недель, а в Чечне и, в несколько дней…»[4].

В годы Кавказской войны российское правительство старалось проводить среди мусульман такую политику, которая вызывала бы симпатии не только среди простого населения, но и у образованной мусульманской элиты общества, дабы «перетянуть» ее на свою сторону. 18 декабря 1848 г. Николай I утвердил «Положение о Кавказском учебном округе и учебных округах, ему подведомственных», по которому в Екатеринодарской войсковой гимназии начал работу учитель «Магометанского закона». В 1853 г. воспитанники-мусульмане военно-учебных заведений империи получили официальное право на освобождение от учебных занятий в дни религиозных праздников и постов.

После Кавказской войны в 70-е гг. XIX в. изменяется правительственный курс в отношении «кавказской» школы. Завершение Кавказской войны выдвинуло задачу экономической и социальной интеграции края, его унификации, перспективы Кавказа в Российской империи виделись в распространении на него стандартов, действующих в других регионах империи. Были проведены правительственные мероприятия, ограничивающие возможности получения среднего и высшего образования для представителей Кавказа, в целом школы реорганизовывались по образцу российских и начинали работать по моделям и программам Министерства народного просвещения. Для стабилизации позиций империи начальная школа стала одним из инструментов влияния на мусульманское население. Место школ при мечетях среди остальных учебных заведений теперь определялось специальными циркулярами попечителя Кавказского учебного округа. В марте 1877г. циркуляр «Об отношении дирекций народных училищ к мусульманским школам», выделил мусульманские школы общеобразовательного характера, т.е. школы, в которых «кроме Корана и местной грамотности преподается и язык русский», в особый тип. Только такие школы находились в ведении дирекций народных училищ и руководства округа; «о прочих же мусульманских школах» директорам предписывалось собирать только статистические сведения. Циркуляр по управлению Кавказским учебным округом за 1878г. был написан в русле той же тенденции: «Школы при мечетях нельзя смешивать с собственно народными училищами; они имеют значение только как школы религиозно-племенные и служат к распространению грамотности, а не образования в собственном смысле этого слова». Применительно к Северо-Западному Кавказу школы при мечетях оставались вне какого-либо государственного внимания, документация по ним не велась вплоть до начала ХХв. [5].

До 1870 года правительство России пассивно относилось к медресе и мектебе. В. Череванский в своей работе «Мир ислама и его пробуждение» так описывал данный принцип невмешательства: «Не страдая, подобно католическим странам религиозной навязчивостью, Россия счастливо избежала прекрасного в теории, но опасного на практике, миссионерского давления на умы и сердца населения.… Не вступая на этот скользкий путь, Россия должна изыскать иные средства, чтобы ввести в замкнутую среду мусульманских училищ зачатки европейских знаний и культуры» [6].

В 1870 году наместник Кавказа разрешил некоторые льготы для мулл при обложении их налогами. Согласно «Положения о начальных училищах» от 20 ноября 1874 года мусульманские конфессиональные школы стали подчиняться органам Министерства Народного Просвещения [7].

Правилами 26 марта 1870 года во всех открываемых мектебе и медресе должны были быть классы русского языка, учителя их содержались за счёт мусульманских обществ [Труды Особого совещания по вопросам образования восточных инородцев. – СПб.,1905. – С.31]. В мае 1877 года Министерство внутренних дел внесло в Гос. Совет предложение о мерах по распространению русского образования среди мусульман, в том числе – требование знания русского языка от назначаемых мулл. Гос. Совет решил, что лучше не вызывать смущение среди мусульман и отложить дело[8].

В пореформенный период в Терской области желающие открыть школы грамотности для обучения детей местным языкам или молитвам должны были представить начальнику по учебным вопросам удостоверение о нравственном поведении. Эти школы открывались с ведома местной полиции [9]. С 1897 года учебное начальство Кавказского учебного округа стало добиваться перевода в его ведение мусульманских школ. Возник вопрос об их бюджетном финансировании. Весьма оригинальной была аргументация против расхода бюджетных средств на мусульманское образование. Было сказано о том, что мусульмане не пьют, а, следовательно, и не платят питейных сборов, в связи с чем, казна не досчитывается 70 млн. рублей, а, следовательно, не стоит расходовать средства, полученные с христиан, на приверженцев ислама [10]. Несмотря на все создаваемые администрацией преграды, в Терской области насчитывалось большое количество мусульманских школ. Только в одном Веденском округе при аульных мечетях было 28 школ.

В то же время духовное ведомство упорно препятствовало открытию светских школ. Лишь в конце XIX в. в Северной Осетии появляются министерские школы, в начале в мусульманских селениях. В начале XX века развернулось широкое движение за упразднение церковноприходских школ и замену их министерскими. [11].

Чиновники и местные духовные лидеры неоднократно высказывали пожелания об образовании нового муфтията для Северного Кавказа. В 1890 г. князь А. М. Дондуков-Корсаков предлагал создать духовное управление мусульман во Владикавказе. Этот проект был отклонен по настоянию МВД: усиление влияния служителей мусульманского культа уменьшило бы значение русского воздействия на население, духовенство и школы. За образование муфтията на Северном Кавказе высказывался и начальник Терской области. Во всеподданейшем отчете за 1909 год наказной атаман Терского казачьего войска писал, что упорядочить религиозный вопрос можно лишь путем учреждения самостоятельного мусульманского духовного управления и семинарии с преподаванием в ней кроме богословских и светских наук на арабском и родном языках еще и русского языка. На полях данного отчета император Николай II начертал: «С этим я не согласен [11]. В 1893 году в Военном министерстве возник план переподчинения духовных дел мусульман Северного Кавказа местным гражданским властям, однако и этот план не осуществился.

Очень неудобным для горцев Терской области было расположение их духовного мусульманского правления. В Закавказье имелось в тот период Шиитское и Суннитское духовные правления, но ведение их не распространялось на Терскую и Кубанскую области. Мусульманское население этих областей подчинялось учрежденному в Уфе магометанскому духовному собранию.