Полный текст статьи
Печать

В эпоху стремительного развития информационного общества формируются новые «ценности и смыслы», которые обеспечат переход современного человека на другой уровень развития, и не факт, что будет безопасно для него. В связи с этим обратим внимание на проблему, которая активно разрабатывается в гуманитарных науках – это проблема Другого.

Как показывает анализ многочисленных источников, проблема Другого рассматривается в разных исследовательских направлениях.

Канаев И.А. в контексте философских рассуждений полагает, что сознание не замкнуто само на себя (как это было общепринято в классической традиции философии и наук о человеке).  Сознание в акте самосознания необходимо выходит за собственные рамки и включает в себя в качестве необходимого компонента отношение к Другому [1, с. 4].

Природа личности диалогическая: человек испытывает онтологическую нужду в «другом»: он сам по себе «не может свести концы с концами», он не самодостаточен, не может восполнить сам себя до целостности (ему для этого нужен «другой») и постоянно ощущает свою болезненную отъединенность от «другого» [2, 3].

«Личность и есть совокупность отношений человека к самому себе как к некоему «другому» – отношений «Я» к самому себе как к некоторому «Не-Я»» [4, с. 195].

В психологических исследованиях весьма примечательны указания на образ Другого. Человек строит не мир, а его образ, – пишет Ю.П. Кошелева. – Этот образ «вычерпывается» из объективной реальности. Процесс восприятия является средством этого «вычерпывания», а его результат – образ объективного мира. Образ мира у человека приобретает пятое квазиизмерение (которое не есть субъективно приписываемое миру!) – осуществляется «переход» через чувственность за границы чувственности, через сенсорные модальности к амодальному миру [5, с. 42].

Другой – феноменально представленный индивид, образ, отличающийся степенью «другости», относительно тех или иных стереотипов, сформированных членами данного сообщества, как субъекта, обладающего существенными отличиями, скрывающимися не только во внешнем облике, но и в стиле мышления и восприятия образа мира. [6, с. 34].

Д. Мид вводит понятие «обобщенный Другой». Это любое сообщество, которое выражает отношения всего сообщества к действиям индивида, обеспечивает тем самым формирование его самости. В форме обобщенного другого социальный процесс оказывает влияние на поведение индивидов, а сообщество осуществляет контроль над их действиями. Точнее, через адаптацию обобщенного Другого осуществляется непосредственное воздействие на компонент «Me» самости. Все это создает основу для коммуникаций и социального контроля: по существу, «Me» осуществляет контроль над самовыражением «I» [7, с. 216].

Большинство психологических исследований посвящено оппозиционной паре «Другой как Чужой и «Другой» как значимый. Причем, «значимый Другой» может быть пересонифицированным или неперсонифицированным.

Какова роль Другого во мне и для меня? Какова моя значимость для Другого?  Вот главные вопросы, связанные с существованием Другого.

Образ значимого Другого понимается как совокупность представлений человека о качествах и стратегиях поведения значимого Другого, которая может использоваться в качестве ориентира при необходимости выбора позиции и стратегии поведения в значимой ситуации [7].

В контексте внутренней коммуникации Евченко Н.А. пишет, что в структуре Я существует актуальное и Другое Я. Другое Я не персонифицировано, но в нем также структурно заложены две модели: максимально эффективное Я и мало эффективное Я [6, с. 157].

Оппозиция с эффективным другим Я создаёт необходимые условия для интенсификации внутренней коммуникации, что, в свою очередь, значимо преобразует поведение и самовосприятие субъекта [6, с.156 ].   

Для испытуемых, актуализирующих образ значимого Другого, по отношению к неперсонифициронному образу Другого,  – обосновывает Т.С. Табурова – характерно достоверное снижение вероятности таких реакций, как «чувствовать недомогание», «колебаться», «сожалеть», «смириться», и повышение вероятности «чувствовать прилив сил», «рассказать о случившемся», «найти смешную сто­рону», «просить помощи», «отвлечься на что-либо», «сочувствовать другому». То есть, наряду со снижени­ем выраженности пассивно-совладающих стратегий, происходит повышение вероятности использования социального ресурса – поиска поддержки окружающих и тенденции дистанцирования [6, с. 68].

Другой выступает индикатором, помогающим человеку осмыслить свое Я  через общение с Другим [8, с. 43]. Числова А.С. пишет, что смысл выявляется через отношение, обращение к другому. Смысл не «виден» ни в теле вещи, ни в высказывании о вещи, но оставляет следы и в теле и в высказывании, что и позволяет его обнаруживать в общении с вещью и относительно вещи, поэтому он может быть рационально выражен при вопрос-ответной речевой ситуации: он может быть смыслом только как со-умысел, то есть при личностном схватывании. Именно с личностным пониманием смысла связана идея диалога как способа обнаружения смысла [9, с. 18].

В этом контексте образ значимого Другого может быть представлен через совокупность эффектов влияния значимого Другого на индивида (Знаков В.В., Лузаков A.A., Петровский В.А.) [12].

«Конкретно охарактеризовать личность, исходя из принципа метаиндивидной атрибуции – это значит ответить не только на вопрос о том, кто из других людей и каким образом представлен (интериоризирован) во мне как личности, но и как я сам и в ком именно состою в качестве значимого «другого»  [13, с. 44].

В.А.Петровский вводит термин «отраженной субъектности», “Понятие отраженной субъектности выражает особое внутреннее движение сознания и деятельности человека, осуществляющего отражение... И представляет три ее формы. Первая форма отражается в переживаниях, раскрывающих непроизвольность влияния одного индивида на другого. Вторая форма выражает представленность субъекта как идеального значимого другого и проявляется в переживании присутствия «внутри» себя второй, альтернативной смысловой перспективы, принадлежащей Другому во мне. При осмыслении жизненных ситуаций во мне обнаруживаются два смысловых фокуса, находящихся в отношении диалога друг с другом. Подобное присутствие Другого во мне в виде альтернативной перспективы осмысления действительности не зависит от фактического его присутствия в ситуации [10, с.18-20].

Третья форма отраженной субъектности (претворенный субъект) – это  смысловая форма репрезентации одного человека другому, выступающая как движение преобразования жизненных отношений к миру последнего”. Здесь наблюдается полное слияние и взаимопроникновение смысловой перспективы Я и Другого Присутствие Другого во мне уже невозможно обнаружить рефлексивным путем; это присутствие нашло свое завершенное выражение в изменении моей личности [10, с. 21]. 

«Сущность этой идеальной представленности в других людях в тех реальных смысловых, преобразованиях, действенных изменениях интеллектуальной и аффективно-потребностной сфер личности другого человека, которые производят деятельность человека или его участие в совместной деятельности. Этот процесс активный, своего рода «продолжение себя в другом». Здесь схватывается важнейшая особенность личности (если она действительно личность) обрести вторую жизнь в других людях...» [11].

Образ значимого Другого является средством, с помощью которого человек переосмысливает трудную ситуацию и овладевает своим поведением ней, т.е. делает возможным для себя применение осознанных, целенаправленных и конструктивных стратегий поведения. Выполнение функции опроизволивания совладающего поведения личности. в трудной ситуации обусловлено специфическими особенностями, отличающими образ значимого Дру­гого от других образов, а именно его способностью в качестве отраженного субъекта запускать внутрен­ний диалог личности, направленный на переосмысле­ние стратегий поведения, расширение спектра возмож­ных способов реагирования в ситуации и выработку новых стратегий. В результате разрывается «порочный круг» мыслей и стереотипность действий. Эта закономерность используется в различных направлениях практической психологии [12, с. 61].

Отношения между мной и значимым Другим основаны не только на принципах коммуникативного равенства. Отношения достигают уровня экзистенциально-онтологического со-бытия в диалоге-переживании, поскольку и Я и значимый Другой обладают общей способностью к «выходу» за пределы своего Я [12, с. 62].

В этом плане значимый Другой участвует в процессах смыслостроительства. Личность продолжает свое существование «по ту сторону» актуального общения и совместной деятельности в форме инобытия индивида в других людях, вольно или невольно производя своей активностью преобразования в их личностях, внося в них значимый для их жизни личностный вклад. [13, с. 64].

На индивидуальном уровне динамика смысла состоит в принятии, интериоризации отношения с Другим; смыслоосознании, представляющем собой осознание смыслообразования за счет рефлексивного расширения смыслозадающего контекста; наконец, в уточнении смысла при столкновении с реальностью или иным смысловым миром, ставящим под сомнение имевшийся смысл  [14, с. 4].

Вот почему при разработке техник диалогового взаимодействия исследователи в качестве определяющего  выдвигают принципы принятия  и присутствия Другого.

Дж. Мид с позиций символического интеракционизма предлагает, прежде всего, принимать роль Другого каксредства интерпретации значимых символов. [10, с. 101]. Процесс принятие роли предполагает, что индивид путем воображения ставит себя на место человека, с которым осуществляется общение. [10, с. 216 ].

В психотерапевтической практике существует иное представление о принятии Другого. В используемых техниках речь идет о, во-первых, о праве Другому быть; во-вторых, быть каким он есть; в-третьих,  принимать чувства Другого, какие у него есть; в-пятых, согласиться без осуждения; в-шестых, полностью внутренне согласиться с тем, что Другой есть; в-восьмых, разрешить себе быть таким, каков ты есть. Разрешить другому быть таким, каков он есть. Разрешить событиям протекать так, как протекают. Далее: Принимать – это признавать, что это есть. Признавать без условий и принимать – это довериться Реальности и себе, своей внутренней Сущности, а также начать искать важные и так нужные тебе теперь смыслы в том, что есть, и что даже может быть. Начать извлекать, чему учит тебя реальность, чему учишь себя ты сам, чему учит тебя твоё тело, что ценного сокрыто в тебе самом, в твоей душе, в самой ситуации [11]:

Н.А. Евченко обращает внимание на ситуации, воспринимаемые субъектом как проблемные. Именно они обладают наибольшим потенциалом развития эффективного Я. Она также отмечает, что обращение к наименее ресурсным частям личности (к минимально-эффективному-Я) может инициировать значимую динамику субъектных проявлений личности. В данной ситуации субъекту необходимо отказаться от идентификации с образом другого Я и запросить у минимально-эффективного-Я обратную связь об актуальном Я. Данный ракурс рассмотрения системы «Я – другое Я» позволяет продуктивно работать с теми ситуациями, в которых у субъекта нет успешных и эффективных образцов поведения, а, следовательно, нет возможности работать через идентификацию с ресурсным и эффективным Я. [6, с. 158].

Данный ракурс рассмотрения системы «Я – другое Я» позволяет продуктивно работать с теми ситуациями, в которых у субъекта нет успешных и эффективных образцов поведения, а, следовательно, нет возможности работать через идентификацию с ресурсным и эффективным Я.

В исследовании   А.А. Алебастровой, посвященной рискогенному пространству информационного общества обосновывается формирование  трансперсонального человека как противоположность интерсубъектному обобщенному Другому [8, с. 3].

Другой, переставая фиксироваться как реальный субъект, превращается в мощный механизм воздействия на человека, жизненное существование которого ставится в зависимости от информационных потоков в пространстве рискогенной среды. И его роль в воздействии на человека далека от позитивной.  В рискогенном пространстве образ Другого перестает восприниматься как феномен, необходимый для понимания переживаний, возникающих во внутреннем мире человека, смысл содержания которых определяется в единстве сознания в переживающем субъекте. Заполняя пространство одиночества, Другой навязывает личности искаженное видение жизненного пространства, ограничивая ее возможности в идентификации своего внутреннего состояния [8, с. 157].  

Таким образом, в контексте социально-психологической безопасности Другой и его образ, с одной стороны, необходимое средство осмысления жизни человека, с другой стороны, образ Другого, замещаемый образом разобщенного Иного, начинает выполнять не свойственную ему функции – искажения «жизненного пространства», что провоцирует на поиск адекватных методических средств, направленных, прежде всего, на поддержание «истинно ценностных» функций, описывающих пространство бытия личности.

И в этой связи в учебном процессе актуализируется дидактическая проблема обоснования методов, технологий, форм обучения, направленных, во-первых, на создание условий обеспечения смыслового развития обучающихся через образ значимого Другого, и, во-вторых, возможно, на смягчение влияния формирующегося типа трансперсонального человека, противопоставленного образу Другого.