Внутреннее и внешнее пространство автобуса как компонент речевой ситуации «транспорт»
ART 86126
Автор:
Л.
Ф. Ярмухаметова
Л.
Ф. Ярмухаметова Библиографическое описание статьи для цитирования:
Ярмухаметова
Л.
Ф. Внутреннее и внешнее пространство автобуса как компонент речевой ситуации «транспорт» // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2016. – Т. 11. – С.
576–580. – URL:
http://e-koncept.ru/2016/86126.htm.
Аннотация. В статье рассматривается речевое существование современного жителя г. Уфы Республики Башкортостан (РБ) на примере пространственной характеристики речевой ситуации «транспорт», а также надписей в маршрутных такси и автобусах как способа «скрытого», опосредованного общения между водителем и пассажирами, среди которых выделяются такие жанровые разновидности, как объявления-информативы, объявления-напоминания, объявления-инструкции, объявления игрового и шутливого характера и т. д.
Ключевые слова:
транспорт, иллокутивный, коллоквиалистика, речевая жизнь, внутреннее и внешнее пространство
Текст статьи
ЯрмухаметоваЛейсан Фирдатовна,соискатель, Российский исламский университет Центрального духовного управления мусульман России, г. Уфа riuleysan@mail.ru
Внутреннее и внешнее пространство автобуса как компонент речевой ситуации «транспорт»
Аннотация:В статье рассматривается речевое существование современного жителя г. Уфы Республики Башкортостан (РБ) на примере пространственной характеристики речевой ситуации «транспорт», а также надписей в маршрутныхтакси и автобусах как способа «скрытого», опосредованного общения между водителем и пассажирами, среди которых выделяются такие жанровые разновидности, как объявленияинформативы, объявлениянапоминания, объявленияинструкции, объявления игрового и шутливого характера и т.д. Ключевые слова:внутреннее и внешнее пространство,иллокутивный,коллоквиалистика, лингвистика, речевая жизнь, речевой жанр,транспорт.
Язык современного российского города представляет собой очень сложное, противоречивое и многоаспектное образование русской устной и письменной речи, находящееся в неоднозначных и многовариантных отношениях как с литературным (кодифицированным) языком, так и с различными «нестандартными» формами русского национального языка (территориальными исоциальными диалектами, идиолектами, маргинальными типами речи и т.п.) [1]. В 1928 г. Б.А. Ларин, который первым в отечественной лингвистике выдвинул проблему комплексного изучения языка города, отмечал: «Мы запоздали с научной разработкой языкового быта города.... да и нигде до сих пор она не производилась широко и систематически... Научная традиция в этой области еще не сложилась» [2, с. 175, 191]. Так, ученый акцентирует внимание на необходимости исследовать речевую повседневность, состав и структуру языкового быта города. Призывая к исследованию малоизученных разновидностей городской речи, городского фольклора, неканонизированных видов письменной речи, он обращал особое внимание на необходимость соотнесения лингвистического членения языка города с социальной стратификацией городского населения [3, с. 23; 4, с. 76]. Изучение «языка города» в то время не получило широкого распространения.Начатое в 20е годы лингвистическое изучение города снова привлекает внимание лингвистов в 60е годы. В этот период наблюдается возрождение интереса к изучению социальной дифференциации языка, а также активно разрабатывается тема «Язык и общество». С конца 60 начала 70х гг. ХХ века развивается отрасль науки («коллоквиалистика»), которая занимается анализом городской литературной разговорной речи (ЛРР). В 80е годы русисты обратились к изучению городской речи, отличающейся от ЛРР рядом черт, –просторечию. В дальнейшем в научный оборот вводится термин «язык города». Следует отметить, что в последнее время «язык города» рассматривается и как лингвокультурологическая проблема. Специалисты по социолингвистике отмечают, что в отечественном языковеденииотсутствует общая категория, характеризующая совокупность языковых систем и подсистем национального языка, используемых теми или иными речевыми коллективами (в т.ч. и жителями городов) [5]. В последнее десятилетие урбопространство становится объектом комплексного междисциплинарного исследования. Появились и терминологические обозначения нового объекта изучения –«филологическая урбанология», «лингвистическое градоведение», «урботекст» (как тождественное макротексту), «городской дискурс» и т.п., активизировавшиеся в конце ХХ века и опирающиеся на семиотику и риторику, социолингвистику, психолингвистику и этнографию и др. [6]. Существуют многочисленные работы отечественных, а также региональных авторов, касающиеся этой проблематики. Отдельные положения урбанологии, коллоквиалистики, разработанные в трудах В.В. Виноградова, В.М. Жирмунского, Б.А. Ларина, Е.Д. Поливанова, А.М. Селищева, Л.П. Якубинского, нашли продолжение в трудах Л.Л. Аюповой, Л.А. Вербицкой, Т.И. Ерофеевой, Е.А. Земской, Н.Г. Искужиной, Н.В. Исмагиловой, Л.А Капанадзе, М.В. Китайгородской, В.В. Колесова, Н.А. Прокуровской, Н.Н. Розановой, Э.А. Салиховой, О.Б. Сиротининой, Л.А. Шкатовой, Т.В. Шмелевой, А.А. Юнаковской, Е.А. Яковлевой и др. [6, с. 6].В свете устойчиво сложившихся теории и практики диахронносинхронного описания отдельных элементов концептуального поля «языковая ситуация» [7, с. 167] актуальность предпринятого исследованияопределяется необходимостью дать представления о речевой жизни современного города –столицы Республики Башкортостан [4]; выявить специфику языка г.Уфы; «рассмотреть исторические, социальные и лингвистические факторы, оказавшие влияние на формирование исследуемого феномена; комплексно проанализировать подсистемы языка», функционирующие в различных видах городского транспорта [8, с. 185].Одним из аспектов изучения речевой жизни города является языковая ситуация «транспорт», вмещающая как вербальные взаимоотношения между участниками общения (пассажирпассажир, водительпассажир, кондуктор/контролерпассажир), так и «скрытые» диалоги –обращения водителя к пассажирам посредством различного рода объявлений, письменных или иллюстративных посланий, надписей, наклеек и пр.[4; 8].Подобные фрагменты «урбанонимической панорамы»г.Уфы,в частности, изучаемого явления, способствуютопределению жанрового составаи особенностейфункционирования,взаимодействия разного рода языковых единиц вречевой практике горожан, активно пользующихся услугами городского транспорта. Анализируя официальные и неофициальные названия объектовконцептуального поля «городской транспорт», мы попытаемсяс опорой на объективные критериивыявить общие принципы и способы их наименования, указывающие на закономерность их образования, «хотя конкретная реализация этих принципов и способов номинации в лексике языка города, как правило, индивидуальна» (цит. по: [7, с. 168169]).В Уфе наземный вид транспорта представлен трамваем, троллейбусом, различными видами автобусов: государственными, коммерческими (автобус, маршрутное такси).В данной статье мы рассмотрим внешнее и внутреннее пространство автобуса каккомпонентречевой ситуации «транспорт».При сборе эмпирического материала были применены социолингвистические методы: анкетирование, устный опрос, контентанализ, наблюдение.Городские объекты, имеющие внутреннее пространство, функционально нагружены. Так, в городском транспортеобщение преследует обычно утилитарные цели.Внутреннее пространство городского наземного транспорта (салоны автобусов, троллейбусов и т.п.) имеет свою специфику, отражающуюся в соответствующих номинациях.Границы внутреннего и внешнего пространства –двери –в наземном транспорте имеют более дифференцированный комплекс функциональных нагрузок. Двери подразделяются на передние и задние. Пространство за ними называется передняя и задняя площадка[3]. Обычнорегламентированнымвходом и выходом в уфимских коммерческих автобусах служатпередние двери, тогда как государственныхпри наличии кондукторарегламентированный вход и выход –все двери, при отсутствии кондуктора –регламентированный вход –все двери, кроме передней. Выход –передняя дверь (для оплаты проездаводителю при выходе).С.А. Тихомиров в связи с этим пишет, чтостатусом нерегламентированного выхода обладает всегда закрытая задняя дверь, право пользования которой предоставляется исключительно приверженцам экстремальных видов спорта (Дверь на ходу не открывать! Через заднюю дверь выходят только парашютисты; Запасной выход.Парашюты спрашивать у водителя, Перед выброской на ходу –сгруппируйтесь), а также окна (Аварийный выход: выбить стекло головой, вылететь вперед). Любопытно, что пассажиры оказываютсявнимательными к фольклорному творчеству водителей «маршруток» и, обратив внимание на то, что люк в крыше не наделен никаким статусом, предлагают целый набор текстов, посвященных этому элементу салона: Аварийный выход на случай наводнения, Проход на второйэтаж (экономкласс), Перископ поднимается здесь, Место для самых высоких[9].Отметим, что дверь как регламентированный вход/выход пользуется особым вниманием водителей, особенно коммерческих перевозчиков. Довольно часто можно встретить следующие надписи,некоторые из которыхносят шутливый характер:Берегите дверь. Это ваш единственный выход; Не хлопай дверью, денег не будет!; Дверь закрывайте душевно, а не от души; Закрой её как дверь своего холодильника.Внутри салона над дверью(обычнонадпись встречаетсяв маршрутных такси изза низкого расположения дверей)–Место для удара головой–своеобразное предупреждение о возможной травме.Таким образом, маршрутное такси представляет собой особое коммуникативное пространство, отличное от других видов городского наземного транспорта. Меньшие размеры данного локуса, расположение места водителя практически в салоне микроавтобуса обусловливают «камерный» характер общения. Существенным оказывается также необходимость непосредственного коммуникативного взаимодействия водителя с пассажирами, т. к. водитель делает остановки по требованию пассажира. Одной из важных особенностей речевого взаимодействия в биноме «водитель ↔ пассажир»является тесная спаянность невербального (жестового или мимического) и вербального каналов коммуникации: на большинство вербальных стимулов пассажиров водитель обычно отвечает кивком, взглядом или действием. Ср. примеры(П.—пассажир, В. —водитель): П. (открывает дверцу маршрутного такси)По Ленина едете?В. (молча кивает, чтоозначает утвердительный ответ).П. (садится, захлопывает дверцу)Спасибо//(П обращаетсяк водителю В. с просьбой остановить машину в определенном месте)П. На пересечении ПушкинаАксаковаможно? (т.е. на пересечении улиц Пушкина и Аксакова)В. (кивает в ответ, давая понять П., что он понял)Немногочисленные «скупые» реплики водителя чаще всего представляют собой вопросыуточнения:(Пассажир маршрутного такси П. обращается к водителю В) П. У стоматологической поликлиники остановите! В. У зубной?П. Дада[3, с. 280].Внутреннее пространство автобуса в зависимости от места расположения заполняют следующие надписи, в том числе и шутливого характера: рядом с водителем размещаются надписипредупреждения, которые могут регламентировать правила поведения внутри автобуса –Не отвлекай водителя, Выход строго на остановках. Остановок: тут, там и здесь не существует, Тута и здеся не останавливаю, Просьба! Семечки, орехи, бананы употреблять вместе с кожурой, напитки –с бутылками. Просьба, бананы и прочее есть вместе с кожурой, Чисто не там, где моют, а там, где не сорят, По салону не бегать, В салоне говорить –тихо, просить –скромно, платить –четко, выходить –быстро; надписьрекомендация –Билеты отрывать самостоятельно, надписьтребование –Крупные купюры предъявляем заранее[4, с. 77]. Места в конце салона, максимально удаленные от водителя и скрытые от глаз большинства пассажиров, позиционируются как предназначенные для интимного общения: Места для поцелуев[9].Подобные шутливые тексты разной иллокутивнойнаправленности представляют собой игровые «дублеты» официального «инвариантного» объявления. Они любопытны тем, что отражают одну из форм речевого игрового поведения и вкусовые предпочтения определенной профессиональной группы –водителей общественного транспорта. Тексты демонстрируют «разные речевые стратегии взаимодействия с пассажирами»[3, с. 111]. С.А. Тихомиров отмечает, что «маршрутка» как вид транспорта «не только стал почти неотъемлемым элементом общегородского экстерьера, но также усложнил рисунок фольклорного пространства современного города, обусловив появление профессионального фольклора водителей маршрутных такси» [9].Определенным социально ориентированным образом распределяются и сидячие места внутри транспортного локуса: Места для пожилых людей, детей и инвалидов.Во внутреннем пространстве городского транспорта есть зоны продвижения и «стояния». В них существуют свои правила поведения, которые актуализируются в письменных и устных прескриптивныхофициальных жанрах, а также в устном общении горожан. Например, в автобусе: Проходите в середину салонаи т. п. Заметим, что иллокутивной целью вопроса На следующей выходите?является не желание выяснить намерения пассажира, а получить ответ о возможностисобственного передвижения и выхода[3, с. 135]. В сферу «транспортного» локуса входит и коммуникативное пространство остановки. В роли партнеров коммуникации выступают горожане, ожидающие прихода транспорта. Наиболее частотен здесь информационный микродиалог, основные темы которого: Какой транспорт здесь останавливается? Как проехать? Куда идет автобус (троллейбус, трамвай)? Например:А. Скажите/до Спортивной доеду?Б. Да/ на любом//
А. Не подскажете/ до Центрального рынка как доехать?Б. Вам нужно перейти на другую сторону и сесть на 240й(имеется в виду маршрутное такси №240).Ситуация «Остановка», связанная с вынужденным ожиданием, нередко располагает к фатическомуобщению. Коммуникативное взаимодействие не знакомых друг с другом людей, начавшееся как целеориентированный диалог, может перерастать в фатическую беседу. Темы бесед на остановках –практически не отличаются от дежурных тем, обычно обсуждаемых незнакомымигорожанами, случайно оказавшимися рядом: погода, актуальные наблюдаемые ситуации, последние новости и т. п.Например: А. Чтото долго нет автобуса.Б. Да / здесь место такое/да еще и выходной день.Сиюминутные впечатления побуждают незнакомых людей вступать в необязательные речевые контакты, разрушающиеся с приходом ожидаемого транспорта[3, с. 308].В маршрутных автобусах пространство рядом с водителем представляет собой «миникассу» с разложенными по достоинству купюрами и монетами для оперативного предоставления сдачи. Часто над местом водителямогут располагаться различные обереги, например, указывающие на его религиозную принадлежность (на территории Республики Башкортостан преобладают ислам и христианство, поэтому символику этих религий можно наблюдать практически в каждом автобусе. Это изображения христианских святых, кресты, амулеты с надписью Аллахна арабском языке, цитатами из сур Священного Корана и т.п.). Это еще раз подтверждает положение о том, что «религиозное сознание индивидуализировано и разнообъемно у отдельных членов социума. За видимо общими религиозными прецедентами у представителей разных конфессий неизбежно стоит нетождественное содержание, отображающееся в языковом сознании с учетом национальнокультурной специфики» [14, с. 71].
Кроме того,для полноты анализируемого контекста укажем на то, что«лингвоэтническое пространство РБ в современном его представлении являет мультимодальное образование, характеризующееся сложными и неоднозначными процессами языковых контактов»[10, с. 52]. Для обозначения вариативности языка в городе приемлемым и часто используемым термином стало «локальное варьирование»: его применяют при изучении диалектного / диглоссногоразнообразия какоголибо национального языка, локально окрашенных вариантов литературных стандартов, процессов формирования «промежуточных» языков типа интердиалектов и т.п. Такая варьируемость, безусловно, определяется множеством психологических, социальных, этнических, политических, культурных факторов[11, с. 184]. Например:П1, обращаясь к другому П.:Бу маршрутта кондуктор бармы (башк.Есть ли кондуктор в этом маршруте)?
П2: Юк (= нет). Это же коммерческий автобус.В. Я и кондуктор, и контролер, и шофер. Что хотелито?П1: Значит / Вам платить?В. (кивает в ответи уточняет): При выходе.Учитывая наличие / отсутствие «языковой среды», можно выделить две разновидности двуязычия: «в первом случае –более / менее свободный переход с родного языка на второй в разных ситуациях общения; во втором –переход на второй язык в отдельных ситуациях. Переход, или переключение, –это лингвистический феномен, в котором две языковые системы, взаимно дополняя друг друга, в целом составляют социальнокоммуникативную систему билингва». Отличительная черта такого механизма состоит в том, что «структурные элементы используемых языков восполняют не только и не столько лексикограмматические лакуны в первичном или вторичном языке, как в случае кодового смешения, а в том, что они формируютсоциальноязыковую ситуацию»[11, с. 182183].К числу факторов, влияющих на выбор одного из языков для общения, относят «социальную сферу общения, коммуникативную ситуацию, (взаимо)отношения между участниками вербального взаимодействия, ситуационное эмоциональное состояние коммуникантов, а также отсутствие эквивалентности между языковыми единицами». Возможность такого выбора, как отмечают исследователи [10, с. 53], предполагает соблюдение определенных правил, и именно это позволяет рассматривать коммуникацию билингвов в отдельных случаях как определенный ритуал, в котором проявляются различные социокультурные черты, имеющие не лингвистическую, а культурную мотивацию обладающие способностьюпревращаться в те или иные стереотипы коммуникации.В речевой двуязычной ситуации «транспорт» билингвизм проявляется в письменном оформлении к пассажирам на двух государственных языках –русском и башкирском, а также устном озвучивании объявлений остановок в государственных видах транспорта (автобус, трамвай, троллейбус).При этом социальная неоднородность билингвов и их языковая неоднородность коррелируют, но не совпадают: вполне возможна ситуация однородной среды гетерогенной с языковой точки зрения или носителя языка / языков, активно пользующиеся средствами одного языка, могут отличаться в социальном отношении (пол, возраст, профессия и пр.). Различия в языках и их коммуникативнофункциональных подсистемах, используемых двуязычными жителями в городском транспорте, отражает социальную неоднородность участников общения, и наоборот, социально и этнически разнородные группы людей обычно используют разные языки и языковых подсистемы. Это очевидная взаимозависимость, существенная для объяснения действия механизмов «билингвального речевого общения», отчасти демонстрирующих разные виды и способы коммуникативного приспособления друг к другу членов «многомерного и сложного урбопространства»[12, с. 153].Внешнее пространство образуеткорпус самого автобуса, который обычно информационно насыщен, особенно в коммерческих маршрутных автобусахи такси. Кроме номера и пунктовследования маршрута корпус автобуса украшают различныерекламыиобъявленияинформационногохарактера. Таким образом, «общение» водителя с пассажиром начинается еще на остановке посредством подобных надписей или знаков. Например, на двери автобуса –надписиприглашения –Ты заходи, если что, Лучше стоя ехать, чем стоя ждать; различные знакипредупреждения –изображение перечеркнутых телефона и наушников, оформленных в виде автомобильных знаков запрета; надписьинструкция –Открой сам! Открывать здесь!Информационные объявления о стоимости проездаснаружи обычно располагаются на лобовом и / или боковом стеклеавтобуса, а внутри –рядом с водителем и / или в передней части салона с целью наибольшего обзора пассажирами. У человека, воспринимающего подобный визуальный ряд, активизируется ассоциативное мышление и память, например, происходит соотнесение знака запрета пользования телефоном внутри автобуса с запрещающим дорожным знаком.Обсуждая проблемы рефлексии и понимания, Э.А. Салихова, вслед за Г.И.Богинымполагает, что «в обыденных условиях непосредственно рефлектируются: при семантизирующем понимании –образы знаковых ситуаций; при когнитивном понимании –образы ситуаций объективной реальности; при распредмечивающем –образы ситуаций субъективной реальности» [13, с. 82], причем второй и третий виды понимания совместно противостоят первому в том отношении, чтоони позволяют осваивать смыслы, тогда как «семантизирующее понимание дает лишь освоение социально принятых значений языковых знаков» [там же, с. 83]. Особенно интересно в свете наших размышлений еёутверждение о том, что образ ситуации, возникающий у пассажирареципиента, является совмещенным образом: он и константен, и целостен, и вариативен, и конкретен, и процессуален, являясь результатом взаимодействия всех уровней языковой личности(понятие рассматривается в трактовке Ю.Н. Караулова). Расшифровку пассажиром визуальной информации во внутреннем / внешнем пространстве транспортаможно представить как «считывание» ассоциативноготекста, при котором его смыслыне наращиваются, а оказываются закрепленными за определенными зонамивосприятия. При этом ихвариативность конечна в силу ограниченности ассоциативных связей той или иной зоны. Эти смыслы зачастую квазиконкретны (т.е.«овеществляются» с помощью компаративов) иквазиконстантны, поскольку в ряде случаев указывают на реальную и мыслимую среду[13, с. 82].Исследование такого компонента речевой ситуации «транспорт»,как внутреннее и внешнее пространство автобуса, тесно взаимосвязанного с малыми речевыми жанрами –надписями, репликами –помогает обрисовать социальные,
Внутреннее и внешнее пространство автобуса как компонент речевой ситуации «транспорт»
Аннотация:В статье рассматривается речевое существование современного жителя г. Уфы Республики Башкортостан (РБ) на примере пространственной характеристики речевой ситуации «транспорт», а также надписей в маршрутныхтакси и автобусах как способа «скрытого», опосредованного общения между водителем и пассажирами, среди которых выделяются такие жанровые разновидности, как объявленияинформативы, объявлениянапоминания, объявленияинструкции, объявления игрового и шутливого характера и т.д. Ключевые слова:внутреннее и внешнее пространство,иллокутивный,коллоквиалистика, лингвистика, речевая жизнь, речевой жанр,транспорт.
Язык современного российского города представляет собой очень сложное, противоречивое и многоаспектное образование русской устной и письменной речи, находящееся в неоднозначных и многовариантных отношениях как с литературным (кодифицированным) языком, так и с различными «нестандартными» формами русского национального языка (территориальными исоциальными диалектами, идиолектами, маргинальными типами речи и т.п.) [1]. В 1928 г. Б.А. Ларин, который первым в отечественной лингвистике выдвинул проблему комплексного изучения языка города, отмечал: «Мы запоздали с научной разработкой языкового быта города.... да и нигде до сих пор она не производилась широко и систематически... Научная традиция в этой области еще не сложилась» [2, с. 175, 191]. Так, ученый акцентирует внимание на необходимости исследовать речевую повседневность, состав и структуру языкового быта города. Призывая к исследованию малоизученных разновидностей городской речи, городского фольклора, неканонизированных видов письменной речи, он обращал особое внимание на необходимость соотнесения лингвистического членения языка города с социальной стратификацией городского населения [3, с. 23; 4, с. 76]. Изучение «языка города» в то время не получило широкого распространения.Начатое в 20е годы лингвистическое изучение города снова привлекает внимание лингвистов в 60е годы. В этот период наблюдается возрождение интереса к изучению социальной дифференциации языка, а также активно разрабатывается тема «Язык и общество». С конца 60 начала 70х гг. ХХ века развивается отрасль науки («коллоквиалистика»), которая занимается анализом городской литературной разговорной речи (ЛРР). В 80е годы русисты обратились к изучению городской речи, отличающейся от ЛРР рядом черт, –просторечию. В дальнейшем в научный оборот вводится термин «язык города». Следует отметить, что в последнее время «язык города» рассматривается и как лингвокультурологическая проблема. Специалисты по социолингвистике отмечают, что в отечественном языковеденииотсутствует общая категория, характеризующая совокупность языковых систем и подсистем национального языка, используемых теми или иными речевыми коллективами (в т.ч. и жителями городов) [5]. В последнее десятилетие урбопространство становится объектом комплексного междисциплинарного исследования. Появились и терминологические обозначения нового объекта изучения –«филологическая урбанология», «лингвистическое градоведение», «урботекст» (как тождественное макротексту), «городской дискурс» и т.п., активизировавшиеся в конце ХХ века и опирающиеся на семиотику и риторику, социолингвистику, психолингвистику и этнографию и др. [6]. Существуют многочисленные работы отечественных, а также региональных авторов, касающиеся этой проблематики. Отдельные положения урбанологии, коллоквиалистики, разработанные в трудах В.В. Виноградова, В.М. Жирмунского, Б.А. Ларина, Е.Д. Поливанова, А.М. Селищева, Л.П. Якубинского, нашли продолжение в трудах Л.Л. Аюповой, Л.А. Вербицкой, Т.И. Ерофеевой, Е.А. Земской, Н.Г. Искужиной, Н.В. Исмагиловой, Л.А Капанадзе, М.В. Китайгородской, В.В. Колесова, Н.А. Прокуровской, Н.Н. Розановой, Э.А. Салиховой, О.Б. Сиротининой, Л.А. Шкатовой, Т.В. Шмелевой, А.А. Юнаковской, Е.А. Яковлевой и др. [6, с. 6].В свете устойчиво сложившихся теории и практики диахронносинхронного описания отдельных элементов концептуального поля «языковая ситуация» [7, с. 167] актуальность предпринятого исследованияопределяется необходимостью дать представления о речевой жизни современного города –столицы Республики Башкортостан [4]; выявить специфику языка г.Уфы; «рассмотреть исторические, социальные и лингвистические факторы, оказавшие влияние на формирование исследуемого феномена; комплексно проанализировать подсистемы языка», функционирующие в различных видах городского транспорта [8, с. 185].Одним из аспектов изучения речевой жизни города является языковая ситуация «транспорт», вмещающая как вербальные взаимоотношения между участниками общения (пассажирпассажир, водительпассажир, кондуктор/контролерпассажир), так и «скрытые» диалоги –обращения водителя к пассажирам посредством различного рода объявлений, письменных или иллюстративных посланий, надписей, наклеек и пр.[4; 8].Подобные фрагменты «урбанонимической панорамы»г.Уфы,в частности, изучаемого явления, способствуютопределению жанрового составаи особенностейфункционирования,взаимодействия разного рода языковых единиц вречевой практике горожан, активно пользующихся услугами городского транспорта. Анализируя официальные и неофициальные названия объектовконцептуального поля «городской транспорт», мы попытаемсяс опорой на объективные критериивыявить общие принципы и способы их наименования, указывающие на закономерность их образования, «хотя конкретная реализация этих принципов и способов номинации в лексике языка города, как правило, индивидуальна» (цит. по: [7, с. 168169]).В Уфе наземный вид транспорта представлен трамваем, троллейбусом, различными видами автобусов: государственными, коммерческими (автобус, маршрутное такси).В данной статье мы рассмотрим внешнее и внутреннее пространство автобуса каккомпонентречевой ситуации «транспорт».При сборе эмпирического материала были применены социолингвистические методы: анкетирование, устный опрос, контентанализ, наблюдение.Городские объекты, имеющие внутреннее пространство, функционально нагружены. Так, в городском транспортеобщение преследует обычно утилитарные цели.Внутреннее пространство городского наземного транспорта (салоны автобусов, троллейбусов и т.п.) имеет свою специфику, отражающуюся в соответствующих номинациях.Границы внутреннего и внешнего пространства –двери –в наземном транспорте имеют более дифференцированный комплекс функциональных нагрузок. Двери подразделяются на передние и задние. Пространство за ними называется передняя и задняя площадка[3]. Обычнорегламентированнымвходом и выходом в уфимских коммерческих автобусах служатпередние двери, тогда как государственныхпри наличии кондукторарегламентированный вход и выход –все двери, при отсутствии кондуктора –регламентированный вход –все двери, кроме передней. Выход –передняя дверь (для оплаты проездаводителю при выходе).С.А. Тихомиров в связи с этим пишет, чтостатусом нерегламентированного выхода обладает всегда закрытая задняя дверь, право пользования которой предоставляется исключительно приверженцам экстремальных видов спорта (Дверь на ходу не открывать! Через заднюю дверь выходят только парашютисты; Запасной выход.Парашюты спрашивать у водителя, Перед выброской на ходу –сгруппируйтесь), а также окна (Аварийный выход: выбить стекло головой, вылететь вперед). Любопытно, что пассажиры оказываютсявнимательными к фольклорному творчеству водителей «маршруток» и, обратив внимание на то, что люк в крыше не наделен никаким статусом, предлагают целый набор текстов, посвященных этому элементу салона: Аварийный выход на случай наводнения, Проход на второйэтаж (экономкласс), Перископ поднимается здесь, Место для самых высоких[9].Отметим, что дверь как регламентированный вход/выход пользуется особым вниманием водителей, особенно коммерческих перевозчиков. Довольно часто можно встретить следующие надписи,некоторые из которыхносят шутливый характер:Берегите дверь. Это ваш единственный выход; Не хлопай дверью, денег не будет!; Дверь закрывайте душевно, а не от души; Закрой её как дверь своего холодильника.Внутри салона над дверью(обычнонадпись встречаетсяв маршрутных такси изза низкого расположения дверей)–Место для удара головой–своеобразное предупреждение о возможной травме.Таким образом, маршрутное такси представляет собой особое коммуникативное пространство, отличное от других видов городского наземного транспорта. Меньшие размеры данного локуса, расположение места водителя практически в салоне микроавтобуса обусловливают «камерный» характер общения. Существенным оказывается также необходимость непосредственного коммуникативного взаимодействия водителя с пассажирами, т. к. водитель делает остановки по требованию пассажира. Одной из важных особенностей речевого взаимодействия в биноме «водитель ↔ пассажир»является тесная спаянность невербального (жестового или мимического) и вербального каналов коммуникации: на большинство вербальных стимулов пассажиров водитель обычно отвечает кивком, взглядом или действием. Ср. примеры(П.—пассажир, В. —водитель): П. (открывает дверцу маршрутного такси)По Ленина едете?В. (молча кивает, чтоозначает утвердительный ответ).П. (садится, захлопывает дверцу)Спасибо//(П обращаетсяк водителю В. с просьбой остановить машину в определенном месте)П. На пересечении ПушкинаАксаковаможно? (т.е. на пересечении улиц Пушкина и Аксакова)В. (кивает в ответ, давая понять П., что он понял)Немногочисленные «скупые» реплики водителя чаще всего представляют собой вопросыуточнения:(Пассажир маршрутного такси П. обращается к водителю В) П. У стоматологической поликлиники остановите! В. У зубной?П. Дада[3, с. 280].Внутреннее пространство автобуса в зависимости от места расположения заполняют следующие надписи, в том числе и шутливого характера: рядом с водителем размещаются надписипредупреждения, которые могут регламентировать правила поведения внутри автобуса –Не отвлекай водителя, Выход строго на остановках. Остановок: тут, там и здесь не существует, Тута и здеся не останавливаю, Просьба! Семечки, орехи, бананы употреблять вместе с кожурой, напитки –с бутылками. Просьба, бананы и прочее есть вместе с кожурой, Чисто не там, где моют, а там, где не сорят, По салону не бегать, В салоне говорить –тихо, просить –скромно, платить –четко, выходить –быстро; надписьрекомендация –Билеты отрывать самостоятельно, надписьтребование –Крупные купюры предъявляем заранее[4, с. 77]. Места в конце салона, максимально удаленные от водителя и скрытые от глаз большинства пассажиров, позиционируются как предназначенные для интимного общения: Места для поцелуев[9].Подобные шутливые тексты разной иллокутивнойнаправленности представляют собой игровые «дублеты» официального «инвариантного» объявления. Они любопытны тем, что отражают одну из форм речевого игрового поведения и вкусовые предпочтения определенной профессиональной группы –водителей общественного транспорта. Тексты демонстрируют «разные речевые стратегии взаимодействия с пассажирами»[3, с. 111]. С.А. Тихомиров отмечает, что «маршрутка» как вид транспорта «не только стал почти неотъемлемым элементом общегородского экстерьера, но также усложнил рисунок фольклорного пространства современного города, обусловив появление профессионального фольклора водителей маршрутных такси» [9].Определенным социально ориентированным образом распределяются и сидячие места внутри транспортного локуса: Места для пожилых людей, детей и инвалидов.Во внутреннем пространстве городского транспорта есть зоны продвижения и «стояния». В них существуют свои правила поведения, которые актуализируются в письменных и устных прескриптивныхофициальных жанрах, а также в устном общении горожан. Например, в автобусе: Проходите в середину салонаи т. п. Заметим, что иллокутивной целью вопроса На следующей выходите?является не желание выяснить намерения пассажира, а получить ответ о возможностисобственного передвижения и выхода[3, с. 135]. В сферу «транспортного» локуса входит и коммуникативное пространство остановки. В роли партнеров коммуникации выступают горожане, ожидающие прихода транспорта. Наиболее частотен здесь информационный микродиалог, основные темы которого: Какой транспорт здесь останавливается? Как проехать? Куда идет автобус (троллейбус, трамвай)? Например:А. Скажите/до Спортивной доеду?Б. Да/ на любом//
А. Не подскажете/ до Центрального рынка как доехать?Б. Вам нужно перейти на другую сторону и сесть на 240й(имеется в виду маршрутное такси №240).Ситуация «Остановка», связанная с вынужденным ожиданием, нередко располагает к фатическомуобщению. Коммуникативное взаимодействие не знакомых друг с другом людей, начавшееся как целеориентированный диалог, может перерастать в фатическую беседу. Темы бесед на остановках –практически не отличаются от дежурных тем, обычно обсуждаемых незнакомымигорожанами, случайно оказавшимися рядом: погода, актуальные наблюдаемые ситуации, последние новости и т. п.Например: А. Чтото долго нет автобуса.Б. Да / здесь место такое/да еще и выходной день.Сиюминутные впечатления побуждают незнакомых людей вступать в необязательные речевые контакты, разрушающиеся с приходом ожидаемого транспорта[3, с. 308].В маршрутных автобусах пространство рядом с водителем представляет собой «миникассу» с разложенными по достоинству купюрами и монетами для оперативного предоставления сдачи. Часто над местом водителямогут располагаться различные обереги, например, указывающие на его религиозную принадлежность (на территории Республики Башкортостан преобладают ислам и христианство, поэтому символику этих религий можно наблюдать практически в каждом автобусе. Это изображения христианских святых, кресты, амулеты с надписью Аллахна арабском языке, цитатами из сур Священного Корана и т.п.). Это еще раз подтверждает положение о том, что «религиозное сознание индивидуализировано и разнообъемно у отдельных членов социума. За видимо общими религиозными прецедентами у представителей разных конфессий неизбежно стоит нетождественное содержание, отображающееся в языковом сознании с учетом национальнокультурной специфики» [14, с. 71].
Кроме того,для полноты анализируемого контекста укажем на то, что«лингвоэтническое пространство РБ в современном его представлении являет мультимодальное образование, характеризующееся сложными и неоднозначными процессами языковых контактов»[10, с. 52]. Для обозначения вариативности языка в городе приемлемым и часто используемым термином стало «локальное варьирование»: его применяют при изучении диалектного / диглоссногоразнообразия какоголибо национального языка, локально окрашенных вариантов литературных стандартов, процессов формирования «промежуточных» языков типа интердиалектов и т.п. Такая варьируемость, безусловно, определяется множеством психологических, социальных, этнических, политических, культурных факторов[11, с. 184]. Например:П1, обращаясь к другому П.:Бу маршрутта кондуктор бармы (башк.Есть ли кондуктор в этом маршруте)?
П2: Юк (= нет). Это же коммерческий автобус.В. Я и кондуктор, и контролер, и шофер. Что хотелито?П1: Значит / Вам платить?В. (кивает в ответи уточняет): При выходе.Учитывая наличие / отсутствие «языковой среды», можно выделить две разновидности двуязычия: «в первом случае –более / менее свободный переход с родного языка на второй в разных ситуациях общения; во втором –переход на второй язык в отдельных ситуациях. Переход, или переключение, –это лингвистический феномен, в котором две языковые системы, взаимно дополняя друг друга, в целом составляют социальнокоммуникативную систему билингва». Отличительная черта такого механизма состоит в том, что «структурные элементы используемых языков восполняют не только и не столько лексикограмматические лакуны в первичном или вторичном языке, как в случае кодового смешения, а в том, что они формируютсоциальноязыковую ситуацию»[11, с. 182183].К числу факторов, влияющих на выбор одного из языков для общения, относят «социальную сферу общения, коммуникативную ситуацию, (взаимо)отношения между участниками вербального взаимодействия, ситуационное эмоциональное состояние коммуникантов, а также отсутствие эквивалентности между языковыми единицами». Возможность такого выбора, как отмечают исследователи [10, с. 53], предполагает соблюдение определенных правил, и именно это позволяет рассматривать коммуникацию билингвов в отдельных случаях как определенный ритуал, в котором проявляются различные социокультурные черты, имеющие не лингвистическую, а культурную мотивацию обладающие способностьюпревращаться в те или иные стереотипы коммуникации.В речевой двуязычной ситуации «транспорт» билингвизм проявляется в письменном оформлении к пассажирам на двух государственных языках –русском и башкирском, а также устном озвучивании объявлений остановок в государственных видах транспорта (автобус, трамвай, троллейбус).При этом социальная неоднородность билингвов и их языковая неоднородность коррелируют, но не совпадают: вполне возможна ситуация однородной среды гетерогенной с языковой точки зрения или носителя языка / языков, активно пользующиеся средствами одного языка, могут отличаться в социальном отношении (пол, возраст, профессия и пр.). Различия в языках и их коммуникативнофункциональных подсистемах, используемых двуязычными жителями в городском транспорте, отражает социальную неоднородность участников общения, и наоборот, социально и этнически разнородные группы людей обычно используют разные языки и языковых подсистемы. Это очевидная взаимозависимость, существенная для объяснения действия механизмов «билингвального речевого общения», отчасти демонстрирующих разные виды и способы коммуникативного приспособления друг к другу членов «многомерного и сложного урбопространства»[12, с. 153].Внешнее пространство образуеткорпус самого автобуса, который обычно информационно насыщен, особенно в коммерческих маршрутных автобусахи такси. Кроме номера и пунктовследования маршрута корпус автобуса украшают различныерекламыиобъявленияинформационногохарактера. Таким образом, «общение» водителя с пассажиром начинается еще на остановке посредством подобных надписей или знаков. Например, на двери автобуса –надписиприглашения –Ты заходи, если что, Лучше стоя ехать, чем стоя ждать; различные знакипредупреждения –изображение перечеркнутых телефона и наушников, оформленных в виде автомобильных знаков запрета; надписьинструкция –Открой сам! Открывать здесь!Информационные объявления о стоимости проездаснаружи обычно располагаются на лобовом и / или боковом стеклеавтобуса, а внутри –рядом с водителем и / или в передней части салона с целью наибольшего обзора пассажирами. У человека, воспринимающего подобный визуальный ряд, активизируется ассоциативное мышление и память, например, происходит соотнесение знака запрета пользования телефоном внутри автобуса с запрещающим дорожным знаком.Обсуждая проблемы рефлексии и понимания, Э.А. Салихова, вслед за Г.И.Богинымполагает, что «в обыденных условиях непосредственно рефлектируются: при семантизирующем понимании –образы знаковых ситуаций; при когнитивном понимании –образы ситуаций объективной реальности; при распредмечивающем –образы ситуаций субъективной реальности» [13, с. 82], причем второй и третий виды понимания совместно противостоят первому в том отношении, чтоони позволяют осваивать смыслы, тогда как «семантизирующее понимание дает лишь освоение социально принятых значений языковых знаков» [там же, с. 83]. Особенно интересно в свете наших размышлений еёутверждение о том, что образ ситуации, возникающий у пассажирареципиента, является совмещенным образом: он и константен, и целостен, и вариативен, и конкретен, и процессуален, являясь результатом взаимодействия всех уровней языковой личности(понятие рассматривается в трактовке Ю.Н. Караулова). Расшифровку пассажиром визуальной информации во внутреннем / внешнем пространстве транспортаможно представить как «считывание» ассоциативноготекста, при котором его смыслыне наращиваются, а оказываются закрепленными за определенными зонамивосприятия. При этом ихвариативность конечна в силу ограниченности ассоциативных связей той или иной зоны. Эти смыслы зачастую квазиконкретны (т.е.«овеществляются» с помощью компаративов) иквазиконстантны, поскольку в ряде случаев указывают на реальную и мыслимую среду[13, с. 82].Исследование такого компонента речевой ситуации «транспорт»,как внутреннее и внешнее пространство автобуса, тесно взаимосвязанного с малыми речевыми жанрами –надписями, репликами –помогает обрисовать социальные,
