Полный текст статьи
Печать

Сегодня скорость информационного обмена как в повседневной жизни, так и в масс-медийном пространстве стала заметно выше. Это произошло в связи с увеличением числа источников информации и каналов ее распространения. Парадоксально, но данные процессы способствуют снижению интереса аудитории к информации, и в частности к политической информации. Пассивность адресата мотивирует на поиск новых методов, методик и технологий привлечения внимания к журналистским материалам, а следовательно, и распространения определенных позиций в них [1].

Одной из таких «старых новых» коммуникационных технологий, востребованных журналистами, по-прежнему остается сторителлинг. Он помогает журналисту изложить информацию в доступной для адресата форме, что способствует ее лучшему восприятию и запоминанию.

Смысловым ядром сторителлинга выступает то, что Ж. Женетт назвал «recit»  – «повествованием», или «рассказом». При этом французский философ указывал на три понятия, которые выражаются словом «recit» [2]:

  1. Повествовательное высказывание или повествовательный дискурс о событии или совокупности событий;
  2. Последовательность событий, составляющих объект высказывания или дискурса, и совокупность отношений, характеризующих эти события;
  3. Акт повествования как событие, заключающееся в том, что «некто рассказывает нечто».

В свою очередь, каждый аспект «повествования» можно обозначить как:

  • · историю;
  • · нарратив;
  • · наррацию [3].

В настоящей статье мы основываемся именно на первом значении термина «recit». Однако анализ «recit» как повествовательного высказывания или дискурса предполагает обращение ко второму и третьему значениям термина. Рассмотрим каждое из данных значений подробнее.

История – это рассказ, или, иначе, повествование. Термин «история» используют для обозначения «повествовательного означаемого или содержания» (даже если последнее характеризуется «слабой драматической или событийной насыщенностью»); аспект повествовательной реальности [4]. Журналистика предъявляет конкретную историю, состоящую из последовательности взаимовлияющих событий, у которой есть начало и конец. В совокупности события, репрезентированные журналистикой через масс-медиа, «составляют целостный информационный композит» [5]. История рассказывается в процессе повествования, однако будет верным и обратное: повествование существует только тогда, когда оно рассказывает историю. То есть повествование существует благодаря связи с историей, которая в нем излагается, и выступает в качестве нарратива [6].

Согласно Р. Харре и Й. Брокмейеру, нарратив – это совокупность «лингвистических и психологических структур, передаваемых культурно-исторически, ограниченных уровнем мастерства каждого индивида и смесью его или ее социально-коммуникативных способностей с лингвистическим мастерством» [7]. Нарратив предстает как основа фабулы. Журналистика трансформирует информационное сообщение в нарратив, что ведет к упорядочению опыта автора и адресата в связи с тем, что содержание истории переносится из фабулы в процесс и способ повествования – нарратив. Так формируется последовательность изложения эмпирических данных в журналистском тексте, позволяющая адресату погрузиться в мир описываемых событий.

Через понятие наррации, т.е. самого акта повествования, можно раскрыть феномен сторителлинга.

С одной стороны, сторителлинг трактуют как особый «жанр» журналистского «письма» [8]. Но такой подход не представляется верным, что бы мы ни понимали под журналистским жанром: одну из внешних форм журналистского текста [9]; совокупность журналистских текстов, объединенных общими содержательно-формальными признаками [10]; вид журналистского творчества, включающий в себя не только продукт (текст), но и способ его производства [11].

С другой стороны, О.Р. Самарцев трактует сторителлинг еще и как особый «стиль» журналистского «письма» [12]. Однако и с этим подходом, на наш взгляд, нельзя согласиться, поскольку стиль – это в первую очередь категория языкознания, с помощью которой обозначается, например: а) особая разновидность естественного языка; б) общественно осознанная «система языковых элементов, способов и принципов их употребления, отбора, взаимного сочетания и соотношения» (функциональный стиль); в) общепринятая манера «исполнения какого-либо конкретного типа речевых актов» [13].

Таким образом, сторителлинг – это действительно технология, т.е. совокупность принципов, инструментов, методов и операций. И она заключается именно в акте наррации – передачи информации через рассказывание истории и превращения этой истории в нарратив. Нарративная журналистская история предполагает рассмотрение событий в контексте рассказывания о них. Главное здесь – не оценка произошедшего, а его интерпретация. Отсюда – «самодостаточность и самоценность» способа изложения истории [14].

По словам директора медиакомпании «Меркатор» А. Скворцова, комплексность сторителлинга помогает достичь драматизации журналистской истории [15]. Можно выделить следующие основные компоненты нарративной журналистской истории [16]:

  1. Герой (или герои) – человек или организация;
  2. Конфликт – драматическая ситуация, в которой находится герой или находятся герои;
  3. Контекст – система обстоятельств, в которых оказываются герои и где произошел конфликт;
  4. Сюжет – последовательность действий героев;
  5. Перемены – ценностные трансформации в жизни героев.

По замечанию О.Р. Самарцева, в журналистском тексте может быть рассказана только одна история – о событии, локальном в пространстве и времени. Такую историю называют событийной [17]. Но чаще всего в журналистском тексте рассказывается несколько историй, соединенных между собой с помощью так называемых авторских связок. И каждая единичная история предстает как аспект одной большой истории – уже не события, а ситуации. Поэтому такую историю называют многоаспектной [18].

Раскрытию темы в многоаспектной нарративной журналистской истории способствует последовательная репрезентация журналистских материалов. Как следствие, автор предъявляет адресату такой продукт, который можно определить как «информационный сериал».

Сторителлинг – это стратегия эмоционального вовлечения адресата в организуемый повествовательный акт – наррацию. При этом под эмоциональным вовлечением следует понимать такую драматизацию события, которая вызывает у адресата эмпатию. Как замечает кинорежиссер и педагог А. Митта, в истории, рассказываемой правильно, энергия растет и передается адресату. От рассказчика требуется «вырубить» адресата «из его мира и погрузить в наш» [19].

Согласно А. Митте, существуют три этапа сторителлинга, позволяющие эмоционально вовлечь адресата [20]:

Первый этап – любопытство.

Всю информацию необходимо разделить на фрагменты и предлагать ее именно так. При этом в каждом фрагменте содержится вопрос, на который отвечает рассказчик, а в каждом последующем ответе возникает новый вопрос. Контролируя информацию, рассказчик стимулирует любопытство адресата и тем самым поддерживает его внимание к истории [21].

Второй этап – сопереживание.

Всех героев, о жизни которых рассказывает история, необходимо сделать понятными адресату. Иными словами, требуется рассказывать о героях так, чтобы адресат обнаружил общие с ними ценности или, наоборот, ценности, отличные от имеющихся у героев. Таким образом из любопытства возникает сопереживание, и оно порождает идентификацию [22].

Третий этап – саспенс.

Необходимо вызвать у адресата эмоциональную реакцию на рассказываемую историю. Если адресат сопереживает героям, то возникает саспенс. Данный англоязычный термин («suspense» – букв. «беспокойство», «тревога») был введен американским кинорежиссером Альфредом Хичкоком. Он обозначает именно эмоциональную реакцию адресата, т.е. напряженное ожидание развязки тех обстоятельств, в которых оказались герои. Если рассказчик проигнорировал два предыдущих этапа сторителлинга, то саспенс может и не вызвать адекватную ему реакцию адресата [23].

Поскольку журналистский текст – это, как правило, совокупность нескольких историй, нужно, чтобы они были связаны в гармоничное драматургическое единство. Согласно О.Р. Самарцеву, существуют четыре схемы организации композиционного взаимодействия историй в журналистском тексте [24].

Во-первых, это параллельный рассказ. Он предполагает, что истории рассказываются параллельно, т.е. независимо друг от друга, и, не пересекаясь, развиваются от начала и до конца. Взаимодействие историй происходит на идейно-тематическом уровне, а также через эмпирические данные, цитаты, объяснения, которые существуют в некоторой связи с рассказываемыми историями [25].

Во-вторых, перекрестный рассказ. Он предполагает, что истории рассказываются, пересекаясь на уровне героев, места или времени действия. Все эти «точки» являются элементами большой центральной истории, которая задана изначально. Причем ни одна история, как только она пересечется с другими, не должна завершиться, а должна дойти до своего логического завершения или завершиться вместе с другой историей в финале центральной [26].

В-третьих, это лейтмотивный рассказ. Он предполагает, что истории рассказываются, пересекаясь по любому принципу. Но все они объединены сквозной историей, пересекающейся с ними в ключевых «точках». Такая сквозная история называется лейтмотивной, и она вырастает из составляющих ее историй. При этом лейтмотивная история не придумывается специально, для того чтобы связать рассыпающиеся фрагменты – другие истории. Ею может оказаться, например, история самого рассказчика, где «он выступает в качестве действующего лица и сам преодолевает конфликт» [27].

Наконец, в-четвертых, это кольцевой рассказ. Он предполагает наличие ключевой истории, которую рассказчик заявляет в лиде и завершает в заключении. При этом ключевая история охватывает другие истории своеобразным сюжетным кольцом, что придает тексту убедительность. А сама такая история приобретает в финале абсолютно другое звучание, поскольку на ее сюжет, героев и их конфликт уже влияет вся смысловая нагрузка текста. Усиление ключевой истории происходит за счет углубления и расширения контекста [28].

На основе каждой из схем организации композиционного взаимодействия историй в журналистском тексте строится его драматургия и осуществляется драматизация.

Итак, если опираться на деятельностный подход к пониманию журналистики, то сторителлинг в ней используется наряду с такими технологиями, как «перевернутая пирамида» и «диалогическая» технология. Однако если принимать во внимание журналистику как систему, то сторителлинг оказывается ее базовой коммуникационной технологией. В конце концов, общество есть не что иное, как распределенная сеть нарративов. И журналистика непрерывно ее распутывает, раскладывая эти нарративы на составляющие, т.е. на истории. А далее через репрезентации выбранных историй жизнь общества как бы воссоздается заново. Поэтому, рассказывая истории об обществе на основе того, что общество им рассказало, журналистика и журналисты способствуют (само)пониманию общества.