Ключевое слово: «антропный космологический принцип»

В статье (на основе соотнесения объёмов понятий «теология», «естественная теология», «философская теология») развёртывается позиция, согласно которой «естественное богословие» является такой разновидностью «философского богословия» (отличной от «теологии богооткровенной»), в рамках которой результаты научного изучения природы интерпретируются как доказательства в пользу существования её Творца. В результате рассмотрения основных вех развития «естественной теологии» эксплицируется следующее противоречие. Те же самые религиозные догматы, которые в рамках естественного богословия Нового времени обосновывались путём апелляции к центральным принципам механистической НКМ, в естественной теологии Новейшего времени стали обосновываться посредством привлечения современных научных данных (например, антропного принципа как одной из центральных идей современной космологии). Иными словами, в качестве доказательства одних и тех же утверждений религии использовались и свойственный классической науке образ Вселенной как «идеально точного механизма», и отрицание такового образа наукой постнеклассической (одной из центральной идей которой является глобальный/универсальный эволюционизм). Это противоречие позволяет оценить естественное богословие не как плодотворную попытку диалога науки и религии (который должен лежать в иной плоскости, нежели попытка обосновать догматы последней ссылками на данные первой), а как, апеллируя к В. Гейзенбергу, их «смешение» и взаимное «растворение».

В статье обосновывается следующий тезис: истолкование закономерностей, фиксируемых понятием «антропный принцип», в русле естественного богословия (имеющее место в работах ряда как теологов и философов, так и представителей естествознания) парадоксальным образом приводит к результату, противоположному замыслу представителей естественной теологии. Ведь, осмысливая их рассуждения, можно с полным основанием оценить последние в качестве аргументов в пользу существования объективных границ божественной воли и могущества. Это противоречие расценивается нами как частное проявление имманентной противоречивости естественного богословия как такового, которое представляется не конструктивным вариантом диалога науки и религии, а их «смешением».