Макухин Пётр Геннадьевич

В статье обосновывается эвристичность диалектического подхода к взаимодействию частных наук и философии как науки о всеобщем (вопрос чего является крайне актуальным в условиях продолжающегося сокращения преподавания последней, оцениваемой как «непрофильная дисциплина»). В качестве примера такой эвристичности рассматриваются идеи творцов квантовой теории, способствовавшие тому, что в рамках неклассической науки объективность знания стала пониматься не в аспекте «бессубъектности описания» (т. е. существования лишь единственного варианта последнего, представляющего собой «фотографию объекта»), а в аспекте «адекватности теоретического описания действительности» (что допускает альтернативные, но в равной степени адекватные варианты такового описания). Наиболее ярким примером вытекающей отсюда невозможности устранения «наблюдателя» из НКМ является «принцип неопределенности» как частный случай «принципа дополнительности».

В статье обосновывается следующий тезис: истолкование закономерностей, фиксируемых понятием «антропный принцип», в русле естественного богословия (имеющее место в работах ряда как теологов и философов, так и представителей естествознания) парадоксальным образом приводит к результату, противоположному замыслу представителей естественной теологии. Ведь, осмысливая их рассуждения, можно с полным основанием оценить последние в качестве аргументов в пользу существования объективных границ божественной воли и могущества. Это противоречие расценивается нами как частное проявление имманентной противоречивости естественного богословия как такового, которое представляется не конструктивным вариантом диалога науки и религии, а их «смешением».

В статье (на основе соотнесения объёмов понятий «теология», «естественная теология», «философская теология») развёртывается позиция, согласно которой «естественное богословие» является такой разновидностью «философского богословия» (отличной от «теологии богооткровенной»), в рамках которой результаты научного изучения природы интерпретируются как доказательства в пользу существования её Творца. В результате рассмотрения основных вех развития «естественной теологии» эксплицируется следующее противоречие. Те же самые религиозные догматы, которые в рамках естественного богословия Нового времени обосновывались путём апелляции к центральным принципам механистической НКМ, в естественной теологии Новейшего времени стали обосновываться посредством привлечения современных научных данных (например, антропного принципа как одной из центральных идей современной космологии). Иными словами, в качестве доказательства одних и тех же утверждений религии использовались и свойственный классической науке образ Вселенной как «идеально точного механизма», и отрицание такового образа наукой постнеклассической (одной из центральной идей которой является глобальный/универсальный эволюционизм). Это противоречие позволяет оценить естественное богословие не как плодотворную попытку диалога науки и религии (который должен лежать в иной плоскости, нежели попытка обосновать догматы последней ссылками на данные первой), а как, апеллируя к В. Гейзенбергу, их «смешение» и взаимное «растворение».

Дискуссии по поводу антропного принципа – одного из базовых утверждений современной космологии, – аккумулирующие в себе философско-мировоззренческие идеи по проблеме «человек – Мир» и поэтому порождающие чрезвычайно широкий спектр позиций, в статье осмысляются в следующем ключе. Вызванный во второй половине ХХ в. этим принципом огромный резонанс отчасти объясняется тем, что вхождение антропного принципа в современное естествознание изменило научную картину мира, и в первую очередь те представления, которые были основаниями «страха Паскаля», то есть «страха-тоски», метафизического ужаса, порождённого (сформированным классической наукой) образом Вселенной как «разверзшейся бездны», несоизмеримой с человеком в своей невообразимой бесконечности и «равнодушности», близкой к «Ничто» (что заставило человека ощущать себя «бездомным» и «одиноким», «поглощённой» пространством «исчезающей точкой»).