Борьба следственных органов советской прокуратуры со взяточничеством в период «позднего сталинизма» (1945 – 1953 гг.)

В последнее время высшее руководство нашей страны все больше внимания стало уделять борьбе со взяточничеством (коррупцией). Работа по искоренению этого социального недуга ведется самым активным образом во всех эшелонах государственной власти. Так, только за 2012 г. в производстве у сотрудников Следственного комитета РФ оказалось более 20 тыс. уголовных дел о преступлениях, связанных с коррупцией. Среди привлеченных к уголовной ответственности по данному виду преступления есть немало представителей государственной власти высокого уровня, наделенных «особым правовым статусом»: депутаты законодательных органов субъектов РФ и выборных органов местного самоуправления, судьи, члены избирательных комиссий, прокуроры, работники системы МВД [1].

Сейчас трудно сказать, когда же появилосьвзяточничество, и когда с ним впервые начали бороться. Однако можно с большой долей уверенности полагать, что данный недуг общества возник одновременно с государственным аппаратом – как только появились две категории людей: те люди, которые принимали решения, и те, которые от них зависели. Именно поэтому разрешить данную проблему в одночасье просто не возможно.

В представленной статье мы обратимся к сравнительно недавнему историческому прошлому нашего государства и рассмотрим,  как осуществлялась борьба со взяточничеством в СССР в первое послевоенное десятилетие (1945 – 1953 гг.) – период «позднего сталинизма» усилиями следственных органов прокуратуры. Данный исторический период был выбран нами не случайно, так как в общественном сознании некоторых людей господствует миф о том, что при И.В. Сталине удалось почти полностью победить коррупцию. Популяризаторы фигуры «вождя» оправдывают его политические репрессии 1930-х гг., тем, что они были якобы направлены исключительно против продажной номенклатуры и позволили сформировать государственную систему, которая была свободна от порока взяточничества [2]. Однако большое количество фактов свидетельствует совсем о другом: даже в рамках тоталитарного государства, где практически вся жизнь советских людей находилась под жесточайшим контролем, взятка не исчезла и продолжала играть значимую роль (данное утверждение подтвердит последующий текст нашей статьи – В.Ф.).

В послевоенные годы взяточничество и подкуп с новой силой стали проникать во все общественные сферы, где существовали определенные бюрократические запреты и ограничения, где контролирующие полномочия предоставляли чиновникам возможности для злоупотреблений. Так, например, сотрудники промысловой и торговой инспекций кооперации получали деньги или какие-либо другие «подношения» за сокрытие нарушений в подведомственных им учреждениях, сотрудники кадровых отделов предприятий – за принятие на работу, врачи врачебно-трудовой экспертной комиссии – за установление инвалидности. Взятки вымогались за выделение земельных участков, а также за выдачу разрешений на строительство частного жилья, за заключение индивидуальных трудовых соглашений и за оформление различной документации. Сельские жители, прибывшие в город, были вынуждены делать «подношение» за получение торгового места на рынке, абитуриенты – за право учиться в престижном ВУЗе и т.д. [3]. Таким образом, к концу 1940-х гг. в советском государстве система «блата», мелких поборов и подношений имела достаточно крепкие корни. Взятка в виде бесплатных продуктов, услуг и дефицитных товаров воспринималась подавляющей частью хозяйственной и партийно-государственной номенклатуры, как нечто закономерное и совсем не криминальное.

Проблема коррупции не могла не беспокоить тогдашних руководителей страны во главе со И.В. Сталиным. Во многих постановлениях партии и приказах МВД – НКВД, посвящённых борьбе со взяточничеством, данный вид преступления объявлялся «тягчайшим и совершенно нетерпимым в советском обществе…».

Согласно тогдашнему советскому законодательству, в СССР взяточничество определялось, как «получение должностным лицом  лично или через посредников  в каком бы то ни было виде взятки за  выполнение или невыполнение в интересах дающего какого-либо действия, которое должностное лицо могло, или должно было совершать  исключительно вследствие своего служебного положения» [4]. При этом предметом взятки могла быть любая имущественная выгода, выраженная в материальных ценностях (комиссионные, премиальные и т.п.) или каком-либо материальном праве (предоставление квартиры, путевки в санаторий и т.п.). Выгоды неимущественного характера, как например: благоприятный отзыв в печати, сожительство, –  предметом взятки служить не могли (в таких случаях вполне была возможна ответственность должностного лица за злоупотребление властью или своим служебным положением – В.Ф.) [5].

Особого внимания заслуживает тот факт, что в интересующий нас период времени судебная система советского государства была снизу доверху поражена коррупцией. Данное утверждение подтверждает доклад Генерального прокурора СССР Г. Сафонова высшему руководству страны: «… За последнее время Прокуратура СССР вскрыла множество фактов злоупотреблений, взяточничества, сращивания с преступными элементами и вынесения неправомерных приговоров и решений в судебных органах Москвы, Краснодара Киева и Уфы. Установлено, что данные преступления совершались в различных звеньях судебной системы, а именно в народных судах, Московском городском суде, Краснодарском краевом суде, Киевском областном суде, Верховном суде РСФСР и даже в Верховном суде СССР…» [6].

В это непростое для нашей страны время на следственные органы советской прокуратуры возлагалась ответственная и важная миссия по борьбе со взяточничеством.

Основная задача следственных органов прокуратуры при расследовании дел о взяточничестве состояла в том, чтобы установить кем, когда, при каких обстоятельствах и за что именно была получена взятка и что было предметом взятки. Без установления этих важнейших обстоятельств дело о взяточничестве не могло считаться полностью расследованным. При этом, задача следователей могла существенно осложниться, если в преступлении участвовал посредник (лицо, которое, как правило, берет на себя функцию свести главных участников преступления, а иногда и передать взятку).

Сталкиваясь с фактом посредничества, следователь должен был быть осторожен в своих выводах, имея в виду возможные случаи мнимого посредничества, когда полученные от взяткодателя ценности присваивались самим «посредником» вместо передачи по назначению. Взяткодатель в таких случаях оставался в заблуждении, считая, что взятка была передана должностному лицу, которое в действительности было непричастно к взяточничеству.

Так, согласно сведениям архивных документов прокуратуры Псковской области, был разоблачен один аферист, который «на протяжении почти трех лет связывался с различными лицами, заинтересованными в исходе судебных дел, заявлял им, что имеет связи с работниками судебных органов и предлагал свое посредничество с целью добиться за взятку благоприятного решения суда» [7]. На самом же деле данный аферист не имел никаких связей и контактов с судебными органами, а полученные деньги просто присваивал себе.

Кроме того, известны случаи, когда члены семьи и другие родственники должностных лиц, выступая в роли посредников во взяточничестве, присваивали себе полученные от взяткодателей деньги. Должностные же лица, от имени которых они якобы действовали, вовсе не были осведомлены об этом.

В практике следственных органов послевоенного периода встречались различные формы взяточничества. Наиболее опасными из них являлись – «организованные формы взяточничества, когда в совершение данного преступления вовлекалось большое число участников, систематически и организовано занимавшихся взяточничеством» [8].

Особое значение при расследовании дел о коррупции следователи отводили установлению того, каким способом взятка была передана по назначению. Способы получения и передачи взятки всегда являлись разнообразными (открытое вручение, незаметная передача, с предварительным сговором и т.п.). Именно поэтому, «самое вдумчивое исследование всех обстоятельств, относящихся к факту непосредственного получения взятки, является необходимым условием успешности расследования любого дела» [9].

Следует также отметить, что, как правило, следователи приступали к расследованию дел о взяточничестве на основании заявлений граждан, сообщений учреждений или должностных лиц.

В ряде случаев обстоятельства дела могли диктовать необходимость принятия советским следователем оперативно-розыскных мер. К их числу, в том числе, относилось установление наблюдения за передачей взятки. Получив заявление о том, что то или иное лицо требует от заявителя взятку, либо о предстоящей передачи взятки, следователь должен был с помощью органов розыска установить наблюдение за фактом передачи взятки в целях изобличения преступника. При этом прокурорский работник был должен учитывать возможность ложного заявления, продиктованного особыми интересами и мотивами заявителя.

Зачастую следователи прокуратуры выявляли факт взяточничества при расследовании дел о служебных злоупотреблениях по итогам материалов ревизий и заявлений граждан. В таких случаях первоначальные действия следователей ничем не отличались от применяемых ими при расследовании должностных преступлений вообще. Данные действия включали: обыск, исследование документов, допрос свидетелей и обвиняемого.

Нельзя не отметить и тот факт, что в исследуемый нами период особое значение стала приобретать очная ставка между сознавшимся участником преступления и не сознавшимся. Часто в результате такого допроса «обвиняемый под влиянием приведенных другим допрашиваемым лицом данных осознавал тщетность дальнейшего запирательства» [10].

Исходя из всего выше перечисленного, мы можем сделать вывод о том, что расследование дел о взяточничестве требовало не только огромного напряжения усилий от следователя советской прокуратуры, но и соответствующего профессионализма. Именно поэтому, региональные прокуратуры старались как можно чаще проводить учебно-методические семинары и конференции по различным вопросам прокурорской деятельности, в том числе, посвященные методике расследования дел о взяточничестве [11]. Нельзя также забывать о том факте, что деятельность следственных органов региональных (краевых, областных) прокуратур по борьбе со взяточничеством находилась под постоянным контролем не только вышестоящих Прокуратур СССР и РСФСР, но и Министерств юстиции и внутренних дел [12].  Это в свою очередь не могло не способствовать повышению эффективности деятельности следственных работников по данному направлению работы.

Несмотря на всю значимость дела «борьбы с коррупцией», число уголовных дел о взяточничестве доходивших до суда в СССР в послевоенное десятилетие было минимальным. Так, например, по Псковской области во второй половине 1940-х гг. число возбуждённых прокуратурой и милицией дел о взяточничестве в среднем не превышало 15 – 25 в год. Всего правоохранительными органами этого региона за 2 года (1948 – 1949) было расследовано около 50 дел данной категории. Результаты рассмотрения таких дел в суде тоже были скромными. Из 10 человек, обвиняемых в даче и получении взяток в июле – декабре 1949 г., трое были оправданы судом, а дела на ещё двух были переквалифицированы и направлены на доследование [13]. В начале 1950-х гг. статистические показатели в регионе (и в целом по стране) по этому вопросу оставались практически на прежнем уровне.

По мнению исследователя И.В. Говорова, с которым нам трудно не согласиться,  сложившаяся ситуация объяснялась тремя основными причинами:

1) эффективному расследованию дел о коррупции мешала сама система тогдашнего правосудия. Указы и постановления высших органов юстиции, в соответствии с общими требованиями советского закона, обязывали следственные органы привлекать к уголовной ответственности не только тех, кто брал взятки, но и тех, кто их давал, не учитывая ни помощь следствию последних, ни то, что в большинстве случаев взятка у них бесстыдно вымогалась.

2) круговая порука, существовавшая во многих советских хозяйственных организациях, превращалась при расследовании дел о взятках в настоящую «стену молчания» непробиваемую для следствия. Если дела о взяточничестве в таких учреждениях и возбуждались, то, они, как правило, либо не доходили до суда либо, в конечном итоге, оканчивались оправдательными или отмененными вышестоящими судебными инстанциями «за недостаточностью доказательной базы» приговорами.

3) специфической особенностью СССР «позднего сталинизма» являлось существование огромного количества ведомственных указаний, инструкций и директив, предназначенных регламентировать и координировать деятельность бюрократического аппарата, но на практике нередко противоречащих друг другу и создающих ситуацию «бюрократического хаоса», в котором нечистые на руку чиновники чувствовали себя очень уверено. Почти любое своё решение, в том числе и принятое за взятку, они могли обосновать, опираясь на положения того или иного документа. Это, в свою очередь, сводило на нет все попытки следственных органов, доказать их вину [14].

Степень эффективности деятельности следственных органов территориальных (региональных) прокуратур СССР по борьбе со взяточничеством в послевоенные годы достаточно четко характеризуют следующие слова прокурора Псковской области (1944 – 1950 гг.) Б.И. Кузьмина: «Некоторое уменьшение дел о взяточничестве вряд ли является результатом нашей активной борьбы с этими преступлениями. Более точным будет вывод о том, что это явление есть следствие наличия огромных проблем в организации борьбы с взяточничеством и меры, которые проводят органы прокуратуры до настоящего времени, не обеспечивают нанесения решающего удара по этим опасным преступлениям» [15].

Завершая рассмотрение деятельности следственных органов советской прокуратуры по делам о взяточничестве, следует отметить, что восприятие взяточничества у работников правоохранительных органов послевоенного времени существенно отличались от сегодняшнего. Основная часть сотрудников прокуратуры и милиции работала «за идею» и расценивали взяточничество, как самую настоящую измену интересам службы. Если в случаях таких служебных нарушений, как излишне вольное обхождение с казёнными деньгами, побои арестованных вступало в действие внутрикорпоративное правило «из избы сор не выносить» (т.е. наказывать провинившихся внутренними дисциплинарными мерами), то в случае выявления взяточника в своей среде, на него обрушивалась вся мощь советской правоохранительной системы. Значительное число взяточников в прокуратуре и  милиции изобличались собственными подчинёнными и коллегами, в чьих глазах они выглядели предателями, которых просто необходимо искоренять без всяких сожалений. Представшие перед судом коррупционеры в погонах, в обязательном порядке приговаривались к реальным срокам лишения свободы. Для большинства из них данный приговор означал смерть от руки уголовников в тюрьмах или лагерях [16].

В заключение нашего исследования, мы можем сделать следующий основополагающий вывод: тоталитарный режим «позднего сталинизма» не помешал взяточничеству прочно укрепиться в тогдашнем советском обществе. Правда при этом, специфические условия функционирования данного общества в первое послевоенное десятилетие (жёсткий надзор за чиновничьим аппаратом и невысокий уровень жизни населения) снижали размеры проявления коррупции. Все усилия правоохранительных органов СССР, в том числе  следователей прокуратуры, по данному направлению работы в большинстве случаев сводились к нулю. После смерти И.В. Сталина, в ходе начавшейся в стране «оттепели», взяточничество приобрело организованный системный характер в масштабах всего государства. При Н.С. Хрущёве этому недугу общества была объявлена беспощадная война, которая не принесла серьёзных результатов. Да и в настоящее время, никто из нас  не скажет с твердой уверенностью, сможет ли наше российское общество когда-нибудь победить в нелегкой и затяжной схватке с коррупцией.  

Ссылки на источники

1. Отчет Следственного комитета РФ о борьбе с коррупцией за 2012 г. – URL: http://www.bfm.ru/news/2012/12/09/sledstvennyj-komitet-korrupcija-nanesla-ushherb-rf-na-7-9-mlrd.html. – [Дата обращения: 05.01.2013].

2. Говоров И.В.«Товарищ взятка»: взяточничество в жизни послевоенного Ленинграда // Новейшая история России: время, события, люди: Сб. статей и воспоминаний (к 75-летию почетного профессора СПбГУ Г. Л. Соболева) / Под ред. М. В. Ходякова. СПб., 2010. С. 349.

3. Там же. С. 351.

4. Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. (Официальный текст с изменениями по состоянию на 1 марта 1957 г.). Ст. 117. – URL: http://avkrasn.ru/article-683.html. – [Дата обращения: 04.01.2013].

5. Настольная книга следователя / Под общ. ред. Г.Н. Сафонова. М., 1949. С. 753.

6. Преступная деятельность судебных работников // Коммерсантъ Власть. 2009. № 45. – URL: http://www.kommersant.ru/doc/1269865. – [Дата обращения: 05.01.2013].

7. Государственный архив Псковской области (ГАПО). Ф. Р-1472. Оп. 4. Д. 51. Л. 21.

8. Настольная книга следователя / Под общ. ред. Г.Н. Сафонова. М., 1949. С. 754.

9. Там же. С. 757.

10. Там же. С. 758, 766.

11. ГАПО. Ф. Р-1472. Оп. 2. Д. 143. Л. 5.

12. ГАПО. Ф. Р-1472. Оп. 2. Д. 63. Л. 15.

13. ГАПО. Ф. Р-1472. Оп. 4. Д. 231. Л. 17.

14. Говоров И.В.«Товарищ взятка»: взяточничество в жизни послевоенного Ленинграда // Новейшая история России: время, события, люди: Сб. статей и воспоминаний (к 75-летию почетного профессора СПбГУ Г. Л. Соболева) / Под ред. М. В. Ходякова. СПб., 2010. С. 358.

15. ГАПО. Ф. Р-1472. Оп. 2. Д. 63. Л. 16.

16. Говоров И.В.«Товарищ взятка»: взяточничество в жизни послевоенного Ленинграда // Новейшая история России: время, события, люди: Сб. статей и воспоминаний (к 75-летию почетного профессора СПбГУ Г. Л. Соболева) / Под ред. М. В. Ходякова. СПб., 2010. С. 361.