Жанр романа созерцания как самостоятельная жанровая категория (на примере романа В. О. Пелевина «Чапаев и пустота»)
Е.
В. КомовскаяБиблиографическое описание статьи для цитирования:
Комовская
Е.
В. Жанр романа созерцания как самостоятельная жанровая категория (на примере романа В. О. Пелевина «Чапаев и пустота») // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2014. – № 10 (октябрь). – С.
91–95. – URL:
http://e-koncept.ru/2014/14279.htm.
Аннотация. В статье рассматриваются исторические и художественные причины, повлиявшие на развитие новой жанровой категории в творчестве В. О. Пелевина. На основе сопоставления и сравнения романов В. О. Пелевина с романами видениями и постмодернистскими романами в статье сделан закономерный вывод о необходимости рассматривать романы В. О. Пелевина как самостоятельную жанровую категорию, или как романы-созерцания.
Похожие статьи
Текст статьи
Комовская Елена Витальевна,кандидат филологических наук, доцент Брянского филиала АНОО ВО Центросоюза РФ «Российский университет кооперации», г. Брянск komovskaya86@mail. ru
Жанр романасозерцания как самостоятельная жанровая категория (на примере романа В. О. Пелевина «Чапаев и Пустота»)
Аннотация.В статье рассматриваются исторические и художественные причины, повлиявшие на развитие новой жанровой категории в творчестве В.О. Пелевина. На основе сопоставления и сравнения романов В.О. Пелевина с романамивидениямии постмодернистскими романами в статье сделан закономерный вывод о необходимости рассматривать романы В.О. Пелевина как самостоятельную жанровую категорию, или как романысозерцания. Ключевые слова:роман видения, роман постмодернистский, романсозерцание, жанр, жанровая категория.Раздел: (05) филология; искусствоведение; культурология.
Любой новый жанрскладывается под влиянием исторической действительности и её индивидуального авторского осознания на уровне переосмысления традиционных жанровых канонов, сюжетной и композиционной организации.Исследовательница И.С. Руднева отмечает:«интерпретируя окружающую действительность, человек структурирует её особым образом»[1]. Идея создания романа «Чапаев и Пустота», по мнению исследователей С. Полотовского и Р. Козака, возникла случайно, хотя эзотерическойлитературой В.О. Пелевин увлекался и раньше. В начале девяностых, когда В.О. Пелевин редактировал пятитомник Кастанеды в переводе Василия Максимова, под влиянием данной работы возникает замысел создать антологию русской и советской андеграундной эзотерической литературы. С этой целью В.О. Пелевин предпринимает ряд поездок по стране, чтобы познакомиться с людьми,которые «чтото знали об этом движении…»[2]. Роман был издан в 1999 г.издательством «Тема», имел подзаголовок «Из жизни российских мистиков 1960х 1990х» и описывал людей,по мнению исследователя Лебедько, «прошедших по лезвию бритвы между КГБ и психбольницами, между фанатизмом и отчаянным разгильдяйством»[3]. Это исторически напряженное время, в период которого белое нельзя былоназвать белым, но и черным оно не было. Данный исторический период, на наш взгляд, создал те необходимые условия для развития необычных в жанровом отношении романов В.О. Пелевина, говорящих правду о действительности 6090х, но завуалированно. По мнению исследователей С. Полотского и Р. Казака, «после “Чапаева”Пелевин стал Пелевиным. По Москведаже гуляли самозванцы, новые “дети лейтенанта Шмидта”, охмурявшие доверчивых девушек: “Позвольте представиться: Виктор Пелевин”…»[4]. Такой успех, на наш взгляд, обусловлен тем, что «книга Пелевина настоящая энциклопедия интеллектуальной и духовной жизни России конца ХХ начала ХХI века...»[5]. Однако единого мнения относительно жанра романа в литературоведении не сформировалось. Существует несколько интерпретаций жанровой специфики романов В.О. Пелевина. Так, например, исследователи А. В. Пигин [6], А.Б. Грибанов [7], Н. Л. Шилова [8] выделяют специфические признаки виденческого жанраромана, благодаря которым произведение указанного автора, с их точки зрения, можно рассматривать в рамках данной жанровой категории. Они отмечают следующие черты, позволяющие говорить о романах В.О. Пелевина как о виденческих:1.Присутствие образа визионера.2.Наличие психофизической основы видения (сон, галлюцинация, летаргия).3.Указание на духовную, мыслящую природу совершающегося (это отграничивает визионерский «путь в иной мир» от жанра хождений).4.Ярко выраженная религиозномистическая проблематика (эсхатологического характера).5.Вопросноответная форма организации художественного пространства.6.Наличие ярко выраженного дидактического начала.Однако исследовательница Н.Л. Шилова несмотря на то, чторассматривает романы В.О. Пелевина в рамках «видений»,отмечает в своей статье под названием «Традиции жанра видений в романе В. Пелевина “Чапаев и Пустота”»: «Роман В.Пелевина не тождественен традиционному видению. Его проблематика и поэтика далеко выходят за пределы обозначенных компонентов, да и сами визионерские элементы в пределах современного текста претерпевают порой значительную трансформацию»[9]. Следовательно, относить произведение указанного автора исключительно к «жанру видений» можно с некой долей условности,и это будет не совсем правомерно.ИсследователиН.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий рассматривают произведения В.О. Пелевина в рамках постмодернистской прозы, указывая на то, что анализировать романы указанного автора в рамках жанра «дзенбуддийского романа», как их определяет А. Генис, можно и в то же время нельзя[10]. Исследователи ссылаются на то, что В.О. Пелевин иронизирует на протяжении всего художественного пространстванад буддийской философией.Однако следует отметить, что «буддизм в немне экзотическая система авторских взглядов, а неизбежный вывод из наблюдения над современностью…»[11]. А. Минкевич, напротив, вслед за А. Генисом утверждает, что «увидел в “Чапаеве”дзен, тот самый долгожданный российский дзен, которого так заждалась убитая религиозным ханжеством и искушенная бездуховностью российская культурная почва. Это единственное религиозное мировоззрение, на его взгляд, не являющееся религией и совместимое и с христианством, и с буддизмом, и с атеизмом и пантеизмом»[12]. Исходя из этого романы В.О. Пелевина следует, на наш взгляд, определить как «дзенроманы», или «романысозерцания». Эта точка зрения находит свое закономерное отражение в трактатеХ. ОртегииГассета, который утверждал, что «действие, сюжет не субстанция романа, а его чисто механическая основа, внешний каркас. Суть жанра (я говорю лишь о современном романе) не в том, что происходит, а в том, что вообще несводимо к этому “происходить”и заключается в чистом “жить”: в жизни, бытии, присутствии персонажей, взятых вместе, в их обстановке. И вот косвенное тому подтверждение: в лучших романах запоминаются не происшествия или события, а их участники. Заглавие книги звучит словно имя города, где прожил какоето время: слыша его, тотчас же вспоминаешь климат,своеобразный городской запах, особый говор жителей, типичный ритм существования. И лишь потом случайно на ум приходит какаянибудь конкретная сцена…»[13]. Следовательно, романы В.О. Пелевина можно считать первыми романамисозерцаниями в стиле М. Пруста,в которых главным становится не действие, а изучение героем через созерцаниеокружающего мира. Действительно, книги В.О. Пелевина, по замечанию Н.Л. Лейдермана и М.Н.Липовецкого, наследуют постоянную интертекстуальность, цитирование, смешение жанров, сочетание высокого и низкого, совмещение элитарного и массового, интеллектуального и развлекательного. Книги В.О. Пелевина наподобие постмодернистскихвыстроены на основе философского метода, который базируется на критикесовременной социальной действительности через представление мировоззрений,свойственных для общества потребления. Однако если постмодернистский роман прежде всего диагноз болезней общества, то романсозерцание не констатирует, не утверждает, а выявляет и рассматривает с различных сторон мир, не навешивая ему отрицательных или положительных ярлыков. Если в постмодернизме просматривается тоска по Абсолюту, а изгоняя сакральный смысл,постмодернисты остаются к нему неравнодушны, то в романесозерцанииАбсолют присутствует, но не исключает миражность мира. Если ситуация в постмодернизме указывает, что «никакая философия не может вырасти сама из себя»[14], то тексты В.О. Пелевина это стремление доказать обратное. Следовательно, на наш взгляд, более верным представляется утверждение С. Гурина, что В.О. Пелевин «на самом деле… не постмодернист, а скорее антимодернист…»[15].Выделим черты отличия романасозерцания от романавидения и постмодернистского романа.Вопервых,если в постмодернистском романе,романевидении происходит сознательное путешествие героя по истории, культуре социума,то есть оно (данное путешествие) нацелено на поиск себя в социуме, а абсурдность происходящего призвана показать не возможность найти собственное место в обществе, то «романсозерцание» отличается именно спецификой путешествия, которое представляет путь к себе через созерцание этого мира вне привычных традиций и норм, причем данное созерцание имеет четыре заметных этапа,сравнимых с учением дзен:1.Утверждение, что все вещи есть суть Одно(эпизод, когда Петька выдает себя за Фон Эрнена).2.Указание, что все вещи в действительности суть Ничто, Пустота (эпизод разговора Петьки с Чапаевым в поезде).3.Осознание гармоничности мира в его естественном состоянии без разделенияпонятийдобра и зла(эпизод переправы Петьки через реку Урал).4.Финальное понимание того, что ответ на поднимаемые вопросы содержится в самом вопросе, или вопрошающем (Петька в бронепоезде с Чапаевым).Кроме того, сам путь в постмодернизме«определен как постоянное бегство, без веры и надежды на счастливый исход, только падение в пропасть. Постмодернизм это игра в поддавки, это заранее проигранная партия»[16]. В пелевинских романах путь это освобождение,и «есть люди, которые уже прошли по нему и готовыпомочь другим…» (Станислав Гурин). Следовательно, если в постмодернизме идет полное отрицаниеПути к освобождению, то у В.О. Пелевина путь освобождения существует и находится он внутри нашего сознания. По В.О. Пелевину,гармоничная личность это личность, прошедшая путь освобожденияот стереотипов, в результате чего ей открыта многогранность этого мира. Путь героя в романахвиденияхпронизан религиозномистической проблематикой, в то время как на пути к себе герой В.О. Пелевина мистически встречается сразличными философскими концепциями, суждениями, учениями, далекими от свойственного романувидениюэсхатологического характера.Вовторых, если постмодернистский роман изображает заведомо ложный, абсурдный мир за счет гиперболизации тех или иных идей, то,как писал А. Генис в статье «Поле чудес»,у Пелевина все созданные им миры «не являются истинными, но и ложными их тоже назватьнельзя, во всяком случае, до тех пор, пока ктото в них верит..»[17]. Его мир это мирсозерцание, представленный глазами отдельного человека, который ищет путь к себе.Однако если постмодернизм представляет мир на уровне восприятия как плод раздвоенного, поврежденного, шизоидного сознания, то тексты В.О. Пелевина в плане личного восприятия этого мира героем представляют «мир как мираж», в котором наряду с вопросноответной формой организации пространства изобилуютконцептуально значимые отдельные монологи героев, в данных монологах персонажи В.О.Пелевина задумываются над тайнами бытия. Втретьих,концепция человека в постмодернизме строится исходя из основной формулыФ. Ницше: «Человек должен перестать быть человеком»[18], для этого необходимо освободить в себе то, что уже есть в нас, но от нас не зависит, отсюда представление различных деструктивных начал в человеке и множественность его Я. Пелевин же представляет в своих произведениях, по примеру классических учений дзенбуддизма, два типа человеческого сознания, исходя из их созерцания мира. Первый тип:психическая энергия направлена во внешний мир(это образы стяжателей, обрастающих вещами, создающих для себя наиболее комфортабельные условия жизни) (Тимур Тимурович, санитары). Второй типэто люди, у которых данная энергия находится внутри(это образы неформалов, сумасшедших), они вышли за рамки устоявшихся норм социализации.Такой человек вроманах В.О.Пелевина представлен «вне идеи», в нем отсутствует категоричность суждений о добре и зле, он легко переходит из реальности в ирреальность и наоборот, каждыйподобный геройстремится к освобождению сознания для нового созерцания мира. Образамвизионеров свойственно наличие сна, видения, под влиянием которого герой убеждается в верностилибо ложности избранного им пути. Совсем иная цельгаллюцинаций у В.О. Пелевина. Герои в кошмарах, снах, видениях не ищут подтверждения верности/неверности своего пути,как героиФ.М. Достоевского, они пытаются отыскать путь к себе, найти себя и обрестинаконецгармонию. Вчетвертых,если в постмодернизме человека в художественном пространстве окружает мир, состоящий измножества симулякров (копий, не имеющих оригинала в реальности), то мир романов В.О. Пелевина это Пустота, однакоданная пустота более напоминает «шуньяту» из учения дзенбуддизмаи подразумевает под собой непостижимость, нежелиотсутствие чего бы то ни было вообще. Только познав пустоту (или непостижимость окружающего мира),человек,по В.О. Пелевину,способен к всестороннему созерцанию мира. Впятых,для постмодернизма при описании мироустройства характерно наличие оппозиции реальности/ирреальности, личного/безличного, памяти/забвения, власти/свободы, вто время как в романах В.О. Пелевина нет бинарности, одно незаметно перетекает в другое и составляет единое целое.Такая «текучая» художественная организация, в которой отсутствует ярко выраженная оппозиция, лишает текст дидактического характера, что является непременным условием жанра видений. Вшестых, если реалисты (Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский) основной путь героя видели в нахождении себя в христианских заповедях, идеальный герой в их представленииэто «Иисус минус церковь», отсюда стремление косвобождению души человека. Постмодернистыпод идеальным героем понимают героя,достигшего солипцизмаили осознающего абсурдность этого мира, поэтому единственным ориентиром для него становится собственное индивидуальное сознание. У В.О. Пелевина идеальный герой это герой вне солипцизма,то есть такой герой, который осознает иллюзорность как собственного индивидуального сознания, так и окружающего мира (примером тому служит образ Петьки, который в какойто момент понимает, что Чапаев это его вымысел ивсе с ним происходящее это вымысел, реальность это та лечебница, в которой он находится, но даже она нереальна, так как мир устроил некий Котовский). Вседьмых, каждый из героев романовВ.О. Пелевина не стремится к действию, он полностью подчинен созерцанию. (Петр Пустота следит за Володиным, Просто Марией, Чапаевым, однако он не занимает никакой позиции, он не стремится участвовать в действительности, также и Володин, Просто Мария они созерцают собственный мир и не стремятся занять по отношению кнему какуюлибо позицию). В романесозерцании нет деления на идеологические лагери, нет вечного поиска личного Я, что характерно для романов Толстого, Достоевского. В романах В.О. Пелевина мир представлен как сознание отдельного человека,и чем оно шире, чем дальше от стереотипов, тем богаче и многогранней мир героя. В нем мир представлен как созерцание отдельного человека. В этом В.О. Пелевин следует за принципиальным утверждением трактата «Мысли о романе» Х.ОртегииГассета: «…Любая человеческая судьба, если она до конца не искалечена, это уникальный аппарат наблюдения, целая обсерватория, которая неповторима…»[19]Следовательно,мирроманов В.О.Пелевина это «обсерватория» созерцания различных типов и характеров.Ввосьмых, принципиальным отличием романовсозерцаний от других романных форм является то, что если философские романы трагедию мира представляли как невозможностьразрешить извечные вопросы; психологические все противоречия объясняли «диалектикой души» и личным Я человека; социальныетрагедию человека представляли через призму общественных организаций и окружение, то указанная романная категорияосновную трагедию видит в невозможности человека созерцать мир, воспринимать еговне традиционных стереотипов.Композиция романасозерцания у В.О. Пелевина тезаурусная по своей природе,и связано это прежде всего с сюжетным планом.Закономерность наших рассуждений доказывает высказываниеГ. Мурикова: «РоманыПелевинаэто не утопия и не антиутопия, это не прогноз и не пророчество…»[20], этосозерцание важных моментов жизни вне традиционных концепций на него.
Как справедливо отметил Станислав Гурин, «сюжет его книг всегда непредсказуем, он делает неожиданные повороты, внезапные переходы. Клиповый монтаж эпизодов действия позволяет сюжету развиваться предельно динамично. Читатель увлекается кажущейся очевидностью происходящего и постоянно попадает в расставленные интеллектуальные ловушки»[21]. Весь сюжетный ход выстраивается автором, на наш взгляд, по принципу: описание традиционного стереотипа через сознание того или иного герояс последующим развенчанием традиционной установки в последующем монологе героя. Это становится возможным благодаря тому, что «в текстах Пелевина множество цитат, отсылок, аналогий и ассоциаций, от читателя постоянно требуется дешифровка. В его книгах присутствуют классические тексты, философские и религиозные трактаты, классический и современный фольклор. Чтение таких произведений похоже на разгадывание кроссворда, возникает эффект узнавания и припоминания, как будто ты услышал старую и хорошо знакомую историю, рассказанную подругому, поновому…»[22]. Как отмечает исследовательница Е.Н. Сычева, «такая разноречивость подходов к определению стиля… закономерна, поскольку в текстах автора гармонично сосуществуют особенности разных художественных направлений»[16]. Переписывание старых историй на новый лад в романахпроисходит в каждом конкретном индивидуальном сознании героя, в результате сюжет приобретает многогранный аспект. Так, например, глобальная тяга к западным боевикам и мелодрамам перерождает сознание Просто Марии, которыймыслит себя женщиной и стремится к «алхимическому браку» с Западом или со Шварценеггером. Беспробудное русское пьянство и тягак японской культуре создают условия, необходимые для появления образа Сердюка, который стремится к «алхимическому браку» с Востоком. Неслучаен эпизод их дракина психологическом практикуме, он имеет символическую нагрузку непримиримостьевропейской и восточной культур. Образ же Володина в сюжетной канвепредставляет собой отражение поиска «вечного кайфа» современного бизнесмена с бандитским прошлым.Каждый из героев глубоко одинок,и это вселенское одиночество заставляет их в сюжете романа различными способамиискать путь к себе, но,запутавшись во множестве традиционных стереотипов, они теряют самих себя. Следовательно, двигателем сюжета становится общее желание героев выйти за рамки привычного,будь то психлечебница, бизнес, боевики, японская культура, гражданская войнаили реальные улицы Москвы. Необычность сюжета влияет на композиционную организацию, центральным конфликтом которой становятся различные варианты развития России.При решении данного конфликта складываются пять центров, четыре из которых составляют взаимоисключающие, диаметрально противоположные пути развития России. Так, Мария предлагает «алхимический брак России с Западом», Сердюк, напротив, считает, что необходим «алхимический брак с Востоком», а точнее с Японией. Если Володинэто бандитский вариант развития России, то концепции ПетраПустоты этоинтеллигентный аналог развития.Композиционный центр данных диаметрально противоположных миропониманий составляет Пустота.Следовательно, в художественном пространстве композиционно противопоставлены как концепции героев, так и они сами. Наглядно композиционный конфликт можно представить следующим образом:
Такая сложнаякомпозиционная организациянеобходимаВ.О. Пелевину, так как только при созерцанииданных четырех возможных концепций всех вместе и при сопоставлении их с Пустотой можно определить символический путь развития Рос«Алхимический брак с Западом»МарияИнтеллигентная РоссияПетр ПустотаБандитская РоссияВолодинАлхимический брак с ВостокомСердюкПУСТОТАсиикак путь развития каждого из нас, потому что,по В.О. Пелевину,«Россия это ведь и есть мы»[24]. Кроме того, автор усиливает данную идею композиционным обобщением: «Если бы каждый думал о том, как обустроить Россию, вот тогда бы она не нуждалась бы ни в каком обустройстве»[25].Исходя из композиционного представления, каждой из четырех граней, у читателя непременно складывается впечатление, что на Россию обрушилась «бацилла безумия». По В.О. Пелевину,только в «чистых глазах» детей «ещё сияет память о чемто, уже давно забытом…быть может, это было неосознанное воспоминание о великом источнике всего сущего, от которого они, углубляясь в позорную пустыню жизни, не успели ещё отойти слишком далеко…». Следовательно, каждому из безумцев взрослого мира композиционно противопоставлен ребенок с «чистыми глазами»[26].Пустота у В.О. Пелевина многогранна, так как состоит из множества человеческихложных «Я». Она в художественном пространстве живет своей отдельной безумной жизнью, единственно, что ей противопоставлено,это «светящийся поток реки Урал», или «реки Абсолютной Любви», которая может привести к берегам «Внутренней Монголии». Однако именно понятиеПустоты становится связующей нитью многочисленных сюжетов, вплетенных в роман. С одной стороны, это герой Петр Пустота, сознание которого и представляет нам бред Марии, Сердюка, Володина;с другой стороны, это всеобщий страх героев перед пустотой. Все действие у В.О. Пелевина развивается по спирали, на каждом новом уровне ложные «Я» обрастают дополнительными признаками и все больше боятся пустоты, все отчаянней стремятся к «Внутренней Монголии».В классическом варианте в целом композицию романа можно определить как кольцевую, так как действие начинается с броневика Чапаева и этим же броневиком и заканчивается, однако Петр, пройдя огромный путь созерцания, уже совсем не тот, и стремится он не к выступлению перед ткачами, а к берегам «Внутренней Монголии». Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод о том, что роман В.О. Пелевина это новая жанровая разновидность романа, отличная от романавидения и постмодернистского романа, тем болеечто на «активизацию жанровых процессов, вызванных социальноисторическими сдвигами и чисто литературноэстетическими причинами»[27],в своих исследованиях указывает Л.В. Ляпаева. Следовательно, процесс образования новых жанров закономерен. В жанре романасозерцания можно выделить следующие отличительные признаки:1)наличие героясозерцателя;2)присутствие «виденческих» мотивов, но на качественно новой основе: сны, кошмары, галлюцинации направлены не на определение верности/неверности избранного пути, этонеобходимое условие для обретения внутренней гармонии героя;3)многогранность и обширность сюжетного конфликта;4)«текучесть» сюжетной организации на уровне времени, пространства, образов;5)присутствие в сюжетеромана созерцания героем мира вне привычных традиционных норм на четырех этапах,сравнимых с учением дзен;6)отсутствие ярко выраженной религиозномистической проблематики и дидактического начала, грани междупонятиями добра и зла практически неуловимы;7)мир романа созерцания это мир глазами героя,ищущего себя во множестве ложных «Я».
Ссылки на источники1.Руднева И. С. Гендерный аспект портретной характеристики в русской мемуарноавтобиографической литературе второй половины XVIIIпервой трети XIXвв. // Вестник Брянского государственного университета. 2013. №2. С. 227236. 2.ПолотовскийС., Козак Р. Пелевин и поколение Пустоты. М., 2012. С. 116. 3.МоскалевС. Словарь эзотерического слэнга. М.:Гаятри, 2008. С.348. 4.ПолотовскийС., Козак Р. Указ. соч.5.Лебедько В. Хроники российской Саньясы. М.:Тема, 1999. 123с. 6.Пигин А. В. Видения потустороннего мира в рукописной книжности. СПб., 2006. 186с. 7.Грибанов А. Б. Заметки о жанре видений на Западе и на Востоке// ВостокЗапад: исследования, переводы, публикации. М., 1989. Вып. 4. С. 6567. 8.Шилова Н. Л. Традиции жанра видения в романе В. Пелевина «Чапаев и Пустота»//Литература в контексте современности: материалы IIIМеждунар.науч.практ.конф.(Челябинск, 1516 мая 2007 года). Челябинск, 2007. С. 264268. 9.Там же. 10.Лейдерман Н. Л., Липовецкий М. Н. Современная русская литература: 19501990е годы: Т. 2:19681990. М.:Академия, 2003. 688с. 11.Генис А. Феномен Пелевина. URL: http://pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html. 12.Минкевич А. Поколение Пелевина. URL: http://pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html. 13.ОртегаиГассетХ. Эстетика. Философия культуры. М.:Искусство, 1991. 588с. 14.Лейдерман Н. Л., Липовецкий М. Н. Указ. соч.15.Гурин С. Пелевин между буддизмом и христианством. URL: http://pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html. 16.Там же. 17.Генис А. поле чудес. URL: http://pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html. 18.Ницше Ф. По ту сторону добра изла// Соч. М., 1990. Т. 2. 400с. 19.ОртегаиГассет Х. Указ. соч.20.Муриков Г. Конспирология нашего времени (Пелевин В. О. «S.N.U.F.F. »). URL: http://pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html. 21.Гурин С. Указ. соч.22.Там же. 23.Сычева Е. Н. Стихия земли в поэтической фразеологии Ф. И. Тютчева// Вестник Брянского государственного университета.2013. №2. С. 343. 24.Пелевин В. О. Чапаев и Пустота. М.:«Вагриус», 2003. 383с. 25.Там же. 26.Там же. 27.Ляпаева Л. В. Доминанта романного сознания в «малой прозе» конца XIXначала XXвека(М. Горький, И. Бунин, Б. Зайцев) // Вестник Брянского государственного университета. 2013. №2.С. 210213.
Elena Komovskaya,Candidate of Philology, Associate Professor of Bryansk branch Russian university of cooperation, Bryansk komovskaya86@mail. ruGenre of the novel of contemplation as independent genre category (on the example of Pelevin's novel "Chapayev and Emptiness")Abstract.In article the historical and art reasons which have influenced development of new genre category in creativity of Pelevin are considered. On the basis of comparison and comparison of novels of Pelevinwith novels visions and postmodernist novels in article drew a natural conclusion on need to consider Pelevin's novels as independent genre category or as contemplation novels. Key words:vision novel, novel postmodernist, novel contemplation, genre, genre category.References1.Rudneva, I. S. (2013) “Gendernyj aspekt portretnoj harakteristiki v russkoj memuarnoavtobiograficheskoj literature vtoroj poloviny XVIII pervoj treti XIX vv”, Vestnik Brjanskogo gosudarstvennogo universiteta,№ 2, pp.227236 (inRussian).2.Polotovskij, S. &Kozak, R. (2012) Pelevin i pokolenie Pustoty, Moscow,p. 116(in Russian). 3.Moskalev, S. (2008) Slovar' jezotericheskogo sljenga, Gajatri, Moscow, p.348(in Russian). 4.Polotovskij, S. & Kozak, R. (2012) Op. cit.Lebed'ko, V. (1999) Hroniki rossijskoj San'jasy, Tema, Moscow, 123 p. (in Russian).6.Pigin, A. V.(2006)Videnija potustoronnego mira v rukopisnoj knizhnosti, St. Peterburg, 186 p. (in Russian).7.Gribanov, A. B.(1989)“Zametki o zhanrevidenij na Zapade i na Vostoke”,Vostok Zapad: issledovanija, perevody, publikacii, Moscow, vyp. 4, pp. 6567(in Russian). 8.Shilova, N. L. (2007) “Tradicii zhanra videnija v romane V. Pelevina ‘Chapaev i Pustota’”, in Literatura v kontekste sovremennosti: materialy III Mezhdunar. nauch.prakt. konf. (Cheljabinsk, 1516 maja 2007 goda), Cheljabinsk,pp. 264268(inRussian). 9.Ibid. 10.Lejderman, N. L.,&Lipoveckij, M. N. (2003) Sovremennaja russkaja literatura: 19501990e gody: T. 2: 19681990, Akademija, Moscow, 688 p. (in Russian).11.Genis, A. Fenomen Pelevina.Available at: http:,pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html(in Russian). 12.Minkevich, A. Pokolenie Pelevina.Available at: http:,pelevin. nov.ru/stati/ ogurin/1 html(in Russian). 13.OrtegaiGasset, H. (1991) Jestetika. Filosofija kul'tury, Iskusstvo, Moscow, 588 p.(in Russian).
14.Lejderman, N. L., & Lipoveckij, M. N. (2003) Op. cit.15.Gurin, S. Pelevin mezhdu buddizmom i hristianstvom.Availableat: http:,pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html(in Russian). 16.Ibid. 17.Genis, A. Pole chudes.Available at: http:,pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html(in Russian). 18.Nicshe, F. (1990) “Po tu storonu dobra izla”, Soch.,Moscow, vol. 2, 400 p. (in Russian).19.OrtegaiGasset, H. (1991) Op. cit.20.Murikov, G. Konspirologija nashego vremeni(Pelevin V. O. «S. N. U. F. F. »).Available at: http:,pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html(in Russian). 21.Gurin, S. Op. cit.22.Ibid. 23.Sycheva, E. N. (2013) “Stihija zemli v pojeticheskoj frazeologii F. I. Tjutcheva”, Vestnik Brjanskogo gosudarstvennogo universiteta,№ 2, p. 343(in Russian). 24.Pelevin, V. O. (2003) Chapaev i Pustota, “Vagrius”, Moscow, 383 p. (in Russian).25.Ibid. 26.Ibid. 27.Ljapaeva, L. V. (2013) “Dominanta romannogo soznanija v «maloj proze» konca XIX nachala XX veka (M. Gor'kij, I. Bunin, B. Zajcev)”, Vestnik Brjanskogo gosudarstvennogo universiteta,№ 2, pp. 210213(in Russian).
Рекомендовано к публикации:
Горевым П. М., кандидатом педагогических наук, главным редактором журнала «Концепт»
Жанр романасозерцания как самостоятельная жанровая категория (на примере романа В. О. Пелевина «Чапаев и Пустота»)
Аннотация.В статье рассматриваются исторические и художественные причины, повлиявшие на развитие новой жанровой категории в творчестве В.О. Пелевина. На основе сопоставления и сравнения романов В.О. Пелевина с романамивидениямии постмодернистскими романами в статье сделан закономерный вывод о необходимости рассматривать романы В.О. Пелевина как самостоятельную жанровую категорию, или как романысозерцания. Ключевые слова:роман видения, роман постмодернистский, романсозерцание, жанр, жанровая категория.Раздел: (05) филология; искусствоведение; культурология.
Любой новый жанрскладывается под влиянием исторической действительности и её индивидуального авторского осознания на уровне переосмысления традиционных жанровых канонов, сюжетной и композиционной организации.Исследовательница И.С. Руднева отмечает:«интерпретируя окружающую действительность, человек структурирует её особым образом»[1]. Идея создания романа «Чапаев и Пустота», по мнению исследователей С. Полотовского и Р. Козака, возникла случайно, хотя эзотерическойлитературой В.О. Пелевин увлекался и раньше. В начале девяностых, когда В.О. Пелевин редактировал пятитомник Кастанеды в переводе Василия Максимова, под влиянием данной работы возникает замысел создать антологию русской и советской андеграундной эзотерической литературы. С этой целью В.О. Пелевин предпринимает ряд поездок по стране, чтобы познакомиться с людьми,которые «чтото знали об этом движении…»[2]. Роман был издан в 1999 г.издательством «Тема», имел подзаголовок «Из жизни российских мистиков 1960х 1990х» и описывал людей,по мнению исследователя Лебедько, «прошедших по лезвию бритвы между КГБ и психбольницами, между фанатизмом и отчаянным разгильдяйством»[3]. Это исторически напряженное время, в период которого белое нельзя былоназвать белым, но и черным оно не было. Данный исторический период, на наш взгляд, создал те необходимые условия для развития необычных в жанровом отношении романов В.О. Пелевина, говорящих правду о действительности 6090х, но завуалированно. По мнению исследователей С. Полотского и Р. Казака, «после “Чапаева”Пелевин стал Пелевиным. По Москведаже гуляли самозванцы, новые “дети лейтенанта Шмидта”, охмурявшие доверчивых девушек: “Позвольте представиться: Виктор Пелевин”…»[4]. Такой успех, на наш взгляд, обусловлен тем, что «книга Пелевина настоящая энциклопедия интеллектуальной и духовной жизни России конца ХХ начала ХХI века...»[5]. Однако единого мнения относительно жанра романа в литературоведении не сформировалось. Существует несколько интерпретаций жанровой специфики романов В.О. Пелевина. Так, например, исследователи А. В. Пигин [6], А.Б. Грибанов [7], Н. Л. Шилова [8] выделяют специфические признаки виденческого жанраромана, благодаря которым произведение указанного автора, с их точки зрения, можно рассматривать в рамках данной жанровой категории. Они отмечают следующие черты, позволяющие говорить о романах В.О. Пелевина как о виденческих:1.Присутствие образа визионера.2.Наличие психофизической основы видения (сон, галлюцинация, летаргия).3.Указание на духовную, мыслящую природу совершающегося (это отграничивает визионерский «путь в иной мир» от жанра хождений).4.Ярко выраженная религиозномистическая проблематика (эсхатологического характера).5.Вопросноответная форма организации художественного пространства.6.Наличие ярко выраженного дидактического начала.Однако исследовательница Н.Л. Шилова несмотря на то, чторассматривает романы В.О. Пелевина в рамках «видений»,отмечает в своей статье под названием «Традиции жанра видений в романе В. Пелевина “Чапаев и Пустота”»: «Роман В.Пелевина не тождественен традиционному видению. Его проблематика и поэтика далеко выходят за пределы обозначенных компонентов, да и сами визионерские элементы в пределах современного текста претерпевают порой значительную трансформацию»[9]. Следовательно, относить произведение указанного автора исключительно к «жанру видений» можно с некой долей условности,и это будет не совсем правомерно.ИсследователиН.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий рассматривают произведения В.О. Пелевина в рамках постмодернистской прозы, указывая на то, что анализировать романы указанного автора в рамках жанра «дзенбуддийского романа», как их определяет А. Генис, можно и в то же время нельзя[10]. Исследователи ссылаются на то, что В.О. Пелевин иронизирует на протяжении всего художественного пространстванад буддийской философией.Однако следует отметить, что «буддизм в немне экзотическая система авторских взглядов, а неизбежный вывод из наблюдения над современностью…»[11]. А. Минкевич, напротив, вслед за А. Генисом утверждает, что «увидел в “Чапаеве”дзен, тот самый долгожданный российский дзен, которого так заждалась убитая религиозным ханжеством и искушенная бездуховностью российская культурная почва. Это единственное религиозное мировоззрение, на его взгляд, не являющееся религией и совместимое и с христианством, и с буддизмом, и с атеизмом и пантеизмом»[12]. Исходя из этого романы В.О. Пелевина следует, на наш взгляд, определить как «дзенроманы», или «романысозерцания». Эта точка зрения находит свое закономерное отражение в трактатеХ. ОртегииГассета, который утверждал, что «действие, сюжет не субстанция романа, а его чисто механическая основа, внешний каркас. Суть жанра (я говорю лишь о современном романе) не в том, что происходит, а в том, что вообще несводимо к этому “происходить”и заключается в чистом “жить”: в жизни, бытии, присутствии персонажей, взятых вместе, в их обстановке. И вот косвенное тому подтверждение: в лучших романах запоминаются не происшествия или события, а их участники. Заглавие книги звучит словно имя города, где прожил какоето время: слыша его, тотчас же вспоминаешь климат,своеобразный городской запах, особый говор жителей, типичный ритм существования. И лишь потом случайно на ум приходит какаянибудь конкретная сцена…»[13]. Следовательно, романы В.О. Пелевина можно считать первыми романамисозерцаниями в стиле М. Пруста,в которых главным становится не действие, а изучение героем через созерцаниеокружающего мира. Действительно, книги В.О. Пелевина, по замечанию Н.Л. Лейдермана и М.Н.Липовецкого, наследуют постоянную интертекстуальность, цитирование, смешение жанров, сочетание высокого и низкого, совмещение элитарного и массового, интеллектуального и развлекательного. Книги В.О. Пелевина наподобие постмодернистскихвыстроены на основе философского метода, который базируется на критикесовременной социальной действительности через представление мировоззрений,свойственных для общества потребления. Однако если постмодернистский роман прежде всего диагноз болезней общества, то романсозерцание не констатирует, не утверждает, а выявляет и рассматривает с различных сторон мир, не навешивая ему отрицательных или положительных ярлыков. Если в постмодернизме просматривается тоска по Абсолюту, а изгоняя сакральный смысл,постмодернисты остаются к нему неравнодушны, то в романесозерцанииАбсолют присутствует, но не исключает миражность мира. Если ситуация в постмодернизме указывает, что «никакая философия не может вырасти сама из себя»[14], то тексты В.О. Пелевина это стремление доказать обратное. Следовательно, на наш взгляд, более верным представляется утверждение С. Гурина, что В.О. Пелевин «на самом деле… не постмодернист, а скорее антимодернист…»[15].Выделим черты отличия романасозерцания от романавидения и постмодернистского романа.Вопервых,если в постмодернистском романе,романевидении происходит сознательное путешествие героя по истории, культуре социума,то есть оно (данное путешествие) нацелено на поиск себя в социуме, а абсурдность происходящего призвана показать не возможность найти собственное место в обществе, то «романсозерцание» отличается именно спецификой путешествия, которое представляет путь к себе через созерцание этого мира вне привычных традиций и норм, причем данное созерцание имеет четыре заметных этапа,сравнимых с учением дзен:1.Утверждение, что все вещи есть суть Одно(эпизод, когда Петька выдает себя за Фон Эрнена).2.Указание, что все вещи в действительности суть Ничто, Пустота (эпизод разговора Петьки с Чапаевым в поезде).3.Осознание гармоничности мира в его естественном состоянии без разделенияпонятийдобра и зла(эпизод переправы Петьки через реку Урал).4.Финальное понимание того, что ответ на поднимаемые вопросы содержится в самом вопросе, или вопрошающем (Петька в бронепоезде с Чапаевым).Кроме того, сам путь в постмодернизме«определен как постоянное бегство, без веры и надежды на счастливый исход, только падение в пропасть. Постмодернизм это игра в поддавки, это заранее проигранная партия»[16]. В пелевинских романах путь это освобождение,и «есть люди, которые уже прошли по нему и готовыпомочь другим…» (Станислав Гурин). Следовательно, если в постмодернизме идет полное отрицаниеПути к освобождению, то у В.О. Пелевина путь освобождения существует и находится он внутри нашего сознания. По В.О. Пелевину,гармоничная личность это личность, прошедшая путь освобожденияот стереотипов, в результате чего ей открыта многогранность этого мира. Путь героя в романахвиденияхпронизан религиозномистической проблематикой, в то время как на пути к себе герой В.О. Пелевина мистически встречается сразличными философскими концепциями, суждениями, учениями, далекими от свойственного романувидениюэсхатологического характера.Вовторых, если постмодернистский роман изображает заведомо ложный, абсурдный мир за счет гиперболизации тех или иных идей, то,как писал А. Генис в статье «Поле чудес»,у Пелевина все созданные им миры «не являются истинными, но и ложными их тоже назватьнельзя, во всяком случае, до тех пор, пока ктото в них верит..»[17]. Его мир это мирсозерцание, представленный глазами отдельного человека, который ищет путь к себе.Однако если постмодернизм представляет мир на уровне восприятия как плод раздвоенного, поврежденного, шизоидного сознания, то тексты В.О. Пелевина в плане личного восприятия этого мира героем представляют «мир как мираж», в котором наряду с вопросноответной формой организации пространства изобилуютконцептуально значимые отдельные монологи героев, в данных монологах персонажи В.О.Пелевина задумываются над тайнами бытия. Втретьих,концепция человека в постмодернизме строится исходя из основной формулыФ. Ницше: «Человек должен перестать быть человеком»[18], для этого необходимо освободить в себе то, что уже есть в нас, но от нас не зависит, отсюда представление различных деструктивных начал в человеке и множественность его Я. Пелевин же представляет в своих произведениях, по примеру классических учений дзенбуддизма, два типа человеческого сознания, исходя из их созерцания мира. Первый тип:психическая энергия направлена во внешний мир(это образы стяжателей, обрастающих вещами, создающих для себя наиболее комфортабельные условия жизни) (Тимур Тимурович, санитары). Второй типэто люди, у которых данная энергия находится внутри(это образы неформалов, сумасшедших), они вышли за рамки устоявшихся норм социализации.Такой человек вроманах В.О.Пелевина представлен «вне идеи», в нем отсутствует категоричность суждений о добре и зле, он легко переходит из реальности в ирреальность и наоборот, каждыйподобный геройстремится к освобождению сознания для нового созерцания мира. Образамвизионеров свойственно наличие сна, видения, под влиянием которого герой убеждается в верностилибо ложности избранного им пути. Совсем иная цельгаллюцинаций у В.О. Пелевина. Герои в кошмарах, снах, видениях не ищут подтверждения верности/неверности своего пути,как героиФ.М. Достоевского, они пытаются отыскать путь к себе, найти себя и обрестинаконецгармонию. Вчетвертых,если в постмодернизме человека в художественном пространстве окружает мир, состоящий измножества симулякров (копий, не имеющих оригинала в реальности), то мир романов В.О. Пелевина это Пустота, однакоданная пустота более напоминает «шуньяту» из учения дзенбуддизмаи подразумевает под собой непостижимость, нежелиотсутствие чего бы то ни было вообще. Только познав пустоту (или непостижимость окружающего мира),человек,по В.О. Пелевину,способен к всестороннему созерцанию мира. Впятых,для постмодернизма при описании мироустройства характерно наличие оппозиции реальности/ирреальности, личного/безличного, памяти/забвения, власти/свободы, вто время как в романах В.О. Пелевина нет бинарности, одно незаметно перетекает в другое и составляет единое целое.Такая «текучая» художественная организация, в которой отсутствует ярко выраженная оппозиция, лишает текст дидактического характера, что является непременным условием жанра видений. Вшестых, если реалисты (Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский) основной путь героя видели в нахождении себя в христианских заповедях, идеальный герой в их представленииэто «Иисус минус церковь», отсюда стремление косвобождению души человека. Постмодернистыпод идеальным героем понимают героя,достигшего солипцизмаили осознающего абсурдность этого мира, поэтому единственным ориентиром для него становится собственное индивидуальное сознание. У В.О. Пелевина идеальный герой это герой вне солипцизма,то есть такой герой, который осознает иллюзорность как собственного индивидуального сознания, так и окружающего мира (примером тому служит образ Петьки, который в какойто момент понимает, что Чапаев это его вымысел ивсе с ним происходящее это вымысел, реальность это та лечебница, в которой он находится, но даже она нереальна, так как мир устроил некий Котовский). Вседьмых, каждый из героев романовВ.О. Пелевина не стремится к действию, он полностью подчинен созерцанию. (Петр Пустота следит за Володиным, Просто Марией, Чапаевым, однако он не занимает никакой позиции, он не стремится участвовать в действительности, также и Володин, Просто Мария они созерцают собственный мир и не стремятся занять по отношению кнему какуюлибо позицию). В романесозерцании нет деления на идеологические лагери, нет вечного поиска личного Я, что характерно для романов Толстого, Достоевского. В романах В.О. Пелевина мир представлен как сознание отдельного человека,и чем оно шире, чем дальше от стереотипов, тем богаче и многогранней мир героя. В нем мир представлен как созерцание отдельного человека. В этом В.О. Пелевин следует за принципиальным утверждением трактата «Мысли о романе» Х.ОртегииГассета: «…Любая человеческая судьба, если она до конца не искалечена, это уникальный аппарат наблюдения, целая обсерватория, которая неповторима…»[19]Следовательно,мирроманов В.О.Пелевина это «обсерватория» созерцания различных типов и характеров.Ввосьмых, принципиальным отличием романовсозерцаний от других романных форм является то, что если философские романы трагедию мира представляли как невозможностьразрешить извечные вопросы; психологические все противоречия объясняли «диалектикой души» и личным Я человека; социальныетрагедию человека представляли через призму общественных организаций и окружение, то указанная романная категорияосновную трагедию видит в невозможности человека созерцать мир, воспринимать еговне традиционных стереотипов.Композиция романасозерцания у В.О. Пелевина тезаурусная по своей природе,и связано это прежде всего с сюжетным планом.Закономерность наших рассуждений доказывает высказываниеГ. Мурикова: «РоманыПелевинаэто не утопия и не антиутопия, это не прогноз и не пророчество…»[20], этосозерцание важных моментов жизни вне традиционных концепций на него.
Как справедливо отметил Станислав Гурин, «сюжет его книг всегда непредсказуем, он делает неожиданные повороты, внезапные переходы. Клиповый монтаж эпизодов действия позволяет сюжету развиваться предельно динамично. Читатель увлекается кажущейся очевидностью происходящего и постоянно попадает в расставленные интеллектуальные ловушки»[21]. Весь сюжетный ход выстраивается автором, на наш взгляд, по принципу: описание традиционного стереотипа через сознание того или иного герояс последующим развенчанием традиционной установки в последующем монологе героя. Это становится возможным благодаря тому, что «в текстах Пелевина множество цитат, отсылок, аналогий и ассоциаций, от читателя постоянно требуется дешифровка. В его книгах присутствуют классические тексты, философские и религиозные трактаты, классический и современный фольклор. Чтение таких произведений похоже на разгадывание кроссворда, возникает эффект узнавания и припоминания, как будто ты услышал старую и хорошо знакомую историю, рассказанную подругому, поновому…»[22]. Как отмечает исследовательница Е.Н. Сычева, «такая разноречивость подходов к определению стиля… закономерна, поскольку в текстах автора гармонично сосуществуют особенности разных художественных направлений»[16]. Переписывание старых историй на новый лад в романахпроисходит в каждом конкретном индивидуальном сознании героя, в результате сюжет приобретает многогранный аспект. Так, например, глобальная тяга к западным боевикам и мелодрамам перерождает сознание Просто Марии, которыймыслит себя женщиной и стремится к «алхимическому браку» с Западом или со Шварценеггером. Беспробудное русское пьянство и тягак японской культуре создают условия, необходимые для появления образа Сердюка, который стремится к «алхимическому браку» с Востоком. Неслучаен эпизод их дракина психологическом практикуме, он имеет символическую нагрузку непримиримостьевропейской и восточной культур. Образ же Володина в сюжетной канвепредставляет собой отражение поиска «вечного кайфа» современного бизнесмена с бандитским прошлым.Каждый из героев глубоко одинок,и это вселенское одиночество заставляет их в сюжете романа различными способамиискать путь к себе, но,запутавшись во множестве традиционных стереотипов, они теряют самих себя. Следовательно, двигателем сюжета становится общее желание героев выйти за рамки привычного,будь то психлечебница, бизнес, боевики, японская культура, гражданская войнаили реальные улицы Москвы. Необычность сюжета влияет на композиционную организацию, центральным конфликтом которой становятся различные варианты развития России.При решении данного конфликта складываются пять центров, четыре из которых составляют взаимоисключающие, диаметрально противоположные пути развития России. Так, Мария предлагает «алхимический брак России с Западом», Сердюк, напротив, считает, что необходим «алхимический брак с Востоком», а точнее с Японией. Если Володинэто бандитский вариант развития России, то концепции ПетраПустоты этоинтеллигентный аналог развития.Композиционный центр данных диаметрально противоположных миропониманий составляет Пустота.Следовательно, в художественном пространстве композиционно противопоставлены как концепции героев, так и они сами. Наглядно композиционный конфликт можно представить следующим образом:
Такая сложнаякомпозиционная организациянеобходимаВ.О. Пелевину, так как только при созерцанииданных четырех возможных концепций всех вместе и при сопоставлении их с Пустотой можно определить символический путь развития Рос«Алхимический брак с Западом»МарияИнтеллигентная РоссияПетр ПустотаБандитская РоссияВолодинАлхимический брак с ВостокомСердюкПУСТОТАсиикак путь развития каждого из нас, потому что,по В.О. Пелевину,«Россия это ведь и есть мы»[24]. Кроме того, автор усиливает данную идею композиционным обобщением: «Если бы каждый думал о том, как обустроить Россию, вот тогда бы она не нуждалась бы ни в каком обустройстве»[25].Исходя из композиционного представления, каждой из четырех граней, у читателя непременно складывается впечатление, что на Россию обрушилась «бацилла безумия». По В.О. Пелевину,только в «чистых глазах» детей «ещё сияет память о чемто, уже давно забытом…быть может, это было неосознанное воспоминание о великом источнике всего сущего, от которого они, углубляясь в позорную пустыню жизни, не успели ещё отойти слишком далеко…». Следовательно, каждому из безумцев взрослого мира композиционно противопоставлен ребенок с «чистыми глазами»[26].Пустота у В.О. Пелевина многогранна, так как состоит из множества человеческихложных «Я». Она в художественном пространстве живет своей отдельной безумной жизнью, единственно, что ей противопоставлено,это «светящийся поток реки Урал», или «реки Абсолютной Любви», которая может привести к берегам «Внутренней Монголии». Однако именно понятиеПустоты становится связующей нитью многочисленных сюжетов, вплетенных в роман. С одной стороны, это герой Петр Пустота, сознание которого и представляет нам бред Марии, Сердюка, Володина;с другой стороны, это всеобщий страх героев перед пустотой. Все действие у В.О. Пелевина развивается по спирали, на каждом новом уровне ложные «Я» обрастают дополнительными признаками и все больше боятся пустоты, все отчаянней стремятся к «Внутренней Монголии».В классическом варианте в целом композицию романа можно определить как кольцевую, так как действие начинается с броневика Чапаева и этим же броневиком и заканчивается, однако Петр, пройдя огромный путь созерцания, уже совсем не тот, и стремится он не к выступлению перед ткачами, а к берегам «Внутренней Монголии». Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод о том, что роман В.О. Пелевина это новая жанровая разновидность романа, отличная от романавидения и постмодернистского романа, тем болеечто на «активизацию жанровых процессов, вызванных социальноисторическими сдвигами и чисто литературноэстетическими причинами»[27],в своих исследованиях указывает Л.В. Ляпаева. Следовательно, процесс образования новых жанров закономерен. В жанре романасозерцания можно выделить следующие отличительные признаки:1)наличие героясозерцателя;2)присутствие «виденческих» мотивов, но на качественно новой основе: сны, кошмары, галлюцинации направлены не на определение верности/неверности избранного пути, этонеобходимое условие для обретения внутренней гармонии героя;3)многогранность и обширность сюжетного конфликта;4)«текучесть» сюжетной организации на уровне времени, пространства, образов;5)присутствие в сюжетеромана созерцания героем мира вне привычных традиционных норм на четырех этапах,сравнимых с учением дзен;6)отсутствие ярко выраженной религиозномистической проблематики и дидактического начала, грани междупонятиями добра и зла практически неуловимы;7)мир романа созерцания это мир глазами героя,ищущего себя во множестве ложных «Я».
Ссылки на источники1.Руднева И. С. Гендерный аспект портретной характеристики в русской мемуарноавтобиографической литературе второй половины XVIIIпервой трети XIXвв. // Вестник Брянского государственного университета. 2013. №2. С. 227236. 2.ПолотовскийС., Козак Р. Пелевин и поколение Пустоты. М., 2012. С. 116. 3.МоскалевС. Словарь эзотерического слэнга. М.:Гаятри, 2008. С.348. 4.ПолотовскийС., Козак Р. Указ. соч.5.Лебедько В. Хроники российской Саньясы. М.:Тема, 1999. 123с. 6.Пигин А. В. Видения потустороннего мира в рукописной книжности. СПб., 2006. 186с. 7.Грибанов А. Б. Заметки о жанре видений на Западе и на Востоке// ВостокЗапад: исследования, переводы, публикации. М., 1989. Вып. 4. С. 6567. 8.Шилова Н. Л. Традиции жанра видения в романе В. Пелевина «Чапаев и Пустота»//Литература в контексте современности: материалы IIIМеждунар.науч.практ.конф.(Челябинск, 1516 мая 2007 года). Челябинск, 2007. С. 264268. 9.Там же. 10.Лейдерман Н. Л., Липовецкий М. Н. Современная русская литература: 19501990е годы: Т. 2:19681990. М.:Академия, 2003. 688с. 11.Генис А. Феномен Пелевина. URL: http://pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html. 12.Минкевич А. Поколение Пелевина. URL: http://pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html. 13.ОртегаиГассетХ. Эстетика. Философия культуры. М.:Искусство, 1991. 588с. 14.Лейдерман Н. Л., Липовецкий М. Н. Указ. соч.15.Гурин С. Пелевин между буддизмом и христианством. URL: http://pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html. 16.Там же. 17.Генис А. поле чудес. URL: http://pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html. 18.Ницше Ф. По ту сторону добра изла// Соч. М., 1990. Т. 2. 400с. 19.ОртегаиГассет Х. Указ. соч.20.Муриков Г. Конспирология нашего времени (Пелевин В. О. «S.N.U.F.F. »). URL: http://pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html. 21.Гурин С. Указ. соч.22.Там же. 23.Сычева Е. Н. Стихия земли в поэтической фразеологии Ф. И. Тютчева// Вестник Брянского государственного университета.2013. №2. С. 343. 24.Пелевин В. О. Чапаев и Пустота. М.:«Вагриус», 2003. 383с. 25.Там же. 26.Там же. 27.Ляпаева Л. В. Доминанта романного сознания в «малой прозе» конца XIXначала XXвека(М. Горький, И. Бунин, Б. Зайцев) // Вестник Брянского государственного университета. 2013. №2.С. 210213.
Elena Komovskaya,Candidate of Philology, Associate Professor of Bryansk branch Russian university of cooperation, Bryansk komovskaya86@mail. ruGenre of the novel of contemplation as independent genre category (on the example of Pelevin's novel "Chapayev and Emptiness")Abstract.In article the historical and art reasons which have influenced development of new genre category in creativity of Pelevin are considered. On the basis of comparison and comparison of novels of Pelevinwith novels visions and postmodernist novels in article drew a natural conclusion on need to consider Pelevin's novels as independent genre category or as contemplation novels. Key words:vision novel, novel postmodernist, novel contemplation, genre, genre category.References1.Rudneva, I. S. (2013) “Gendernyj aspekt portretnoj harakteristiki v russkoj memuarnoavtobiograficheskoj literature vtoroj poloviny XVIII pervoj treti XIX vv”, Vestnik Brjanskogo gosudarstvennogo universiteta,№ 2, pp.227236 (inRussian).2.Polotovskij, S. &Kozak, R. (2012) Pelevin i pokolenie Pustoty, Moscow,p. 116(in Russian). 3.Moskalev, S. (2008) Slovar' jezotericheskogo sljenga, Gajatri, Moscow, p.348(in Russian). 4.Polotovskij, S. & Kozak, R. (2012) Op. cit.Lebed'ko, V. (1999) Hroniki rossijskoj San'jasy, Tema, Moscow, 123 p. (in Russian).6.Pigin, A. V.(2006)Videnija potustoronnego mira v rukopisnoj knizhnosti, St. Peterburg, 186 p. (in Russian).7.Gribanov, A. B.(1989)“Zametki o zhanrevidenij na Zapade i na Vostoke”,Vostok Zapad: issledovanija, perevody, publikacii, Moscow, vyp. 4, pp. 6567(in Russian). 8.Shilova, N. L. (2007) “Tradicii zhanra videnija v romane V. Pelevina ‘Chapaev i Pustota’”, in Literatura v kontekste sovremennosti: materialy III Mezhdunar. nauch.prakt. konf. (Cheljabinsk, 1516 maja 2007 goda), Cheljabinsk,pp. 264268(inRussian). 9.Ibid. 10.Lejderman, N. L.,&Lipoveckij, M. N. (2003) Sovremennaja russkaja literatura: 19501990e gody: T. 2: 19681990, Akademija, Moscow, 688 p. (in Russian).11.Genis, A. Fenomen Pelevina.Available at: http:,pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html(in Russian). 12.Minkevich, A. Pokolenie Pelevina.Available at: http:,pelevin. nov.ru/stati/ ogurin/1 html(in Russian). 13.OrtegaiGasset, H. (1991) Jestetika. Filosofija kul'tury, Iskusstvo, Moscow, 588 p.(in Russian).
14.Lejderman, N. L., & Lipoveckij, M. N. (2003) Op. cit.15.Gurin, S. Pelevin mezhdu buddizmom i hristianstvom.Availableat: http:,pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html(in Russian). 16.Ibid. 17.Genis, A. Pole chudes.Available at: http:,pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html(in Russian). 18.Nicshe, F. (1990) “Po tu storonu dobra izla”, Soch.,Moscow, vol. 2, 400 p. (in Russian).19.OrtegaiGasset, H. (1991) Op. cit.20.Murikov, G. Konspirologija nashego vremeni(Pelevin V. O. «S. N. U. F. F. »).Available at: http:,pelevin. nov. ru/stati/ ogurin/1 html(in Russian). 21.Gurin, S. Op. cit.22.Ibid. 23.Sycheva, E. N. (2013) “Stihija zemli v pojeticheskoj frazeologii F. I. Tjutcheva”, Vestnik Brjanskogo gosudarstvennogo universiteta,№ 2, p. 343(in Russian). 24.Pelevin, V. O. (2003) Chapaev i Pustota, “Vagrius”, Moscow, 383 p. (in Russian).25.Ibid. 26.Ibid. 27.Ljapaeva, L. V. (2013) “Dominanta romannogo soznanija v «maloj proze» konca XIX nachala XX veka (M. Gor'kij, I. Bunin, B. Zajcev)”, Vestnik Brjanskogo gosudarstvennogo universiteta,№ 2, pp. 210213(in Russian).
Рекомендовано к публикации:
Горевым П. М., кандидатом педагогических наук, главным редактором журнала «Концепт»
