Этнокультурный смысл игрового действия в жизненных стратегиях русского этноса
О.
Н. НовиковаБиблиографическое описание статьи для цитирования:
Новикова
О.
Н. Этнокультурный смысл игрового действия в жизненных стратегиях русского этноса // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2014. – Т. 20. – С.
821–825. – URL:
http://e-koncept.ru/2014/54428.htm.
Аннотация. В статье рассматриваются смысловые ориентиры игрового действия, способствующие установке жизненных стратегий русского этноса. Выполняя роль социальной адаптации, игра, являясь способом самореализации и самопрезентации, дает россиянину возможность, ощущая себя частью этноса, реализовать свои желания и надежды.
Ключевые слова:
самореализация, самопрезентация, этнокультура, жизненная стратегия, игровое действие
Текст статьи
НовиковаОксана Николаевна,кандидат педагогических наук, доцент, зав.каф.Философии,ФГБОУ ВПО «Уральский государственный лесотехнический университет,г. Екатеринбургoksnovi@mail.ru
Этнокультурный смысл игрового действия в жизненных стратегияхрусского этноса
Аннотация.В статье рассматриваются смысловые ориентиры игрового действия,способствующие установке жизненных стратегий русского этноса. Выполняя роль социальной адаптации,игра,являясь способом самореализации и самопрезентации, дает россиянину возможность, ощущая себя частьюэтноса, реализовать свои желания и надежды.Ключевые слова. этнокультура, жизненная стратегия, игровое действие, самореализация, самопрезентация
Понятие жизненной стратегии традиционно является одним из сложных и интересных явлений бытия человека, которое характеризуется целостностью окружающего мира, нацеленностью на будущее, а главное проявляетсяв виде способностиизменять собственную жизнь ради конкретной цели или задачи.Невозможность предугадать наперед жизненные реалии (непредсказуемая русская природане давала гарантий на хороший результат, несмотря на напряженный труд или социальную ситуацию), запланировать конкретный план действий и следовать ему формировали мышление великоросса. Не рациональное, а интуитивное начало доминирует в логике поступков русского человека. Реальное проникновение индивидом в существующие культурные формы осуществляется в контексте включенности его в социально принятые организованные виды деятельности.В самом процессе активной включенности и происходит интериоризация нормативных сторон жизни, включая освоение образцов, определяющих культурную норму.Современная научная мысль доказала, что игра это непросто отдельная сфера культуры, а прежде всего приоритетное свойство жизнедеятельности в целом (А. Б. Демидов, Й. Хейзинга, Э. Финк и др.). «Человеческая культура возникает и развертывается в игре, как играª[1,с.7].Игровое действие в любой культуреэто не только приспособление к определенным условиямобитания, а прежде всего самый простойи доступный способ освоения окружающего пространствачерез изменение себя,прилаживаниесвоей самости к нововведениям.Игровая деятельность, основанная на подражании действий взрослых, вооружает человека иррациональным осознанием самых глубинных, на уровне архетипических оснований,бытия своей души, приобщает к гендерным сущностям,т.е.игра творит человека по образу и подобию сущностей своего времени.Большинство игр неизменны во времени, благодаря чему складываетсяощущение глубинных исторических корней, рождается преемственность, традиционность и устойчивость социума. Г.В. Флоровский религиозный мыслитель, философ, историк и богослов
определяя феномен своеобразия русского человека, указывает на особое присутствие в нем игровой стихии. «Слишком привыкли русские люди праздно томиться на роковых перекрестках, у перепутных крестов... И есть в русской душе даже какаято особенная страсть и притяжение к таким перепутьям и перекресткам. Нет решимости, сделать выбор. Нет воли, принять ответственность. Есть чтото артистическое в русской душе,слишком много игрыª [2,с. 501]. Практика свидетельствует, что традиционные игры,прежде всего,связаны с культурой конкретного народа, ведь свое содержание, особые характеристики игра берет из трудовой деятельности и бытовых качеств окружающей среды. Историческисоциоцентричное русское обществопоглощало индивида, формировало личное стремление «быть как всеª иформировало осознание ценности,как коллектива, так и личности, осознающей себя частью данного социума, предъявленных через результаты коллективных действий с индивидуальным проявлением. Например, почти все игры и забавы в Древней Руси имеютколлективный характер. Играв пятнашки, лапта, городки,бабки, различные единоборстваит.д. формировали обобщенное сознание, круговую поруку, чувство единства и сопричастности. В процессе игры воспитывалась инициатива, поощрялась готовность принять брошенный вызов, преодоление себя, своих страхов и слабостей, взаимовыручка и т.д. Излюбленными потехами «Сам на самª,«Стенка на стенкуª выковывалисьстойкость, боевой дух, взаимовыручка. Интересен тот факт, что традиционная русская пляска создавалась не как развлечение, а как уникальная системаигровой тренировки воинов, способныхиз пахарей превратиться в защитников. Ведь «Барыняª, «Казачокª, «Хороводª и другие русские народные танцы содержат в себе элементы пешего боя и стратегического маневрирования (например, сложные хороводные закрутки прообраз кольцевогозахвата). Излюбленное катание на санках формировало стремление в неизведанное, свободолюбиеи даже некую бесшабашность. Вера в социум, судьбу, некую помощь свыше, «авосьª и удачу позволялироссиянину действовать без оглядки, интуитивно, полагаясь больше на фортуну и положительное стечение обстоятельств. В традиционной русской игре нет выверенной расчетливости и строгости, она архаична, импульсивна и аффективна, базируется на повышенной эмоциональности, открытости и коллективной воли. Традиционные игры «взапускиª (наперегонки), «неводаª (перетягивание каната), «снежкиªслужилисредством воспитания таких качеств как сила, сноровка, чувство локтя. Все выше перечисленные приемы игрового воспитания способствовали самоопределению и самосознанию «делать как всеª, но в тоже время формировали стремленияпомочь и сострадать тем, кто «нижеª, кто проиграл, что порождалостремление индивида подняться до уровня «не хуже другогоª,«каждыйкак всеª. Данный феномен моральнопсихологической установки поведения,
побуждающий к мобилизации личного индивидуального потенциала в сочетании с коллективным архетипом,и формирует дуализм, бинарность русского самосознания. Практика свидетельствует, что стремление к личной самоопределенностисвойственнои человеку социоцентристского общества, выражаемый противоречивымвнутренним конфликтом между предопределенностью ивнутреннейсвободой. Историческийфеномен юродства характерный признак национальной русской культуры. Традиционно юродивыми или блаженными на Руси считали людей,симулирующих безумство, эпатирующих своим поведением окружающих (нагие или одетые в лохмотья, с тяжелыми веригами на теле, в шутовских колпаках и т.д.). Юродивый это тот, кто, добровольно принимая на себя личину безумия (играя в него), скрываетот окружающих свое совершенство (интеллектуальное, нравственное, физическое),через «самоизвольное мученичествоª, маску, нивелирующуюдобродетели. В феномене юродства уживаются два мира (реальный и горний), исполненные в реальных и фантасмагорийных действиях. «Юродивый это тот, кто следует иной логике, имеющей точку отсчета в абсолюте. На место законов этого мира он ставит законы мира небесного, на место я Бога, на место ума веру, на место сна бодрствование, на место слова образ, на место внешнего внутреннее, на место культуры культª[3,с.106].Бинарность проявления себя, эпатаж поведения,сочетаемыйс нарочитой святостью, аскетизм самоуничижения и обличение пороков и грехов других, отрицание общественных норм приличия и неукоснительное выполнение избранной роли типичная форма проявления себя юродивым.Занимая срединноеположение между смеховым миром и церковным укладом, играя роль «не от мира сегоª, человек совмещал в себе черты: мистичности и святости, парадоксальности и разумности, иллюзии и реальности, игры и конкретного действия. В обыденном сознании юродивый ассоциируется с обыкновенным «дурачкомª,имеющим душевное или телесное убожество. Но в тоже время общество именно блаженным разрешало «ругаться мируª, не почитая место и время так Дмитрий Ростовский в «Четьи минеяхªрегламентирует данную привилегию. Презрение к общественным приличиям и является привилегией и непременным признаком юродства. Добровольное принятие на себя тягот и жизненных лишений, готовность к постоянным издевкам, пинкам и поношениям юродивым дает право обличать всех и каждого. Юродство игра с обществом, актерство, принятие временной «чуждой личиныª, так как наедине с собой юродство теряет свою ценность. В толпе оправдано «глумлениеª, безумство поступков, безудержность эмоций.Толпа, зритель выполняет свою отведенную роль, народ становится ведомым персонажем, реагирующим и действующим по заранее спланированному действию, сценарию. Речь, поступки, костюм блаженного ставят перед обществом проблему выбора. Нагота в мороз символизирует с одной стороны чистоту и непритязательность, презрение к тленной плоти (праведный путь бытования), а с другой имеет смысл безнравственности, прелюбодеяния, дьявольского начала. Юродивый обычно презирает ум, и следуя сакральной доктрине,
презентует идею: всё,что считается мудростью в мире, оказывается безумием с точки зрения Творца. Жизнь по закону Божьему, праведнический путь предстает через антиэстетизм жизни. Опровержение общепринятого идеала красоты, возвеличивание безобразного в разряд положительного, нивелирование прекрасного ради этического цель юродства. Презентация себя через лохмотья одежды, довольствование всяким углом для жизни (подчас в собачьей конуре или канаве), пренебрежение к пище, комфорту и самой жизни технология жизненной игры,именуемой юродством, котораядержится на зрелище и имеет, прежде всего, показной характер.Выполняемые действия, выступление с определенной рольюс одной стороны должны рассмешить публику, но,как правило,отражаются не столько в релаксации зрителя, его расслаблении и довольствовании, сколько заставляют посмотреть на некую проблему, грань бытия через сокровенное, «душевноспасительноеª. «Рыдать над смешным вот благой эффект, ккоторому стремится юродивыйª[4, с. 123].Амбивалентноеначало в поведенческой игре юродивого сочетаетбессознательное лицемерие с открытым отрицанием принятых основ, страдание с комической самокритикой, сакральность с гротескной клоунадой. Толпа, оказавшись вовлеченной опосредованно в действие, через мимику, жесты, выкрики, парадоксальные фразы как бы оказываетсяв другом измерении, окружающем пространстве, в царстве Абсолюта. Юродивый вбирает в себя и высказывает не частную, субъективную точку зрения, определенную мысль, а некий целый пласт общих дум, чаяний и надежд толпы;он собой «олицетворяет душу народаª. «Лишая центр своей личности «яª и ставя на его место Бога, юродивый отказывается от индивидуальной, субъективной точки зрения и, выходя за рамки психологизма, встраивает свой взгляд в пространство мистерии, имеющей дело с целым, а не частностью, с «мыª, а не с «яª [ 5, с. 393].Эпатируя,юродивый несетна себе бремя укорачерез постижение и выражение духовной свободы, сознательного отрицания эстетически прекрасного, цельного и гармоничного.Играя роль герояобличителя реальности, акцентируя на мнимых ценностях, юродивыйсвоей самопрезентацией стремиться к самораскрытию в человеке апофатичных категорий.Этический потенциал любого игрового действия строится на соблюдении правил с одной стороны,и втоже время любая игра поддерживается нестандартными решениями, т.е. отходомот установленных законов. Избирая путь юродства, человек получаетстереотип действия, сценарий жизни, он стремится возбудить толпучерез гротеск действия, слова, балансирует на грани комического и трагического, поучая через смех и издевки. Исторически сочетая в себе черты православной духовности и языческой мистерии, юродство обнажало проблемы и в то же время нивелировало их, превращало в фарс, помогало перетерпеть тяготы и невзгоды существования.Сознательное уподобления себя со спасителем, безропотное принятие побоев, упреков и насмешек и есть принятые правила жизниигры под названием «юродствоª.Интуиция, вера в сверхвозможность, сверхопределенность как исторической судьбы России, так и жизни конкретного человека характерная особенность российской ментальности XVIIIXIXвека. А. Мень,характеризуя данный исторический период, пишет: «Человек обладает не только ощущениями и разумом, но и как бы особым «органомª внутреннего постижения, который раскрывает перед ним сущность бытияª[6,c.54]. Восприятие и реализация жизни через игровое действие наполняет повседневность мистичностью. «Игра становилась столкновением с силой мощной и иррациональной, зачастую осмысляемой как демоническаяª[7,с.806].
Сходная мысль встречается у Н.Бердяева: «В русской стихии, всегда сохранялся и сохраняется и доныне дионисический, экстатический элемент. Один поляк сказал мне в разгаре русской революции: Дионизос прошел по русской земле. С этим связана огромная сила русской хороводной песни и пляски. Русские люди склонны к оргиям с хороводамиª[8, с.8]. Русская игровая культура, прежде всего, просматривается в жизнедеятельности дворянской среды. Жизненная стратегия,выстраивание модели удовлетворенностью окружающим миром и стремление к счастью, котороепроявлялось через веру в непредсказуемость, удачный случай. Типичный русский дворянин состоял на царской службе, но через ряд ухищрений стремился избежать деятельности, предпочитая праздный образ жизни. Скачки, балы, бескрайнее гостеприимство с обильным угощением на пирах, безоглядное расточительство служат своеобразным потлачем (древним ритуалом,дающим уважение и авторитет). Дух соперничества, желание выглядеть не хуже чем другой заставляет соревноваться дворянские семьи в организации праздных мероприятий, с преднамеренной демонстрацией уничтожения материальных ценностей. Игровое действие становится механизмом, двигателем, активатором человеческой жизни. В реальной жизнедеятельности игру организовывают, ждут, радуются или огорчаются, но никогда не удивляются. Все бытие воспринимается как непредсказуемая случайность, сознательно организованная кемто или чемто успешность,в сочетании спассивносозерцательным, фаталистическим отношением к миру, принятием как данности своей судьбы. «Жизнь игра, жизнь театр, жизнь сон, а искусство реальность снаª [9,с.243.] Придворный церемониал и установленные светские условности задают определенное ролевое поведение всем участникам придворной жизни. Театрализация, игра становятся нормой этикета, а декорации и костюмы дополняют образ ежедневного лицедейства. Эпоха правления Елизаветы Петровны характеризуется появлением большогоколичества предметов «обманокª. Достаточно вспомнить художественные полотна П. Ротари, на которых девушки кажутся живыми, благодаря мастерству и убедительности изображения человеческой плоти и одежды (кабинет мод и граций в Петергофе). В моду входят натюрморты, написанные на дубовых досках, вмонтированных в стену, имитирующие стеллажи с книгами, писчими предметами. Исторические хроники свидетельствуют, что ручки, перья, чернильницы, листы бумагиказались реальными, настоящими, и нередко незнающий гость протягивал руку с целью взять предмет или нарисованную книгу. Не только бутафорные предметы, но и имитация людей
типичный факт культурных особенностей данного времени;так в усадьбе Кусково гостей развлекают фигурами обманками. В знаменитом Шереметьевском театре на заднем плане нередко располагались нарисованные фигуры персонажей, имитирующие толпу. Но известен факт иного использования бутафорных героев. Так изображение прекрасной дамы, нарисованное на плотном картоне, выставлялось в затемненной алее парка, или на водной глади пруда наспециальные полозья. Гости «навеселеª устремлялись к прекрасным «нимфамª с целью знакомства, но героини исчезали из виду при приближении оных (слуга, приводил обманку в движение с помощью веревки и несложного механизма).Реальность и театральность наиболее полно переплетались в маскарадах, которыми также славился Елизаветинский двор. Требования к маскарадному платью даже регламентируется в законодательных документах: «…в публичный маскарад иметь приезд всему дворянству с фамилиями к приличных масках…,а кто не дворянин, тот бы в оный маскарад быть не дерзалª[10].Весь имперский период русской культурыотмечен феноменом «случаяª и его ролью в истории конкретного человека и нации в целом. Специфика достиженияличной успешной карьеры (в условиях «женского правленияª), самоутверждение через театрализацию образа, выборособой роли и соответствие ей ( гусар мот, игрок, любитель женщин; дворянин денди, вежлив, учтив, меланхоличен и т.д)
вот чаяния данной эпохи.Азарт игры вытекает из общей атмосферы романтизма данного временис его культом непредсказуемости, отхода, противостояния норме, противопоставления упорядочиванию империи. Идеал данной эпохинацелен на уникальность и таинственность, проявляющуюся в исключительных обстоятельствах. Противодействие внешнему через борьбу внутреннююс чередованием добра и зла, добродетели и порочности, спокойствия и буйства. Герой данного времени весь соткан из контраста: он и венец творения, повелитель мира, и в то же время безвольная игрушка в руках судьбы. Человек XIXвека является жертвой собственных страстей. Отсутствие видимой свободы в имперском масштабе компенсируется свободой карточного действия. Ведь это целая церемония, с установленными правилами и обязательствами: наличие модного сюртука, владение специфической терминологией, готовность радоваться жизни при выигрыше и без сожаления расстаться с ней при проигрыше. Сама ситуация запала игры эквивалентна ситуации поединка, конфликтного противостояния, противодействия двух и более противников прототип дуэлянства.Карточная игра становится жизненной стратегией ведущей к счастью, гарантирующей или отнимающей успех в обществе, признание и уважение товарищей, любовь женщин; путь самореализации и самопрезентации без лишних хлопот, усилий, выстроенный на вере в удачу, «авосьª. Случай, ситуация становятся синонимом удачливости, так как «милость божьяª подразумевается не как соблюдение установленных правилах, а именно их нарушение.В исторической практике карты и карточная игра в XVIII начале XIXприобретают черты мифообразования эпохи. Как сказал М.Ю. Лермонтов: «Что ни толкуй Вольтер или Декарт Мир для меня колода карт,Жизнь банк; рок мечет, я играю,И правила игры я к людямприменяюª[11,с.262 ].
Феноменальный интерес и любовь к карточной игре объясняются ее двойственной природой: игра как она естьи игра как рок, жребий, через трактовку выпавшей карты, определяющей будущее игрока, имеющей прогнозирующее и программирующее значение. Как указывает Ю.М. Лотман: «В рамках карточной игры каждая отдельная карта получает свой смысл по тому месту, которая она занимает в системе карт. Так, например, дама ниже короля и выше валета, валет, в свою очередь, также расположен между дамой и десяткой и так далееª[12,с.272]. Русский человек более склоненобсуждать пройденный путь, чем соображать дальнейший, больше оглядываться назад, чем действовать, а перед делом заглядывать вперед. Карты становятся планом действия, жизненным ориентиром, стратегической реализацией конкретно выпавшей роли. Самоутверждение, игра личности не с другим человеком, а с обстоятельствами, случаем, самой жизнью определяют приоритет игрового начала.Карточные игры привлекают современников не только надеждой на выигрыш, но участием в данном действии, определяют модель общественной жизни, т.к. участник расценивается как «добрый, хороший малыйª, или «вертопрах, мотª. Так формируется имидж успешного героя «своего времениª, достаточно вспомнить образы главных литературных героев воспетых в творчестве М.Ю. Лермонтова, А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя и др. А. С. Пушкин както сказал:«Там позволяется вчерашнему слугеС хозяином своим на равной быть ноге.И тот, кто был судьбой обижен в час рожденья,Находит иногда в игре вознагражденьеª.Счастье, удача и действие связывались воедино не через соблюдение принятых законов, устоявшихся норм, а как непредсказуемое нарушение правил. Риск, стремление к выигрышуслужит отдушиной, является оборотной стороной имперской эпохи, исключающей случайность, сознательно подчиняющую свободу личности. Неожиданность становилась атрибутом повседневности, ее предчувствуют, к ней постоянно стремятся. Образ государственности ассоциируется с игрой покер. Взглянитека, из стариковКак многие игрой достигли до чиновИз грязи,Вошли со знатью в связи,А все ведь отчего? умели сохранятьПриличие во всем, блюсти свои законы,Держались правил… глядь!..Приних и честь и миллионы![11, с.274].Парадная мундирность и муштра, всеобщая видимая подчиненность сосуществует со свободным выбором, приключенческим началом, символом страсти, вожделения и мечты. Сознательный самообман, верав «точный расчетª (волшебная карта, вещь фетиш)
иррациональный характер повседневности русского быта XIXстолетия.Бинарность русского сознания проявляется в способности не терять головы в трудных обстоятельствах и сохранять честь и достоинство при гибельных ситуациях. Азартная игра серьезное действо, шуткам и вольностям в ней нет места: игра совершается в полном молчании,игроки обмениваются информацией через условную, специфическую терминологию, что в свою очередь способствует расцвету словесной игры. Язык картежников обрастает синонимами, приобретает аллегорическую форму (маз ставка, удача, дела на мази и т.д.).Постепенно карточная игра проникает в мир семейной идиллии,помогающей интересно провести досуг. В своих виршах «Евгению. Жизнь Званскаяª Г. Р. Державин восклицает:И где до ужина, чтобы прогнать как сон,В задоре иногда, в игры зело горячи,Играем в карты мы,в ерошки, в фараон,По грошу в долг и без отдачи…Не азарт, а отдых, приятное время провождение или «коротание времениª с родными и друзьями все больше наполняют жизнь провинциальной России. Время,проведенное за карточной игрой, постепенно становится воплощением нежданной удачи, сбывшихся надежд, удавшейся жизни. Выигрыш в игре интерпретируется как универсальная модель реализации желаемого, некий канонический принцип бытования. Внешняя парадная закономерность мундирности противопоставляется непредсказуемости случая, государственное начало соседствует с личными желаниями.В. Шубарт пишет: «По сути, русский играет с миром. Ему неведома западная земная серьезность. Иначе русские эмигранты, в большинстве своем низвергнутые со своих жизненных высот, не выдержали бы постигшей их участиª[13, с.81].Итак, проведенныйанализ игрового действияв определении жизненных стратегий русского этноса позволяет сделать вывод, что игровая форма прочно внедрилась в самосознание русского человека.Как средствосоциальной адаптации, являясь способом самореализации и самопрезентации, игра даетчеловеку возможность, не выделяя себя из этноса, реализовать свои желания, надежды и устремления, как правило,противопоставляемые обстоятельствам, судьбе, идеологии и самой жизни.
Ссылки на источники1.Хейзинга Й. Homoludens. В тени завтрашнего дня. М., 1992.2.Флоровский Г. Пути русского богословия. Киев, 1991.3.Ростова Н. Н. Человек обратной перспективы как философскоантропологический тип (Исследование феномена юродства) // Вестник ТГПУ . 2007.№11.С.105111.4. ПанченкоА. М. Смех какзрелище// Лихачев Д.С., Панченко А.М., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л.: Наука, 1984. С. 72153.5.Успенский Б.А. Антиповедение в культуре Древней Руси/ Проблемы изучения культурного наследия. М.: Наука. 1985.393с6. Мень А.Познание мира // Наука и жизнь. М., 1990. № 4. 7. Лотман Ю.М. Пиковая дама" и тема карт и карточной игры в русской литературе начала XIX века // Лотман Ю. Избр. статьи. В 3 т. Т. 2. Таллин, 1992. 8.Бердяев Н. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIXвека и начала XXвека/Бердяев Н.М.,1997.С.89.Дмитриева Н.А. Краткая история искусств. В 3х кн. Кн. 2. М., 1989. 10. Полное собрание законов Российской Империи. Собрание первое (с 1649 по 12 декабря 1825 г.). СПб., 1830. т.XIII,№921711. Лермонтов М.Ю. Избранные произведения/ вступ. Статья и коммент. А. Пескова/М.: Худож.лит.,1985.12.Лотман Ю. Театр и театральность в строе культуры начала XIX века //Лотман Ю. Избр.статьи. В 3 т. Т.1. Таллин. 1992.13.Шубарт В. Европа и душа Востока. М., 1997
Oxana Novikovacandidate of pedagogic science, associate Professor, Department of philosophy, head of the Department of philosophyUral state forest engineering university, YekaterinburgEthnocultural meaningof game action in vital (life)strategy of the Russian ethnosAbstract.The semantic reference points of game action promoting installation of vital (life) strategy of the Russian ethnos are considered in the article. Carrying out a role of social adaptation, game, being way of selfrealization and selfpresentation, gives the chance to the Russian, feeling as part of ethnos, to realize the desires and hopes.Keywords. Ethnoculture, vital (life) strategy, game action, selfrealization, selfpresentation
Этнокультурный смысл игрового действия в жизненных стратегияхрусского этноса
Аннотация.В статье рассматриваются смысловые ориентиры игрового действия,способствующие установке жизненных стратегий русского этноса. Выполняя роль социальной адаптации,игра,являясь способом самореализации и самопрезентации, дает россиянину возможность, ощущая себя частьюэтноса, реализовать свои желания и надежды.Ключевые слова. этнокультура, жизненная стратегия, игровое действие, самореализация, самопрезентация
Понятие жизненной стратегии традиционно является одним из сложных и интересных явлений бытия человека, которое характеризуется целостностью окружающего мира, нацеленностью на будущее, а главное проявляетсяв виде способностиизменять собственную жизнь ради конкретной цели или задачи.Невозможность предугадать наперед жизненные реалии (непредсказуемая русская природане давала гарантий на хороший результат, несмотря на напряженный труд или социальную ситуацию), запланировать конкретный план действий и следовать ему формировали мышление великоросса. Не рациональное, а интуитивное начало доминирует в логике поступков русского человека. Реальное проникновение индивидом в существующие культурные формы осуществляется в контексте включенности его в социально принятые организованные виды деятельности.В самом процессе активной включенности и происходит интериоризация нормативных сторон жизни, включая освоение образцов, определяющих культурную норму.Современная научная мысль доказала, что игра это непросто отдельная сфера культуры, а прежде всего приоритетное свойство жизнедеятельности в целом (А. Б. Демидов, Й. Хейзинга, Э. Финк и др.). «Человеческая культура возникает и развертывается в игре, как играª[1,с.7].Игровое действие в любой культуреэто не только приспособление к определенным условиямобитания, а прежде всего самый простойи доступный способ освоения окружающего пространствачерез изменение себя,прилаживаниесвоей самости к нововведениям.Игровая деятельность, основанная на подражании действий взрослых, вооружает человека иррациональным осознанием самых глубинных, на уровне архетипических оснований,бытия своей души, приобщает к гендерным сущностям,т.е.игра творит человека по образу и подобию сущностей своего времени.Большинство игр неизменны во времени, благодаря чему складываетсяощущение глубинных исторических корней, рождается преемственность, традиционность и устойчивость социума. Г.В. Флоровский религиозный мыслитель, философ, историк и богослов
определяя феномен своеобразия русского человека, указывает на особое присутствие в нем игровой стихии. «Слишком привыкли русские люди праздно томиться на роковых перекрестках, у перепутных крестов... И есть в русской душе даже какаято особенная страсть и притяжение к таким перепутьям и перекресткам. Нет решимости, сделать выбор. Нет воли, принять ответственность. Есть чтото артистическое в русской душе,слишком много игрыª [2,с. 501]. Практика свидетельствует, что традиционные игры,прежде всего,связаны с культурой конкретного народа, ведь свое содержание, особые характеристики игра берет из трудовой деятельности и бытовых качеств окружающей среды. Историческисоциоцентричное русское обществопоглощало индивида, формировало личное стремление «быть как всеª иформировало осознание ценности,как коллектива, так и личности, осознающей себя частью данного социума, предъявленных через результаты коллективных действий с индивидуальным проявлением. Например, почти все игры и забавы в Древней Руси имеютколлективный характер. Играв пятнашки, лапта, городки,бабки, различные единоборстваит.д. формировали обобщенное сознание, круговую поруку, чувство единства и сопричастности. В процессе игры воспитывалась инициатива, поощрялась готовность принять брошенный вызов, преодоление себя, своих страхов и слабостей, взаимовыручка и т.д. Излюбленными потехами «Сам на самª,«Стенка на стенкуª выковывалисьстойкость, боевой дух, взаимовыручка. Интересен тот факт, что традиционная русская пляска создавалась не как развлечение, а как уникальная системаигровой тренировки воинов, способныхиз пахарей превратиться в защитников. Ведь «Барыняª, «Казачокª, «Хороводª и другие русские народные танцы содержат в себе элементы пешего боя и стратегического маневрирования (например, сложные хороводные закрутки прообраз кольцевогозахвата). Излюбленное катание на санках формировало стремление в неизведанное, свободолюбиеи даже некую бесшабашность. Вера в социум, судьбу, некую помощь свыше, «авосьª и удачу позволялироссиянину действовать без оглядки, интуитивно, полагаясь больше на фортуну и положительное стечение обстоятельств. В традиционной русской игре нет выверенной расчетливости и строгости, она архаична, импульсивна и аффективна, базируется на повышенной эмоциональности, открытости и коллективной воли. Традиционные игры «взапускиª (наперегонки), «неводаª (перетягивание каната), «снежкиªслужилисредством воспитания таких качеств как сила, сноровка, чувство локтя. Все выше перечисленные приемы игрового воспитания способствовали самоопределению и самосознанию «делать как всеª, но в тоже время формировали стремленияпомочь и сострадать тем, кто «нижеª, кто проиграл, что порождалостремление индивида подняться до уровня «не хуже другогоª,«каждыйкак всеª. Данный феномен моральнопсихологической установки поведения,
побуждающий к мобилизации личного индивидуального потенциала в сочетании с коллективным архетипом,и формирует дуализм, бинарность русского самосознания. Практика свидетельствует, что стремление к личной самоопределенностисвойственнои человеку социоцентристского общества, выражаемый противоречивымвнутренним конфликтом между предопределенностью ивнутреннейсвободой. Историческийфеномен юродства характерный признак национальной русской культуры. Традиционно юродивыми или блаженными на Руси считали людей,симулирующих безумство, эпатирующих своим поведением окружающих (нагие или одетые в лохмотья, с тяжелыми веригами на теле, в шутовских колпаках и т.д.). Юродивый это тот, кто, добровольно принимая на себя личину безумия (играя в него), скрываетот окружающих свое совершенство (интеллектуальное, нравственное, физическое),через «самоизвольное мученичествоª, маску, нивелирующуюдобродетели. В феномене юродства уживаются два мира (реальный и горний), исполненные в реальных и фантасмагорийных действиях. «Юродивый это тот, кто следует иной логике, имеющей точку отсчета в абсолюте. На место законов этого мира он ставит законы мира небесного, на место я Бога, на место ума веру, на место сна бодрствование, на место слова образ, на место внешнего внутреннее, на место культуры культª[3,с.106].Бинарность проявления себя, эпатаж поведения,сочетаемыйс нарочитой святостью, аскетизм самоуничижения и обличение пороков и грехов других, отрицание общественных норм приличия и неукоснительное выполнение избранной роли типичная форма проявления себя юродивым.Занимая срединноеположение между смеховым миром и церковным укладом, играя роль «не от мира сегоª, человек совмещал в себе черты: мистичности и святости, парадоксальности и разумности, иллюзии и реальности, игры и конкретного действия. В обыденном сознании юродивый ассоциируется с обыкновенным «дурачкомª,имеющим душевное или телесное убожество. Но в тоже время общество именно блаженным разрешало «ругаться мируª, не почитая место и время так Дмитрий Ростовский в «Четьи минеяхªрегламентирует данную привилегию. Презрение к общественным приличиям и является привилегией и непременным признаком юродства. Добровольное принятие на себя тягот и жизненных лишений, готовность к постоянным издевкам, пинкам и поношениям юродивым дает право обличать всех и каждого. Юродство игра с обществом, актерство, принятие временной «чуждой личиныª, так как наедине с собой юродство теряет свою ценность. В толпе оправдано «глумлениеª, безумство поступков, безудержность эмоций.Толпа, зритель выполняет свою отведенную роль, народ становится ведомым персонажем, реагирующим и действующим по заранее спланированному действию, сценарию. Речь, поступки, костюм блаженного ставят перед обществом проблему выбора. Нагота в мороз символизирует с одной стороны чистоту и непритязательность, презрение к тленной плоти (праведный путь бытования), а с другой имеет смысл безнравственности, прелюбодеяния, дьявольского начала. Юродивый обычно презирает ум, и следуя сакральной доктрине,
презентует идею: всё,что считается мудростью в мире, оказывается безумием с точки зрения Творца. Жизнь по закону Божьему, праведнический путь предстает через антиэстетизм жизни. Опровержение общепринятого идеала красоты, возвеличивание безобразного в разряд положительного, нивелирование прекрасного ради этического цель юродства. Презентация себя через лохмотья одежды, довольствование всяким углом для жизни (подчас в собачьей конуре или канаве), пренебрежение к пище, комфорту и самой жизни технология жизненной игры,именуемой юродством, котораядержится на зрелище и имеет, прежде всего, показной характер.Выполняемые действия, выступление с определенной рольюс одной стороны должны рассмешить публику, но,как правило,отражаются не столько в релаксации зрителя, его расслаблении и довольствовании, сколько заставляют посмотреть на некую проблему, грань бытия через сокровенное, «душевноспасительноеª. «Рыдать над смешным вот благой эффект, ккоторому стремится юродивыйª[4, с. 123].Амбивалентноеначало в поведенческой игре юродивого сочетаетбессознательное лицемерие с открытым отрицанием принятых основ, страдание с комической самокритикой, сакральность с гротескной клоунадой. Толпа, оказавшись вовлеченной опосредованно в действие, через мимику, жесты, выкрики, парадоксальные фразы как бы оказываетсяв другом измерении, окружающем пространстве, в царстве Абсолюта. Юродивый вбирает в себя и высказывает не частную, субъективную точку зрения, определенную мысль, а некий целый пласт общих дум, чаяний и надежд толпы;он собой «олицетворяет душу народаª. «Лишая центр своей личности «яª и ставя на его место Бога, юродивый отказывается от индивидуальной, субъективной точки зрения и, выходя за рамки психологизма, встраивает свой взгляд в пространство мистерии, имеющей дело с целым, а не частностью, с «мыª, а не с «яª [ 5, с. 393].Эпатируя,юродивый несетна себе бремя укорачерез постижение и выражение духовной свободы, сознательного отрицания эстетически прекрасного, цельного и гармоничного.Играя роль герояобличителя реальности, акцентируя на мнимых ценностях, юродивыйсвоей самопрезентацией стремиться к самораскрытию в человеке апофатичных категорий.Этический потенциал любого игрового действия строится на соблюдении правил с одной стороны,и втоже время любая игра поддерживается нестандартными решениями, т.е. отходомот установленных законов. Избирая путь юродства, человек получаетстереотип действия, сценарий жизни, он стремится возбудить толпучерез гротеск действия, слова, балансирует на грани комического и трагического, поучая через смех и издевки. Исторически сочетая в себе черты православной духовности и языческой мистерии, юродство обнажало проблемы и в то же время нивелировало их, превращало в фарс, помогало перетерпеть тяготы и невзгоды существования.Сознательное уподобления себя со спасителем, безропотное принятие побоев, упреков и насмешек и есть принятые правила жизниигры под названием «юродствоª.Интуиция, вера в сверхвозможность, сверхопределенность как исторической судьбы России, так и жизни конкретного человека характерная особенность российской ментальности XVIIIXIXвека. А. Мень,характеризуя данный исторический период, пишет: «Человек обладает не только ощущениями и разумом, но и как бы особым «органомª внутреннего постижения, который раскрывает перед ним сущность бытияª[6,c.54]. Восприятие и реализация жизни через игровое действие наполняет повседневность мистичностью. «Игра становилась столкновением с силой мощной и иррациональной, зачастую осмысляемой как демоническаяª[7,с.806].
Сходная мысль встречается у Н.Бердяева: «В русской стихии, всегда сохранялся и сохраняется и доныне дионисический, экстатический элемент. Один поляк сказал мне в разгаре русской революции: Дионизос прошел по русской земле. С этим связана огромная сила русской хороводной песни и пляски. Русские люди склонны к оргиям с хороводамиª[8, с.8]. Русская игровая культура, прежде всего, просматривается в жизнедеятельности дворянской среды. Жизненная стратегия,выстраивание модели удовлетворенностью окружающим миром и стремление к счастью, котороепроявлялось через веру в непредсказуемость, удачный случай. Типичный русский дворянин состоял на царской службе, но через ряд ухищрений стремился избежать деятельности, предпочитая праздный образ жизни. Скачки, балы, бескрайнее гостеприимство с обильным угощением на пирах, безоглядное расточительство служат своеобразным потлачем (древним ритуалом,дающим уважение и авторитет). Дух соперничества, желание выглядеть не хуже чем другой заставляет соревноваться дворянские семьи в организации праздных мероприятий, с преднамеренной демонстрацией уничтожения материальных ценностей. Игровое действие становится механизмом, двигателем, активатором человеческой жизни. В реальной жизнедеятельности игру организовывают, ждут, радуются или огорчаются, но никогда не удивляются. Все бытие воспринимается как непредсказуемая случайность, сознательно организованная кемто или чемто успешность,в сочетании спассивносозерцательным, фаталистическим отношением к миру, принятием как данности своей судьбы. «Жизнь игра, жизнь театр, жизнь сон, а искусство реальность снаª [9,с.243.] Придворный церемониал и установленные светские условности задают определенное ролевое поведение всем участникам придворной жизни. Театрализация, игра становятся нормой этикета, а декорации и костюмы дополняют образ ежедневного лицедейства. Эпоха правления Елизаветы Петровны характеризуется появлением большогоколичества предметов «обманокª. Достаточно вспомнить художественные полотна П. Ротари, на которых девушки кажутся живыми, благодаря мастерству и убедительности изображения человеческой плоти и одежды (кабинет мод и граций в Петергофе). В моду входят натюрморты, написанные на дубовых досках, вмонтированных в стену, имитирующие стеллажи с книгами, писчими предметами. Исторические хроники свидетельствуют, что ручки, перья, чернильницы, листы бумагиказались реальными, настоящими, и нередко незнающий гость протягивал руку с целью взять предмет или нарисованную книгу. Не только бутафорные предметы, но и имитация людей
типичный факт культурных особенностей данного времени;так в усадьбе Кусково гостей развлекают фигурами обманками. В знаменитом Шереметьевском театре на заднем плане нередко располагались нарисованные фигуры персонажей, имитирующие толпу. Но известен факт иного использования бутафорных героев. Так изображение прекрасной дамы, нарисованное на плотном картоне, выставлялось в затемненной алее парка, или на водной глади пруда наспециальные полозья. Гости «навеселеª устремлялись к прекрасным «нимфамª с целью знакомства, но героини исчезали из виду при приближении оных (слуга, приводил обманку в движение с помощью веревки и несложного механизма).Реальность и театральность наиболее полно переплетались в маскарадах, которыми также славился Елизаветинский двор. Требования к маскарадному платью даже регламентируется в законодательных документах: «…в публичный маскарад иметь приезд всему дворянству с фамилиями к приличных масках…,а кто не дворянин, тот бы в оный маскарад быть не дерзалª[10].Весь имперский период русской культурыотмечен феноменом «случаяª и его ролью в истории конкретного человека и нации в целом. Специфика достиженияличной успешной карьеры (в условиях «женского правленияª), самоутверждение через театрализацию образа, выборособой роли и соответствие ей ( гусар мот, игрок, любитель женщин; дворянин денди, вежлив, учтив, меланхоличен и т.д)
вот чаяния данной эпохи.Азарт игры вытекает из общей атмосферы романтизма данного временис его культом непредсказуемости, отхода, противостояния норме, противопоставления упорядочиванию империи. Идеал данной эпохинацелен на уникальность и таинственность, проявляющуюся в исключительных обстоятельствах. Противодействие внешнему через борьбу внутреннююс чередованием добра и зла, добродетели и порочности, спокойствия и буйства. Герой данного времени весь соткан из контраста: он и венец творения, повелитель мира, и в то же время безвольная игрушка в руках судьбы. Человек XIXвека является жертвой собственных страстей. Отсутствие видимой свободы в имперском масштабе компенсируется свободой карточного действия. Ведь это целая церемония, с установленными правилами и обязательствами: наличие модного сюртука, владение специфической терминологией, готовность радоваться жизни при выигрыше и без сожаления расстаться с ней при проигрыше. Сама ситуация запала игры эквивалентна ситуации поединка, конфликтного противостояния, противодействия двух и более противников прототип дуэлянства.Карточная игра становится жизненной стратегией ведущей к счастью, гарантирующей или отнимающей успех в обществе, признание и уважение товарищей, любовь женщин; путь самореализации и самопрезентации без лишних хлопот, усилий, выстроенный на вере в удачу, «авосьª. Случай, ситуация становятся синонимом удачливости, так как «милость божьяª подразумевается не как соблюдение установленных правилах, а именно их нарушение.В исторической практике карты и карточная игра в XVIII начале XIXприобретают черты мифообразования эпохи. Как сказал М.Ю. Лермонтов: «Что ни толкуй Вольтер или Декарт Мир для меня колода карт,Жизнь банк; рок мечет, я играю,И правила игры я к людямприменяюª[11,с.262 ].
Феноменальный интерес и любовь к карточной игре объясняются ее двойственной природой: игра как она естьи игра как рок, жребий, через трактовку выпавшей карты, определяющей будущее игрока, имеющей прогнозирующее и программирующее значение. Как указывает Ю.М. Лотман: «В рамках карточной игры каждая отдельная карта получает свой смысл по тому месту, которая она занимает в системе карт. Так, например, дама ниже короля и выше валета, валет, в свою очередь, также расположен между дамой и десяткой и так далееª[12,с.272]. Русский человек более склоненобсуждать пройденный путь, чем соображать дальнейший, больше оглядываться назад, чем действовать, а перед делом заглядывать вперед. Карты становятся планом действия, жизненным ориентиром, стратегической реализацией конкретно выпавшей роли. Самоутверждение, игра личности не с другим человеком, а с обстоятельствами, случаем, самой жизнью определяют приоритет игрового начала.Карточные игры привлекают современников не только надеждой на выигрыш, но участием в данном действии, определяют модель общественной жизни, т.к. участник расценивается как «добрый, хороший малыйª, или «вертопрах, мотª. Так формируется имидж успешного героя «своего времениª, достаточно вспомнить образы главных литературных героев воспетых в творчестве М.Ю. Лермонтова, А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя и др. А. С. Пушкин както сказал:«Там позволяется вчерашнему слугеС хозяином своим на равной быть ноге.И тот, кто был судьбой обижен в час рожденья,Находит иногда в игре вознагражденьеª.Счастье, удача и действие связывались воедино не через соблюдение принятых законов, устоявшихся норм, а как непредсказуемое нарушение правил. Риск, стремление к выигрышуслужит отдушиной, является оборотной стороной имперской эпохи, исключающей случайность, сознательно подчиняющую свободу личности. Неожиданность становилась атрибутом повседневности, ее предчувствуют, к ней постоянно стремятся. Образ государственности ассоциируется с игрой покер. Взглянитека, из стариковКак многие игрой достигли до чиновИз грязи,Вошли со знатью в связи,А все ведь отчего? умели сохранятьПриличие во всем, блюсти свои законы,Держались правил… глядь!..Приних и честь и миллионы![11, с.274].Парадная мундирность и муштра, всеобщая видимая подчиненность сосуществует со свободным выбором, приключенческим началом, символом страсти, вожделения и мечты. Сознательный самообман, верав «точный расчетª (волшебная карта, вещь фетиш)
иррациональный характер повседневности русского быта XIXстолетия.Бинарность русского сознания проявляется в способности не терять головы в трудных обстоятельствах и сохранять честь и достоинство при гибельных ситуациях. Азартная игра серьезное действо, шуткам и вольностям в ней нет места: игра совершается в полном молчании,игроки обмениваются информацией через условную, специфическую терминологию, что в свою очередь способствует расцвету словесной игры. Язык картежников обрастает синонимами, приобретает аллегорическую форму (маз ставка, удача, дела на мази и т.д.).Постепенно карточная игра проникает в мир семейной идиллии,помогающей интересно провести досуг. В своих виршах «Евгению. Жизнь Званскаяª Г. Р. Державин восклицает:И где до ужина, чтобы прогнать как сон,В задоре иногда, в игры зело горячи,Играем в карты мы,в ерошки, в фараон,По грошу в долг и без отдачи…Не азарт, а отдых, приятное время провождение или «коротание времениª с родными и друзьями все больше наполняют жизнь провинциальной России. Время,проведенное за карточной игрой, постепенно становится воплощением нежданной удачи, сбывшихся надежд, удавшейся жизни. Выигрыш в игре интерпретируется как универсальная модель реализации желаемого, некий канонический принцип бытования. Внешняя парадная закономерность мундирности противопоставляется непредсказуемости случая, государственное начало соседствует с личными желаниями.В. Шубарт пишет: «По сути, русский играет с миром. Ему неведома западная земная серьезность. Иначе русские эмигранты, в большинстве своем низвергнутые со своих жизненных высот, не выдержали бы постигшей их участиª[13, с.81].Итак, проведенныйанализ игрового действияв определении жизненных стратегий русского этноса позволяет сделать вывод, что игровая форма прочно внедрилась в самосознание русского человека.Как средствосоциальной адаптации, являясь способом самореализации и самопрезентации, игра даетчеловеку возможность, не выделяя себя из этноса, реализовать свои желания, надежды и устремления, как правило,противопоставляемые обстоятельствам, судьбе, идеологии и самой жизни.
Ссылки на источники1.Хейзинга Й. Homoludens. В тени завтрашнего дня. М., 1992.2.Флоровский Г. Пути русского богословия. Киев, 1991.3.Ростова Н. Н. Человек обратной перспективы как философскоантропологический тип (Исследование феномена юродства) // Вестник ТГПУ . 2007.№11.С.105111.4. ПанченкоА. М. Смех какзрелище// Лихачев Д.С., Панченко А.М., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л.: Наука, 1984. С. 72153.5.Успенский Б.А. Антиповедение в культуре Древней Руси/ Проблемы изучения культурного наследия. М.: Наука. 1985.393с6. Мень А.Познание мира // Наука и жизнь. М., 1990. № 4. 7. Лотман Ю.М. Пиковая дама" и тема карт и карточной игры в русской литературе начала XIX века // Лотман Ю. Избр. статьи. В 3 т. Т. 2. Таллин, 1992. 8.Бердяев Н. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIXвека и начала XXвека/Бердяев Н.М.,1997.С.89.Дмитриева Н.А. Краткая история искусств. В 3х кн. Кн. 2. М., 1989. 10. Полное собрание законов Российской Империи. Собрание первое (с 1649 по 12 декабря 1825 г.). СПб., 1830. т.XIII,№921711. Лермонтов М.Ю. Избранные произведения/ вступ. Статья и коммент. А. Пескова/М.: Худож.лит.,1985.12.Лотман Ю. Театр и театральность в строе культуры начала XIX века //Лотман Ю. Избр.статьи. В 3 т. Т.1. Таллин. 1992.13.Шубарт В. Европа и душа Востока. М., 1997
Oxana Novikovacandidate of pedagogic science, associate Professor, Department of philosophy, head of the Department of philosophyUral state forest engineering university, YekaterinburgEthnocultural meaningof game action in vital (life)strategy of the Russian ethnosAbstract.The semantic reference points of game action promoting installation of vital (life) strategy of the Russian ethnos are considered in the article. Carrying out a role of social adaptation, game, being way of selfrealization and selfpresentation, gives the chance to the Russian, feeling as part of ethnos, to realize the desires and hopes.Keywords. Ethnoculture, vital (life) strategy, game action, selfrealization, selfpresentation
