Государственное регулирование вопросов вероисповедания в историческом ракурсе
П.
Д. СимашенковБиблиографическое описание статьи для цитирования:
Симашенков
П.
Д. Государственное регулирование вопросов вероисповедания в историческом ракурсе // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2015. – № 2 (февраль). – С.
146–150. – URL:
http://e-koncept.ru/2015/15054.htm.
Аннотация. Статья посвящена анализу нормативного регулирования защиты прав верующих в России. По результатам сравнительного историко-правового исследования автор доказывает избыточность юридической регламентации вероисповедания в действующем законодательстве Российской Федерации.
Ключевые слова:
государственное регулирование, верующие, религия, законодательство, состав преступления
Текст статьи
+321(091)УДК001Симашенков Павел Дмитриевич,кандидат исторических наук, доцент кафедры ГМУ и правового обеспечения государственной службы ЧОУ ВО «Международный институт рынка», г. Самараpavel.simashenckov@yandex.ru
Государственное регулирование вопросов вероисповедания в историческом ракурсе
Аннотация.Статья посвящена анализу нормативного регулирования защиты прав верующих в России. По результатам сравнительного историкоправового исследования автор доказывает избыточность юридической регламентации вероисповедания в действующем законодательстве Российской Федерации.Ключевые слова:религия, верующие, законодательство, состав преступления, государственное регулирование.Раздел: (03) философия; социология; политология; правоведение; науковедение.
Мы продолжаем то, что мы уже много наделали.Мы ведь ничего нового не изобретаем.Мы свою страну формулируем.В. С. Черномырдин
Стремительный рост экстремистских настроений вынуждает российскую власть к интенсивному правотворчеству в сфере регулирования прав личности. Пожалуй, одной из наиболее резонансных в этом отношении является новая редакция ст. 148 Уголовного кодекса Российской Федерации, анализу которой и посвящено настоящее исследование.В отличие от законодателя, автор статьи не претендует на обладание абсолютной религиозной истиной. Задачи исследования значительно уже и прозаичнее: анализ правовых норм, регламентировавших «религиозные преступления», в компаративном ключе. Действующая редакция ст. 148 УК Российской Федерации запрещает под страхом наказания «нарушение права на свободу совести и вероисповеданий». Уже при беглом взгляде на заголовок возникает вопрос: сколько вероисповеданий охраняется уголовным законом? Согласно ст. 28 Конституции РФ, «каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания». Преамбула Закона № 125ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях» также трактует вероисповедание вединственном числе. Возможно, в случае со ст. 148 УК РФ законодатель уточняет факт многоконфессиональности (подменяя тем самым вероисповедание конфессией). Однако такой подход представляется нам в корне неправильным, поскольку вероисповедание и конфессия соотносятся как содержание и форма. Следуя логике законодателя, название статьи должно звучать как «Нарушение права на свободу совестей и вероисповеданий», так как вариантов «совестей» в современном российском обществе, лишенном единой и устойчивой системынравственных координат, столь же много, сколь и вероисповеданий.Первая часть ст. 148 УК Российской Федерации предусматривает ответственность за «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих». Не вдаваясь в полемику относительно строгости санкций, проанализируем диспозицию–объективную и субъективную стороны преступления.Прежде всего, формулировка первой части являет собой комплекс признаков:публичность;совершение преступления только путем действия;явность неуважения к обществу.+321(091)УДК001Субъективная сторона бесспорно предполагает наличие в действиях виновного прямого умысла, так как преступная цель (оскорбление религиозных чувств) прямо указана в диспозиции статьи. Потерпевшими, как явствует оттуда же, названы верующие.Признак публичности, очевидно, мыслится как доступность широким массам (или хотя бы одному лицу). В последнем случае напрашивается аналогия с составом декриминализованного оскорбления, однако применение уголовного закона по аналогии, как известно, недопустимо (ст. 3 УК РФ). Публичность как юридическая дефиниция в УК Российской Федерации не определена (за исключением очевидной тавтологии в примечании к ст. 205.2, где «под публичным оправданием терроризма понимается публичное заявление»).Более того, сравнивая конструкции составов ст. 148 и 280 УК Российской Федерации, можно предположить, что публичность представляет собой совершение деяния в присутствии nго числа лиц, но без использования средств массовой информации (в ст. 280 данный признакквалифицирующий и вынесен во вторую часть статьи). Статья о клевете (128.1) также разделяет публичность и использование СМИ. Характерно, что в ст. 148 признак использования СМИ не обозначен. Следовательно, оскорбление чувств верующих посредством СМИ не может трактоваться как уголовно наказуемое. Остается спорным и вопрос «публичного бездействия»: например, ненадевания платка при входе в церковь. По логике статьиподобные акты также находятся за рамками уголовноправовой защиты. Получается, что публичное игнорирование требований самых обидчивых верующих (даже в местах, предназначенных для богослужений)ненаказуемо. И хотя вторая часть ст. 148 оперирует термином «деяния», но ссылается на первую, предусматривающую лишь «действия».Признак «явного неуважения к обществу» давно не дает покоя правоприменителям, прекрасно знающим, что столь примитивнейшее преступление–хулиганство–может оказаться одним из самых труднодоказуемых именно в силу оценочности критерия «явности». Логично заявить, что «неявное неуважение» ненаказуемо, а вопрос «Для кого явное–для общества илидля самого правонарушителя?»остается открытым, расширяя и без того обширные дискреционные полномочия судебноследственных органов.Проанализируем наиболее щекотливый нюанс–проблемы юридической квалификации оскорбления чувств верующих. Для уяснения авторской позиции по данному вопросу считаем необходимым сравнить ст. 148 УК Российской Федерации с близкородственными нормами исторических источников, регламентировавших преступления против религии и церкви.Первые девять статей главы IСоборного Уложения (1649 г.) посвящены «богохулникам и церковным мятежникам» [1]. Согласно ст. 1, «будет кто иноверцы, какия ни буди веры, или и русской человек, возложит хулу на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на рождьшую Его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на честный крест, или на Святых Его угодников, и про то сыскивати всякими сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохулника обличив, казнити, зжечь».Примерно в том же русле сформулирован артикул 3 из петровского Артикула воинского (1716 г.): «кто имени божию хулению приносит, и оное презирает, и службу божию поносит, и ругается слову божию и святым таинствам, а весьма в том он обличен будет, хотя сие в пиянстве или трезвом уме учинится: тогда ему язык роскаленым железом прожжен, и потом отсечена глава да будет» [2]. «Кто пресвятую матерь божию деву Марию и святых ругательными словами поносит, оный имеет, по состоянию его +321(091)УДК001особы и хуления, телесным наказанием отсечения сустава наказан или живота лишен быть» (артикул 4). Всего же в Артикуле воинском наказания за религиозные преступления устанавливают семнадцать статей (артикулов) в составе двух глав.В Уложении о наказаниях уголовныхи исправительных (1845 г.) преступлениям против веры посвящен обширный второй раздел (ст. 182–262), в котором глава первая (О богохулении и порицании веры, ст. 182–189) содержит составы [3], близкие по смыслу к ст. 148 действующего УК РФ: «кто дерзнет публично в церкви с умыслом возложить хулу на славимаго в Единосущной Троице Бога, или на Пречистую Владычицу нашу Богородицу и присноДеву Марию, или на честный Крест Господа Бога нашего Иисуса Христа, или на бесплотныя силы Небесныя, или на святых УгодниковБожиих и их изображения, тот подвергается лишению прав состояния и ссылке в каторжные работы...»(ст. 182 Уложения).Характерно, что квалифицированный состав предполагает совершение указанных деяний «не в церкви, но в публичном месте, или при собрании более или менее многолюдном» (ст. 182), «хотя и не публично и не в многолюдном собрании, но однакож при свидетелях, с намерением поколебать их веру или произвести соблазн» (ст. 183).Ст.184 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. запрещает «порицать Христианскую веру или Православную церковь или ругаться над Священным Писанием или Святыми таинствами». При этом комплекс признаков объективной и субъективной сторон (публичное место, многолюдное собрание, при свидетелях, намерение поколебатьверу или произвести соблазн)тот же, что и в ст. 182–183.Ст. 185 предусматривает ответственность за недоносительство, а 186я–за «слова, имеющие вид богохуления... или же порицания веры и церкви Православной», учиненные «без умысла оскорбить святыню, а единственно по неразумию, невежеству или пьянству».Важно подчеркнуть: Уложение 1845 г. отграничивает «публичность» от «использования СМИ». Так, согласно ст. 187, «кто в печатных или... какимто образом распространяемых им сочиненияхдозволит себе богохуление, поношение Святых Господних или порицание Христианской веры, или церкви Православной, или ругательства над Священным Писанием и Святыми Таинствами, тот подвергается лишению всех прав состояния и ссылке в отдаленные места Сибири... Сим же наказаниям подвергаются и те, которые будут заведомо продавать или иным образом распространять такия сочинения».В связи с событиями вокруг квалификации содеянного PussyRiotнебезынтересно будет заметить, что Уложение 1845 г. дает определение кощунства, видя его в «язвительных насмешках, доказывающих явное неуважение к правилам или обрядам церкви Православной, или вообще Христианства». Очевидно, что признак «явности» неуважения осложняет квалификацию кощунства, создавая тем самым поле не только для юридических, но и длябогословских дискуссий.Еще один любопытный состав–ст. 189 Уложения 1845 г.: «кто с умыслом поколебать уважение к святыне, будет выделывать, или же продавать, или иным какимлибо образом распространять писанныя, гравированныя, резныя или отлитыя в соблазнительном виде иконы или изображения предметов относящихся к вере и богослужению, тот за сие подвергается наказанию...за богохуление определенному». Привилегированный состав ст. 189 предполагает отсутствие «злаго намерения...и ненависти к вере Христианской или церкви Православной», а также «неразумие и невежество».Уголовное уложение от 1903г. также устанавливает ответственность за преступления против веры–в гл. II«О нарушении ограждающих веру постановлений» (ст. 73–98). +321(091)УДК001Специфика правовой фиксации указанных деяний состоит в меньшем дроблении на составы и более детальной классификации признаков места совершения преступления.Согласно ст. 73 Уложения 1903 г. [4], «виновный: в возложении хулы на славимаго в единосущной Троице Бога, на Пречистую Владычицу нашу Богородицу и ПрисноДеву Марию, на Безплотныя Силы Небесныя или на Святых Угодников Божиих; в поругании действием или поношении Святых Таинств, Святаго Креста, Святых мощей, Святых икон и других предметов, почитаемых православною или иною христианскою церковью священными...в поношении Священнаго Писания, или церкви Православной и ея догматов, или вообще веры христианской, за сие богохуление или оскорбление святыни наказывается: если оно учинено:1)при отправлении общественнаго богослужения или в церкви; 2)в часовне или христианском молитвенном доме, или публично, или в распространенных или в публично выставленных произведении печати, письме или изображении;3)с целью произвести соблазн между присутствовавшими».Менее тяжкое наказание предусмотрено за богохуление или оскорбление святыни «по неразумию, невежеству или в состоянии опьянения». При этом чрезвычайно важным и показательным представляется тот факт, что Уложение включает в себя характеристику «предметов, почитаемых православною или иною христианскою церковью священными», а также «предметов, употреблением при православном или ином христианском богослужении освященных» (вынесены в приложения Iи IIсоответственно).Ст.74 Уложения 1903 г. запрещает поношения установлений и обрядов церкви православной или вообще христианства; поругание действием или поношение предметов, употреблением при православном или ином христианском богослужении освященных; непристойные насмешки над священными предметами или предметами верований, в ст. 73 поименованных (данноедеяние называется кощунством). Признаки места и цели совершения преступления, а также смягчение ответственности за неразумие и опьянениесовпадают с зафиксированными в ст. 73.Весьма симптоматично, что Уложение 1903 г. запрещает поношение «признанного в России нехристианского вероисповедания» (ст. 76), устанавливая сходные со ст. 73–74 признаки объективной стороны.На основании приведенных цитат и результатов сравнительного исследования автором выявлены тенденции развития правовой защиты сферы вероисповедания:1)составы «богохульных» преступлений эволюционируют в сторону большей детализации признаков объективной стороны. При этом характеристики «предмета преступления» (религиозная символика и церковные догматы) остаются практически неизменными (детализация не так ярко выражена);2)появление перечней «святынь», оскорбление которых карается законом, свидетельствует о возрастании формализации и рационализации подхода к законодательному оформлению преступлений против веры и церкви;3)юридическая фиксация способа совершения преступления (а в Уложении 1903г.–и места преступления) позволяет предположить, что авторов исследуемых источников беспокоила именно массовость распространения богохульства и святотатства;4)законодательная регламентация запрещенных деянийусложняется: Уложение 1903 г. разграничивает «поношение» и «поругание действием»;5)законодатель пытается запретить изготовление «соблазнительных» артефактов, закрепляя произведения искусства и ремесла в качестве предмета богохульских преступлений;+321(091)УДК0016)к ХХ в. введена ответственность за богохульство в отношении признанных в Российской империи нехристианских вероисповеданий. Следовательно, априори признавая и поддерживая приоритет православия, власть более озабочена культивированием религиозности подданных, нежели их просвещением (чему свидетельство–смягчение ответственности за «неразумие и невежество»). Невежество верующих не так страшно, как знание без веры [5].Таким образом, по итогам компаративного анализа исторических источников права XVII–XXвв. и ст. 148УК Российской Федерации автор счел возможным синтезировать следующие обобщения.Объектом всех «богохульских преступлений» является не столько религия как таковая, сколько «ограждающие веру постановления». При очевидной размытости термина «преступления против веры» все исторические источники в той или иной мере уточняют то, против чего направлено богохульство или кощунство. Вполне естественно, что наивысшей степени детализации предмет и объект изучаемых преступлений достигли в ХХ в., в Уложении 1903 г. Данный факт указывает не только на относительную гуманизацию законодательства, но и на объективную необходимость формальноюридического уточнения элементов составов преступлений против веры.Ст.148 действующего УК РФ формально защищает конституционные права граждан. Однако множественность «вероисповеданий» (в противоречие Закону №125ФЗ) позволяетпредположить, что реальным (не декларируемым) объектом преступления выступают скорее интересы конфессий, нежели права граждан.Целью преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 148 УК Российской Федерации, является «оскорбление чувств верующих». При этом весьма показательно, что,согласно ст. 20 УПК РФ, преступление это не относится к делам частного или частнопубличного обвинения. Соответственно, даже заявление т.н. «верующих», чьи чувства гипотетически могут быть оскорблены, не является необходимым условием для возбуждения уголовного дела. Получается, что государство в лице правоохранительных органов имеет все полномочия решать, оскорблены чувства верующих или нет.Сравнение с историческими источниками наглядно демонстрирует: даже самые суровые законы дореволюционной России предполагали ответственность за «хулу и поношение» ключевых церковных догм и символов (Троица, Святой крест, Священное Писание и т.п.), тогда какст. 148 действующего УК даже приблизительно не устанавливает круг и перечень святынь, не рекомендованных к поруганию. Основание ответственности переведено в сугубо субъективную плоскость–пресловутые «чувства верующих». При этом «чувства», вероятно, представляются законодателю неким абстрактно и неизменно существующим ценностным конгломератом: никем не утвержденным, но априори общеизвестным. Вышеизложенное позволяет утверждать: «незнание религиозных догм не освобождает от уголовной ответственности»–именно таков дух закона, выраженный в ст.148 действующего УК. Однако даже при квалификации более тривиальных и мирских преступлений (например, незаконного оборота наркотиков) необходимо сопоставление предмета преступления с утвержденным списком–для выяснения, является ли предмет оружием, наркотическим средством либо психотропным веществом. Отметим, что ст. 148 никоим образом не отсылает нас к какомулибо документу, содержащему в себе перечень государственно охраняемых религиозных святынь. Полагаем, что в условиях светского государства и недопустимости навязывания религиозного образованиясам факт опубликования такого списка будет юридическим нонсенсом [6].
+321(091)УДК001Не лучше обстоит дело и с субъективной стороной преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 148 УК Российской Федерации: прямо указанная в норме цель «оскорбления чувств верующих» жестко привязана к «явному неуважению к обществу». Получается, что возможныреализация указанной цели в условиях «неявного неуважения» (что ненаказуемо), или выражение явного неуважения при отсутствии цели оскорбления чувств верующих. По нашему мнению, столь сложный комплекс признаков способен сделать квалификацию не только затрудненной, но и почти невозможной (особенно с учетом крайней умозрительности и щекотливости объекта и предметапреступления).При квалификации прямого умысла по ч.1 ст. 148 действующего УК неизбежно встанет проблема выявления осведомленности «богохульника» о том, какиечувства он хотел оскорбитьи желал ли этого вообще. В условиях существования в России множества конфессий (не считая различных локальных культов и сект) вопрос этот остается практически неразрешимым, поскольку (по логике статьи) каждый гражданин России обязан знать, какие чувства каких верующих и каких вероисповеданий запрещено оскорблять. Это уже не критерий гражданской зрелости или юридической грамотности. Законодатель, формулируя норму подобным образом, настаивает на тотальной «воцерковленности» граждан, причем во все вероисповедания сразу и без разбора. С другой стороны, достаточно лишь отвергнуть цель «оскорбления чувств», и состава преступления нет: примитивная, но идеальная и универсальная стратегия защиты. Что же тогда охраняет ст.148, если так просто уйти от ответственности? И будут ли нести ответственность служители культа, многие из которых своим поведением все чаще разубеждают верующих в своей моральной чистоплотности? Привлечь нерадивых священнослужителей не составит труда–у них имеются дипломы об окончании духовных учебных заведений.По мнению автора, не менее проблематичным станет и установление правового статуса «верующих». Если в случае с клеветой, например, все относительно ясно (затронута честь и достоинство личности, и данный факт излагается потерпевшим в заявлении), то потерпевшийверующий должен подтвердить свой статус. Каким образом? С помощью судебнотеологической экспертизы, предоставления справок от лидеров религиозных общинили путем сдачи зачета на знание основ религии, которую тот исповедует? Подобные проверки явно противоречат как Конституции России, так и предписаниям ч. 5 ст. 3 ФЗ125: «Никто не обязан сообщать о своем отношении к религии и не может подвергаться принуждению при определении своего отношения к религии». Следовательно, юридическая процедура установления принадлежности потерпевшего к верующим также требует внятной законодательной фиксации.Ч.2 ст. 148 действующего УКзапрещает «деяния, предусмотренные частью первой настоящей статьи, совершенные в местах, специально предназначенных для проведения богослужений, других религиозных обрядов и церемоний». Помимо ненаказуемости умышленного оскорбительно бездействия, спорным остается еще ряд формулировок. В частности,«специальная предназначенность для проведения богослужений...»: относится ли это к местам, конструктивно предназначенным (заброшенные церкви, например, или храмы, превращенные в музеи), или же только к тем, где богослужения, обряды и церемонии проводятся в настоящее время? И в чем «специальность» предназначения мест: в наличии предметов культа, сакральном характере самого места, в наличии разрешения органов власти на проведение обрядовили в чемто ином? Законодатель пока приводит внятного разъяснения.
+321(091)УДК001Ч.3 и 4 ст.148 УК Российской Федерации предусматривают ответственность за «незаконное воспрепятствование деятельности религиозных организаций или проведению богослужений, других религиозных обрядов и церемоний». Этот запрет имеет столь же глубокие исторические корни, как и «богохульство» в ч.1 ст. 148 [7].Так, Соборное Уложение 1649 г. гласит: «Ст. 2. А будет какой бесчинник пришед в церковь Божию во время святыя Литургии, и каким ни буди обычаем, Божественныя Литургии совершити не даст, и его изымав и сыскав про него допряма, что он так учинит, казнити смертию безо всякия пощады. Ст. 3. А будет кто во время святыя Литургии и в и(ы)ное церковное пение, вшед в церковь Божию, учнет говорити непристойные речи патриарху, или митрополиту, или архиепископу и епископу, или архимариту, или игумену и священническому чину, и тем в церкви Божественному пению учинит мятеж, а государю про то ведомо учинится и сыщется про то допряма, и тому бесчиннику за ту его вину учинити торговая казнь».Артикул воинский 1716 г. за срыв службы наказывает священников: «Артикул 15. Когда священник без знатной причины(а имянно:разве за болезнию и таковыми подобными) службу божию отправлять не будет, тогда имеет, вместо наказания, за каждое свое отбытие по 1 рублю в шпиталь дать. А ежели оный во время службы божия пиян будет, тогда оный имеет в первый и другий раз от начальнаго священника при войске жестокого за то наказан. А в третий к духовному суду отослан, и потом своего чина и достоинства лишен быть».В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. подобным преступлениям посвящена гл.III«Об оскорблении святыни и нарушении церковнаго благочиния». В частности, под страхом 12–15летней каторги запрещается насильственно врываться в церковь и «ругаться над священными и освященными в богослужение предметами» (ст. 223). Также наказываются «прерывание богослужения побоями или другими насильственными против священнослужителей действиями» (ст. 224) и неуважение к святыне Господней во время богослужения в церкви «с намерением произвести соблазн, с непристойными словами или действиями» (ст. 226) и др. Согласно ст. 75 Уголовного уложения 1903 г., «виновный в непристойном крике, шуме или ином безчинстве, препятствующем отправлению общественнаго христианскаго богослужения, и учиненном в церкви, часовне или христианском молитвенном доме, наказывается арестом».При этом квалифицирующими признаками являются факты прерывания богослужения, учинения бесчинства толпою и цель помешать отправлению богослужения. Ст. 77 содержит сходный состав в отношении «признанного в России нехристианского вероисповедания».Характерным признаком, отличающим юридическую фиксацию «воспрепятствования проведению богослужений» в исторических источникахот ч.3. ст. 148 действующего УК,является отсутствие термина «религиозная церемония». В связи с этим возникает вопрос разграничения богослужений, обрядов и церемоний, так как осознание виновным характера проводимых религиозных мероприятий и образует, собственно, стержень квалификации субъективной стороны преступления. Является ли, к примеру, церемонией заклание жертвенных животных? Или присутствие священнослужителя на вручении дипломов курсантам военных училищ?Таким образом, проведенное нами исследование позволяет сделать весьма неутешительный вывод относительно уровня юридической техники в формулировках структурообразующих признаков состава преступлений, предусмотренных ст. 148 Уголовного кодекса Российской Федерации. Эффективная правоприменительная +321(091)УДК001практика по указанной статье (исходя из ее текста) будет возможна лишь при соблюдении ряда условий, а именно:1)четкоеотграничениеюридических дефиниций от популистских фраз и псевдорелигиозных формулировок;2)внедрениеоснов канонического права в юридическую практику России (автор надеется, что реализация данного тезиса невозможна в силу светского характера государства Российского);3)наличиеинститута богословских или религиоведческих экспертиз, позволяющих точно устанавливать наличие факта оскорбления религиозных чувств верующих или воспрепятствования деятельности религиозных организаций.Как свидетельствуют результаты анализа исторических источников права [8], даже в жестких условиях официальной религии регламентация преступлений против веры была более логична и структурирована. А главное,определялась нормами позитивного права [9], охраняющими вопросы веры. В условиях отсутствия (и принципиальной невозможности в рамках светского государства) таких норм в современной России введение в юридический оборот понятий, изложенных в ст. 148 УК РФ вдействующей редакции, представляется непродуманным и не оправданнымреалиями XXIв.
Ссылки на источники1.Тихомиров М.Н., Епифанов П.П. Соборное уложение 1649 года. –М.:Издво Моск. унта, 1961. –С. 423–460.2.Артикул воинский: Российское законодательство X–XXвв.: в 9 т. Т.4. –М.: Юрид.лит., 1986. –С.567–569.3.Уложенiе о наказанияхъ уголовныхъ и исправительныхъ. –СПб., 1845. –С. 113–127.4.Новое уголовное уложение, Высочайше утвержденное 22 марта 1903г. –СПб.: Изд. В.П. Анисимова, 1903. –С. 214–236.5.Симашенков П.Д. Деятельность властных структур и органов военного управления по патриотическому воспитанию офицерства российской армии (1890 –август 1914 гг.): автореф. дис. ... канд. ист. наук. –Самара, 2003.6.Симашенков П.Д. Политриторика в публичном праве России: терминологический аспект // Концепт. –2015.–№ 1. –С. 101–105.7.Симашенков П.Д. Конфликт интересов: история, теория и практика правоприменения//Развитие института резерва управленческих кадров в субъектах Российской Федерации как вызов времени и эффективный инструмент совершенствования государственной кадровой политики: сб. ст.Межрегион.науч.практ.конф.(9 октября 2014 г., г. Самара). –Самара, 2014.–С. 290–298.8.Симашенков П.Д. Деятельность властных структур и органов военного управления ...9.Александрова А. В. Роль права в регулировании общественных отношений в современной России: постановка проблемы // Концепт. –2014. –Спецвыпуск № 27.
Pavel Simashenkov,Candidate of Historical Sciences, Associate Professor, International Market Institute, Samarapavel.simashenckov@yandex.ruState regulation of religion issues in historical perspectiveAbstract.The paper analyzes the regulatory protection of the rights of religious Russians. According to the results of the comparative historical and legal study, the author provesthe redundancy of legal regulation of religion in the current legislation of the Russian Federation.Key words: religion, believers, law, components of crime, government control.References1.Tihomirov, M.N. &Epifanov,P.P. (1961) Sobornoe ulozhenie 1649 goda,Izdvo Mosk. unta, Moscow, p.423460 (in Russian).2.(1986) Artikul voinskij: Rossijskoe zakonodatel'stvo XXX vv.: v 9 t. T.4,Juridicheskaja literatura,Moscow, p. 567569 (in Russian).3.(1845) Ulozhenie o nakazanijah ugolovnyh i ispravitel'nyh,St. Petersburg, p. 113127 (in Russian).4.(1903) Novoe ugolovnoe ulozhenie, Vysochajshe utverzhdennoe 22 marta 1903g.,Izd. V.P. Anisimova,+321(091)УДК001St. Petersburg,p. 214236 (in Russian).5.Simashenkov,P.D. (2003) Dejatel'nost' vlastnyh struktur i organov voennogo upravlenija po patrioticheskomu vospitaniju oficerstva rossijskoj armii (1890 –avgust 1914 gg.): avtoreferat diss... kand. ist. nauk. Samara(in Russian).6.Simashenkov,P.D. (2015) “Politritorika v publichnom prave Rossii: terminologicheskij aspect”,Koncept, № 1, p. 101105 (in Russian).7.Simashenkov,P.D. (2014) “Konflikt interesov: istorija, teorija i praktika pravoprimenenija”, inRazvitie instituta rezerva upravlencheskih kadrov v sub#ektah Rossijskoj Federacii kak vyzov vremeni i jeffektivnyj instrument sovershenstvovanija gosudarstvennoj kadrovoj politiki. Sbornik statej Mezhregional'noj nauchnoprakticheskoj konferencii (9 oktjabrja 2014 g., g. Samara),Samara,p. 290298 (in Russian).8.Simashenkov,P.D. (2003) Op. cit.
9.Aleksandrova,A. V. (2014) “Rol' prava v regulirovanii obshhestvennyh otnoshenij v sovremennoj Rossii: postanovka problem”,Koncept,specvypusk № 27(in Russian).
Рекомендовано к публикации:
Горевым П. М., кандидатом педагогических наук, главным редактором журнала «Концепт»
Государственное регулирование вопросов вероисповедания в историческом ракурсе
Аннотация.Статья посвящена анализу нормативного регулирования защиты прав верующих в России. По результатам сравнительного историкоправового исследования автор доказывает избыточность юридической регламентации вероисповедания в действующем законодательстве Российской Федерации.Ключевые слова:религия, верующие, законодательство, состав преступления, государственное регулирование.Раздел: (03) философия; социология; политология; правоведение; науковедение.
Мы продолжаем то, что мы уже много наделали.Мы ведь ничего нового не изобретаем.Мы свою страну формулируем.В. С. Черномырдин
Стремительный рост экстремистских настроений вынуждает российскую власть к интенсивному правотворчеству в сфере регулирования прав личности. Пожалуй, одной из наиболее резонансных в этом отношении является новая редакция ст. 148 Уголовного кодекса Российской Федерации, анализу которой и посвящено настоящее исследование.В отличие от законодателя, автор статьи не претендует на обладание абсолютной религиозной истиной. Задачи исследования значительно уже и прозаичнее: анализ правовых норм, регламентировавших «религиозные преступления», в компаративном ключе. Действующая редакция ст. 148 УК Российской Федерации запрещает под страхом наказания «нарушение права на свободу совести и вероисповеданий». Уже при беглом взгляде на заголовок возникает вопрос: сколько вероисповеданий охраняется уголовным законом? Согласно ст. 28 Конституции РФ, «каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания». Преамбула Закона № 125ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях» также трактует вероисповедание вединственном числе. Возможно, в случае со ст. 148 УК РФ законодатель уточняет факт многоконфессиональности (подменяя тем самым вероисповедание конфессией). Однако такой подход представляется нам в корне неправильным, поскольку вероисповедание и конфессия соотносятся как содержание и форма. Следуя логике законодателя, название статьи должно звучать как «Нарушение права на свободу совестей и вероисповеданий», так как вариантов «совестей» в современном российском обществе, лишенном единой и устойчивой системынравственных координат, столь же много, сколь и вероисповеданий.Первая часть ст. 148 УК Российской Федерации предусматривает ответственность за «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих». Не вдаваясь в полемику относительно строгости санкций, проанализируем диспозицию–объективную и субъективную стороны преступления.Прежде всего, формулировка первой части являет собой комплекс признаков:публичность;совершение преступления только путем действия;явность неуважения к обществу.+321(091)УДК001Субъективная сторона бесспорно предполагает наличие в действиях виновного прямого умысла, так как преступная цель (оскорбление религиозных чувств) прямо указана в диспозиции статьи. Потерпевшими, как явствует оттуда же, названы верующие.Признак публичности, очевидно, мыслится как доступность широким массам (или хотя бы одному лицу). В последнем случае напрашивается аналогия с составом декриминализованного оскорбления, однако применение уголовного закона по аналогии, как известно, недопустимо (ст. 3 УК РФ). Публичность как юридическая дефиниция в УК Российской Федерации не определена (за исключением очевидной тавтологии в примечании к ст. 205.2, где «под публичным оправданием терроризма понимается публичное заявление»).Более того, сравнивая конструкции составов ст. 148 и 280 УК Российской Федерации, можно предположить, что публичность представляет собой совершение деяния в присутствии nго числа лиц, но без использования средств массовой информации (в ст. 280 данный признакквалифицирующий и вынесен во вторую часть статьи). Статья о клевете (128.1) также разделяет публичность и использование СМИ. Характерно, что в ст. 148 признак использования СМИ не обозначен. Следовательно, оскорбление чувств верующих посредством СМИ не может трактоваться как уголовно наказуемое. Остается спорным и вопрос «публичного бездействия»: например, ненадевания платка при входе в церковь. По логике статьиподобные акты также находятся за рамками уголовноправовой защиты. Получается, что публичное игнорирование требований самых обидчивых верующих (даже в местах, предназначенных для богослужений)ненаказуемо. И хотя вторая часть ст. 148 оперирует термином «деяния», но ссылается на первую, предусматривающую лишь «действия».Признак «явного неуважения к обществу» давно не дает покоя правоприменителям, прекрасно знающим, что столь примитивнейшее преступление–хулиганство–может оказаться одним из самых труднодоказуемых именно в силу оценочности критерия «явности». Логично заявить, что «неявное неуважение» ненаказуемо, а вопрос «Для кого явное–для общества илидля самого правонарушителя?»остается открытым, расширяя и без того обширные дискреционные полномочия судебноследственных органов.Проанализируем наиболее щекотливый нюанс–проблемы юридической квалификации оскорбления чувств верующих. Для уяснения авторской позиции по данному вопросу считаем необходимым сравнить ст. 148 УК Российской Федерации с близкородственными нормами исторических источников, регламентировавших преступления против религии и церкви.Первые девять статей главы IСоборного Уложения (1649 г.) посвящены «богохулникам и церковным мятежникам» [1]. Согласно ст. 1, «будет кто иноверцы, какия ни буди веры, или и русской человек, возложит хулу на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на рождьшую Его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на честный крест, или на Святых Его угодников, и про то сыскивати всякими сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохулника обличив, казнити, зжечь».Примерно в том же русле сформулирован артикул 3 из петровского Артикула воинского (1716 г.): «кто имени божию хулению приносит, и оное презирает, и службу божию поносит, и ругается слову божию и святым таинствам, а весьма в том он обличен будет, хотя сие в пиянстве или трезвом уме учинится: тогда ему язык роскаленым железом прожжен, и потом отсечена глава да будет» [2]. «Кто пресвятую матерь божию деву Марию и святых ругательными словами поносит, оный имеет, по состоянию его +321(091)УДК001особы и хуления, телесным наказанием отсечения сустава наказан или живота лишен быть» (артикул 4). Всего же в Артикуле воинском наказания за религиозные преступления устанавливают семнадцать статей (артикулов) в составе двух глав.В Уложении о наказаниях уголовныхи исправительных (1845 г.) преступлениям против веры посвящен обширный второй раздел (ст. 182–262), в котором глава первая (О богохулении и порицании веры, ст. 182–189) содержит составы [3], близкие по смыслу к ст. 148 действующего УК РФ: «кто дерзнет публично в церкви с умыслом возложить хулу на славимаго в Единосущной Троице Бога, или на Пречистую Владычицу нашу Богородицу и присноДеву Марию, или на честный Крест Господа Бога нашего Иисуса Христа, или на бесплотныя силы Небесныя, или на святых УгодниковБожиих и их изображения, тот подвергается лишению прав состояния и ссылке в каторжные работы...»(ст. 182 Уложения).Характерно, что квалифицированный состав предполагает совершение указанных деяний «не в церкви, но в публичном месте, или при собрании более или менее многолюдном» (ст. 182), «хотя и не публично и не в многолюдном собрании, но однакож при свидетелях, с намерением поколебать их веру или произвести соблазн» (ст. 183).Ст.184 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. запрещает «порицать Христианскую веру или Православную церковь или ругаться над Священным Писанием или Святыми таинствами». При этом комплекс признаков объективной и субъективной сторон (публичное место, многолюдное собрание, при свидетелях, намерение поколебатьверу или произвести соблазн)тот же, что и в ст. 182–183.Ст. 185 предусматривает ответственность за недоносительство, а 186я–за «слова, имеющие вид богохуления... или же порицания веры и церкви Православной», учиненные «без умысла оскорбить святыню, а единственно по неразумию, невежеству или пьянству».Важно подчеркнуть: Уложение 1845 г. отграничивает «публичность» от «использования СМИ». Так, согласно ст. 187, «кто в печатных или... какимто образом распространяемых им сочиненияхдозволит себе богохуление, поношение Святых Господних или порицание Христианской веры, или церкви Православной, или ругательства над Священным Писанием и Святыми Таинствами, тот подвергается лишению всех прав состояния и ссылке в отдаленные места Сибири... Сим же наказаниям подвергаются и те, которые будут заведомо продавать или иным образом распространять такия сочинения».В связи с событиями вокруг квалификации содеянного PussyRiotнебезынтересно будет заметить, что Уложение 1845 г. дает определение кощунства, видя его в «язвительных насмешках, доказывающих явное неуважение к правилам или обрядам церкви Православной, или вообще Христианства». Очевидно, что признак «явности» неуважения осложняет квалификацию кощунства, создавая тем самым поле не только для юридических, но и длябогословских дискуссий.Еще один любопытный состав–ст. 189 Уложения 1845 г.: «кто с умыслом поколебать уважение к святыне, будет выделывать, или же продавать, или иным какимлибо образом распространять писанныя, гравированныя, резныя или отлитыя в соблазнительном виде иконы или изображения предметов относящихся к вере и богослужению, тот за сие подвергается наказанию...за богохуление определенному». Привилегированный состав ст. 189 предполагает отсутствие «злаго намерения...и ненависти к вере Христианской или церкви Православной», а также «неразумие и невежество».Уголовное уложение от 1903г. также устанавливает ответственность за преступления против веры–в гл. II«О нарушении ограждающих веру постановлений» (ст. 73–98). +321(091)УДК001Специфика правовой фиксации указанных деяний состоит в меньшем дроблении на составы и более детальной классификации признаков места совершения преступления.Согласно ст. 73 Уложения 1903 г. [4], «виновный: в возложении хулы на славимаго в единосущной Троице Бога, на Пречистую Владычицу нашу Богородицу и ПрисноДеву Марию, на Безплотныя Силы Небесныя или на Святых Угодников Божиих; в поругании действием или поношении Святых Таинств, Святаго Креста, Святых мощей, Святых икон и других предметов, почитаемых православною или иною христианскою церковью священными...в поношении Священнаго Писания, или церкви Православной и ея догматов, или вообще веры христианской, за сие богохуление или оскорбление святыни наказывается: если оно учинено:1)при отправлении общественнаго богослужения или в церкви; 2)в часовне или христианском молитвенном доме, или публично, или в распространенных или в публично выставленных произведении печати, письме или изображении;3)с целью произвести соблазн между присутствовавшими».Менее тяжкое наказание предусмотрено за богохуление или оскорбление святыни «по неразумию, невежеству или в состоянии опьянения». При этом чрезвычайно важным и показательным представляется тот факт, что Уложение включает в себя характеристику «предметов, почитаемых православною или иною христианскою церковью священными», а также «предметов, употреблением при православном или ином христианском богослужении освященных» (вынесены в приложения Iи IIсоответственно).Ст.74 Уложения 1903 г. запрещает поношения установлений и обрядов церкви православной или вообще христианства; поругание действием или поношение предметов, употреблением при православном или ином христианском богослужении освященных; непристойные насмешки над священными предметами или предметами верований, в ст. 73 поименованных (данноедеяние называется кощунством). Признаки места и цели совершения преступления, а также смягчение ответственности за неразумие и опьянениесовпадают с зафиксированными в ст. 73.Весьма симптоматично, что Уложение 1903 г. запрещает поношение «признанного в России нехристианского вероисповедания» (ст. 76), устанавливая сходные со ст. 73–74 признаки объективной стороны.На основании приведенных цитат и результатов сравнительного исследования автором выявлены тенденции развития правовой защиты сферы вероисповедания:1)составы «богохульных» преступлений эволюционируют в сторону большей детализации признаков объективной стороны. При этом характеристики «предмета преступления» (религиозная символика и церковные догматы) остаются практически неизменными (детализация не так ярко выражена);2)появление перечней «святынь», оскорбление которых карается законом, свидетельствует о возрастании формализации и рационализации подхода к законодательному оформлению преступлений против веры и церкви;3)юридическая фиксация способа совершения преступления (а в Уложении 1903г.–и места преступления) позволяет предположить, что авторов исследуемых источников беспокоила именно массовость распространения богохульства и святотатства;4)законодательная регламентация запрещенных деянийусложняется: Уложение 1903 г. разграничивает «поношение» и «поругание действием»;5)законодатель пытается запретить изготовление «соблазнительных» артефактов, закрепляя произведения искусства и ремесла в качестве предмета богохульских преступлений;+321(091)УДК0016)к ХХ в. введена ответственность за богохульство в отношении признанных в Российской империи нехристианских вероисповеданий. Следовательно, априори признавая и поддерживая приоритет православия, власть более озабочена культивированием религиозности подданных, нежели их просвещением (чему свидетельство–смягчение ответственности за «неразумие и невежество»). Невежество верующих не так страшно, как знание без веры [5].Таким образом, по итогам компаративного анализа исторических источников права XVII–XXвв. и ст. 148УК Российской Федерации автор счел возможным синтезировать следующие обобщения.Объектом всех «богохульских преступлений» является не столько религия как таковая, сколько «ограждающие веру постановления». При очевидной размытости термина «преступления против веры» все исторические источники в той или иной мере уточняют то, против чего направлено богохульство или кощунство. Вполне естественно, что наивысшей степени детализации предмет и объект изучаемых преступлений достигли в ХХ в., в Уложении 1903 г. Данный факт указывает не только на относительную гуманизацию законодательства, но и на объективную необходимость формальноюридического уточнения элементов составов преступлений против веры.Ст.148 действующего УК РФ формально защищает конституционные права граждан. Однако множественность «вероисповеданий» (в противоречие Закону №125ФЗ) позволяетпредположить, что реальным (не декларируемым) объектом преступления выступают скорее интересы конфессий, нежели права граждан.Целью преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 148 УК Российской Федерации, является «оскорбление чувств верующих». При этом весьма показательно, что,согласно ст. 20 УПК РФ, преступление это не относится к делам частного или частнопубличного обвинения. Соответственно, даже заявление т.н. «верующих», чьи чувства гипотетически могут быть оскорблены, не является необходимым условием для возбуждения уголовного дела. Получается, что государство в лице правоохранительных органов имеет все полномочия решать, оскорблены чувства верующих или нет.Сравнение с историческими источниками наглядно демонстрирует: даже самые суровые законы дореволюционной России предполагали ответственность за «хулу и поношение» ключевых церковных догм и символов (Троица, Святой крест, Священное Писание и т.п.), тогда какст. 148 действующего УК даже приблизительно не устанавливает круг и перечень святынь, не рекомендованных к поруганию. Основание ответственности переведено в сугубо субъективную плоскость–пресловутые «чувства верующих». При этом «чувства», вероятно, представляются законодателю неким абстрактно и неизменно существующим ценностным конгломератом: никем не утвержденным, но априори общеизвестным. Вышеизложенное позволяет утверждать: «незнание религиозных догм не освобождает от уголовной ответственности»–именно таков дух закона, выраженный в ст.148 действующего УК. Однако даже при квалификации более тривиальных и мирских преступлений (например, незаконного оборота наркотиков) необходимо сопоставление предмета преступления с утвержденным списком–для выяснения, является ли предмет оружием, наркотическим средством либо психотропным веществом. Отметим, что ст. 148 никоим образом не отсылает нас к какомулибо документу, содержащему в себе перечень государственно охраняемых религиозных святынь. Полагаем, что в условиях светского государства и недопустимости навязывания религиозного образованиясам факт опубликования такого списка будет юридическим нонсенсом [6].
+321(091)УДК001Не лучше обстоит дело и с субъективной стороной преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 148 УК Российской Федерации: прямо указанная в норме цель «оскорбления чувств верующих» жестко привязана к «явному неуважению к обществу». Получается, что возможныреализация указанной цели в условиях «неявного неуважения» (что ненаказуемо), или выражение явного неуважения при отсутствии цели оскорбления чувств верующих. По нашему мнению, столь сложный комплекс признаков способен сделать квалификацию не только затрудненной, но и почти невозможной (особенно с учетом крайней умозрительности и щекотливости объекта и предметапреступления).При квалификации прямого умысла по ч.1 ст. 148 действующего УК неизбежно встанет проблема выявления осведомленности «богохульника» о том, какиечувства он хотел оскорбитьи желал ли этого вообще. В условиях существования в России множества конфессий (не считая различных локальных культов и сект) вопрос этот остается практически неразрешимым, поскольку (по логике статьи) каждый гражданин России обязан знать, какие чувства каких верующих и каких вероисповеданий запрещено оскорблять. Это уже не критерий гражданской зрелости или юридической грамотности. Законодатель, формулируя норму подобным образом, настаивает на тотальной «воцерковленности» граждан, причем во все вероисповедания сразу и без разбора. С другой стороны, достаточно лишь отвергнуть цель «оскорбления чувств», и состава преступления нет: примитивная, но идеальная и универсальная стратегия защиты. Что же тогда охраняет ст.148, если так просто уйти от ответственности? И будут ли нести ответственность служители культа, многие из которых своим поведением все чаще разубеждают верующих в своей моральной чистоплотности? Привлечь нерадивых священнослужителей не составит труда–у них имеются дипломы об окончании духовных учебных заведений.По мнению автора, не менее проблематичным станет и установление правового статуса «верующих». Если в случае с клеветой, например, все относительно ясно (затронута честь и достоинство личности, и данный факт излагается потерпевшим в заявлении), то потерпевшийверующий должен подтвердить свой статус. Каким образом? С помощью судебнотеологической экспертизы, предоставления справок от лидеров религиозных общинили путем сдачи зачета на знание основ религии, которую тот исповедует? Подобные проверки явно противоречат как Конституции России, так и предписаниям ч. 5 ст. 3 ФЗ125: «Никто не обязан сообщать о своем отношении к религии и не может подвергаться принуждению при определении своего отношения к религии». Следовательно, юридическая процедура установления принадлежности потерпевшего к верующим также требует внятной законодательной фиксации.Ч.2 ст. 148 действующего УКзапрещает «деяния, предусмотренные частью первой настоящей статьи, совершенные в местах, специально предназначенных для проведения богослужений, других религиозных обрядов и церемоний». Помимо ненаказуемости умышленного оскорбительно бездействия, спорным остается еще ряд формулировок. В частности,«специальная предназначенность для проведения богослужений...»: относится ли это к местам, конструктивно предназначенным (заброшенные церкви, например, или храмы, превращенные в музеи), или же только к тем, где богослужения, обряды и церемонии проводятся в настоящее время? И в чем «специальность» предназначения мест: в наличии предметов культа, сакральном характере самого места, в наличии разрешения органов власти на проведение обрядовили в чемто ином? Законодатель пока приводит внятного разъяснения.
+321(091)УДК001Ч.3 и 4 ст.148 УК Российской Федерации предусматривают ответственность за «незаконное воспрепятствование деятельности религиозных организаций или проведению богослужений, других религиозных обрядов и церемоний». Этот запрет имеет столь же глубокие исторические корни, как и «богохульство» в ч.1 ст. 148 [7].Так, Соборное Уложение 1649 г. гласит: «Ст. 2. А будет какой бесчинник пришед в церковь Божию во время святыя Литургии, и каким ни буди обычаем, Божественныя Литургии совершити не даст, и его изымав и сыскав про него допряма, что он так учинит, казнити смертию безо всякия пощады. Ст. 3. А будет кто во время святыя Литургии и в и(ы)ное церковное пение, вшед в церковь Божию, учнет говорити непристойные речи патриарху, или митрополиту, или архиепископу и епископу, или архимариту, или игумену и священническому чину, и тем в церкви Божественному пению учинит мятеж, а государю про то ведомо учинится и сыщется про то допряма, и тому бесчиннику за ту его вину учинити торговая казнь».Артикул воинский 1716 г. за срыв службы наказывает священников: «Артикул 15. Когда священник без знатной причины(а имянно:разве за болезнию и таковыми подобными) службу божию отправлять не будет, тогда имеет, вместо наказания, за каждое свое отбытие по 1 рублю в шпиталь дать. А ежели оный во время службы божия пиян будет, тогда оный имеет в первый и другий раз от начальнаго священника при войске жестокого за то наказан. А в третий к духовному суду отослан, и потом своего чина и достоинства лишен быть».В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. подобным преступлениям посвящена гл.III«Об оскорблении святыни и нарушении церковнаго благочиния». В частности, под страхом 12–15летней каторги запрещается насильственно врываться в церковь и «ругаться над священными и освященными в богослужение предметами» (ст. 223). Также наказываются «прерывание богослужения побоями или другими насильственными против священнослужителей действиями» (ст. 224) и неуважение к святыне Господней во время богослужения в церкви «с намерением произвести соблазн, с непристойными словами или действиями» (ст. 226) и др. Согласно ст. 75 Уголовного уложения 1903 г., «виновный в непристойном крике, шуме или ином безчинстве, препятствующем отправлению общественнаго христианскаго богослужения, и учиненном в церкви, часовне или христианском молитвенном доме, наказывается арестом».При этом квалифицирующими признаками являются факты прерывания богослужения, учинения бесчинства толпою и цель помешать отправлению богослужения. Ст. 77 содержит сходный состав в отношении «признанного в России нехристианского вероисповедания».Характерным признаком, отличающим юридическую фиксацию «воспрепятствования проведению богослужений» в исторических источникахот ч.3. ст. 148 действующего УК,является отсутствие термина «религиозная церемония». В связи с этим возникает вопрос разграничения богослужений, обрядов и церемоний, так как осознание виновным характера проводимых религиозных мероприятий и образует, собственно, стержень квалификации субъективной стороны преступления. Является ли, к примеру, церемонией заклание жертвенных животных? Или присутствие священнослужителя на вручении дипломов курсантам военных училищ?Таким образом, проведенное нами исследование позволяет сделать весьма неутешительный вывод относительно уровня юридической техники в формулировках структурообразующих признаков состава преступлений, предусмотренных ст. 148 Уголовного кодекса Российской Федерации. Эффективная правоприменительная +321(091)УДК001практика по указанной статье (исходя из ее текста) будет возможна лишь при соблюдении ряда условий, а именно:1)четкоеотграничениеюридических дефиниций от популистских фраз и псевдорелигиозных формулировок;2)внедрениеоснов канонического права в юридическую практику России (автор надеется, что реализация данного тезиса невозможна в силу светского характера государства Российского);3)наличиеинститута богословских или религиоведческих экспертиз, позволяющих точно устанавливать наличие факта оскорбления религиозных чувств верующих или воспрепятствования деятельности религиозных организаций.Как свидетельствуют результаты анализа исторических источников права [8], даже в жестких условиях официальной религии регламентация преступлений против веры была более логична и структурирована. А главное,определялась нормами позитивного права [9], охраняющими вопросы веры. В условиях отсутствия (и принципиальной невозможности в рамках светского государства) таких норм в современной России введение в юридический оборот понятий, изложенных в ст. 148 УК РФ вдействующей редакции, представляется непродуманным и не оправданнымреалиями XXIв.
Ссылки на источники1.Тихомиров М.Н., Епифанов П.П. Соборное уложение 1649 года. –М.:Издво Моск. унта, 1961. –С. 423–460.2.Артикул воинский: Российское законодательство X–XXвв.: в 9 т. Т.4. –М.: Юрид.лит., 1986. –С.567–569.3.Уложенiе о наказанияхъ уголовныхъ и исправительныхъ. –СПб., 1845. –С. 113–127.4.Новое уголовное уложение, Высочайше утвержденное 22 марта 1903г. –СПб.: Изд. В.П. Анисимова, 1903. –С. 214–236.5.Симашенков П.Д. Деятельность властных структур и органов военного управления по патриотическому воспитанию офицерства российской армии (1890 –август 1914 гг.): автореф. дис. ... канд. ист. наук. –Самара, 2003.6.Симашенков П.Д. Политриторика в публичном праве России: терминологический аспект // Концепт. –2015.–№ 1. –С. 101–105.7.Симашенков П.Д. Конфликт интересов: история, теория и практика правоприменения//Развитие института резерва управленческих кадров в субъектах Российской Федерации как вызов времени и эффективный инструмент совершенствования государственной кадровой политики: сб. ст.Межрегион.науч.практ.конф.(9 октября 2014 г., г. Самара). –Самара, 2014.–С. 290–298.8.Симашенков П.Д. Деятельность властных структур и органов военного управления ...9.Александрова А. В. Роль права в регулировании общественных отношений в современной России: постановка проблемы // Концепт. –2014. –Спецвыпуск № 27.
Pavel Simashenkov,Candidate of Historical Sciences, Associate Professor, International Market Institute, Samarapavel.simashenckov@yandex.ruState regulation of religion issues in historical perspectiveAbstract.The paper analyzes the regulatory protection of the rights of religious Russians. According to the results of the comparative historical and legal study, the author provesthe redundancy of legal regulation of religion in the current legislation of the Russian Federation.Key words: religion, believers, law, components of crime, government control.References1.Tihomirov, M.N. &Epifanov,P.P. (1961) Sobornoe ulozhenie 1649 goda,Izdvo Mosk. unta, Moscow, p.423460 (in Russian).2.(1986) Artikul voinskij: Rossijskoe zakonodatel'stvo XXX vv.: v 9 t. T.4,Juridicheskaja literatura,Moscow, p. 567569 (in Russian).3.(1845) Ulozhenie o nakazanijah ugolovnyh i ispravitel'nyh,St. Petersburg, p. 113127 (in Russian).4.(1903) Novoe ugolovnoe ulozhenie, Vysochajshe utverzhdennoe 22 marta 1903g.,Izd. V.P. Anisimova,+321(091)УДК001St. Petersburg,p. 214236 (in Russian).5.Simashenkov,P.D. (2003) Dejatel'nost' vlastnyh struktur i organov voennogo upravlenija po patrioticheskomu vospitaniju oficerstva rossijskoj armii (1890 –avgust 1914 gg.): avtoreferat diss... kand. ist. nauk. Samara(in Russian).6.Simashenkov,P.D. (2015) “Politritorika v publichnom prave Rossii: terminologicheskij aspect”,Koncept, № 1, p. 101105 (in Russian).7.Simashenkov,P.D. (2014) “Konflikt interesov: istorija, teorija i praktika pravoprimenenija”, inRazvitie instituta rezerva upravlencheskih kadrov v sub#ektah Rossijskoj Federacii kak vyzov vremeni i jeffektivnyj instrument sovershenstvovanija gosudarstvennoj kadrovoj politiki. Sbornik statej Mezhregional'noj nauchnoprakticheskoj konferencii (9 oktjabrja 2014 g., g. Samara),Samara,p. 290298 (in Russian).8.Simashenkov,P.D. (2003) Op. cit.
9.Aleksandrova,A. V. (2014) “Rol' prava v regulirovanii obshhestvennyh otnoshenij v sovremennoj Rossii: postanovka problem”,Koncept,specvypusk № 27(in Russian).
Рекомендовано к публикации:
Горевым П. М., кандидатом педагогических наук, главным редактором журнала «Концепт»
