"Теория революции рабов" в трудах советских историков второй половины 40-х гг. XX века

Редкий исследователь отечественной исторической науки не замечает того очевидного факта, что политико-идеологические и духовные реалии послевоенного времени несли в себе импульс к обновлению. Но можно ли считать победоносный 1945 год переломным в истории с ТРР («теорией революции рабов»)?  «Дух перемен к лучшему» витал в атмосфере: недаром М. Я. Гефтер подметил произошедшую «спонтанную и вместе с тем охватывающую миллионы людей десталинизацию». Этот импульс нашел  своеобразное  преломление и в исторической науке. В ней, несмотря на главенство партийного официоза, постепенно прорастала тенденция объективности исследования. Наступил ли при этом новый фазис в осмыслении сталинского тезиса?        

30 и 31 октября 1946 года состоялась 3-я сессия Отделения истории и философии АН СССР, посвященная вопросам византиноведения. В рамках сего мероприятия Н. В. Пигулевгкая прочитала доклад на тему «Общественные отношения в Византии перед арабским завоеванием». Этот доклад явился обобщением результатов многолетних конкретно-исторических исследований автора. В нем автор пишет: «Разложению старых рабовладельческих отношений и появлению новых, феодальных, на Востоке, как и на Западе, способствовали две силы — революция рабов и варварские завоевания. Но в Византии этот процесс принял несколько иную форму благодаря тому, что византийское крестьянство, как это доказано советскими учеными, в определенной части было свободным или жило общинами на положении «свободных колонов». А это увеличивало способность Византии к сопротивлению внешнему натиску, делало ее более устойчивой по сравнению с Римом и, одновременно, способствовало тому, что восстания рабов в Византии имели иной вид, нежели в Италии, и отличались меньшим размахом» [1].

            Затем Н. В. Пигулевская остановилась на движении димов, которое она рассматривает как своеобразное явление кризиса рабовладельческого общества и считает, что это движение возникло и могло возникнуть лишь в городе рабовладельческого типа. Участие рабов в движении димов, близкое участие вольноотпущенников – все это, по мнению автора, говорит о большом удельном весе низших слоев рабовладельческого общества в этих движениях [2].

            Примечательно, но по докладу Н.В. Пигулевской развернулись оживленные прения, в которых приняли участие Ф. М. Россейкин, В. Н. Лазарев, М. В. Левченко, А. К. Бергер и др. Основные возражения были сделаны против утверждения докладчика, что в движении димов играли очень большую роль рабы. М. В, Левченко в своем выступлении указал, что нельзя говорить о торжестве феодальных отношений в VII в., и упрекнул Н. В. Пигулевскую в излишнем социологизировании. По мнению А. К. Бергера, докладчик неверно датирует революцию рабов, относя ее к VI в., тогда как уже с начала нашей эры рабы перестали выступать с прежней интенсивностью и восставали уже совместно с колонами. Неверным он считает и то, что рабская эксплуатация сменилась крепостнической в VI в·, а в VII в. мы имеем дело уже с торжеством феодализма [3].

            1948 год был отмечен тем, что в ВДИ («Вестнике древней истории») выходит недвусмысленная в своем призыве передовая «Против низкопоклонства перед иностранщиной в области древней истории» [4]. В статье ученым напоминали, что они в первую очередь – работ­ни­ки идео­ло­ги­че­ско­го фрон­та, а потому им следует «предъ­яв­лять более высо­кие тре­бо­ва­ния к сво­ей про­дук­ции, к выпус­ка­е­мым кни­гам, ста­тьям, к сво­им лек­ци­ям и докла­дам» [5]. «Нау­ка не дви­жет­ся впе­ред там, где отсут­ству­ет еди­ный фронт уче­ных в борь­бе за тор­же­ство марк­сист­ской мето­до­ло­гии, за уче­ние Лени­на-Ста­ли­на, самое пере­до­вое и един­ствен­но про­грес­сив­ное во всей совре­мен­ной нау­ке» [6] – воодушевленно восклицали авторы...

            Совет­ским исто­ри­кам древ­не­го мира следовало бы про­смот­реть свой науч­ный багаж, серьез­нее про­ве­рить его и силь­нее воору­жить идей­ным содер­жа­ни­ем. Успе­хи, достиг­ну­тые совет­ской исто­рио­гра­фи­ей в обла­сти древ­ней исто­рии сви­де­тель­ству­ют о дви­же­нии впе­ред; одна­ко для даль­ней­ше­го дви­же­ния нуж­но навсе­гда осво­бо­дить­ся от недо­стат­ков и поро­ков, ука­зан­ных тт. Моло­то­вым и Жда­но­вым.

            Эти «пороки» и «недостатки» на деле оказались всего-навсего ссылками (!) на иностранных коллег. Действительно, страшное преступление для историка... знание иностранной историографии той или иной проблемы... «Привести в чувство» зарвавшихся, наверное, должна была следующая тирада: «Воору­жен­ные пере­до­вой марк­сист­ской мето­до­ло­ги­ей, совет­ские исто­ри­ки древ­не­го мира по-ново­му объ­яс­ни­ли не толь­ко целый ряд исто­ри­че­ских кате­го­рий, но дали, напри­мер, прин­ци­пи­аль­но отлич­ное от бур­жу­аз­но­го пред­став­ле­ния поня­тие древ­не­во­сточ­но­го обще­ства, харак­те­ри­сти­ку раб­ства, при­чин паде­ния рим­ской рес­пуб­ли­ки и импе­рии, пока­за­ли роль клас­со­вой борь­бы в исто­рии древ­но­сти, дви­же­ния рабов и т. д. Вме­сте с тем, несмот­ря на явное пре­иму­ще­ство нашей нау­ки перед запад­но­ев­ро­пей­ской, неко­то­рые наши уче­ные не совсем еще сво­бод­ны от зару­беж­но­го вли­я­ния...» [7]. 

            За рабо­леп­ным при­зна­нием запад­но­ев­ро­пей­ских авто­ри­те­тов авторам виделась куда более страшная угроза: про­ник­но­ве­ние «идео­ло­ги­че­ско­го бур­жу­аз­но­го вли­я­ния на отдель­ных наших совет­ских уче­ных, в про­ник­но­ве­нии бур­жу­аз­ных кон­цеп­ций в нау­ку, в нашу область исто­рии» [8]. Одним словом, в своем стремлении «щеголь­нуть» зна­ни­ем мно­же­ства фами­лий ино­стран­ных авто­ров неза­ви­си­мо от их науч­ной цен­но­сти «заблудшие историки» ведут по сути подрывную работу: ведь «дости­же­ния нашей рус­ской и совет­ской нау­ки оста­ют­ся мно­ги­ми авто­ра­ми неза­ме­чен­ны­ми, недо­оце­ни­ва­ют­ся, име­на рус­ских уче­ных мало популя­ри­зи­ру­ют­ся, зату­ше­вы­ва­ют­ся или совсем забы­ва­ют­ся, а при­о­ри­тет рус­ской нау­ки недо­ста­точ­но обе­ре­га­ет­ся» [9]. 

            Далее в статье перечисляются якобы «фак­ты» при­туп­ле­ния поли­ти­че­ской бди­тель­но­сти сре­ди неко­то­рых уче­ных-анти­ко­ве­дов, приправленные горьким упреком: «...в то вре­мя как совре­мен­ное состо­я­ние бур­жу­аз­ной нау­ки в обла­сти древ­ней исто­рии тре­бу­ет от совет­ско­го исто­ри­ка острой, бое­вой кри­ти­ки...» [10]. Для всякого, изучающего коллизии ТРР самое поразительное в этой статье – это обвинение зарубежной исторической науки в создании искус­ствен­ных ана­ло­ги­й из исто­рии антич­но­го мира.

            Уже ближе к концу статьи перед нами разыгрывается настоящая покаянная сцена (наверное, от лица всех авторов ВДИ): «Недо­стой­ное совет­ских уче­ных угод­ни­че­ство и пре­кло­не­ние перед ино­стран­ны­ми «авто­ри­те­та­ми», к сожа­ле­нию, суме­ло про­ник­нуть и в наш жур­нал, и редак­ция жур­на­ла не смог­ла дове­сти до кон­ца борь­бу с этим явле­ни­ем. Наши рецен­зии на ино­стран­ную лите­ра­ту­ру часто носят биб­лио­гра­фи­че­ский харак­тер, не вскры­ва­ют идео­ло­ги­че­ской направ­лен­но­сти рецен­зи­ру­е­мой рабо­ты и не ста­ли еще нашим ост­рым, дей­ствен­ным ору­ди­ем в борь­бе с бур­жу­аз­ной нау­кой за тор­же­ство марк­сист­ской мето­до­ло­гии» [11].

            Следует признать – строки достаточно уничижительного свойства... По этой причине К. А. Богданов называет данную статью не иначе как «садомазохистской передовицей» [12].  К тому же, еще на всякий случай пришлось признать: «Ука­за­ние И. В. Ста­ли­на на то, что, в отли­чие от бур­жу­аз­ной нау­ки, исто­рия, создан­ная совет­ски­ми уче­ны­ми, долж­на быть исто­ри­ей непо­сред­ствен­ных про­из­во­ди­те­лей, а не исто­ри­ей царей и пол­ко­вод­цев, еще не выпол­не­но наши­ми уче­ны­ми» [13].

            А после самобичевания последовали строки, заверяющие в преданности и лояльности власти: «Наши совет­ские уче­ные сво­бод­ны от узких рамок капи­та­ли­сти­че­ско­го строя, мы живем и рабо­та­ем в усло­ви­ях само­го пере­до­во­го обще­ствен­но­го и государ­ствен­но­го строя, кото­рый откры­ва­ет широ­чай­шие твор­че­ские пер­спек­ти­вы для дви­же­ния нашей нау­ки. «Послед­ний совет­ский граж­да­нин, – гово­рит това­рищ Ста­лин, – сво­бод­ный от цепей капи­та­лиз­ма, сто­ит голо­вой выше любо­го зару­беж­но­го высо­ко­по­став­лен­но­го чину­ши, вла­ча­ще­го на пле­чах ярмо капи­та­ли­сти­че­ско­го раб­ства». Совет­ские исто­ри­ки, воору­жен­ные марк­сист­ско-ленин­ской мето­до­ло­ги­ей, сто­ят неиз­ме­ри­мо выше любо­го само­го про­слав­лен­но­го бур­жу­аз­но­го авто­ри­те­та. Совет­ская исто­ри­че­ская нау­ка достиг­ла нема­ло­важ­ных резуль­та­тов. Совет­ские исто­ри­ки име­ют закон­ные осно­ва­ния гор­дить­ся сво­и­ми успе­ха­ми. И есть все осно­ва­ния пола­гать, что мы в самое бли­жай­шее вре­мя изжи­вем недо­стат­ки тех немно­гих исто­ри­ков из нашей сре­ды, кото­рые еще не осво­бо­ди­лись от низ­ко­по­клон­ства перед бур­жу­аз­ной нау­кой и куль­ту­рой» [14].

            И напоследок авторы выдают дежурную мантру: «Уче­ние Марк­са – Энгель­са – Лени­на – Ста­ли­на все­силь­но, пото­му что оно вер­но». Логика отдыхает, но ведь и не поспоришь...

            В 1948 году Е. М. Штаерман в статье «Африканские восстания III века» (все в том же «Вестнике древней истории») рисует настоящую гражданскую войну в Африке, где в 260 году против Рима объединились восставшие колоны, жившие на римской земле племена и племена, вторгшиеся из-за границы провинции» [15].

            Как и боль­шин­ство про­вин­ций Рим­ской импе­рии, в сере­дине III в. Афри­ка ста­но­вит­ся аре­ной оже­сто­чен­ной борь­бы Рима с вар­вар­ски­ми пле­ме­на­ми. И не только: в III веке Африку потрясают могучие восстания угнетенных. Эти вос­ста­ния, согласно Е. М. Штаерман, «име­ют мно­го сход­ных черт с дви­же­ни­ем багау­дов в Гал­лии. Нача­ло того и дру­го­го почти сов­па­да­ют хро­но­ло­ги­че­ски; в обо­их слу­ча­ях вос­ста­ния мест­ных зем­ле­дель­цев соеди­ня­ют­ся с втор­же­ни­ем извне; вос­став­шие оса­жда­ют и берут горо­да (Рапи­дум и Саль­да), захва­ты­ва­ют или обла­га­ют данью иму­ще­ство горо­жан, как мы это видим на при­ме­ре Авгу­сто­ду­на в Гал­лии, Аузии – в Афри­ке. В обо­их слу­ча­ях дви­же­ние не уда­ет­ся пода­вить окон­ча­тель­но, оно вре­мен­но зату­ха­ет, чтобы затем раз­го­реть­ся с новой силой. И в Гал­лии и в Афри­ке вос­ста­ния были отве­том на даль­ней­шее закре­по­ще­ние кре­стьян, и резуль­та­том их яви­лась все воз­рас­та­ю­щая потреб­ность в новой рабо­чей силе» [16]. 

            Автор видит в афри­кан­ских вос­ста­ни­ях одно из зве­ньев того боль­шо­го дви­же­ния зем­ле­дель­че­ско­го насе­ле­ния, кото­рое сопро­вож­да­ло, начи­ная с сере­ди­ны III в. фео­да­ли­за­цию импе­рии. «При­вле­че­ние на рим­скую тер­ри­то­рию пле­мен из-за гра­ни­цы госу­дар­ства, в свя­зи с кри­зи­сом рабо­чей силы начи­на­ет­ся зна­чи­тель­но ранее уста­нов­ле­ния доми­на­та и сопро­вож­да­ет­ся отча­ян­ным сопро­тив­ле­ни­ем этих новых коло­нов, соеди­ня­ю­щих­ся со сво­и­ми сопле­мен­ни­ка­ми, остав­ши­ми­ся вне импе­рии, и с кре­стья­на­ми, издав­на сидя­щи­ми на рим­ской зем­ле» [17].

            Изучая второй этап революции рабов, А. Д. Дмитрев в 1948-1949 гг. становится ее активным пропагандистом. Промежуточные результаты его работы воплощаются в текстах начатой в 1940 году серии статей. На 1948 год приходится статья в ВДИ «К вопросу об агонистиках или циркумцеллионах» [18], на 1949-й – «Падение Дакии» [19]. И в последней примечательна конкретизирующая подпись в скобках в заглавии статьи: 

            В статье после обязательного в таких случаях критического разгрома  «шовинистичнеской» и всей прочей историографии, автор уже на второй странице обозначает свою генеральную линию:  «...История продолжительной борьбы за Дакию и ее падение ясно обнаруживают перед нами эту связь и органическое слияние варварских вторжений с освободительной антиримской борьбой порабощенных народов. Мы видим, что римская Дакия была не только первым плацдармом, откуда поток варварских народностей стал постепенно заливать империю, она была вместе с тем и первым местом, где порабощенное туземное население консолидировалось с окружающим варварским миром для совместной борьбы против римского хищника и насильника...» [20].

            Согласно авторской позиции, объективное и научное изучение источников позволяет сделать вывод, что варварские вторжения часто сливались с встречными волнами освободительной антиримской борьбы – потому как последняя ослабляла и изнуряла изнутри римскую военную мощь и обеспечивала варварам успех.

            Эта взаимозависимость факторов дестабилизации прослеживается автором скурпулезно. Например: «...В конце 143 г. Антонин Пий снова вынужден был вести настоящую войну против восставших даков. Мы можем также с большой вероятностью предположить, что этому серьезному восстанию даков сопутствовало вторжение соседних варварских народностей и, прежде всего, этнически близких им карпов» [21].     

            Не менее показателен и другой отрывок: «...Возможно, эти движения относятся уже к периоду так наз. Маркоманнской войны при Марке Аврелии. Эта война, естественно, пробудила у порабощенных даков надежды на освобождение от римского гнета, и они приняли в ней активное участие, оказывая то скрытую, то открытую поддержку наступавшим варварам и подрывая изнутри оборону дакийского плацдарма» [22]. Одним словом, статья наполнена выражениями наподобие «пламя опустошительного восстания слилось с вторжением» [23], или «...в это время прорыва варварами дакийского фронта происходили волнения угнетенных масс даже в глубоком тылу, далеко от театра военных действий» [24].

            Далее автор ведет речь о том, как «...Эсхатологические чаяния христианских масс переводились на язык реальной действительности, и надежды на скорое освобождение от римского гнета связывались с вторжениями и победами варваров. Ширились все более толки, что эти варвары положат конец Риму, что они идут как мстители бога и что под их ударами скоро рухнет весь мир неправды и зла и страшные муки постигнут этих гордых и знатных римлян, угнетающих народ. Массы, возбуждаемые пророками, не только идеологически, но и во внешнем поведении обнаруживали величайшую непокорность властям и готовность помочь варварам» [25].

            Именно в таких тонах описывает А. Д. Дмитрев непрекращавшуюся борьбу дакийского народа против римского господства. В своей неравной борьбе даки опирались на вторгавшиеся, этнически близкие им, племена и народности: «...Для них эта борьба на стороне варварского мира приобретала полный действенного порыва смысл освободительной борьбы. В этом упорном сопротивлении покоренных народов провинций римскому господству мы видим ахиллесову пяту римской военной мощи, несмотря на блестящую организацию военного дела и на безусловное превосходство римских вооруженных сил перед многочисленными, но нестройными толпами варваров» [26].

            Судьба Дакии для автора – архетип его концепции. Этот форпост римской мощи на Дунае, пал под двойным ударом внутренних и внешних врагов Римского государства.

            В 1949 году в «Вестнике древней истории» публикуется статья «Историческое значение трудов товарища Сталина для изучения первобытно-общинного и рабовладельческого общества» [27]. Теоретические труды товарища Сталина в статье уже привычно провозглашены «величайшим достижением советской исторической науки». Именно они «...представляют собой вершину марксистско-ленинской исторической мысли, подняли на новую, высшую ступень исторически материализм» [28]. «В своих, замечательных трудах <...> И. В. Сталин теоретически углубил и развил основные положения диалектического и исторического материализма и сделал новый, ценный и огромный вклад в сокровищницу марксистско-ленинской исторической науки» [29].

            Согласно тексту статьи, труды товарища Сталина содержат в себе ясные указания относительно того, по какому пути следует идти для того, чтобы вскрыть и изучить законы общественного развития: «...Давая в ряде своих работ глубокий анализ условий материальной жизни общества, И. В. Сталин устанавливает, что главной силой, определяющей характер общественного строя, является способ производства. Одновременно с этим товарищ Сталин дает точное и четкое определение способа производства, производительных сил и производственных отношений» [30].

            Высказывания товарища Сталина относительно рабовладельческого способа производства и рабовладельческого общества названы «чрезвычайно ценными» [31]. Блестящая сталинская характеристика рабовладельческого строя является дальнейшим глубоким развитием тех мыслей, которые высказал по этому вопросу В. И. Ленин в своей лекции «О государстве». Важнейшее значение имеет то, что В. И. Ленин и И. В. Сталин строго и точно определяют место, которое занимает рабовладельческое общество в общей цепи прогрессивного развития отдельных типов производственных отношений. 

            Глубоко вскрыв постоянную и жестокую эксплоатацию трудовых масс во все эпохи существования классового общества, в частности дав яркую характеристику тяжелого положения огромного количества бесправных рабов в рабовладельческом обществе, товарищ Сталин указал на то, что особенности противоречий между рабовладельцами и рабами, всегда и неизбежно приводивших к острым вспышкам классовой борьбы, не дали им, однако, возможности полностью разбить тяжелые цепи классовой эксплоатации [32].

            Далее в статье идет отсылка к сталинскому опусу «Тяжела и невыносима доля рабочего класса. Мучительны и тягостны страдания трудящихся...» [33] и приводится заключение: «...упорная, длительная классовая борьба рабов с рабовладельцами привела к неизбежной революции, к крушению всего рабовладельческого общества. Развитие производительных сил неотвратимо привело к тому, что старый рабовладельческий тип производственных отношений сменился новым – феодальным» [34].

            Итак, – «...в недрах античного рабовладельческого общества зародились элементы феодального общества, переход к которому произошел в результате революции рабов». Это указание товарища Сталина является целой программой работ для советских историков. В отличие от буржуазных историков, игнорировавших факты острой социальной борьбы в последние века античности, советские историки исследуют историю этого глубокого революционного движения рабов, которое привело к крушению рабовладельческих отношений, на которых основана была Римская империя.

            А политика массового угнетения римлянами огромного количества различных народов привела, как это часто бывало в истории, к «объединению ряда народов против общего врага и к уничтожению гиганта, стоявшего на глиняных ногах и претендовавшего на мировое господство» [35].

            Однако все привычные цитаты, отсылки и клише данной статьи меркнут перед ее же «выводами»: «...С глубокой проникновенностью наш великий вождь и учитель товарищ Сталин вскрыл отличительные, наиболее характерные черты первобытнообщинного и рабовладельческого строя, поставив тем самым перед специалистами по древней истории целый ряд важных, принципиальных вопросов. Существенно важные высказывания товарища Сталина будят мысль советских ученых, направляя их внимание на разрешение основных проблем древней истории. Основываясь на положениях, выдвинутых товарищем Сталиным применительно к принципиальным вопросам экономики, классовых взаимоотношений, характера государственности и идеологии первобытного и рабовладельческого общества, применяя марксистско-ленинскую методологию, советские ученые значительно двинули вперед изучение древней истории.

            В этом отношении их вклад в советскую историографию должен быть освещен всесторонне и критически. Только глубоко изучая с позиций марксистско-ленинской теории наиболее важные, основные и принципиальные вопросы древней истории на большом фактическом материале, советские историки древнего мира смогут дальше идти по пути, который им указан в гениальных трудах корифеев нашей науки В. И. Ленина и И. В. Сталина» [36].