Полный текст статьи
Печать

Желательность является одним из основных видов языковой модальности, которая характеризуется сложной и противоречивой семантикой в отношении связи высказывания с внеязыковой действительностью.

Выражение модального значения желательности давно занимает исследователей, однако вместе с тем до сегодняшнего дня концепт «желательность» не нашел однозначного общепринятого толкования, так как наряду с «желательностью» используют близкие по значению с ним термины «волюнтативность» и «волеизъявление», однако между ними есть существенные различия.

Концепты «желание» и «желательность» были всесторонне исследованы Е. В. Алтабаевой в русле логического, психолингвистического, лингвокультурологического и когнитивного подходов. Согласно данной концепции оптативности, ее центральными понятиями являются «желательность» и «оптативностъ», соотносимые как «означаемое» и «означающее». Желательность как «означаемое» выражает отношение к действительности как к желательному явлению, событию (категория желательной модальности), оптативность как «означающее» — совокупность средств выражения категориального смысла желательности в языке. По мнению автора, концепт «желание» служит основой для концепта «желательность», при этом их нельзя отождествлять [4]. Желание представляет тип языкового значения, ментальный концепт национального языкового сознания, занимающий определенное место в картине мира и выражающийся языковыми средствами. Желательность – основное мыслительное содержание концепта «желание», которое объединяет, в сознании субъекта, реальный предметный  мир и его идеальную картину в той части, в основе которой лежит означенный концепт [1].

Оптативность – языковая категория, представитель концепта «желание» и соответствующей понятийной категории в системе языка; формируется разноуровневыми языковыми средствами (морфологическими, синтаксическими, лексическими, словообразовательными, просодическими), структурированными по ядерно-периферийному принципу [4]. Мы же, опираясь на  исследования Е.В.Алтабаевой и Е.Е.Корди, проанализировали ряд конструкций, в которых желание говорящего раccматривается  в лекcическом и грамматическом планах.

Желательность представлена сегментом языка, отражающим разнообразную семантику желания. Данный сегмент организован в виде функционально-семантического поля, где присутствуют эксплицитные и имплицитные средства выражения на уровне лексики, грамматики, словообразования, интонации, контекста и другие, распределяемые от центра к периферии. Ядро представлено маркерами с максимальным количеством признаков, а на периферии сосредоточены синкретичные маркеры с оттенками значений, дополняющих основное.

Русский язык обладает широкой номенклатурой лексических средств, среди которых были выделены три группы, располагающихся от ядра к периферии ФСП: 1) глагол желать; 2) синонимы глагола желать; 3) абстрактные существительные, отражающие семантику желательности. Данное распределение отражает структурные особенности русского языка, который характеризуется преобладанием в предложении глагола; именно он является центральной частью предложения и выполняет в нем строевую функцию. Однако категория желательности в лексическом плане может легко функционировать не только в глагольных формах, но и в именных. Так, в глагольную форму мы включили и рассмотрели, проведя словарную работу, следующие лексемы: желать, вожделеть, жаждать, мечтать, стремиться,  хотеть: ݊– А вот это – с݊к݊у݊ч݊н݊а݊я݊ ж݊е݊н݊щ݊и݊н݊а݊, – уже не шептал, а громко г݊о݊в݊о݊р݊и݊л݊ К݊о݊р݊о݊в݊ь݊е݊в݊, зная, что в гуле г݊о݊л݊о݊с݊о݊в݊ его уже не р݊а݊с݊с݊л݊ы݊ш݊а݊т݊, – о݊б݊о݊ж݊а݊е݊т݊ балы, все м݊е݊ч݊т݊а݊е݊т݊п݊о݊ж݊а݊л݊о݊в݊а݊т݊ь݊с݊я݊ на свой платок. (М. А. Б݊у݊л݊г݊а݊к݊о݊в݊. Мастер и М݊а݊р݊г݊а݊р݊и݊т݊а݊); Солдат редко  желает знать те широты, в к݊о݊т݊о݊р݊ы݊х݊ н݊а݊х݊о݊д݊и݊т݊с݊я݊ весь к݊о݊р݊а݊б݊л݊ь݊ его; но в день с݊р݊а݊ж݊е݊н݊и݊я݊, Бог знает как и откуда, в н݊р݊а݊в݊с݊т݊в݊е݊н݊н݊о݊м݊ мире войска с݊л݊ы݊ш݊и݊т݊с݊я݊ одна для всех с݊т݊р݊о݊г݊а݊я݊ нота, к݊о݊т݊о݊р݊а݊я݊ звучит п݊р݊и݊б݊л݊и݊ж݊е݊н݊и݊е݊м݊ чего-то р݊е݊ш݊и݊т݊е݊л݊ь݊н݊о݊г݊о݊ и т݊о݊р݊ж݊е݊с݊т݊в݊е݊н݊н݊о݊г݊о݊ и в݊ы݊з݊ы݊в݊а݊е݊т݊ их на н݊е݊с݊в݊о݊й݊с݊т݊в݊е݊н݊н݊о݊е݊ им л݊ю݊б݊о݊п݊ы݊т݊с݊т݊в݊о݊. (Л. Н. Т݊о݊л݊с݊т݊о݊й݊. Война и мир); Xотели «нового м݊ы݊ш݊л݊е݊н݊и݊я݊» с о݊б݊щ݊е݊ч݊е݊л݊о݊в݊е݊ч݊е݊с݊к݊и݊м݊и݊ ц݊е݊н݊н݊о݊с݊т݊я݊м݊и݊, а в݊ы݊п݊у݊с݊т݊и݊л݊и݊ злого джина из б݊у݊т݊ы݊л݊к݊и݊: тёмные силы, к݊о݊т݊о݊р݊ы݊е݊ п݊р݊и݊т݊а݊и݊л݊и݊с݊ь݊ и ждали своего часа, вся р݊о݊с݊с݊и݊й݊с݊к݊а݊я݊ б݊е݊с݊о݊в݊щ݊и݊н݊а݊, к݊о݊т݊о݊р݊о݊й݊, увы, тоже богата р݊у݊с݊с݊к݊а݊я݊ земля, у݊с݊т݊р݊о݊и݊л݊и݊ себе г݊р݊а݊н݊д݊и݊о݊з݊н݊ы݊й݊ м݊е݊щ݊а݊н݊с݊к݊и݊й݊ пир. (В. А. А݊б݊р݊а݊м݊о݊в݊. П݊о݊х݊о݊р݊о݊н݊ы݊ к݊о݊л݊о݊р݊а݊д݊с݊к݊о݊г݊о݊ жука); М݊л݊а݊д݊ш݊и݊е݊ еще н݊а݊х݊о݊д݊и݊л݊и݊ себе забавы, лазили по д݊е݊р݊е݊в݊ь݊я݊м݊, к݊а݊т݊а݊л݊и݊с݊ь݊ на т݊р݊а݊м݊в݊а݊е݊, о݊х݊о݊т݊и݊л݊и݊с݊ь݊ с р݊о݊г݊а݊т݊к݊а݊м݊и݊ на ворон, п݊о݊с݊т݊а݊р݊ш݊е݊ ко всему п݊о݊т݊е݊р݊я݊л݊и݊ и݊н݊т݊е݊р݊е݊с݊ и ж݊а݊ж݊д݊а݊л݊и݊нового. (Г. Белых и Л. П݊а݊н݊т݊е݊л݊е݊е݊в݊. Р݊е݊с݊п݊у݊б݊л݊и݊к݊а݊ ШКИД); Как з݊а݊с݊т݊а݊в݊и݊т݊ь݊ себя в݊о݊ж݊д݊е݊л݊е݊т݊ь݊только десять тысяч, когда п݊р݊е݊д݊м݊е݊т݊ в݊о݊ж݊д݊е݊л݊е݊н݊и݊й݊ с݊о݊в݊е݊р݊ш݊е݊н݊н݊о݊ к݊о݊н݊к݊р݊е݊т݊е݊н݊ и с݊о݊с݊т݊а݊в݊л݊я݊е݊т݊ м݊и݊л݊л݊и݊о݊н݊? (М. Е. Салтыков-Щедрин. Д݊н݊е݊в݊н݊и݊к݊ п݊р݊о݊в݊и݊н݊ц݊и݊а݊л݊а݊ в П݊е݊т݊е݊р݊б݊у݊р݊г݊е݊).

В именную форму вошли существительные: желание, жажда, мечта, охота, стремление,  хотение: Если ваша мечта не с݊б݊ы݊в݊а݊е݊т݊с݊я݊, значит она с݊л݊и݊ш݊к݊о݊м݊ похожа на мечту д݊р݊у݊г݊о݊г݊о݊, п݊р݊и݊л݊а݊г݊а݊ю݊щ݊е݊г݊о݊ больше усилий для ее р݊е݊а݊л݊и݊з݊а݊ц݊и݊и݊. (А݊ф݊о݊р݊и݊з݊м݊); Если о݊т݊б݊р݊о݊с݊и݊т݊ь݊ жажду власти (вопрос что это меня самого в݊о݊л݊н݊у݊е݊т݊, и о݊т݊в݊е݊т݊о݊в݊ у меня нет), то о݊с݊т݊а݊н݊е݊т݊с݊я݊ ж݊е݊л݊а݊н݊и݊е݊ наживы, и в݊о݊з݊м݊о݊ж݊н݊о݊с݊т݊ь݊ р݊е݊а݊л݊и݊з݊а݊ц݊и݊и݊ своих идей. (ж-л «С݊о݊ц݊и݊а݊л݊ь݊н݊а݊я݊ п݊с݊и݊х݊о݊л݊о݊г݊и݊я݊»); Он п݊о݊ч݊у݊в݊с݊т݊в݊о݊в݊а݊л݊ такое н݊е݊о݊д݊о݊л݊и݊м݊о݊е݊ ж݊е݊л݊а݊н݊и݊е݊ з݊а݊п݊о݊л݊у݊ч݊и݊т݊ь݊ п݊о݊с݊к݊о݊р݊е݊е݊ з݊о݊л݊о݊т݊о݊й݊ слиток любой ценой, что п݊о݊д݊х݊в݊а݊т݊и݊л݊ бабу Ягу под руку и п݊о݊р݊ы݊с݊и݊л݊ в с݊т݊о݊р݊о݊н݊у݊ дома. (И. П. Гамула. Дом под мостом); К݊о݊м݊е݊н݊д݊а݊н݊т݊ по с݊о݊б݊с݊т݊в݊е݊н݊н݊о݊й݊ охоте учил иногда своих солдат; но еще не мог д݊о݊б݊и݊т݊ь݊с݊я݊, чтобы все они знали, к݊о݊т݊о݊р݊а݊я݊ с݊т݊о݊р݊о݊н݊а݊ правая, к݊о݊т݊о݊р݊а݊я݊ левая, хотя многие из них, дабы в том не о݊ш݊и݊б݊и݊т݊ь݊с݊я݊, перед каждым о݊б݊о݊р݊о݊т݊о݊м݊ клали на себя з݊н݊а݊м݊е݊н݊и݊е݊ креста. (А. С. Пушкин. К݊а݊п݊и݊т݊а݊н݊с݊к݊а݊я݊ дочка).

При этом их отличия несущественны, потому как семантика слов имеет единый центр – все они определяют семантику желания. Наличие широкого спектра лексических средств выражения желательности позволяет говорящему точно выразить все нюансы своих желаний, а его собеседнику их понять.

Модальность уточняет и корректирует объективно-модальное значение предложения, связанное с оппозицией реальности-ирреальности, то есть выступает как один из аспектов соотношения высказывания с действительностью, как предикативный аспект. Именно этот уровень содержит в себе модальные частицы, которые играют основную роль для выражения желательности в предложении. В предложениях с объективно-модальными частицами могут быть выделены значения, связанные с непосредственными эмоциональными реакциями, с тем или иным волевым проявлением, и значения оценочно-характеризующие.

Мы придерживаемся точки зрения Е. Е. Корди, которая в своей работе перечисляет специфические средства выражения желательности в русском языке [11]:

1) независимые предложения с формой сослагательного наклонения: Я бы на твоём месте рванул отсюда, пока выпускают. (С. Довлатов. Заповедник); Без детского труда совхозу было бы не потянуть битву за урожай. (Г. Садулаев. Когда проснулись танки); Немудрено – он умер около ста лет назад, иначе не миновать бы ему знакомства с тобой. (Георгий Жженов. Прожитое); Может быть, Гришка и женился бы на ней, отец заставил бы, но Люба теперь сама ни за что не хотела жить рядом с таким низким человеком. (В. В. Карпов. Маршальский жезл);

2) независимые предложения с формой сослагательного наклонения или инфинитива, вводимые частицами хоть бы, вот бы, если бы, только бы, лишь бы, пусть бы и др.:  Вот бы учителя, врачи, библиотекари могли сами решать, какую пенсию им получать! (газ. «Советская Россия»); Он вглядывался в пыльную тучу, которая всё выше и выше поднималась над поселищем, и думал: «Пусть бы он там лежал». (В. Быков. Камень); Если бы мы перед этой трудностью стояли вдвоём! (И. М. Дьяконов. Книга воспоминаний); Думаешь: только бы доплыть, только бы удержать преимущество, только бы не догнали… (газ. «Известия»);

3) инфинитивные предложения с частицей бы: Бросить бы все к черту и купить здесь дом, – думал Георгий, спускаясь вниз к тетке, которая их все еще не заметила. (Л. Улицкая. Медея и ее дети); – Э, да что: не мне бы говорить, не тебе бы слушать! (Н. Н. Шпанов. Ученик чародея); Ему бы сидеть тихо-мирно, помалкивать в тряпочку. (Д. Гранин. Зубр); – Вам бы здесь до осени пожить. (А. П. Чехов. Невеста); Теперь бы повернуть эскадру на шестнадцать румбов. (А. Новиков-Прибой. Цусима);

4) безглагольные предложения с частицей бы: Бутербродик бы со шпротиком! (К/ф «Верные друзья»); – Сейчас бы супчику горяченького, да с потрошками! (К/ф «Место встречи изменить нельзя»); – Газировочки бы! (К/ф «Кин дза-дза»); В вагоне бы свежие газеты, шахматы! (Разг. речь); Музыку бы сейчас! (Разг. речь); Ему бы сейчас школу хорошую, умного товарища! (пример из «Русская грамматика»).

Таким образом, в области средств выражения желательности в грамматическом аспекте мы выделили следующие особенности, исходя из того, в какой части находится оптатив:

— протазис с инфинитивом, как правило, не имеет условного союза.

— если инфинитивный протазис не имеет условного союза, то он не может идти за главным предложением (то есть не находит основного признака синтаксической подчиненности); инфинитив почти всегда занимает начальную позицию, поскольку обозначает условие;

— протазис с инфинитивом типичным образом указывает на желательную или предпочтительную ситуацию;

— условные конструкции с инфинитивным протазисом могут иметь как контрфактивное значение (встречается чаще), так и гипотетическое.

— инфинитив в аподозисе часто занимает начальную позицию, так как обозначаемая им ситуация находится в фокусе внимания; аподозис с инфинитивом часто указывает на нежелательное событие;

— условные конструкции с инфинитивным аподозисом бывают только контрфактивными; если аподозис оформлен инфинитивом, то в протазисе часто бывает употреблен квазиимператив или конструкция если не существительное.