Человек и судьба в зеркале античной культуры
Л.
В. ПятилетоваБиблиографическое описание статьи для цитирования:
Пятилетова
Л.
В.,
Панагушина
Ю.
С. Человек и судьба в зеркале античной культуры // Научно-методический электронный журнал «Концепт». –
2013. – № 9 (сентябрь). – С.
26–30. – URL:
http://e-koncept.ru/2013/13178.htm.
Аннотация. Статья посвящена вопросу (человеческой) судьбы: рассматриваются две конкурирующие антагонистические трактовки судьбы. Особое внимание уделено исторически первому – «трагическому» – пониманию (ощущению) судьбы, сложившемуся в Античной культуре (судьба как рок, фатум – неизбежность). В статье также дается краткое описание трех типов индивидуации Я – в зависимости от ответа на главный вопрос судьбы (вопрос о смерти).
Текст статьи
Пятилетова Людмила Владимировна, кандидат философских наук, доцент кафедры философиии истории ФГБОУ ВПО «Уральский государственный университет путей сообщения», г. ЕкатеринбургLyuda.p73@yandex.ru
Панагушина Юлия Сергеевна,
студентка IIкурса факультета управления процессами перевозок ФГБОУ ВПО «Уральский государственный университет путей сообщения», г. ЕкатеринбургOlhovskayayulia@mail.ru
Человек и судьба в зеркале Античной культуры
Аннотация.Статья посвящена вопросу (человеческой) судьбы: рассматриваются две конкурирующие антагонистические трактовки судьбы. Особое внимание уделено исторически первому «трагическому» пониманию (ощущению) судьбы, сложившемуся в Античной культуре (судьба как рок, фатум неизбежность). В статье также дается краткое описание трех типов индивидуации Я в зависимости от ответа на главный вопрос судьбы (вопрос о смерти).Ключевые слова:человек, судьба, свобода, смерть, выбор, индивидуация, Я.
«Судьба, судьба, чья власть тобою правит, И почему хранимого тобой Нож не убьет, отрава не отравит И пощадит неравноправный бой?» пишет Д. Андреевв поэме «Немереча» [1]. Поэт, вопрошая судьбу, выражает (обще)человеческую завороженность Судьбой этой «ужасной» принципиально невыразимой (мета)реальностью, концептуальный опыт осмысления которой в конечном итоге оставляет эмоциональный след незавершенности понимания. В словаре С. И. Ожегова [2] находим несколько определений судьбы, два из которых выражают кардинально противоположные, взаимоисключающие представления о судьбе, которые какимто непостижимым образом уживаются в сознании современного человека.Первое определение «щадящее человека», оптимистичное более позднего происхождения; оно, обнадеживая человека, дает представление о судьбе как о будущем (сумма возможностей), которое человек в силах изменить.Такое восприятие судьбы глубоко укоренено в массовом сознании; современная «массовая» психология широко использует данный стереотип в разнообразных технологиях исцеления человеческой души. (Пожалуй, наиболее ярко образ судьбы выражен (массовое искусство) в популярном фильме братьев Вачовски «Матрица» (фильм первый) сцена «у гадалки».)Однако латентно, постоянно напоминая о себе, неизбывно, как дамоклов меч, пропитывая повседневность человека (например, любимый анекдот Ю. Никулина о том, почему не столкнулись два поезда, движущиеся навстречу друг другу по одним рельсам, «не судьба»; или примеры из высокой культуры: «Гамлет» Б. Пастернака («Но продуман распорядок действий, и неотвратим конец пути…» [3]), «Нас четверо» А. Ахматовой («Все мы у жизни немного в гостях…» [4])), присутствует и иное антагонистическое понимание или ощущение судьбы: судьба как совокупность независящих от человека обстоятельств (к этому определению (как частные случаи) примыкают и а) видение судьбы как «участи, доли», и б) русское «горькая судьба», «судьбинушка»).Недаром, типичный современный человек, веря в себя, в свои силы, идет к гадалкам «традиционным», которые могут вскрыть карты судьбы, подсмотрев ход событий. Это принципиально иной тип разгадывания судьбы (в сравнении с «гаданием» пифии из «Матрицы», которая, видя потенциал (главного) героя, учит верить в себя узнавать себя подлинного и воплощать в жизни, что и складывается в судьбу, детерминированную во многом самим человеком). Исконно существовавшие гадалки, пифии, предсказатели…оракулы говорят,насколько это возможно, о линии независящей от человека судьбы напрямую (например, предсказание Ахиллесу; предсказание Эдипу). Судьба в данном случае рок, доля, участь, фатум. Гомеровский образ плетущих жизненную нить суровых старухмойр не дает покоя исовременному человеку: жребий брошен при рождении, судьба фатальна.Судьба фатальна и в малом (неизбежность жизненных событий), и в большом (неминуемость смерти). И в этом плане каждый изначально обделен, даже если жизнь складывается более удачно, чем у других, плата за индивидуальное существование (существование в качестве Я) велика: в любом случае «весь пирог» (бессмертие) не достанется. Поэтому жизнь Я изначально трагична, в отличие от первобытного «мы», которое не знало смерти.Возникшее в Древней Греции трагическое понимание судьбы, создавая психологически невыносимую «тяжесть бытия», заставляет древнего грека найти пути примирения с этой реальностью путем а) осознанияили изучения судьбы; б) поиска путей решения проблемы её «изживание», смирение, примирение с судьбой, покорность ей или, наконец, победа над роком…Европейская традиция осмысления судьбы отсылает нас именно к временам Античности, когда духовные процессы шли наиболее интенсивно. «Новое, возникшее в эту эпоху… сводится к тому, что человек осознает бытие в целом, самого себя и границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он стоит радикальные вопросы. Требует освобождения и спасения. Осознавая свои границы, он ставит перед собой высшие цели, познает абсолютность в глубинах самосознания и в ясности трансцендентального мира. В эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющих жизнь людей. Во всех направлениях совершался переход к универсальности» [5].«Ужас мира и собственная беспомощность» чрезвычайно пронзительно звучат в теме судьбы, поскольку реальность судьбы выводит к предельному состоянию бытия к его границам, ведущим к смерти. Крайняя постановка вопроса о судьбе идентична ответу на вопрос о смерти, о конечности индивидуального (человеческого) бытия. Это и есть главный вопрос судьбы (прядущие нить судьбы мойры это Лахесис, она дает жребий до рождения, Клото, прядущая нить, и (с книгой жизни и ножницами в руках) Антропос, которая неуклонно приближает будущее, разрывая нить судьбы).В зависимости от ответа и, таким образом, от отношения к судьбе Античность выявляет три типа индивидуации (Я) [6], что в полной мере дает право говорить об особой антропологии антропологии судьбы, выявляющей, в свою очередь, особые «виды» человека. Их три; каждый из них решает вопрос о судьбе (и смерти) посвоему, определяя собственную жизненную стратегию?Выбор первый: победа (внешняя) Судьбы ипобеда (внутренняя) над Судьбой.Античность чувствительна к появлению нового антропологического вида «Героя», который предстает в качестве принципиально иного типа индивидуации (самоопределения самообоснования самодетерминации Я): в данном случае можно говорить о рождении человеческого Я, высвобождающегося из монолитного первобытного коллективного Мы, с одной стороны, и о «сгущении», концентрации, уплотнении индивидуального самосознания с другой).Можно смело утверждать, что это «предельный» в античном смысле тип Я: «чистое», целостное, духовное проявление натуры Человека, его иного «особого», пользуясь выражением М. Мамардашвили, «порядка души» [7]. Изобретая героя, Античность создает «сквозную» историческую меру героического в человеке.Герой существует исключительно в пространстве подвига, в полной мере раскрывающего его сущность «Подвиг воплощает сущность человека, его способность конкретизировать в действие экзистенциальные идеи других, может быть, всех людей или по крайней мере многих нормальных людей. Подвиг осуществляется на грани бытийных и трансцендентных возможностей человека. Он поднимает человека над силами бытия, ему самому и другим людям дает основание для переживания присутствия особой реальности психической, и еесилы, ее энергии. Вот почему подвиг придает силыне только самому человеку, но и другим людям. Он становится новой мерой в понимании сущностных характеристик жизни, человеческого Я, говоря иначе, преобразует не только картину мира, но и саму концепцию Я как трансцендентального образования [8].Но поступок героя, воспринимаемый внешне как подвиг, на самом деле это поступок, совершаемый внутри. Подвиг есть поединок с Судьбой, о которой Герой знает.Герой и его Судьба знают друг о друге все с самого начала: это единственный тип человека, перед которым Судьба полностью открывает себя не на эзоповом языке: Герой безопасен для Судьбы, он не станет ее избегать, поскольку Судьба его осознанный выбор.В этом осознанном выборе Герой в полной мере реализует данную человеку свободу свободу воли (позже христианством признаваемую в качестве атрибута человеческого бытия).Свободный, как (античный) бог, Герой являет божественную свободу в мире а именно способность быть понастоящему свободным: осознанно принимая смерть, Герой тем самым изживает судьбу, одерживаявнутреннюю победу.У поединка с Судьбой нет однозначной трактовки: внешний ход событий демонстрирует победу Судьбы, внутренний Героя.Бытие Героя возможно исключительно в пространстве поединка с Судьбой. Судьба напрямую разыгрывает карту свободы, «раскрывая» человека в ситуации предельного выбора: жизнь как торжество инстинкта самосохранения или смерть как осознанный выбор, воплощенный в пространстве подвига.Самоощущение Героя, его внутренние смятения, «процессуальность» выбора и его «самозаконность», мы находим у Сенеки: «Фортуна ведет со мной войну, я не буду выполнять ее веления, не принимаю ее ярма и даже а для этого нужно еще больше доблести сбрасываю ее. Мне нельзя изнеживать душу. Если я сдамся наслаждению, надо сдаться и боли, и тяготам, и бедности; на такие же права надо мною притязает и гнев, и честолюбие; вот сколько страстей будет влечь меня в разные стороны, разрывая на части. Мне предложили свободу; ради этой награды я и стараюсь. Ты спросишь, что такое свобода? Не быть рабом ни у обстоятельств, ни у неизбежности, ни у случая; низвести фортуну на одну ступень с собою; а она, едва я пойму, что могу больше ее, окажется бессильна надо мною. Мне ли нести ее ярмо, если смерть в моих руках?» [9].Тяга тоска по героическому особенно жива в молодежной культуре: молодость период поиска ответов на самые главные вопросы, в этом возрасте человек определяет общую стратегию жизни. Молодежная культура дает возможность интенсивной рефлексии над вопросами жизни и смерти. Так, вспоминая текст песни неумирающего В. Цоя «Звезда по имени Солнце», мы находим погречески полное описание внутреннего портрета Героя как особого вида человека:«И две тысячи лет война, война без особых причин,Война без особых причин.Война дело молодых, лекарство против морщин.Красная, красная кровь через час уже просто земля,Через два на ней цветы и трава, через три она снова живаИ согрета лучами Звезды по имени Солнце…И мы знаем, что так было всегда,Что Судьбою больше любим,Кто живет по законам другим и кому умирать молодым.Он не помнит слово «да» и слово «нет».Он не помнит ни чинов, ни имен,И способен дотянуться до звезд, не считая, что это сон,И упасть опаленным звездой по имени Солнце…» [10].Таким образом, Герой как таковой не занимается исследованием Судьбы сцелью (эмоционального) примирения с ней. Он действует, создавая в теле повседневной жизни пространство божественного происхождения, в котором могут существовать исключительно равновеликие величины боги: Судьба и свободный Герой.Выбор второй: победа (внешняя и внутренняя) Судьбы.Радикально противоположным способом индивидуации является Раб. Удел Раба покорность, раболепное подчинение Судьбе. Герой презирает Раба и, как правило, обращается с ним дурно: Раб заслуживает свое рабство.Одерживая в первую очередь внутреннюю победу над Рабом (действие парализующего страха смерти: Раб, включенный в логику зависимости от природных качеств, движим инстинктом самосохранения), Судьба также фатальна по отношению к Рабу и внешне.Раб, склоняя голову перед Судьбой, впервую очередь пытается раскрыть ее карты. Но обращение к предсказателям не имеет успеха, поскольку Судьба, если и являет себя, то язык ее эзопов. Судьба не открывает себя Рабам. Усилия их тщетны.Онтология Раба отчетливо видна в свете онтологии Героя. Вот как это ощущение передано В. Цоем:«Они говорят: им нельзя рисковать,Потому что у них есть дом, в доме горит свет.И я не знаю точно, кто из нас прав,Меня ждет на улице дождь, их ждет дома обед.Закрой за мной дверь. Я ухожу.И если тебе вдруг наскучит твой ласковый свет,Тебе найдется место у нас, дождя хватит на всех…Закрой за мной дверь, я ухожу…» [11].Выбор третий: победа (внешняя) Судьбы и победа (внутренняя) над Судьбой.Такой странный выбор компромисс, соединяющий принципиально несоединимое, делает «типичный», «рядовой» человек (его можно назвать «тягловой силой повседневного бытия», поскольку именно на нем лежит ответственность за ежедневные кропотливые усилия по поддержанию индивидуальной жизни ради жизни рода).Это Человек «золотой середины», жизненная позиция которого подразумевает а) сохранение жизни; б) сохранение человеческого достоинства. Своим бытием он как бы говорит: я Герой, но в меру; Раб, но не до конца [12].Строя свой дом в кратере вулкана, прекрасно осознавая, что жизнь его хрупка и полностью подвластна Судьбе, Человек «золотой середины» полагает, что если жить осторожно, тихо, рассудительно, незаметно, то, может, судьба и не заметит его, обойдя стороной. Это в нем от позиции побежденного Судьбой Раба (и здесь слова В. Цоя «Они говорят: им нельзя рисковать, потому что у них есть дом, в доме горит свет…» [13] это и о Человеке «золотой середины»).Но (!!!) если для Раба счастье безусловно само по себе, то для Человека «золотой середины» нет: человеческое достоинство является ядром его жизненных принципов, следовательно, не всякое счастье, не любой ценой.И это в Человеке «золотой середины» от Героя: он тоже является «самодостаточным» он, как и Герой, свободен и может одержать (внутреннюю) победу над Судьбой.Мироощущение обладающего внутренним достоинством человека В. Цой передает так:«И есть, чем платить,Но я не хочу победы любой ценой.Я никому не хочу ставить ногу на грудь…» [14].Классическим примером Человека «золотой середины» является сделанное Геродотом в «Истории» жизнеописание афинянина Телла: «Встретил ли ты уже счастливейшего человека на свете?Солон:Да… видел. Это афинянин Телл… Этот Телл жил в цветущее время родного города, у него были прекрасные и благородные сыновья, и ему довелось увидеть, как у всех них также родились и остались в живых дети. Это был по нашим понятиям зажиточный человек. К тому же ему была суждена славная кончина. Во время войны афинян с соседями он выступил в поход и при Элевсине обратил врагов в бегство, но и сам пал доблестной смертью. Афиняне же устроили ему погребение на государственный счет на месте гибели, оказав этим высокую честь»[15].Исторически первый жанр искусства, который маркирует сферу классического искусства, задавая высокие планки мастерства, это трагедия. Именно Человек «золотой середины» пристально изучает Судьбу, пытаясь выявить ее трагическую сущность. Древний грек, таким образом, находит путь психологического изживания судьбы через трагедию. Великие греческие трагики досконально изучают поступь Рока, тихого инеотвратимого. Все попытки ухода от судьбы оборачиваются двойной трагедией осознанием тщетности усилий и «кармическими» следствиями бегства от судьбы (например, трагедия Софокла «Царь Эдип»: предсказание Эдипу о том, о том, что он убьет своего отца и женится на собственной матери; попытки обойти судьбу и вовлечение в трагический круг других людей, попадающих в ее «воронку»; страшное открытие деяний и осознание «бессознательно содеянного»; плата за ошибки).В трагедии человек смотрит в лицо судьбе, а судьба смотрит на него. «Эдип выкалывает глаза, которые его предали. Его зрение обращается вовнутрь» [16]. Соучаствуя и сочувствуя действующим лицам трагедии (героям), переживая катарсиспотрясение, человек учится главному неизбывности Судьбы и неизбежности принятия этого факта. Человек «золотой середины», таким образом, «по капле выдавливает из себя раба» (А. П. Чехов).Посредством трагедии древний грек обретает бесценный опыт «обращения с судьбой», опыт, которого современный (массовый) человек попросту лишен, поскольку «спит наяву» в культуре, замешанной на развлечениях и потреблении.Кроме того, трагедия столкновения человека и судьбы имеет огромное педагогическое значение: посредством трагедии общество воспитывает Героя в каждом человеке, питая в нем чувство человеческого достоинства, которое является классическим противоядием Рабства.Без «социального цемента» подавляющего большинства людей, принадлежащих к типу «Человек «золотой середины» общество разваливается и гибнет. Гибнет потому, что «порядок души» (М. Мамардашвили) перестает центрироваться вокруг Героического в человеке.
Ссылки на источники1.Андреев Д. Л. Немереча.URL: http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/MEN/SOINA.HTM.2.Ожегов С. И. Словарь русского языка. URL: http://slovarozhegova.ru.3.Пастернак Б. Гамлет. URL: http://www.stihirus.ru/1/Pasternak/23.htm.4.Ахматова А.URL: http://www.worldart.ru/lyric/lyric.php?id=3185.5.Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. 527 с.6.Сапронов П. А. Культурология. СПб: Союз, 2003. 304 с.7.Мамардашвили М. Лекции по античной философии. М.: Аграф, 1999. 320 с.8.Абрамова Г. С. Возрастная психология. URL: http://psymania.info/raznoe/226.php.9.Сенека. Луцилий Анней. Нравственные письмак Луцилию. М.: Наука, 1977.10.Цой В. Звезда по имени солнце.URL: http://www.gl5.ru/coiviktorzvezdapoimenisolnce.html.11.Цой В. Закрой за мной дверь, я ухожу.URL: http://www.lyricshare.net/ru/kinoviktorcoy/zakroyzamnoydveryauhozgu.html.12.Цой В. Группа крови. URL: http://megalyrics.ru/lyric/kino/gruppakrovi.htm.13.Сапронов П. А. Указ. соч.14.Цой В. Закрой за мной дверь, я ухожу. Указ. ист.15.Геродот. История. URL: http://www.vehi.net/istoriya/grecia/gerodot/01.html.16.Аверинцев С. С. К истолкованию символики мифа об Эдипе. URL:http://ecdejavu.ru/m/Mif_o_Edipe.html.
PyatiletovaLyudmila,Ph.D., assistant professor of philosophy and history of VPO "Ural State University of Railway Transport", EkaterinburgLyuda.p73 @ yandex.ruPanagushinaJulia,II year student of the Faculty of Management of processes of transportations VPO "Ural State University of Railway Transport", EkaterinburgOlhovskayayulia@mail.ruThe man and the destiny in the mirror of the Ancient cultureAbstract.The article is devoted to the question of the human destiny. The author views 2 competitive antagonistic interpretations of the destiny. The special attention is given to the first in terms of history understanding (sensation) of the destiny the tragic one, which formed in the Ancient culture (the destiny as a fate, inevitability). The author also describes3 types of ego individualization according to the main destiny question of death.Keywords:man, destinty, freedom, death, choice, individualization, ego.
Рекомендовано к публикации:Горевым П. М., кандидатом педагогических наук, главным редактором журнала «Концепт»
Панагушина Юлия Сергеевна,
студентка IIкурса факультета управления процессами перевозок ФГБОУ ВПО «Уральский государственный университет путей сообщения», г. ЕкатеринбургOlhovskayayulia@mail.ru
Человек и судьба в зеркале Античной культуры
Аннотация.Статья посвящена вопросу (человеческой) судьбы: рассматриваются две конкурирующие антагонистические трактовки судьбы. Особое внимание уделено исторически первому «трагическому» пониманию (ощущению) судьбы, сложившемуся в Античной культуре (судьба как рок, фатум неизбежность). В статье также дается краткое описание трех типов индивидуации Я в зависимости от ответа на главный вопрос судьбы (вопрос о смерти).Ключевые слова:человек, судьба, свобода, смерть, выбор, индивидуация, Я.
«Судьба, судьба, чья власть тобою правит, И почему хранимого тобой Нож не убьет, отрава не отравит И пощадит неравноправный бой?» пишет Д. Андреевв поэме «Немереча» [1]. Поэт, вопрошая судьбу, выражает (обще)человеческую завороженность Судьбой этой «ужасной» принципиально невыразимой (мета)реальностью, концептуальный опыт осмысления которой в конечном итоге оставляет эмоциональный след незавершенности понимания. В словаре С. И. Ожегова [2] находим несколько определений судьбы, два из которых выражают кардинально противоположные, взаимоисключающие представления о судьбе, которые какимто непостижимым образом уживаются в сознании современного человека.Первое определение «щадящее человека», оптимистичное более позднего происхождения; оно, обнадеживая человека, дает представление о судьбе как о будущем (сумма возможностей), которое человек в силах изменить.Такое восприятие судьбы глубоко укоренено в массовом сознании; современная «массовая» психология широко использует данный стереотип в разнообразных технологиях исцеления человеческой души. (Пожалуй, наиболее ярко образ судьбы выражен (массовое искусство) в популярном фильме братьев Вачовски «Матрица» (фильм первый) сцена «у гадалки».)Однако латентно, постоянно напоминая о себе, неизбывно, как дамоклов меч, пропитывая повседневность человека (например, любимый анекдот Ю. Никулина о том, почему не столкнулись два поезда, движущиеся навстречу друг другу по одним рельсам, «не судьба»; или примеры из высокой культуры: «Гамлет» Б. Пастернака («Но продуман распорядок действий, и неотвратим конец пути…» [3]), «Нас четверо» А. Ахматовой («Все мы у жизни немного в гостях…» [4])), присутствует и иное антагонистическое понимание или ощущение судьбы: судьба как совокупность независящих от человека обстоятельств (к этому определению (как частные случаи) примыкают и а) видение судьбы как «участи, доли», и б) русское «горькая судьба», «судьбинушка»).Недаром, типичный современный человек, веря в себя, в свои силы, идет к гадалкам «традиционным», которые могут вскрыть карты судьбы, подсмотрев ход событий. Это принципиально иной тип разгадывания судьбы (в сравнении с «гаданием» пифии из «Матрицы», которая, видя потенциал (главного) героя, учит верить в себя узнавать себя подлинного и воплощать в жизни, что и складывается в судьбу, детерминированную во многом самим человеком). Исконно существовавшие гадалки, пифии, предсказатели…оракулы говорят,насколько это возможно, о линии независящей от человека судьбы напрямую (например, предсказание Ахиллесу; предсказание Эдипу). Судьба в данном случае рок, доля, участь, фатум. Гомеровский образ плетущих жизненную нить суровых старухмойр не дает покоя исовременному человеку: жребий брошен при рождении, судьба фатальна.Судьба фатальна и в малом (неизбежность жизненных событий), и в большом (неминуемость смерти). И в этом плане каждый изначально обделен, даже если жизнь складывается более удачно, чем у других, плата за индивидуальное существование (существование в качестве Я) велика: в любом случае «весь пирог» (бессмертие) не достанется. Поэтому жизнь Я изначально трагична, в отличие от первобытного «мы», которое не знало смерти.Возникшее в Древней Греции трагическое понимание судьбы, создавая психологически невыносимую «тяжесть бытия», заставляет древнего грека найти пути примирения с этой реальностью путем а) осознанияили изучения судьбы; б) поиска путей решения проблемы её «изживание», смирение, примирение с судьбой, покорность ей или, наконец, победа над роком…Европейская традиция осмысления судьбы отсылает нас именно к временам Античности, когда духовные процессы шли наиболее интенсивно. «Новое, возникшее в эту эпоху… сводится к тому, что человек осознает бытие в целом, самого себя и границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он стоит радикальные вопросы. Требует освобождения и спасения. Осознавая свои границы, он ставит перед собой высшие цели, познает абсолютность в глубинах самосознания и в ясности трансцендентального мира. В эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющих жизнь людей. Во всех направлениях совершался переход к универсальности» [5].«Ужас мира и собственная беспомощность» чрезвычайно пронзительно звучат в теме судьбы, поскольку реальность судьбы выводит к предельному состоянию бытия к его границам, ведущим к смерти. Крайняя постановка вопроса о судьбе идентична ответу на вопрос о смерти, о конечности индивидуального (человеческого) бытия. Это и есть главный вопрос судьбы (прядущие нить судьбы мойры это Лахесис, она дает жребий до рождения, Клото, прядущая нить, и (с книгой жизни и ножницами в руках) Антропос, которая неуклонно приближает будущее, разрывая нить судьбы).В зависимости от ответа и, таким образом, от отношения к судьбе Античность выявляет три типа индивидуации (Я) [6], что в полной мере дает право говорить об особой антропологии антропологии судьбы, выявляющей, в свою очередь, особые «виды» человека. Их три; каждый из них решает вопрос о судьбе (и смерти) посвоему, определяя собственную жизненную стратегию?Выбор первый: победа (внешняя) Судьбы ипобеда (внутренняя) над Судьбой.Античность чувствительна к появлению нового антропологического вида «Героя», который предстает в качестве принципиально иного типа индивидуации (самоопределения самообоснования самодетерминации Я): в данном случае можно говорить о рождении человеческого Я, высвобождающегося из монолитного первобытного коллективного Мы, с одной стороны, и о «сгущении», концентрации, уплотнении индивидуального самосознания с другой).Можно смело утверждать, что это «предельный» в античном смысле тип Я: «чистое», целостное, духовное проявление натуры Человека, его иного «особого», пользуясь выражением М. Мамардашвили, «порядка души» [7]. Изобретая героя, Античность создает «сквозную» историческую меру героического в человеке.Герой существует исключительно в пространстве подвига, в полной мере раскрывающего его сущность «Подвиг воплощает сущность человека, его способность конкретизировать в действие экзистенциальные идеи других, может быть, всех людей или по крайней мере многих нормальных людей. Подвиг осуществляется на грани бытийных и трансцендентных возможностей человека. Он поднимает человека над силами бытия, ему самому и другим людям дает основание для переживания присутствия особой реальности психической, и еесилы, ее энергии. Вот почему подвиг придает силыне только самому человеку, но и другим людям. Он становится новой мерой в понимании сущностных характеристик жизни, человеческого Я, говоря иначе, преобразует не только картину мира, но и саму концепцию Я как трансцендентального образования [8].Но поступок героя, воспринимаемый внешне как подвиг, на самом деле это поступок, совершаемый внутри. Подвиг есть поединок с Судьбой, о которой Герой знает.Герой и его Судьба знают друг о друге все с самого начала: это единственный тип человека, перед которым Судьба полностью открывает себя не на эзоповом языке: Герой безопасен для Судьбы, он не станет ее избегать, поскольку Судьба его осознанный выбор.В этом осознанном выборе Герой в полной мере реализует данную человеку свободу свободу воли (позже христианством признаваемую в качестве атрибута человеческого бытия).Свободный, как (античный) бог, Герой являет божественную свободу в мире а именно способность быть понастоящему свободным: осознанно принимая смерть, Герой тем самым изживает судьбу, одерживаявнутреннюю победу.У поединка с Судьбой нет однозначной трактовки: внешний ход событий демонстрирует победу Судьбы, внутренний Героя.Бытие Героя возможно исключительно в пространстве поединка с Судьбой. Судьба напрямую разыгрывает карту свободы, «раскрывая» человека в ситуации предельного выбора: жизнь как торжество инстинкта самосохранения или смерть как осознанный выбор, воплощенный в пространстве подвига.Самоощущение Героя, его внутренние смятения, «процессуальность» выбора и его «самозаконность», мы находим у Сенеки: «Фортуна ведет со мной войну, я не буду выполнять ее веления, не принимаю ее ярма и даже а для этого нужно еще больше доблести сбрасываю ее. Мне нельзя изнеживать душу. Если я сдамся наслаждению, надо сдаться и боли, и тяготам, и бедности; на такие же права надо мною притязает и гнев, и честолюбие; вот сколько страстей будет влечь меня в разные стороны, разрывая на части. Мне предложили свободу; ради этой награды я и стараюсь. Ты спросишь, что такое свобода? Не быть рабом ни у обстоятельств, ни у неизбежности, ни у случая; низвести фортуну на одну ступень с собою; а она, едва я пойму, что могу больше ее, окажется бессильна надо мною. Мне ли нести ее ярмо, если смерть в моих руках?» [9].Тяга тоска по героическому особенно жива в молодежной культуре: молодость период поиска ответов на самые главные вопросы, в этом возрасте человек определяет общую стратегию жизни. Молодежная культура дает возможность интенсивной рефлексии над вопросами жизни и смерти. Так, вспоминая текст песни неумирающего В. Цоя «Звезда по имени Солнце», мы находим погречески полное описание внутреннего портрета Героя как особого вида человека:«И две тысячи лет война, война без особых причин,Война без особых причин.Война дело молодых, лекарство против морщин.Красная, красная кровь через час уже просто земля,Через два на ней цветы и трава, через три она снова живаИ согрета лучами Звезды по имени Солнце…И мы знаем, что так было всегда,Что Судьбою больше любим,Кто живет по законам другим и кому умирать молодым.Он не помнит слово «да» и слово «нет».Он не помнит ни чинов, ни имен,И способен дотянуться до звезд, не считая, что это сон,И упасть опаленным звездой по имени Солнце…» [10].Таким образом, Герой как таковой не занимается исследованием Судьбы сцелью (эмоционального) примирения с ней. Он действует, создавая в теле повседневной жизни пространство божественного происхождения, в котором могут существовать исключительно равновеликие величины боги: Судьба и свободный Герой.Выбор второй: победа (внешняя и внутренняя) Судьбы.Радикально противоположным способом индивидуации является Раб. Удел Раба покорность, раболепное подчинение Судьбе. Герой презирает Раба и, как правило, обращается с ним дурно: Раб заслуживает свое рабство.Одерживая в первую очередь внутреннюю победу над Рабом (действие парализующего страха смерти: Раб, включенный в логику зависимости от природных качеств, движим инстинктом самосохранения), Судьба также фатальна по отношению к Рабу и внешне.Раб, склоняя голову перед Судьбой, впервую очередь пытается раскрыть ее карты. Но обращение к предсказателям не имеет успеха, поскольку Судьба, если и являет себя, то язык ее эзопов. Судьба не открывает себя Рабам. Усилия их тщетны.Онтология Раба отчетливо видна в свете онтологии Героя. Вот как это ощущение передано В. Цоем:«Они говорят: им нельзя рисковать,Потому что у них есть дом, в доме горит свет.И я не знаю точно, кто из нас прав,Меня ждет на улице дождь, их ждет дома обед.Закрой за мной дверь. Я ухожу.И если тебе вдруг наскучит твой ласковый свет,Тебе найдется место у нас, дождя хватит на всех…Закрой за мной дверь, я ухожу…» [11].Выбор третий: победа (внешняя) Судьбы и победа (внутренняя) над Судьбой.Такой странный выбор компромисс, соединяющий принципиально несоединимое, делает «типичный», «рядовой» человек (его можно назвать «тягловой силой повседневного бытия», поскольку именно на нем лежит ответственность за ежедневные кропотливые усилия по поддержанию индивидуальной жизни ради жизни рода).Это Человек «золотой середины», жизненная позиция которого подразумевает а) сохранение жизни; б) сохранение человеческого достоинства. Своим бытием он как бы говорит: я Герой, но в меру; Раб, но не до конца [12].Строя свой дом в кратере вулкана, прекрасно осознавая, что жизнь его хрупка и полностью подвластна Судьбе, Человек «золотой середины» полагает, что если жить осторожно, тихо, рассудительно, незаметно, то, может, судьба и не заметит его, обойдя стороной. Это в нем от позиции побежденного Судьбой Раба (и здесь слова В. Цоя «Они говорят: им нельзя рисковать, потому что у них есть дом, в доме горит свет…» [13] это и о Человеке «золотой середины»).Но (!!!) если для Раба счастье безусловно само по себе, то для Человека «золотой середины» нет: человеческое достоинство является ядром его жизненных принципов, следовательно, не всякое счастье, не любой ценой.И это в Человеке «золотой середины» от Героя: он тоже является «самодостаточным» он, как и Герой, свободен и может одержать (внутреннюю) победу над Судьбой.Мироощущение обладающего внутренним достоинством человека В. Цой передает так:«И есть, чем платить,Но я не хочу победы любой ценой.Я никому не хочу ставить ногу на грудь…» [14].Классическим примером Человека «золотой середины» является сделанное Геродотом в «Истории» жизнеописание афинянина Телла: «Встретил ли ты уже счастливейшего человека на свете?Солон:Да… видел. Это афинянин Телл… Этот Телл жил в цветущее время родного города, у него были прекрасные и благородные сыновья, и ему довелось увидеть, как у всех них также родились и остались в живых дети. Это был по нашим понятиям зажиточный человек. К тому же ему была суждена славная кончина. Во время войны афинян с соседями он выступил в поход и при Элевсине обратил врагов в бегство, но и сам пал доблестной смертью. Афиняне же устроили ему погребение на государственный счет на месте гибели, оказав этим высокую честь»[15].Исторически первый жанр искусства, который маркирует сферу классического искусства, задавая высокие планки мастерства, это трагедия. Именно Человек «золотой середины» пристально изучает Судьбу, пытаясь выявить ее трагическую сущность. Древний грек, таким образом, находит путь психологического изживания судьбы через трагедию. Великие греческие трагики досконально изучают поступь Рока, тихого инеотвратимого. Все попытки ухода от судьбы оборачиваются двойной трагедией осознанием тщетности усилий и «кармическими» следствиями бегства от судьбы (например, трагедия Софокла «Царь Эдип»: предсказание Эдипу о том, о том, что он убьет своего отца и женится на собственной матери; попытки обойти судьбу и вовлечение в трагический круг других людей, попадающих в ее «воронку»; страшное открытие деяний и осознание «бессознательно содеянного»; плата за ошибки).В трагедии человек смотрит в лицо судьбе, а судьба смотрит на него. «Эдип выкалывает глаза, которые его предали. Его зрение обращается вовнутрь» [16]. Соучаствуя и сочувствуя действующим лицам трагедии (героям), переживая катарсиспотрясение, человек учится главному неизбывности Судьбы и неизбежности принятия этого факта. Человек «золотой середины», таким образом, «по капле выдавливает из себя раба» (А. П. Чехов).Посредством трагедии древний грек обретает бесценный опыт «обращения с судьбой», опыт, которого современный (массовый) человек попросту лишен, поскольку «спит наяву» в культуре, замешанной на развлечениях и потреблении.Кроме того, трагедия столкновения человека и судьбы имеет огромное педагогическое значение: посредством трагедии общество воспитывает Героя в каждом человеке, питая в нем чувство человеческого достоинства, которое является классическим противоядием Рабства.Без «социального цемента» подавляющего большинства людей, принадлежащих к типу «Человек «золотой середины» общество разваливается и гибнет. Гибнет потому, что «порядок души» (М. Мамардашвили) перестает центрироваться вокруг Героического в человеке.
Ссылки на источники1.Андреев Д. Л. Немереча.URL: http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/MEN/SOINA.HTM.2.Ожегов С. И. Словарь русского языка. URL: http://slovarozhegova.ru.3.Пастернак Б. Гамлет. URL: http://www.stihirus.ru/1/Pasternak/23.htm.4.Ахматова А.URL: http://www.worldart.ru/lyric/lyric.php?id=3185.5.Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. 527 с.6.Сапронов П. А. Культурология. СПб: Союз, 2003. 304 с.7.Мамардашвили М. Лекции по античной философии. М.: Аграф, 1999. 320 с.8.Абрамова Г. С. Возрастная психология. URL: http://psymania.info/raznoe/226.php.9.Сенека. Луцилий Анней. Нравственные письмак Луцилию. М.: Наука, 1977.10.Цой В. Звезда по имени солнце.URL: http://www.gl5.ru/coiviktorzvezdapoimenisolnce.html.11.Цой В. Закрой за мной дверь, я ухожу.URL: http://www.lyricshare.net/ru/kinoviktorcoy/zakroyzamnoydveryauhozgu.html.12.Цой В. Группа крови. URL: http://megalyrics.ru/lyric/kino/gruppakrovi.htm.13.Сапронов П. А. Указ. соч.14.Цой В. Закрой за мной дверь, я ухожу. Указ. ист.15.Геродот. История. URL: http://www.vehi.net/istoriya/grecia/gerodot/01.html.16.Аверинцев С. С. К истолкованию символики мифа об Эдипе. URL:http://ecdejavu.ru/m/Mif_o_Edipe.html.
PyatiletovaLyudmila,Ph.D., assistant professor of philosophy and history of VPO "Ural State University of Railway Transport", EkaterinburgLyuda.p73 @ yandex.ruPanagushinaJulia,II year student of the Faculty of Management of processes of transportations VPO "Ural State University of Railway Transport", EkaterinburgOlhovskayayulia@mail.ruThe man and the destiny in the mirror of the Ancient cultureAbstract.The article is devoted to the question of the human destiny. The author views 2 competitive antagonistic interpretations of the destiny. The special attention is given to the first in terms of history understanding (sensation) of the destiny the tragic one, which formed in the Ancient culture (the destiny as a fate, inevitability). The author also describes3 types of ego individualization according to the main destiny question of death.Keywords:man, destinty, freedom, death, choice, individualization, ego.
Рекомендовано к публикации:Горевым П. М., кандидатом педагогических наук, главным редактором журнала «Концепт»
