Культура доверия в саморегуляции поведения студенческой молодежи

В современных социально-экономических условиях российского общества возрастают возможности и настоятельная необходимость превращения молодежи в активногосубъекта социального действия, интеграции молодого поколения в социальное, политическое и экономическое пространство современной. На государственном уровне формируются программы молодежной политики, которые находит широкий резонанс, выражающийся в возникновении молодежных движений как на федеральном, так и региональном уровнях. В этой ситуации особую значимость приобретает оценка перспектив формирования в российском обществе атмосферы и культуры доверия, сделанная на основании эмпирических измерений уровня доверия молодежи различным адресатам.

В общем и целом, оценки уровня доверия в современном российском обществе расходятся. Одни исследователи говорят об умеренно положительной ситуации. Другие приходят к пессимистическому выводу, что одним из результатов реформ последних десятилетий в России является недоверие как доминирующая социальная норма [1, с. 55].  Поэтому, по мнению некоторых специалистов, «ограниченность институциональных форм взаимодействия институтов государственной власти и молодежи, низкий уровень доверия между акторами требуют поиска новых стратегий взаимодействия»[2].  

Полученные эмпирическим путем всероссийские данные свидетельствуют, что недоверие становится частью ценностных ориентаций молодежи и препятствует формированию атмосферы и культуры доверия в российском обществе. Возможное объяснение выявленной тенденции – формирование у молодого поколения   особого «синдрома» установок и ориентаций, проявляющегося в вытеснении общественно значимых ценностей сугубо индивидуалистскими ценностями, распространение принципов эгоизма, стремления к материальному успеху любой ценой [1, с. 59].  

Для того чтобы превратить молодежь в полноценного активного актора социального действия, необходимо повысить уровень доверия, если рассматривать его в качестве фактора, оказывающего существенное влияние на поведение людей.  В данном качестве доверие проявляется, прежде всего, с позиций духовно-нравственных его оснований, как общечеловеческая моральная ценность, на межличностном, межгрупповом и других уровнях.

 Однозначно определить, что означает доверие, довольно сложно. Специалисты, исследующие проблемы социального (обобщенного, генерализованного) доверия, выделяют, как минимум, два исследовательских направления. Первое акцентирует внимание на изучение различных феноменологических характеристик психического, к их числу относятся вера и доверие. Здесь доверие рассматривается как своеобразная предрасположенность, мировоззренческая установка индивида.  Второе направление исходит из культурных компонент (правил, ценностей, норм, символов) и восходит к культуралистской социологии действий, где доверие рассматривается как элемент культуры общества, имеющий важное идеологическое и гуманистическое содержание, тогда как сохранение доверия представляется как инструмент актуализации индивидуальной свободы и гуманизации межличностных отношений [3, с. 85-86].  

 По словам Ф. Фукуямы, успех «самореализации» конкретного общества зависит не от рыночных принципов и не от приверженности традициям, но от «одного, распространившегося повсюду элемента культуры — уровня доверия, существующего в обществе» [4]. Классики социологической мысли (Ф. Тённис Г. Зиммель и др.) выдвинули ключевое положение о том, что долю людей, которые считают, что окружающие заслуживают доверия, можно рассматривать в качестве сравнительного показателя развития культуры доверия в обществе [5, с. 9].

Специалисты полагают, что доверие характеризует «своеобразие личностного мировоззрения, системы жизненных приоритетов и ценностей человека и, одновременно, специфику духовной атмосферы, существующей в обществе» [6, с.13].

Доверие, формируясь на этапе первичной социализации в раннем детском возрасте, и изначально являясь установкой, то есть неосознанной предрасположенностью и осознанной готовностью субъекта к действию, диффузирует в социальные практики в виде доверия и недоверия как ментальной установки. Социально-философский ракурс выводит рассмотрение ментальности (менталитета) за рамки психологического и культурологического их понимания как сугубо духовных, «надстроечных» по отношению к социальному бытию и историческому развитию феноменов и делает акцент на двуединой природе менталитета, включающей духовно-психологический и социальный, ценностно-смысловой его компоненты. В таком ракурсе доверие и недоверие как ментальная установка может определяться как одно из оснований репертуаров социальных действий и взаимодействий, существующее в виде неосознанной предрасположенности к социальному объекту, связанной с оптимистическим или пессимистическим способом восприятия мира, и осознанной готовности осуществлять эту деятельность в конкретных условиях и ситуациях социальных практик, исходящей из оценки степени вероятности благополучного исхода ситуации  [7, с.16].

Среди оценочных характеристик доверия отметим критерии, которые являются его индивидуально-социальными маркерами, поскольку выражают наиболее общее эмоционально-нравственное содержание доверия: доброжелательность, заботливость, внимательность, компетентность, благосклонность.

 Систему критериальных показателей, соответствующих эмоциональному и нравственному структурным компонентам доверия, можно представить в виде таблицы.

Таблица 1

Система эмоционально-нравственных критериев доверия как явления индивидуального сознания 

Анализ таблицы показывает, что критериальные показатели доверия являются смежными, взаимодействуют между собой, взаимно накладываются друг на друга и пересекаются, повторяя друг друга в разных компонентах.

На уровне социума можно выделить такие критерии доверия, как понимание, признание, восприятие, толерантность, снятие культурного дистанцирования, разобщенности, отрешенности, отчуждения, обусловленных различием интеллекта и менталитета.

С точки зрения вышеназванных критериев, доверие довольно часто рассматривается в качестве одного из значимых регуляторов молодежного экстремизма, т.е. «спонтанных, ситуативных поведенческих реакций или целенаправленной деятельности молодежных сообществ с высокой долей экстремистских проявлений». Речь здесь идет, как правило, о доверии молодежи к властным структурам. Показано, что такого рода доверие «способствует снижению радикализации молодежи, соблюдению институциональных форм ее общественной деятельности и укреплению институциональных оснований самоорганизации, понижению экстремистских настроений и проявлений в среде». В то же время недоверие проявляет себя в качестве детонатора радикализации молодежи в целом [8, с. 63].   

В условиях экономического кризиса, падения жизненного уровня, безработицы, сужения структуры возможностей и жизненных перспектив, утраты доверия, жизненных разочарований, экстремистские проявления становятся реальностью в молодежной среде, в том числе на Юге России, который является одним из наиболее сложных регионов страны.

По оценкам специалистов, для молодежи Юга России, и прежде всего, студенчества, характерны «как индивидуалистические (новые) ценности современной российской молодежи, так и специфические (традиционные) ценностные ориентации. Причем традиционные ценности, претерпевая некоторые изменения, во многом толерантны к модернизационным процессам…. Кроме того, молодежная субкультура, носящая зачастую протестный характер, также проявляется в девиантных и делинквентных установках молодежи» [9, с. 19-20].  Субкультура выступает, таким образом, одной из форм самоорганизации молодежи и саморегуляции ее поведения [10].  

Зарубежные исследователи молодежных субкультур выделяют четыре их основных типа: 1) нормальная молодежная группа, не нуждающаяся в специальной субструктуре для решения своих социальных проблем; 2) делинквентная группа, объединяющая тех, кто потенциально способен совершить противоправные действия (мелкие кражи, драки, акты ван­дализма); 3) культурные бунтари - сочувствующие богеме, но профессионально не принадлежащие к литературно-художественному и артистическому миру поклонники искусства; 4) политически активная молодежь - группа, включающая достаточно широкий спектр политических предпочтений от экологических движе­ний до прямых политических акций (забастовок, акций неповиновения и т.д.)[11].  

По отношению к последней выделенной группе можно сказать, что политически активных людей среди российской молодежи и студенчества не так уж много. Среди факторов, воздействующих на политическую составляющую молодежной субкультуры, главными являются кризис социализации, и политической социализации в том числе - как на государственном, так и на региональном уровне.

 Исследователи асоциальных и антисоциальных субкультур И.П. Башкатов, Н.А. Стручков, В.Ф. Пирожков,  вскрывая факторы возникновения этих субкультурных образований, связывают их причины с недостатками системы образования, снижением роли школы как центра социализации личности, в  результате чего «часть молодежи  попадает под влияние антисоциальной среды, в которой у нее формируются ценности, вступающие в противоречие с общечеловеческими, складываются межличностные отношения, отчуждающие человека от общества» [12, с. 396].  

Доверие к властным структурам, безусловно, является важной составляющей формирования политического мировоззрения студенческой молодежи. Однако, не менее важно доверие в аспекте своей эмоционально-нравственной содержательной характеристики, связанной с пониманием доверия в качестве исходного условия позитивности межличностных отношений.

 В данном ракурсе особую значимость приобретают различные формы воспитательной работы в ВУЗе. Одной из эффективных форм, по оценкам специалистов, к примеру, является этический кодекс как инструмент воспитания и социализации в образовательном пространстве современного ВУЗа. Этот ресурс придает этической системе ВУЗа завершенность с целью формирования «особой атмосферы сильной внутренней корпоративной идентичности» в процессе подготовки специалиста с высоким уровнем сформированности нравственных стандартов профессиональной деятельности [9, с. 164, 173].  

Такие формы работы особенно важны в современных российских социокультурных условиях. Если двигателем жизни советского человека был, как ни странно, дефицит, поскольку все материальные блага нужно было доставать, добиваться ценой огромных усилий, а для этого надо было объединяться, дружить, обзаводиться связями, то сегодня необходимость в этом отпала. Таким образом, уходят «социальные навыки» межчеловеческого общения. Между тем, сопереживание и социальные навыки называют составляющими эмоционального интеллекта (помимо таких составляющих, как самоанализ, самоконтроль и самомотивация). Доказано, что эмоциональный интеллект положительно влияет на показатели работы на всех уровнях. Но особенно важно наличие эмоционального интеллекта у людей, которые по долгу службы много общаются с другими людьми. Существует даже понятие «заботливое лидерство», которое отличается дружелюбием и чуткостью к нуждам подчиненных) [13].

Формирование навыков общения и лидерских качеств – одна из важных составляющих нравственных стандартов профессиональной деятельности выпускников ВУЗов – будущих специалистов-организаторов производственной и других видов трудовой деятельности, и большую роль в этом может играть воспитание культуры доверия.