Полный текст статьи
Печать

Что такое биономика? Такой вопрос задает В.И. Некрасов (и сам далее на него отвечает следующим образом). Чтобы освободиться от интеллектуального «рабства» и порождаемой им скороспелой политике, предлагается сместить парадигму – полностью порвать с двухсотлетней традицией представления экономики как механизма поддержания устойчивого равновесия. Вместо этого предлагается в биономике рассматривать экономическую систему как развивающуюся экосистему. Согласно биономике, капитализм есть естественное природное явление. Как и развитие экосистемы, рост рыночной экономики представляет собой стихийный эволюционный процесс. Ни одна из этих систем не планируется. Ни та, ни другая не нуждается в централизованном управлении. Как экосистема, так и экономика служит примером того, что современная наука называет «самоорганизующимися хаотическими» процессами [3].

Подчеркивая актуальность озвученной заголовком темы, сошлемся также на А. Маршалла, который в своем главном труде «Принципы экономической науки» писал, что «Меккой экономики является скорее экономическая биология, нежели экономическая механика». С этим мнением согласны и ведущие сотрудники «Центра эволюционной экономики», которые полагают, что одним из важнейших разделов биономики является эволюционная экономика.

К гносеологическим корням биономики мы относим и «теорию организаций». В соответствии с концепцией А. Маршалла, в ее рамках осуществляется властное распределение ресурсов, предпочтений и ценностных ориентиров в определённых границах разделения труда [2]. Это способствует – в рамках «деловой организации» - повышению производительности используемых факторов производства (эффективности предпринимательской деятельности).

Организация – это система социально-экономических отношений, ориентированная на достижение общих целей, обладающая собственными ресурсами, внутренней нормативной и статусной структурами, в рамках которой её члены за соответствующее вознаграждение выполняют отведённые им функциональные роли. Такого рода «деловая организация» возникает тогда, когда это позволяет экономить на трансакционных издержках, заменив их координационными (внутри фирмы).

Организация – это также институт или механизм управления контрактными отношениями [6]. Такой подход, по мнению О. Уильямсона, концентрирует основное внимание на уровне определённых (отдельных) трансакционных издержек, их минимизации.

Однако с этим мнением согласны далеко не все институционалисты. В качестве примера можно привести мнение Д. Норта, который полагает важность различий между институтами и организациями, взаимодействие которых в конечном счёте является источником экономической эволюции и институциональных изменений (институты, являясь стандартными ограничениями, формируют возможности). Организации же создаются для того, чтобы использовать эти возможности. Более того, по мере своего функционирования и развития организации изменяют институты, если это сопровождается ростом эффективности предпринимательской деятельности. Говоря иначе, для осуществления функций формальных институтов необходимы специально созданные организации, являющиеся проводниками и исполнителями того или иного закреплённого правила или обычая хозяйствования. Примером такого института является рынок, на котором заключаются сделки, или само государство, регулирующее предпринимательскую деятельность.

Согласно Д. Норту, организация представляет собой целенаправленно действующую единицу, созданную владельцем для максимизации богатства (дохода) с учётом возможностей, предоставляемых институциональной структурой национальной экономики [4]. К отмеченному следует добавить, что организация формируется как функция не только институциональных, но и других ограничений, таких, например, как технологии.

Подход к фирме как к организации (а не просто к единичному экономическому агенту) позволяет дать определение некоторым видам экономических отношений внутри неё. И прежде всего это касается отношений контроля, иерархии и власти.

Зачатки экономического неравенства зародились в эпоху разложения первобытнообщинного строя. Появление товарно-денежных отношений привело к обогащению некоторых людей. На территории современной России рабовладения практически не было, а уже при феодализме была четкая дифференциация между бедными и богатыми. Причем в различных регионах экономическое неравенство можно характеризовать по-разному.

В свое время еще А.С. Серафимович писал: «Казаки ведут экстенсивное хозяйство. Чтобы добыть количество продуктов, необходимое для жизни, казаку нужно много скота, земли, орудий. Казак-середняк, перенесенный в центральную Россию, конечно, попадает в слой кулаков.

   Казак-бедняк – это совсем не то, что безлошадный бедняк в России. У него и лошадь, и корова, и землю пашет, и в то же время, это действительно бедняк, кровавым потом отстаивающий жизнь» [1].

Да и в настоящее время экономическое неравенство по-нашему мнению не только не исчезло, но даже еще и усилилось и теперь впору говорить об экономико-географическом неравенстве, ввиду неравномерного развития регионов России, равно как и неравномерное территориальное развитие экономики внутри данного региона.

В основе построения нашего общества, как и всей планеты лежит закон – выживает сильнейший, соответственно сильнейший ставит в зависимость от себя более слабого. Но следует помнить, что становление труда одних людей «рабским» происходит не только из-за превосходства отдельных индивидов. Рабство как система экономических отношений пронизывает все наше общество. И иногда именно общество – его моральные нормы, политические воззрения и вообще вся система построения экономики является не просто инфраструктурой, а прямыми источниками возникновения рабства. В таком случае можно выделить позитивное и негативное экономическое рабство. Первое обеспечивается способностями и стремлениями каждого индивида в отдельности, а второе – непосредственно экономической системой. Примером первого может послужить отношения предпринимателя и его работников. Когда первый присваивает себе результаты труда того, кто на него работает, благодаря своим предпринимательским способностям и отсутствием или нежеланием вторых проявить или развить такие же способности.

Примером негативного экономического рабства может послужить готовность жителей стран третьего мира выполнять практически любую работу, за деньги, которые обеспечат удовлетворение минимальных физических потребностей. Без сомнений негативное экономическое рабство является порождение несовершенств нашего общества и то, что его почти удалось искоренить в развитых странах дает надежду на его полное исчезновение. В то время как позитивное экономическое рабство, являющееся обязательным спутником рыночных отношений, пока лишь укрепляет свою силу.