Полный текст статьи
Печать

Общеизвестно, что художественный концепт всегда значительно шире лексического понятия слова. Изучение художественных концептов происходит с помощью культурологического подхода, который «должен изучать соотношение когнитивных языковых структур в контексте определенной культуры» [1:77]. Культура сама по себе представляет «совокупность концептов и отношений между ними» [2:40].

Так, концепт «русская песня» связывается с концептами «русская душа» и «русский характер» [3:4]. «Душа» в словаре В.И. Даля определяется как «бессмертное духовное существо, озаренное разумом и волею, в общем значении: человек с духом и телом; в божественном: человек без плоти, бестелесный по смерти своей» [4: Т.3:504]. Определение В.И. Даля полностью соответствует пониманию слова «душа» в русской культуре.

В романе Захара Прилепина «Обитель» центром изображения является Соловецкий монастырь, который в ХХ веке был по сути концлагерем, главной целью функционирования которого стало превращение человека в послушного раба, унижение свободной личности. Соловки обнаружили тупик системы исправления людей в суровых условиях быта, когда бесконечные унижения человека человеком привели к «рассатанению во зле». Осмысление феномена Соловков показало, что же случилось на самом деле с нами и со страной. Соловецкая обитель стала символом очищения от душевной скверны, отобезбожия и революционного насилия, возрождения веры и выхода страны из всеобщего духовного кризиса.

Русская песня, звучащая в этом произведении З. Прилепина, напоминает о бессмертной душе каждого человека, русского народа в целом. Обращает на себя внимание то, что знатоком русской народной песни в романе является еврей Моисей Соломонович. Он поет также романсы, отрывки из оперетт, подбирая репертуар под ситуацию. Персонаж пел с раннего утра «про лесок и соловьи» [5:38], певческое увлечение было у Моисея Соломоновича всегда.

Традиционные русские песни, которые исполнял Моисей Соломонович, в русской литературе обычно наделялись следующей функциональностью, а именно: сохранение исторической памяти; выражение русской души (удаль, грусть, тоска, восторг, любовь и др.); эмоциональная разрядка (плачевые, частушечные песни); проявление русского характера (патриотизм, нежность, искренность, открытость, покаянность и др.). Н.В. гоголь писал о русской песне так: «Понять неблестящие с виду русские песни и «русский дух» может лишь тот, чья душа … нежно организована и развилась в чувствах» [6: 44].

В романе «Обитель» ни одна из этих функций не связана с основным исполнителем русских песен, потому что этот персонаж находится, по словам повествователя, «вне пространства русской песни, а не внутри нее», как протагонист – Артем Горяинов. Настораживает то, что пение народных песен Моисеем Соломоновичем неизменно предваряло появление еды: «Пел он одинаково воодушевленно все подряд – романсы, оперетты, еврейские и украинские песни, пытался даже на французском, которого не знал» [5: 22]. Эта деталь вызывает сомнение в искренности пения всеядного персонажа и в наличии той необходимой степени душевности, которая обычно присутствует при исполнении русской песни.

Заключенные внимательно слушают пение Моисея Соломоновича, но называют его презрительно «оперетка» за его неразборчивость, не уважают и ставят, как и «мелкого мужичка», на пенек, заставляя петь. Этот персонаж способен, однако, и на скрытый протест: среди нейтральных песен «Яблочко», «Цыганочка» вдруг неожиданно тихо затянул незнакомую Артему песню про сокола: «Растужился млад ясен сокол, сидючи сокол во пойманье…». Слушатели понимают, что это песня про неволю, тюрьму: «Про Секирку песня, – тихо засмеялся Афанасьев» [5: 80]. В штрафбате на Секиркиной горе людей помещали на жерди, а если человек шевелился, то били, что составляло страшную муку.

Обращает на себя внимание тот факт, что Артем и другие заключенные не знают многих народных песен. Повествователь вводит песню: «Жалобу творит млад ясен сокол, … на залётные свои крылышки, на правильные мелки пёрышки: ой вы, крылья мои, крылышки, правильные мелки пёрышки! … Уносили вы меня, крылышки, и от ветра, и от вихоря, … от сильного дождя осеннего, от осеннего, от последнего… Не унесли вы меня, крылышки, от заезжего добра молодца, от государева охотничка!» [5: 80-81]. Реакция лагерников была сдержанной, все поняли, что это протест против своеволия властей, но никто не прочувствовал песню эмоционально, может быть потому, что она была не просто печальной, а безысходной. А может быть потому, что все попривыкли к «простуженному кудахтанью» [5: 80] мелкого мужичка, которого десятник подверг подобным пыткам на пеньке среди работающих вокруг заключенных, которым надоели его крики.Реплика повествователя многозначительна: одному Моисею Соломоновичу «мужичок не мешал»[5: 81]. Песня выступает в этом эпизоде как характеризующая: по реакции на неё Артема и Афанасьева можно обнаружить равнодушие и бесчувственность одновременно с удивлением бесстрашию певца.

Отрицательные коннотации возникают и по отношению к Моисею Соломоновичу, который за несколько минут до принесения еды «всякий раз начинал подвывать, а затем петь» [5: 21]. Поражается Артем и тому, как он с тем же чувством «исполнял» лживые идеологические советские песни: «Да здравствует свобода, советская власть, рабоче-крестьянская воля! – негромко, но внятно исполнял Моисей Соломонович без всякой, казалось, иронии» [5: 22]. Глагол «исполнял» подчеркивает отсутствие искренности в певце. Моисей Соломонович когда пел, то слышал все разговоры вокруг: «вроде бы разбирал вещи», но по спине было видно, что «слушал изо всех сил» [5: 21].

Высокая частотность цитирования русских песен в романе указывает также на то, что «песня является основным прецедентным феноменом, в котором актуализируются такие концепты, как «свобода», «честь», «правда – истина» [7: 93-101].

Для Артема и других персонажей песня – это душа, она затрагивает чувства, несет, по словам И.М. Поповой, «врожденное чувство прекрасного, стремление к гармонии и является единственной идеологией главного героя романа [7: 93-101]. Эту гармонию, невозможную в жуткой, фантасмагорической лагерной жизни, Артем ищет в стихах и песнях. Пение же русских песен Моисеем Соломоновичем имеет одну цель: оно выполняет функцию прикрытия его «чужести»: песня – это свидетельство о русскости героя, о его лояльности к властям, то есть она выполняет и характеризующую функцию, которая обнаруживает «приспособляемость» как основную черту характера персонажа. Содержание песен и их исполнение являются формой скрытого протеста, который видят другие персонажи (Артем и Афанасьев).

«Соломоныч» знает, что если стереотипы поведения совпадают, то это и есть определяющий признак этноса, признание человека своим, как и язык. Он хочет быть «своим», чтобы выжить. Песня создает примиряющую обстановку, благодаря ей стихают ссоры, ругань, крики, забываются обиды, отступает мстительность.

Моисей Соломонович запевает песню «незаметно для себя, тихонько», но он чувствует настроение слушателей и сразу подхватывает его, точно отражая тоску или радость. Песней о Мане, которой «что-то скучно стало», герой старается развеселить слушателей, но исполняет так, словно «шалавы всей Руси попросили Моисея Соломоновича: расскажи о нас, дяденька, пожалей. Дяденька некоторое время жалел, и потом незаметно начинал петь совсем другое, неожиданное» [5: 235].

Певец был очень талантливым актером. Когда исполнялась русская песня, то казалось, что за плечами Соломоныча стоит безмолвная Русь: «ратью чуть не до горизонта голос становился так огромен и высок, что в его пространстве можно было разглядеть тонкий солнечный луч и стрижа, этот луч пересекающего» [5: 235]. Он мастерски входил в образ и переживал его искренне: если пел романс, то всем мерещились «щеголеватые усики над его губой, в иное время отсутствующие», но внутри этого талантливого исполнения звучала «ироническая, отстраненная нотка: что бы ни пел Моисей Соломонович, он всегда пребывал как бы не внутри песни, а снаружи ее» [5: 235].

Исполнение песен Моисеем Соломоновичем вызывает размышления Артема о непонятности людей, об их двойной и тройной натуре: «Моисей Соломонович – разве он то, что он есть – то, что поет свои бесчисленные песни?» [5: 329]. Это суждение подтверждает поведение Моисея Соломоновича в театре, где он здоровался «почти со всеми на самые разные лады, словно его приветствия были сувенирами из лавки – и каждому доставался свой» [5: 384].

Песней герой выражает свои предчувствия, видение характера другого человека. В театре, поняв смысл отношений между Артемом и Галиной, Моисей Соломонович «красиво» пропел: «Мара, Мара, что я буду делать, когда погонят на остров Соловки? Ты здесь будешь вдоволь наслаждаться, а я погибну, сгину от тоски…» [5: 385]. Эту «сомнительную» песенку он спел на глазах чекистов, вновь показывая свою смелость и завоевывая авторитет у заключенных, тем более он передразнивал известную песенку «О зиме-погоде». Песня Галины про синий далекий океан возле огненной земли вызвала в Артеме вновь чувство любви и жалости к ней, понимание, что она беззащитна как дитя [5: 601]. Песни этих персонажей выполняют функцию выражения психологического состояния. Оба они понимают свою обреченность. Галя как будто вспоминает и повторяет своей песней те чувства, которые были ими уже прожиты.

Во время любовного свидания с Артемом Галя поет песню, похожую на частушку. В сгоревшей церкви «Преображения Господня» героиня вдруг спела «негромко и лукаво: «Спасайте – не спасайте, ведь жизнь мне не мила, а лучше приведите, в кого я влюблена» [5: 375]. Песня не только выполняет характеризующую функцию, но и выражает драматизм отношений молодых людей, которые не очень четко осознают, как им быть дальше, и не верят в любовь друг друга.

Русская песня в романе «Обитель» выполняет и функцию предварения событий, раскрывает героям их судьбу. Так, песня «Он был в кожаной тужурке, тридцать ран на груди…» [5: 186] предсказывает появление Ксивы, жаждущего убить Артема.

Артем почувствовал, что в песне «Не по плису, не по бархату хожу, а хожу, хожу по острому ножу…» зашифрована его судьба – в финале романа он был «зарезан блатными в лесу: «он проходил мимо лесного озера, решил искупаться, - на берегу, голый, поймал свое острие», по которому «ходил» все свои лагерные годы.

Песня «Не по плису, не по бархату хожу» играет особую роль в романе «Обитель», маркируя этапы взлетов к жизни и падения в смертельную опасность Артема Горяинова. Очень важно содержание этой включенной в повествование песни: народная песня «Не по плису, не по бархату хожу» символизирует общую судьбу лагерников, которые в любой момент за малейшую провинность могли быть уничтожены, не случайно она звучит в романе пять раз. Эта песня кажется Артему «очень веселой» тогда, когда ему еще «везет» и когда он боится спугнуть свое везение [5: 256]. Песня обладает высокой ценностной значимостью для протагониста, когда он просит Моисея Соломоновича исполнить ее еще раз. Третий раз Артем просит исполнить эту песню, вспоминая о своей юности и живом еще отце: «Хорошо поешь, Соломоныч. Не портишь песню. Спой мне знаешь какую? «Не по плису, не по бархату хожу, а хожу, хожу по острому ножу…» У меня, знаешь, были плисовые штаны и хоть не бархатная, но шелковая рубашка. А еще отец через особую дощечку с вырезами натирал мне пуговицы гимназического мундира. Представь, был отец. Спой?» [5: 187]. Артем получил посылку из дома, он вспоминает о детстве, о доме, о родине, слушая песню.

Эта же песня выполняет функцию исторической памяти. Вначале Артему показалось, что песня незнакомая, затем она всплывает в памяти, обнаруживается в подсознании. В песнях содержатся народная вековая мудрость и представления о красоте. Песни проявляются в русских людях, как посеянные давно зерна истории. Артем, например, вдруг спел «Не по плису, не по бархату хожу» и удивился, откуда взялась у него в голове эта песня. Он был уверен, что никогда раньше ее не слышал. Но Афанасьев «добродушно сказал ему, что ее вчера пел Моисей» [5: 85]. Это означает, что песня всегда живет в подсознании русского человека: услышанная в детстве, она вспоминается до глубокой старости.

Песня «Не по плису, не по бархату хожу» вызывает в герое желание преодолевать опасности, сопротивляться. Ее герой тихо напевает по дороге: «Ему казалось в этот момент, что он просто делал все, чтобы не умереть» [5: 330]. Во время этого отчаянного побега из концлагеря в самый кульминационный момент, когда герои нашли иноземцев, попавших в беду, и решили возвратиться назад, так как поняли, что пути вперед быть не может, Артем вновь поет песню, ставшую судьбоносной. «Не по плису, не по бархату хожу», - пел он, сталкивая лодку в воду». Герой понял, что он не любит Галину, что выхода из тупика нет, что жизнь в лагерном аду – это тоже «форма жизни». «Вторую строчку Артем допел, уже забравшись в лодку и залихватски на глазах у Галины обняв Мари за плечо» [5: 635]. Впереди показался баркас с красноармейцами. Бег за свободой, за волей закончился, а жизнь как «хождение по ножу» продолжилась. В карцере, куда его посадили за побег, появляется старый знакомый – Моисей Соломонович: «он не был настроен петь, как в былые времена» [5: 659].

Поэзия русской песни была очернена страданиями и унижениями персонажей: песни уже не поются, они превратились во внутреннюю застывшую мелодию. Когда Артем молится в камере, Моисей Соломонович прислушивается к его бормотанию и шевелит губами, желая помочь, подпеть, но «именно слов молитв русских он не знал»[5: 669]. Когда заговорили о еде, то Моисей Соломонович «запал на запах, но не сдержавшись, начал выводить какую-то мелодию в одну ноздрю» [5: 670].

Песня выполняет в романе еще одну важную функцию: демонстрирует абсурд послереволюционной действительности, показывает ужасающее обесценивание человеческой жизни и всеобщую бесовскую ненависть - «рассатанение во зле», - которое произошло в Соловецком концлагере, на месте святого монастыря, оберегавшего границы Святой Руси, где большевики хотели создать «нового» человека.

Характерна в этом плане сцена перед расстрелом конвойного Санникова, который с великим наслаждением раньше расстреливал под звук колокольчика заключенных в штрафном изоляторе на Секирной горе в бывшей церкви Вознесения Христа.«Рассатанившийся от бесконечного зла, издевательств, ожидания смерти, которая могла прийти в любую минуту, протагонист морально терроризирует всех бывших чекистов, которые устраивали изощренные пытки заключенных, а теперь сами попали в карцер и готовились быть убитыми. Артем сам стал «неистребимым злом наподобие замурованного в стену радио» [5: 672]. Он жаждет отомстить чекистам Горохову и Санникову за кошмарную смерть своего друга, поэта Афанасьева, которого живым закопали в гробу в землю. Санников был деморализован, рыдал, рвал рубаху. В это время Артем с сарказмом анализирует выражение «Приговор приведен в исполнение», применяя концепт «русская песня».

«Русской песней» назван протагонистом романс на музыку А.Л. Гурилева и слова И.П. Макарова «Однозвучно звенит колокольчик»:

Однозвучно звенит колокольчик,

И дорога пылится слегка,

И уныло по ровному полю

Разливается песнь ямщика.

 

Столько грусти в той песне унылой,

Столько грусти в напеве родном,

Что в душе моей хладной, остылой

Разгорелося сердце огнем.

 

И припомнил я ночи иные,

И родные поля, и леса,

И на очи, давно уж сухие,

Набежала, как искра, слеза.

 

Однозвучно звенит колокольчик,

И дорога пылится слегка.

И замолк мой ямщик, а дорога

Предо мной далека, далека...[8]

Здесь писатель использует песню как интерпретирующую модусную категорию концепта. «Интерпретирующий характер модусных категорий подчеркивает их особую природу и место в общей системе языковой категоризации, а именно: как форм отражения онтологии человеческого сознания, его интерпретирующей функции, как форм проявления индивидуального опыта, знания, оценок» [1: 160].

Артем Горяинов дает свою неповторимую интерпретацию песни «Однозвучно звенит колокольчик», бессердечно издеваясь над ближним, осуждая его, хотя все были виноваты друг перед другом. Но главный герой не признавал за собой никакой вины, выступая судьей и мстителем. «Во-первых, “приговор приведён”. Куда он приведён? С чего бы это? Где в этих словах умещается, например, товарищ Горшков? Затем ещё нелепей: “…приведён в исполнение”. Исполнение – это что? Лавка? Ресторация? Театральный зал? Зачем туда приводить приговор? Будут ли там кормить? После какого звонка пустят в залу? После третьего или сразу после первого? Что там за исполнение предстоит? Понравится ли тому же Горшкову это исполнение? Оценит ли он его? Может быть, он лишён музыкального вкуса и ничего не поймёт?<…> А маменьке Санникова я передам, что он умер, как подобает, – как ни в чём не бывало продолжал Артём. – Санников! Слышишь? Скажу: ты пел Интернационал перед расстрелом. А потом ещё несколько песен… Расстрел был длинный, неспешный, торжественный. Речи говорили, отдавали честь, разливали кипяток. “Про колокольчик однозвучный, мамочка, Санников тоже спел: про колокольчик – это была его любимая…” С песней на устах, в общем, встретил свою пулю… Красиво умер» [5: 672-673].

Песня про колокольчик напоминает персонажу о страшной, безжалостной забаве, которую изобрел Санников, имитируя заупокойный церковный колокол, под звуки которого выводил на расстрел одного из заключенных. Иногда он входил в изолятор и угрожал отпустить язык колокольчика, который держал в руке, смертельно пугая голодных и замерзших зеков. Теперь он сам оказался на месте тех, над кем так безжалостно издевался. Зло ходит по кругу, кося все новые жертвы. И никто, кроме отцов Иоанна и Зиновия, не хотел прервать этот порочный круг уничтожения друг друга. И Артем тоже озлобился, как все, и стал мстить убийцам, убивая их морально.

Русский романс на музыку А.Л. Гурилева и слова И.П. Макарова «Однозвучно звенит колокольчик» передает то, что хотел сказать протагонист Санникову:

Столько грусти в той песне унылой,

Столько грусти в напеве родном,

Что в душе моей хладной, остылой

Разгорелося сердце огнем...

И на очи, давно уж сухие,

Набежала, как искра, слеза…[8]

Грусть, тоска, уныние в холодной, остылой душе – эти смертные грехи и вызывают ненависть друг к другу, доходящую до безумия. Если в словах романса «очи сухие» покрываются слезами, то у Артема после его издевательств над и так растоптанными чекистами «ни одной слезы не было на лице» [5: 681]. Даже Моисей Соломонович пожалел Санникова, закрыл его от Артема собой: «Что же вы, Артем, такое? А сердце?» [5: 681]. Но Артем был неумолим в своем бешенстве.

Ключевые слова романса «Однозвучно звенит колокольчик»: «огонь сердца», «хладное сердце», «душа», «набежавшие на очи слезы» - не актуальны для персонажей, доведенных до отчаяния взаимной жестокостью; они превратились в «камни», их состояние – «окамененноенечувствие». Аллюзия на русскую песню-романс И.П. Макарова позволяет увидеть те катастрофические изменения, которые произошли в послереволюционной России.

Таким образом, русская песня в широком понимании этого термина очень важна для выявления авторской идеи в романе Захара Прилепина «Обитель», что подтверждается частотностью ее применения автором в качестве одного из главных поэтических средств. Аллюзии на русские песни и цитация их является многофункциональным и эффективным средством ментальных характеристик героев, изображения их духовного и психологического состояния, выражения авторской позиции по поводу происходящих событий. Песня выполняет оценочную, сопоставительную функции, демонстрируя сдвиги духовных смыслов, которые произошли в советской России на раннем этапе ее становления.