Е.
В. МатвееваВажность материнского поведения для развития ребенка доказана многочисленными исследованиями. Однако, нельзя не согласиться с Г.Г. Филипповой [1], которая по праву считает, что психология материнства до сих пор остается недостаточно разработанной областью современной науки в силу своей сложности и многоаспектности.
Имеющиеся исследовательские работы (Е.Б. Айвазян, Т.В. Бармина, Н.Н. Васягина, Е.Г. Захарова, О.Г. Исупова, А.П. Князева, С.А. Минюрова, О.Л. Романова, Е.В. Соловьева, Г.Г. Филиппова и др.) позволяют говорить о необходимости рассмотрения такой важной составляющей материнства, как материнская позиция, поскольку данный феномен отражает специфику социальной ситуации развития ребенка.
Проблема «материнская позиция» привлекает в последние годы внимание многих отечественных психологов (Т.В. Бармина, Е.И. Захарова, А.П. Князева, Ю.А. Торчинова, В.А. Якупова). Однако качество материнской позиции еще не являлось предметом специального изучения. Данное обстоятельство обусловливает актуальность изучения данной темы, с одной стороны. С другой стороны, она продиктована, увеличением случаев девиантных форм материнского поведения. Сегодня общество столкнулась с проблемой «инфантильные матери», которые не готовы к воспитанию детей, имеют диффузную идентичность [2]. Все чаще наблюдается феномен «уклоняющееся материнство», проявляющееся в отсутствии бескорыстной, безусловной заботы о ребенке [3]. Кроме того, в сознании многих женщин сложилась конфликтная конкуренция: материнство — собственный комфорт — профессиональный рост. Вследствие этого произошла значительная подмена материнского воспитания общественным, транслирующимся через систему детских дошкольных и школьных учреждений, центров развития детей, детских клубов и лагерей. Таким образом, обнаруживается противоречие между, социальной значимостью адекватной материнской позиции у современных женщин и степенью ее изученности.
В связи с этим цель данного исследования состоит в расширении и уточнении представлений о содержании материнской позиции и ее качестве в контексте социальной ситуации развития ребенка.
В самом общем смысле материнская позиция — это динамическое явление, принадлежащее матери и реализующееся в системе материнско-детского взаимодействия.
В более узком значении «материнская позиция» - это система отношений матери к конкретному ребенку, которая проявляется в качестве выполнения материнских функций и отражает внутренние субъективные переживания женщины, связанные с их выполнением [4]; это особым образом организованная ценностно-смысловая сфера личности женщины, определяющая ее поведение в отношении ребенка [5].
В качестве единицы анализа «материнской позиции» логично использовать понятие «внутренняя позиция личности», введенное Л.И. Божович [6], поскольку данное понятие имеет большие методологические возможности, так как содержит в себе все свойства, присущие личности в целом. В отечественной психологии и раньше данный конструкт применялся как единица анализа психической реальности человека (А.Е. Лагутина, Е.О. Смирнова) [6]. Понятие «внутренняя позиция личности», на наш взгляд, содержательно близко понятию «материнская позиция». Представляется, что именно «внутренняя позиция личности» позволяет точнее, чем другие понятия, подойти к акцентированию сущности материнской позиции, в которой взаимно переплетены две основные составляющие: пространство развития отношений матери с ребенком во внешней среде и пространство внутреннего мира женщины.
По определению Л.И. Божович «внутренняя позиция личности» - это индивидуальные ценности и смыслы человека, его взгляды и отношение к миру, нормы, установки и мотивы» [6]. Данное понятие имеет еще один важный смысловой аспект: «внутренняя позиция личности» - не навязанный внешним окружением, а принятый человеком выбор своего места в жизни, мотивированный внутренними побуждениями. «Внутренняя позиция личности» выступает как нерасторжимая целостность и подразумевает единство мотивационного, аффективного и когнитивного компонентов [8]. «Внутренняя позиция личности» возникает при необходимости выполнять новую социальную роль, в нашем случае — роль матери. Это значит, материнская позиция - «это форма отражения, принятия и освоения женщиной своей социальной позиции матери» [3], которая представляет собой результат присвоения личностью опыта социокультурной практики материнства, обусловлена культурными особенностями и детскими воспоминаниями женщины о воспитании в ее собственной семье, формируется в специфической деятельности по уходу за ребенком и его воспитанию [1]. На содержание материнской позиции, указывает Н.Н. Васягина [9], оказывает влияние не только предшествующий опыт, но и актуальная жизненная ситуация (личностные особенности женщины, удовлетворенность материнской ролью, стаж материнства и др.).
Анализ отечественной и зарубежной литературы позволяет утверждать: лишь смысловое переживание материнства сопровождает отношение женщины-матери к ребенку как к самостоятельной ценности и позволяет осуществлять осмысленный выбор материнской позиции и стратегии материнского поведения.
Качество материнской позиции, следуя логике Х. Лили [10], являясь основной внутренней определенностью, проявляется лишь в его внешних связях и отношениях, а именно отношениях матери к себе и ее отношениях к ребенку, как совокупность материнских свойств, и, с точки зрения А.С. Спиваковской [11] может оцениваться по двум осям: принятие-отвержение и автономия-контроль.
Принятие — это понимание внутреннего мира ребенка, терпимость к его индивидуальным и психофизиологическим проявлениям, уважение его самостоятельности, поощрение инициативы.
Неприятие — отношение к ребенку как «не к тому», невнимательность, пренебрежение.
Ось автономии-контроля описывает использующиеся матерью в воспитании типы дисциплинарной регуляции поведения ребенка.
А.С. Макаренко был одним из тех, кто попытался систематизировать представления о родительских позициях, называя их «родительским авторитетом». Он выделил несколько типов ложного родительского авторитета: авторитет подавления, расстояния, педантизма, резонерства, подкупа. Истинными являются, считал А.С. Макаренко, авторитеты любви, доброты, уважения [12].
Результаты семнадцати исследований материнства, представленных в работах разных авторов, позволили нам оценить качество материнской позиции как ценностно-смысловой сферы личности женщины, которая определяет ее поведение в отношении ребенка у современных российских женщин.
«Вопрос о смысле есть всегда вопрос о мотиве», - указывал Д.А. Леонтьев [13]. Поэтому мотив материнства выступает непосредственным смыслообразующим фактором материнской позиции.
О.Г. Исупова [14] называет следующие мотивы, принимаемые женщинами во внимание при решении вопроса о том, иметь или не иметь детей: 1) ребенок как ценность; 2) мужчина как ценность (очень многим женщинам не нужен ребенок, если не нужен его отец); 3) я сама как ценность (ребенок нужен для самоутверждения).
В исследовании С.В. Трушкиной (2010) установлено, что решение о рождении ребенка является полимотивированным, при этом одним из наиболее распространенных мотивов у 78% женщин-испытуемых выступает установка на необходимость иметь детей, обусловленная социально нормативными представлениями о «нормальной» женщине: «Женщина должна иметь детей, хоты бы одного ребенка» [15].
Довольно много случаев фиксирует А.С. Спиваковская, когда женщина рожает ребенка просто потому, что вышла замуж и так положено иметь детей [11].
Принятие материнской позиции происходит на фоне лидирования мотивов «достижение счастья ребенка» и «супружеское счастье», указывает Е.И. Захарова [3]. Для 57% замужних женщин счастье — это, прежде всего, любовь и уважение мужа [16].
Условием непринятия материнской роли и социальной позиции матери как родителя у современных российских женщин является высокое значение мотива их самореализации в профессиональной деятельности [3].
Установлено, стремление к достижению личного успеха и независимости у значительной части современных российских женщин сопряжено с восприятием материнства как обузы, препятствия в профессиональном становлении [17].
Результаты исследования И.В. Рамазановой (2008) свидетельствуют: в идеале современным молодым женщинам хотелось бы одновременно быть и хорошей матерью, и преуспевающей активной женщиной [18].
Имеющиеся в научно-публицистической литературе факты указывают на то, что современные молодые люди крайне мало ориентированы на выполнение материнских и отцовских ролей; функции матери не занимают центрального места в самосознании современной женщины. Г.Г. Филипповой выявлено, что негативное принятие материнской роли ведет к формированию конфликтного и тревожного образа ребенка, отсутствию эмоционального принятия себя как матери и дискомфортному отношению к собственной материнской позиции [1].
Эмпирическая информация о ценностных ориентациях городских жительниц России, полученная в течение 1999-2003 гг., также дает некоторые представления и о их материнской позиции. В качестве базовых ценностей женщины называют детей (ранг 1) и семью (ранг 2). Как эти вербально выраженные ценности согласуются с реальным поведением женщин в повседневной жизни? Оказалось, основную часть свободного времени женщины направляют не на занятия с детьми, а на удовлетворение своих физиологических потребностей и досуга [19]. Вспомним, что в вербальной трактовке дети объявлялись респондентками как ценность номер один.
В исследовании С.В. Завражина (2009), проведенном на базе Владимирского государственного гуманитарного университета, зафиксировано, что несмотря на то, что все респондентки — студентки вуза высказали желание иметь детей, 78% из них не готовы жертвовать собой, своим временем, комфортом, удовольствиями ради детей [20].
Этим данным созвучны результаты исследования (2017) Е.И. Захаровой: в наименьшей степени женщины принимают необходимость ежедневной заботы о ребенке; женщин тяготит неизбежная для матери ответственность за своего ребенка. Непринятие необходимости заботиться о ребенке, организовывать его деятельность и нести ответственность за его поведение сопровождается стремлением женщин перепоручить свои обязанности помощникам, фактически устраниться (свести к минимуму) от реализации материнских функций [3]. То есть образ ребенка воспринимается как докучливое создание, которое стараются «отодвинуть» даже чисто физически, уменьшая количество и качество телесного контакта, делая воспитание ребенка подобным технологическому процессу [21].
И.В. Рамазанова отмечает, что женщины русского этноса находят приемлемыми для матери такие качества, как строгость, невмешательство в жизнь ребенка и некоторое равнодушие к нему [18].
Полученные в исследовании (2011) Н.Н. Васягиной данные констатируют преобладание низкого уровня субъектности матерей (63, 12% от общей выборки), который характеризуется недостаточной дифференцированностью образа «Я- мать», отсутствием в образе «Я – мать» необходимого разнообразия характеристик, отражающих собственную позицию матери, непринятием роли матери и обесцениванием себя в роли матери; недостаточной воспитательной компетентностью, несформированностью воспитательных умений и навыков, позволяющих принимать эффективные решения при реализации воспитательной деятельности; отсутствием осознания посреднической функции между ребенком и социокультурным пространством. При изменении стажа материнства изменяется эмоциональная окраска материнско-детских отношений, что выражается в снижении безусловного принятия ребенка и снижении взаимности отношений с ребенком по мере увеличения стажа материнства. К сожалению, увеличение стажа материнства не приводит к совершенствованию матери как субъекта [9].
Возможно, этими факторами объясняются достаточно агрессивные формы материнского поведения в отношении детей. Родные матери виновны в 66% случаев физического насилия и в 75% фактов плохого ухода и пренебрежения детьми, подчеркивает Э.М. Кинард [22].
При этом, наблюдается некая чрезмерная вовлеченность современных женщин в материнство по сравнению с 60-70-ми гг., во многом искусственно создаваемая и поддерживаемая самими женщинами-матерями. Поскольку у матерей в 60-70-е и даже в 80-е гг. было мало свободного времени, а дети воспринимались и реально были значительно самостоятельнее, чем сейчас. Более легкий нынешний быт разгружает женщину, поэтому современные матери поглощены различными связанными с развитием детей делами так, что это часто мешает взрослению детей [14]. Вероятно, как полагает М.Ю. Чибисова [23], современные женщины-матери видят себя не отдельными независимыми личностями, а неразрывно связанными, прежде всего с ребенком. Многие матери соскальзывают с эффективных для семьи традиционных отношений (мать - ребенок — отец) на диадные мать-ребенок. А.А. Воронова (2008) подчеркивает: 2/3 замужних женщин характеризуется высоким уровнем принятия ребенка, но выраженностью симбиотического и инфантилизирующего отношения к нему; значительная часть женщин-матерей демонстрирует авторитарную гиперсоциализацию в отношении своих детей. Незамужним женщинам-матерям в большей степени свойственна эмоциональная дистанция в отношениях с ребенком, акцент в воспитании делается ими на достижения ребенка, а не на принятие его [24].
Подводя итог эмпирическому анализу, можно заключить: материнская позиция большинства современных российских женщин, воспитывающих детей, может быть оценена, скорее, как не оптимальная. Свой развивающий потенциал материнская позиция обретает только в случае, если реализуется в определенной социальной позиции, наполняющей ее особой значимостью. В этом случае социальная позиция матери становится социальной ситуацией развития ребенка в конкретный период его жизни [3], поскольку социальная ситуация развития включает в себя не только объективный компонент (система нравственных, социальных норм, требований к поведению и деятельности субъекта), но и субъективный аспект - материнскую позицию, от качества которой зависит психическое и личностное благополучие ребенка, а в совокупности обе составляющие задают «идеальную форму» развития ребенка.
