Основные архетипы русской культуры и литературы

Библиографическое описание статьи для цитирования:
Синькова Н. А. Основные архетипы русской культуры и литературы // Научно-методический электронный журнал «Концепт». – 2017. – Т. 39. – С. 2126–2130. – URL: http://e-koncept.ru/2017/970752.htm.
Аннотация. Статья посвящена особенностям архетипа как доминирующему образу литературного произведения, образцу развития сюжета, а также основным архетипам русской культуры и литературы. В статье рассмотрены основные архетипы отечественной культуры. Автор объясняет значение термина «архетип» и прослеживает судьбу ключевых архетипов русской классической литературы, ведущих свое начало от творчества А. С. Пушкина.
Комментарии
Нет комментариев
Оставить комментарий
Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы комментировать.
Текст статьи
Синькова Наталья Александровна,студентка Института филологии ФГБОУ ВО «Липецкий государственный педагогический университет имени П.П. СеменоваТянШанского», г. Липецкsinkovanata2017@mail.ru

Основные архетипы русской культурыи литературы

Аннотация.Статья посвящена особенностям архетипа как доминирующему образу литературного произведения, образцу развития сюжета, а также основным архетипам русской культуры и литературы.В статье рассмотрены основные архетипы отечественной культуры. Автор объясняет значение термина «архетип» и прослеживает судьбу ключевых архетипов русской классической литературы, ведущих свое начало от творчества А.С. Пушкина. Ключевые слова:культура, литература, архетип, образ, сюжет.

Первые упоминания термина «архетип» встречаются в работах швейцарского психиатра Карла Густава Юнга: «Коллективное бессознательное как сохраняемый человеческим опытом репозиторий (англ. repository –склад, хранилище) и в то же время само предварительное условие этого опыта есть образ мира, который сформировался еще в незапамятные времена. В этом образе с течением времени выкристаллизовывались определенные черты, так называемые архетипы, или доминанты. Это господствующие силы, боги, образы доминирующих законов, регулярно повторяющихся событий и принципы общих закономерностей, которым подчиняется последовательность образов, все вновь и вновь переживаемых душой. В той степени, в какой эти образы являются относительно верными отражениями психических событий, их архетипы, т. е. их основные черты, выделенные в процессе накопления однородного опыта, соответствуют определенным всеобщим характеристикам физического мира. Архетипические образы можно поэтому воспринимать метафорически как интуитивные понятия физических явлений. Например, представления об эфире, изначальном дыхании или душевной субстанции, которые, так сказать, распространены повсеместно в воззрениях всех народов мира, и представления об энергии, или магической силе, —интуитивном представлении, которое также имеет всеобщее распространение»[1]. Понятие, сформировавшись в психологии, перешло также в социологию, культурологию, литературоведение. К.Г. Юнг в своей работе также отмечал сложность исследования и важность архетипов, поскольку они имеют значительное воздействие, влияние.Архетипом может являться как исходный образец развития сюжета: Всемирная литература выработала определенные сюжетные архетипы, которые повторяются из произведения в произведение на протяжении веков. Их можно подразделить на следующие категории:Путешествие –герои отправляются в путь, чтобы найти чтолибо или коголибо или возвращаютсядомой. Путешественники встречаются с необычными людьми и попадают в необычные ситуации. Например, такой сюжетный ход можно встретить в«Одиссее» Гомера, в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души». Преследование –герой либо ловит когото, либо сам скрывается от погони. Примером может служить сюжетромана Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание».Спасение –герой должен быть жертвой, зачастую несправедливо наказанной. Самостоятельно или с помощью друзей он выпутывается из тяжелой ситуации либо терпит незаслуженные страдания. Примером служит сюжет произведения Н.С. Лескова «Человек на часах».Месть –герой пострадал по чьейлибо винеи теперь жаждет наказатьвиновных, руководствуясь своим чувствомсправедливости. Примером является романА. Дюма «Граф МонтеКристо», а также «Грозовой перевал» Э. Бронте.Загадка –читателю предлагается ребус, отгадка которого лежит на поверхности. Этот сюжетный архетип используется, в первую очередь, в детективах. Противостояние. Ключевой момент –противостояние двух сил: либо равных друг другу, либо находящихся в разных весовых категориях. Примером может служить любое произведение отечественной литературы о Великой Отечественной войне («Горячий снег» Ю. Бондарева, «В списках не значился» Б.Л. Васильева).Взросление –геройребенокили подростокрастет и познает жизнь. Пример: «Детство. Отрочество. Юность» Л.Н. Толстого, «Детство Темы» Н.М. ГаринаМихайловского. Искушение –конфликт основан на эмоциях героя. Он понимает, что идет к гибели, но не в силах противостоять своим желаниям. Своеобразным примером могут служитьповесть А.И. Куприна «Гранатовый браслет», а также судьбы Григория и Аксиньи в романе М.А. Шолохова «Тихий Дон».Преображение –герой меняется в лучшую сторону в результате обретения любви, веры, новой идеологии и т.п. Примером может служить судьба героев романаэпопеи «Война и мир» Л. Толстого.Любовь –герои встречаются, влюбляются и, преодолев все препятствия, соединяют сердца (альтернативные варианты: любящие теряют друг друга, один или оба главных героя гибнут).Ярким примером служат повести А.И. Куприна «Суламифь», «Олеся».Жертвенность –герой жертвует всем ради высоких идеалов или счастья близких. Примером такого поведения служит Сонечка Мармеладова из романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание».Разложение –герой постепенно деградирует. Примером является судьба главного героя произведения О. Уайльда «Портрет Дориана Грея».Открытие –человек познаетистину о себе или окружающем мире. Например, такое происходит в романе Ф.М. Достоевского «Подросток».«Из грязи в князи» –история возвышения или падения человека. Достаточно вспомнить судьбу Алексея из романа П.И. МельниковаПечерского «В лесах».«Как самый сильный и самый прекрасный из всех человек –народный герой –предается регрессивной тоске и нарочно подвергается опасности, сам идет в пасть чудовища, поглощается безднойматерью и возвращается к своему первоисточнику. Но он недаром герой; поэтому он не дает чудовищу окончательно поглотить себя; напротив, он побеждает чудовище, и не один раз, а много. Только после преодоления коллективного психического мы приобретаем истинное сокровище –добываем неоценимый клад, завладеваем непобедимым мечом, магическим талисманом, одним словом, находим то, что в конкретном мифе является желанным благом. Тот, кто отождествляется с коллективным психическим или, выражаясь символическим языком, позволяет чудовищу поглотить себя и без остатка растворяется в нем, тот хотя иполучает сокровище, охраняемое драконом, но не по собственной воле и лишь во вред себе» [2]. Так и определенные модели развития персонажей. Юнг выделял несколько основных таких образов –«колдун или злой, опасный демон», «мудрый старец» («мудрая старуха»), «мать», «тень», «дите». Эти архетипы знакомы нам из сказок, более подробное рассмотрение каждого из них можно найти в работе В. Я. Проппа «Исторические корни русской сказки», в статье В. Лебедько, Е. Найденова «Архетипическое исследование русских народных сказок».Так, важным для отечественной культуры является архетип Дурак, который появляется в народных сказкахВнешнее отличие этого героя от всех прочих заключается вявной, видимойнесуразностиречейи поступков и крайней безрассудности. С незнанием у него связывается и другая черта –неделание, лень. Старшие братья часто безуспешно пытаются заставить его работать. Случаи торжества глупости часты в народной сказке, причем Дурак сравнительно редко побеждает героев, считающих себя умнее, хитростью: как правило, его нелепые поступки, неожиданно ведущие к счастью, совершаются вопреки всяким расчетам, словно по какомуто наитию или по чьемулибо внушению. Расчеты здравого смысла побеждаются не человеческимумом, а высшею магическою мудростью: Дурака выручают из трудных положений то вещие люди, то вещие животные.

Поступки Дурака всегда опрокидывают все расчеты житейского здравого смысла и потому кажутся людям глупыми, а между тем они неизменно оказываются мудрее и целесообразнее, чем поступки его «мудрых» братьев. Последние терпят неудачу, а Дурак достигает лучшего жребия в жизни, словно он угадывает мудрость благодаря какимто вещим инстинктам. В целом, подлинной ценностью для Дурака обладает только магическое –помощь чудесной щуки, коня и т.д.Таким образом,Дураквоплощает особую стратегию, построенную не на правильных логических действиях, а на поиске собственных решений, зачастую противоречащих здравому смыслу, но в конечном итоге приносящих успех. С помощью волшебства и нестандартных действий Дурак преодолеваетвсе препятствия и достигает цели. Этот архетипический образ перешел из сказок в классическую литературу, причем дурак –далеко не всегда отрицательный персонаж, и отношение к нему может различаться: от мягкойусмешки над странностями, причудами до возмущения глупостью подобных персонажей, которым пронизаны произведения А.И. Герцена и М.Е. СалтыковаЩедрина. Как замечает Т.Б. Радбиль, «на Руси в почете культ юродивых, которым ведома некая трансцендентная истина, недоступная обычному уму… Что толку планировать и заботиться о хлебе насущном, заниматься практическими делами, если все зависит от неподвластной мне судьбы. Что толку подчиняться правилам и ориентироваться на разум в своих поступках (это пошло), если жизнь непознаваемая и странная, чудная, многое вней зависит от чуда, а не от расчета» [3]. Иногдапредставителями данного типа личности том или ином произведениитексте русской литературы являются в определенной степенивсе персонажи. Не случайно название Глупов, которое М.Е. СалтыковЩедрин дал изображенному им городу. Как правило, представители данного архетипа даже необходимы окружающему миру, ибо именно в сравнении с ними ощутимее становится норма. Так, Ноздрев, который лишен способности к развитию, ибо «в тридцать пять лет был таков же совершенно,каким был в осьмнадцать и двадцать» (Гоголь. Мертвые души), неопасен для общего порядка жизни в городе NN, хотя и доставляет всем знакомым ощутимые неприятности. Таким образом, из фольклора архетипы переходят в классическую литературу. Как пишет О.С. Шурупова, «в каждом тексте осуществляется диалектическое взаимодействие объективного и субъективного, индивидуальноавторского сознания и восприятия действительности, характерного для всех представителей той или иной культуры на данном этапе ее развития и запечатленного в национальной языковой картине мира. Каждый текст предполагает собственное видение мира и отображает процесс формирования индивидуального сознания. Однако культурная специфика текста отражается как в его денотативном пространстве, то есть в выборе автором темы и нарративной программы текста, которые могут совпадать у ряда различных текстов, так и в сигнификативном пространстве, отражающем особенности индивидуальноавторской интерпретации вещей» [4].Судьба литературных архетипов в XIX в. весьманаглядна на материале русской литературы, тем более что сами русские писатели, как правило, претендуют на гораздо более широкий охват мировоззренческих проблем, чем их западноевропейские коллега, на охват, сравнимый с мифологическим масштабом архетипов. Общепризнанным родоначальником русской классической литературы XIX в. является А. С. Пушкин.По словам исследователей, «сквозь все произведения Пушкина этих лет проходят, вопервых, разнообразные образы бушующих стихий: метели (“Бесы”, “Метель” и “Капитанская дочка”), пожара (“Дубровский”), наводнения (“Медный всадник”), чумной эпидемии (“Пир во время чумы”), извержения вулкана (“Везувий зев открыл...” –10я глава „Евгения Онегина“), вовторых, группа образов, связанных со статуями, столпами, памятниками, “кумирами”, втретьих, образы людей, живых существ, жертв или борцов –“народ гонимый [страхом]” или гордо протестующий человек» [5]. Данные сюжетные архетипы, мотивы далее нашли свое развитие в русской литературе.Кроме того, к «социальным архетипам» русской культуры, а так же литературы относятся: терпение, страдание, смирение, внеисторичность, апокалиптичность мышления, непривязанность к материальному и вещному, жажда праздника, радости, катарсиса, бескорыстное служение идее и другим людям, самопожертвование, любовь, жалость как основа добровольной жертвенности. Русская культура «безусловно, оказывает влияние и на восприятие ее носителями явлений действительности, и на отражение этих явлений в языке»[6].Некоторые архетипы отечественной культуры связаны сПетербургом и Москвой –двумя столицами России. В отечественной культуре, по словам О.С. Шуруповой, «прочно закрепилась традиция противопоставления Москвы и Петербурга, холодной северной столицы и шумной, хлебосольной Первопрестольной. В многочисленных произведениях, создававшихся на протяжении нескольких столетий и образующих Московский текст отечественной литературы, этот город проявляет различные, иногда взаимоисключающие друг друга черты» [7]. Вопервых, архетипическим является образ матушкиМосквы, города с женской и материнской сущностью, в котором герои целого ряда произведений русской литературы, от романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин» до современных текстов, находят свою судьбу. Для произведений, объединенных образом Москвы, важны образы дома, семьи, теплого семейного праздника. Смысл архетипа Матери проявляется в дихотомии МатьМачеха. Родная мать дарит любовь, тепло и заботу, мачеха же –полная ее противоположность. Отметим, что в русских народных сказках образ Мачехи выведен значительно ярче образа Матери. Мачеха –это «перевернутый» отрицательный архетип, это Мать, но неродная Мать.

Если целью Матери является защита беззащитного и слабого ребенка от какоголибо ущерба, его спасение, то целью Мачехи является забота лишь о родном ребенке в противовес стремлению извести и уничтожить ребенка неродного. Москва предстает в произведениях классической литературы не как жестокий, суровый к своим жителям город, а именно как город с материнской сущностью.Вовторых, важным является здесь и архетип «городдева». Неслучайнопокровительницей Москвы как православной столицы России считается Дева Мария, оберегающая свой город от угрожающих ему несчастий. Ключевой особенностью произведений русской литературы о Москве является то, что наиболее важное, центральное место среди героев занимают именно женщины.«Разумеется, Москва в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» далеко не во всем схожа с Москвой, изображенной в романе Л.Н. Толстого «Война и мир», однако в обоих текстах проявляется и единое восприятие древней столицы как средоточия русской жизни со всеми ее достоинствами и недостатками, а значит, эти тексты, различные по жанру и времени создания, могут быть признаны частями единого» [8], обнаруживают единый архетип Москвы.«Тот, кто говорит архетипами, глаголет как бы тысячей голосов…, он подымает изображаемое им из мира единократного и преходящего в сферу вечного; притом и свою личную судьбу он возвышает до всечеловеческой судьбы и через это высвобождает и в нас благотворные силы, которые во все времена давали человечеству возможность выдерживать все беды и пережить даже самую долгую ночь. В этом –тайна воздействия искусства…»[9].

Ссылки на источники1.Юнг К. Г Психология бессознательного/ Пер. с англ. Издание 2е., М.: «КогитоЦентр», 2010. С. 112113.2.Там же. С.113.3.Радбиль Т.Б. Основы изучения языкового менталитета: учеб. пособие. М.: Флинта: Наука, 2012. С. 251.4.ШуруповаО.С. Текстовая и сверхтекстовая картина мира // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2013. No 3 (21): в 2х ч. Ч. II. C. 213.5.Мелетинский Е.М. О литературных архетипах / Российский государственный гуманитарный университет. М., 1994. 136 с.6.Шурупова О.С. Общее и различное в русской и англосаксонской культурах // Профильное и профессиональное образование в условиях современного поликультурного пространства: Материалы Третьей Международной заочной научнопрактической конференции, декабрь 2015 года / ФГБОУ ВО «российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, Челябинский филиал. –Челябинск: РАНХиГС, Челябинский филиал, 2015. С. 150.7.Шурупова О.С. Московский текст и его герои // Русская речь. 2011. №1. С. 97.8.Шурупова О.С. Особенности методологии исследования городского сверхтекста // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. 2014. №2. С. 297.9.Архетипы, мифологемы, символы в художественной картине мира писателя: материалы Международной заочной научной конференции (г. Астрахань, 1924 апреля 2010 г.) / под ред. Г. Г. Исаева; сост.: Г. Г. Исаев, Т.Ю. Громова, Д. М. Бычков. Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2010. С. 89.