Elmira MardievaВопрос осмысления событий Великой Отечественной войны многоаспектный и дискуссионный. События этой войны и сегодня занимают особое место в общественном сознании российского общества. Данный исторический период выступает индикатором духовно-нравственных ценностей народа, степени гражданского самопознания и самосознания. Принятие и сохранение объективной памяти о войне является первостепенной задачей социальных институтов, в том числе средств массовой информации.
Несмотря на то что осмысление событий Великой Отечественной войны имеет высокую значимость и актуальность в современном российском обществе, «живая» память о войне стирается, что обусловлено объективными временными, естественными и политико-идеологическими факторами. Бытующая память о войне носит избирательный характер, подвиги и жертвы советского народа-победителя приобрели символическую окраску.
Трактовки событий Великой Отечественной войны в разные годы советской власти подвергались мифологизации и фальсификации. В современных условиях интерпретации событий Великой Отечественной войны они рассматриваются сквозь призму проблемы национальной безопасности.
Современными особенностями публицистики о войне являются следующие: изображение типичного героя военного времени, персонифицированность, а также сочетание документальности и художественности. Что касается жанровой типологии, то сегодня активно создаются портретные очерки, зарисовки, восстанавливаются дневники. Широкое применение художественно-публицистических жанров обусловлено их природой. Если в основе очерка лежат «очерчивание» типичного образа действительности, конфликт, то в основе зарисовки – образность и эмоциональность. Дневник же как жанр характеризуется документальностью и выражением мировоззренческих установок автора.
С точки зрения идейно-тематического потенциала в газетной публицистике можно наблюдать «сдвиг» центрального персонажа, что обусловлено естественно-временными причинами. Труженики тыла и дети войны постепенно становятся доминирующими героями публикаций. Источниками информации служат личные воспоминания, памятные эпизоды военного прошлого, семейные и военные архивы.
Обратимся в данной статье к проекту «Детская книга войны», изданному в 2015 г., − сборнику 35 подлинных дневниковых записей детей, кому в годы Великой Отечественной войны было от 9 до 17 лет.
Дневники детей войны журналистам удалось обнаружить у потомков, бережно хранящих эти семейные реликвии, и подготовить для опубликования в газете «Аргументы и факты».
«Дневники военных детей – это свидетельства удивительной наблюдательности и беспощадной откровенности, часто невозможной взрослому человеку. Дети замечали явления быта, приметы войны более точно, чем взрослые, лучше реагировали на все происходящие перемены. Их дневники ближе к земле. И потому их свидетельства, их доказательства подчас гораздо важнее для историков, чем дневники взрослых» [1], – пишет Даниил Гранин.
Это бесстрастный, аполитичный «детский» взгляд на военное время.
Обратимся к дневникам трех девочек-подростков: записям Леры Игошевой, Маши Рольникайте и Ани Арацкой.
Присущие данному жанру скупость формальных элементарных выразительных средств, простота написания, определенная интимность повествования формируют правдивый, проникновенно-чувственный пафос. В поэтике соединились «высокое» и «низкое»: чувство патриотизма и элементарные бытовые нужды, физиологические потребности, дружба и смерть близких людей, первая привязанность и предательство, что представляет собой устойчивую парадигму системы мировосприятия подростков.
Голод в блокадном Ленинграде выражает основополагающие критерии общечеловеческих ценностей: совести, чести, достоинства, жизни. Он олицетворяет собой яркую примету, образ военного времени. «В мире есть царь. Этот царь беспощаден, Голод − название ему» − характеризуют сложившееся положение в городе дневниковые записи Леры Игошевой [2].
Недоедание становится поводом семейных ссор, физического и морального истощения, смерти от дистрофии отца. Жители блокадного города обменивают уцелевшие от артобстрелов вещи на продовольствие, едят живность. Жизнь и смерть – два полюса одного бедствия, бедствия войны. Гибель близких кажется несущественной, описывается «между строк», для девочки гораздо страшнее были муки голода. Мыслям о еде, детальном описании рациона посвящена большая часть дневника.
Сам дневник выступает в роли советчика и друга, сокровенного «свертка в газете», который девочка всегда хранит в кармане, пришитом к изнанке пальто. В записях от 20 сентября 1941 г. Лера Игошева обещает своему дневнику «быть энергичной, настойчивой; с пользой и экономно проводить время».
Понятие «время» в дневнике скорее относится к вневременной категории. Границы между прошлым и настоящим стираются, актуализируется только настоящее действительное. Несмотря на тяжелые военные будни, город старается продолжать жить «мирным» укладом: функционируют школы, государственные учреждения, рынки, промторги. Положение военных дел в Ленинграде и стране описано в соотношении «малого» и большого»: бомбоубежище, фугасные бомбы, стрельба из зениток, «кругом идут бои», «юг весь занят», «немцы рвутся к Москве». Только однажды Лерой Игошевой дается оценка происходящих явлений: «Все-таки, несмотря на лишения, я сейчас свободна, могу жить, учиться, а там еще неизвестно, что будет».
Опорная идея повествования складывается из ключевых слов: «мама», «папа», «думать», «тяжелые дни», «голод». Рассматривая записи подростка, можно проследить процесс становления мировоззрения взрослого человека. Так, например, если в начале дневника девочка неоднозначно относится к отцу и матери, то в конце пришло понимание многих мотивов и поступков родителей.
Своеобразие дневниковых записей раскрывается посредством используемых фактологических и культурологических выразительных средств. Фактологический ряд включает факты отступления советских войск, фактоиды и эмпирические суждения относительно благополучного будущего советских граждан в случае возможной оккупации СССР. Широко применяются также нормативы и образы социального, литературного опыта: воспоминания о годах новой экономической политики, истолкование понятий «антисемитизм», «атеизм»; интерпретации произведений В. Гюго «Девяносто третий год», Л. Толстого «Война и мир»; обращенность к мифологемам бога, Провидения.
Логическую структуру текста организуют описание блокадного быта семьи Игошевых, а также внутренние переживания Леры. Композиционно на первый план выдвигается реальная конкретная ситуация, в которую были вовлечены члены семьи, далее следуют эмоционально-чувственные размышления девочки о нормальной жизни: о семье, школе, дружбе, первой любви и др.
Дневник Леры Игошевой характеризуется документальной яркостью и выразительностью, натурализмом описания примет войны, а также масштабностью характеризуемых событий.
Следование принципам хроникальности становится доминантой повествования и дневника 14-летней Маши Рольникайте [3]. Он подробно изображает ужасы жизни в гетто, концентрационных лагерях. Опорной идеей выступает тезис о том, что человеческая жизнь в «лагерях смерти» обесценивается. Смерть оказывается по левую сторону нескончаемого потока заключенных. Так, смерть разлучила Машу с мамой, младшими братом и сестрой. «Живи, мое дитя! Хоть ты одна живи! Отомсти за детей!» − заклинала мама девочки.
Но жизнь в концлагере страшна − садистские наказания, регулярные побои, голод, трудовые наряды. Но более всего заключенные боятся болезней. Болезнь − синоним неминуемой смерти, так как у больных людей работоспособность снижается, а негласное правило трудового лагеря гласит: «Все нужно делать быстро и хорошо, иначе нас расстреляют».
Жизнь детей-подростков в трудовых нацистских лагерях противоестественна по своей природе. Они научились наблюдать и молчать, осознав ужас происходящих событий. Фатализм становится основополагающей концепцией мировоззрений пленных. Перед очередной «выборкой» дети задают единственный вопрос: «А когда расстреливают – больно?» «Страх» и «ужас», «невыносимо страшно», «жуть» – ключевые слова дневника Маши Рольникайте.
Образ барака становится ведущим структурным элементом дневника. Логическая организация материала, его композиция сводится к описанию жизни заключенных в лагерных бараках. Одноэтажные помещения символизируют несвободу, физические и моральные страдания сотен тысяч людей. Здесь запрещается проносить одежду, еду, говорить, за неповиновение предусмотрено наказание. В дневниковых записях особое место уделяется описанию конвоиров. Это «дьяволы в облике людей», которые забивают своих подопечных насмерть без видимых причин, чтобы арестанты извлекли урок на будущее. В дневнике также разоблачается образ благоразумных немцев, описания девочки изображают их как жестоких солдат СС − садистов и деспотов по натуре. Показателен в этом отношении эпизод избиения Маши: «…Гитлеровец позывает пальцем… Несмело подхожу и жду, что он скажет. А он ударяет меня по щеке, по другой, снова по той же. Бьет кулаками. Норовит по голове… Не удержавшись на ногах, падаю. Хочу встать, но не могу – он пинает ногами… Попал в рот!.. Еле перевожу дух… А гитлеровец бьет, лягает, но теперь уже, кажется, не так больно…»
Красноармейцы, освободившие Стрелентин, для Маши Рольникайте выступают символом воскресшей жизни. «Они спешат к нам, ищут живых, помогают встать. Перед теми, кому их помощь уже не нужна, снимают шапки… Один предлагает помочь нести, другой протягивает мне хлеб, третий отдает свои перчатки. А мне от их доброты так хорошо, что сами собой льются слезы» − так отображает встречу с солдатами Красной армии девочка.
Образность и элемент сопричастности тексту придают выразительные средства фактологического ряда. Все описываемые события дневника документально подтверждаются, это реальные факты истории. Дневник Маши Рольникайте подробно рассказывает о геноциде евреев, жизни в лагере Кайзервальд, Смоленском сражении, освобождении Вильнюса Красной армией. Этот дневник представляет собой документальную хронику существования подростка в концлагере. Записи утверждают антигуманный характер военных столкновений. Война губительна, она разрушает в человеке морально-нравственный потенциал, внутренний стержень.
Доминантой в тональности дневника Ани Арацкой [4] является «окопное» изложение состояния линии фронта. Бомбежки, гибель близких, болезни, случаи мародерства, эвакуация, скитания − таковы военные реалии города-героя Сталинграда.
Эпизоду смерти отца в дневнике девушки уделено особое место. Она документально и все обстоятельно запротоколировала. Отец в восприятии Ани Арацкой − образ надежности, единства и мира. С гибелью отца «потеряны» наивные девичьи мечты о светлом будущем. В перспективе – эвакуация, трудовая добровольная деятельность в рядах Красной армии, мобилизация брата Виктора на фронт.
Дневниковые записи ценны в первую очередь представленными в них лирическими отступлениями, экспрессивными суждениями относительно происходящих событий.
Детальное изображение военной ситуации в городе восходит к более масштабной проблеме общества – общегуманных морально-нравственных норм и ценностей. Данный аспект раскрывается посредством освоения «рабочего» потенциала текста (описания собственно фактов и явлений).
По мировосприятию девушки, война представляет собой некое мифическое существо – Молох. По ее словам, «все и всех поглощает проклятая война». В условиях чрезвычайных обстоятельств в человеке сосуществуют два начала: биологическое и социальное. Таким образом, война выступает своеобразным индикатором духовно-нравственных ориентиров людей. Данное положение является сверхсмыслом дневника девочки. Люди, существующие на линии фронта, по мнению Ани Арацкой, разделились на две противоборствующие группы: «настоящих» и алчных. Настоящие люди – это сибиряки-пехотинцы, жильцы соломенной землянки, которые посильно поддерживали, помогали. Алчные люди занимаются мародерством, побуждают доносить на боевых товарищей, одним словом, «наживаются на горе всей нашей страны».
Чувствами безысходности и обреченности наполнены строки об освобождении в феврале 1943 г. Сталинграда. «Хочется мстить за Папу, за раненую землю, за раздавленную свою молодость… В огне пожара протекают мои юные годы, без радости и счастья. Мы – голодные и холодные, разутые и раздетые».
Описание маршрута эвакуации создает масштабную панораму «окопного» бытия. Во всех населенных пунктах (Камышин, Лапшинки, Качалино и др.) испытываются нужда, лишения, невозможность удовлетворения физиологических потребностей. Потребности в жилье, пропитании, нормальных условиях жизни становятся в военное время действенной движущей силой. Повсеместным был найм женщин и детей в армию. «Тяжело всем, главное, у нас была крыша над головой, жили в палатках, были обуты и кормили нас» − так отображает свою трудовую деятельность Аня Арацкая. Однако и в такое непростое время есть место «мирным» привычкам, например, ходить по выходным на танцы.
Для раскрытия темы и воплощения идеи широко используются элементарные выразительные средства фактологического ряда. Факт – основа повествования, поддающаяся экспрессивной авторской интерпретации. Примечательны в этом отношении ремарки о Гитлере, о немцах.
Логически текст выстраивается в соответствии с откликом на происходящие факты действительности. Идейно-тематическое решение текста отражается опосредованно через сверхсмысл дневниковых записей. Дневник имеет «кольцевую» композицию, подобная структура подчеркивает значимость освобождения Сталинграда в стратегическом плане.
Итак, «окопные» записи Ани Арацкой детально раскрывают масштабную и значимую общегуманную проблему, в контексте которой рассматривается реальная конкретная ситуация − оборона Сталинграда. Человек на войне становится носителем нравственных ориентиров и ценностей.
Таким образом, дневниковые записи «Детской книги войны» представляют собой документальную хронику военных событий. Это аполитичный «детский» взгляд на войну. Присущие дневниковым записям скупость формальных выразительных средств, простота написания, определенная интимность повествования формируют правдивый, проникновенно-чувственный пафос. Смерхсмыслом повествования жизни в гетто и тылу является положение о том, что война разрушительна по своей природе.
Нормативы прошлого в сознании людей актуализируются, персонифицируются. Прошлое становится настоящим прошлым. Основным свойством исторической памяти, по нашему мнению, является ее избирательность. Она актуализирует «вспоминание» тех событий и явлений, которые ценны и важны в определенном социуме в данный период. Память оживает тогда, когда прослеживаются аналогии между прошлым опытом и настоящей действительностью. Историческая память представляет собой основу социально-культурной преемственности и национально-гражданской самоидентичности.
Современный подход россиян к военному прошлому характеризуется следующими особенностями:
− наблюдается высокий интерес к событиям 1941−1945 гг. на фоне низкого уровня фактического знания и незначительной реальной вовлеченности в процесс сохранения памяти о Великой Отечественной войне;
− незавершенность дискуссионного процесса в отношении «болевых точек» и «фона» войны и др.
Так, память о военных событиях в сознании народа сегодня поддается всевозможной интерпретации. В связи с этим принятие и сохранение объективной памяти о войне должно являться первостепенной задачей нашего общества и его социальных институтов.