Social order and chaos – dynamic equilibrium (synergetic approach)

Мир или стройный порядок,

или же смешение и путаница.

Но несомненно первое.

Марк Аврелий

Проблематика парадигмы «хаос» в последние годы привлекает повышенное внимание исследователей, особенно в области социально-гуманитарных наук.

Если философский подход к проблеме хаоса развивает метафизические идеи западноевропейской и русской философии XIX–XX вв., то социальная синергетика как теория самоорганизации исследует переходные состояния между порядком и хаосом. Синергетический подход способствует рассмотрению двух типов трансформаций, через которые проходят социальные системы, в том числе общество: переходы от хаоса к порядку, то есть процессы возникновения новых форм, и переходы от порядка к хаосу – деструктивные процессы распада системы. Нас в данном случае интересует первый тип трансформации: возникновение и становление социального порядка из хаоса.

Философский и синергетический подходы составляют теоретико-методологическую основу формирующейся концепции феномена «хаос», которая впоследствии начинает приобретать парадигмальный статус в социально-философских исследованиях.

1. 1.     Интерпретация феномена «хаос» в докосмический период

На ранних стадиях развития культуры и философии хаос трактовался в контексте космогонического процесса.

О хаосе есть упоминания у виднейших философов древнего и средневекового Китая. Лао-цзы (вторая половина VI – первая половина V в. до н. э.) – основатель философской школы даосизма, с одной стороны, признавал окружающую человека природу единственным бытием, а с другой стороны, исходил из существования невоспринимаемого органами чувств дао^* – вечного, неизменного, бесформенного, непознаваемого начала. Это начало он рассматривал как подлинную основу всех вещей и явлений природы, но вместе с тем отождествлял его с небытием.

Лао-цзы понимает дао как первопричину и закон развития Вселенной. Дао в интерпретации последователей Лао-цзы – абсолютное мировое начало. Это путь, который, как всеобщий закон, вносит порядок в хаос вещей, существует независимо от сознания и воли человека и представляет собой «глубокую основу всех вещей».

В работе «О природе дао» Лао-цзы так рассуждает: «Вот вещь, в хаосе возникающая, прежде неба и земли родившаяся! О беззвучная! О лишенная формы! Одиноко стоит она и не изменяется. Повсюду действует и не имеет преград. Ее можно считать матерью Поднебесной. Я не знаю ее имени, но если попытаться выразить ее, то обозначу ее иероглифом дао…» (гл. 25) [1].

Другой древнекитайский философ Ван Чун (27–104) утверждал, что толкователи знаменитой «Книги перемен» («Ицзин») (полумифический памятник китайской письменности, комментарии к которой положили начало философии Китая) говорят, что изначально ци^* еще не было разделено и хаос был единым. В конфуцианских книгах также говорится о хаосе, в котором еще не было имеющих форму вещей и ци еще не разделилось на стихии. Когда оно разделилось, то чистое ци образовало небо, а мутное – землю… [2]

Иное мнение о хаосе у средневекового китайского философа Чжу Си (1130–1200), одного из основоположников неоконфуцианства: «Я полагаю, что на заре существования неба и земли, когда хаос еще не разделился, были лишь две вещи – вода и огонь. Вода, сгущаясь, превратилась в землю» [3].

В контексте космогонического процесса хаос трактовался как изначальное (докосмическое) состояние бытия, амбивалентно характеризующееся, с одной стороны, аморфным состоянием, отсутствием дифференцированности («безвидность» хаоса у античных авторов), наличием специфицирующих определенных качеств, отсюда традиционная для архаической мифологии апофатическая парадигма описания хаоса: бескачественный, аморфный, аструктурный, безначальный, беспредельный и т. п.), с другой – внутренней потенцией к дифференциации и оформлению в структурированный космос (от понимания хаоса как «космической протопотенции» в «Теогонии» Гесиода… до трактовки хаоса в качестве «всеприемлющей природы…» [4].

В архаических культурах и древней философии хаос ассоциируется с «пустым пространством» (Гесиод, Еврипид), «местом, вмещающим в себя целое» (Секст Эмпирик), «вместилищем тел» (Аристотель). В докосмическом состоянии хаос представлен как «зияющая прабездна» (неупорядоченное первовещество, противоположность конечному, упорядоченному космосу).

Впервые понятие «хаос» употребляет древнегреческий философ Гесиод в «Теогонии»: «Прежде всего во Вселенной хаос зародился…» [5]

Согласно гесиодовой космогонии, облеченной в образы мифологической генеалогии, хаос, будучи чистым отрицанием рационального бытия, порождает отрицательные силы – Черную Ночь и угрюмого Эреба, которые «родились из хаоса» [6].

Хаос возникает первым, но не является творческим первоначалом космоса, его материалом; хаос образует лишь пространство для позитивно-созидательных сил – Геи (Земля) и Эроса (Любовь), которые родились после хаоса: «Прежде всего во Вселенной Хаос зародился, а следом широкогрудая Гея, всеобщий приют безопасный, сумрачный Тартар, в земных залегающий недрах глубоких, и, между вечными всеми богами прекраснейший, – Эрос, сладкоистомный – у всех он богов и людей земнородных душу в груди покоряет и всех рассужденья лишает» [7].

Аристотель разделяет мнение Гесиода в том, что именно хаос был первым, так как «место представляет собой нечто наряду с телами и что всякое чувственно-воспринимаемое тело находится в [каком-либо] месте. По-видимому, и Гесиод правильно говорит, делая первым хаос…» [8].

У более поздних греческих философов понятие «хаос» означает «бесконечное пространство», в частности у основоположника неоплатонизма Плотина (205–270) и представителя античного абсолютного скептицизма Секста Эмпирика (II–III вв. н. э.).

Интересны логические рассуждения Секста Эмпирика о понятии «место»: «…слыша, как древние говорят: “прежде всего произошел хаос”? Ибо они говорят, что место называется “хаосом” оттого, что оно охватывает то, что в нем происходит. И если существует какое-нибудь тело, говорят они, то существует и место, ибо без этого не может быть тела. И если существуют критерии “кем” и “из чего”, то существует и “где” [“в чем?”], а это и есть место…» [9].

Наряду с пониманием хаоса как зияния, бесконечного пространства, тьмы и всепоглощающей бездны, восходящим к Гесиоду, о чем мы писали выше, уже у некоторых философов-досократиков (Акусилай, Ферекид), а также у стоиков (Марк Аврелий) встречается другая трактовка хаоса как неупорядоченного первовещества, из которого случайно под воздействием неких противоборствующих или упорядочивающих сил сложился мир и означает первоначало Вселенной. Например, в философской поэме «О природе вещей» древнеримского философа Тита Лукреция есть следующее суждение: «Первоначала вещей… просты и плотны. Иначе ведь не могли бы они, сохраняясь веками, от бесконечных времен и досель восстанавливать вещи…» [10]

В работе Аристотеля «Физика» дано более четкое определение первоначала: «Начало есть начало чего-нибудь или каких-нибудь вещей», а в «Метафизике» (книга 12) есть его следующее высказывание: «…бытие, которое существует необходимо; и, поскольку оно существует необходимо, тем самым [оно существует] хорошо, и в этом смысле является началом» [11].

Это первоначало Вселенной, как и гесиодово-еврипидовский хаос, бесконечно и с возникновением космоса не исчезает, служа для него местом. Хаос-первовещество не пуст.

Древнегреческий философ Эпикур о Вселенной писал: «Вселенная всегда была такой, какова она теперь, и всегда будет такой, потому что нет ничего, во что она изменяется: ведь помимо Вселенной нет ничего, что могло бы войти в нее и произвести изменения. Вселенная состоит из тел и пространства… Вселенная безгранична…» [12]. По утверждению стоиков, это очень разреженное вещество, которое сгущается под воздействием вихря и образует Вселенную. Оно наделено также неким творческим потенциалом.

По отношению к уже существующему космосу стоический хаос не представляет собой ненасытную пустую бездну или бесконечную энтропию, а является своего рода кладовой первовещества, подпитывающей космос.

В литературе христианской традиции понимание хаоса опосредовано библейской экзегезой. В книге Бытия 1:2 (Первая книга Моисеева) сказано, что «до сотворения мира земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною». Эта бездна по своему значению (темная, бездонная, страшная пустота) очень близка к греческому хаосу и отождествляется с ним (Августин «Комментарий на Бытие» – 34, 224; «Исповедь» – XII 21) [13].

В «Ареопагитиках», в своде четырех важнейших произведений патриотической религиозно-философской литературы и четырех писем (вторая половина V в.), употреблено понятие «божественный мрак» – «это тот, недосягаемый свет, в котором, как сказано в Писании, обитает бог. Свет этот незрим по причине чрезмерной ясности и недосягаем по причине преизбытка сверхсущностного светолития, и в этот мрак вступает всякий, кто сподобился познавать и видеть Бога именно через не-видение и не-познавание, но воистину возвышается над видением и познаванием, зная то, что Бог – во всем чувственном и во всем умопостигаемом…» [14].

По христианскому учению эта бездна не исчезла и после сотворения мира. Она продолжает существовать в виде ада.

Апофатическая теология «Ареопагитик» стала основным выражением христианской мистики. Хаос приобретает в христианской философии и эсхатологическое значение. В «Апокалипсисе» (одна из книг Нового Завета, приписываемая христианской церковью Иоанну Богослову) говорится, что в конце времен «зверь выйдет из бездны».

В средневековой философии и космологии (Калкидий, Василий Великий, Беда Достопочтенный, Фома Аквинский) распространено учение о двух материях: это первичная materia, невещественная, пустое пространство или чистая потенция, в которой творится мир и существование которой опровергает большинство христианских учителей, и silva – вторичная материя, разреженная и беспорядочно движущаяся масса первоэлементов вещества, результат первого акта творения, хаотическое состояние, предшествующее появлению оформленных тел [15].

Мыслители Средневековья отождествляют ее с трактовкой хаоса древними философами. Так, Фома Аквинский считал, что хаос – это «беспорядочное смешение телесной твари», которое действительно было первым состоянием Вселенной, но первым не по времени, а только по порядку, логически [16].

На основании вышеприведенных высказываний исследователи пришли к выводу об очевидной связи первого понятия materia с гесиодово-аристотелевским хаосом и понятием материи в платонизме, а второго – silva – с хаосом стоиков. Именно от последнего начинается история современного понимания феномена «хаос» как первоначального беспорядка.

1. 2.     Интерпретация феномена «хаос» в космический период

Второй этап в интерпретации «хаоса» как феномена в европейской философии и космогонии был уже связан не с прежними трактовками его как «броуновского движения»^*, то есть хаотичного, или с архаическими представлениями о хаосе первого (докосмического) этапа его интерпретации как «страшной бездны», «зияющей бездны». Об этом мы уже подробно писали, характеризуя первый докосмический этап.

Хаос – широко распространенное нелинейное явление, которое встречается во всех системах, в том числе и социальных. Он представляет собой реальное устойчивое явление.

На втором этапе доминировали в классическом рационализме (разумное формирование) в соответствии с научными принципами механическая системность и линейный детерминизм, в контексте которых понятие «хаос» выступало как синоним дисгармонической неупорядоченности.

1. 3.     Формирование современной парадигмы хаоса

В современной культуре и философии хаос как феномен переживает своеобразный ренессанс, связанный с оформлением в неклассической европейской культуре и классической философии парадигмальной матрицы исследования нелинейных процессов. Это особенно проявляется в области естествознания в рамках синергетического подхода, основанного на идее креативной самодостаточности хаоса, заключающейся в способности случайных флуктуаций на микроуровне порождать новые организационные порядки на уровне макроструктур (хаос как фактор самоструктурирования нелинейной среды: «порядок из хаоса», по определению И. Пригожина и И. Стенгерс) [17].

В XX в. проблема хаоса приобрела особое значение в связи с постепенным, но достаточно радикальным преодолением стереотипов чрезвычайной рационализации философского мышления, поскольку хаос традиционно выражает иррациональную (дорациональное и сверхрациональное) полноту бытия, к которой «восходят все наши “частные” интуиции иррационального» [18].

Дорациональное выступает как неразумное-в-себе; сверхрациональное – как непостижение лишь для актуального состояния человеческого разума, но, возможно, доступное уяснению через «преображение» разума, переходу его на качественно более высокую степень бытия.

Шеллинг называет иррациональным непостижимый в вещах базис реальности, то, что, не поддаваясь решению с помощью величайших усилий рассудка, тем не менее вечно остается в основе.

Хаос неподвластен рациональному осмыслению разума и несоизмерим с его потенциальными возможностями. Под разумом Кант понимает всю высшую способность познания.

Долгое время в западной науке преобладала механическая картина мироздания. В современном плюралистическом мире существуют не только детерминированные и обратимые явления, но также вероятностные и необратимые процессы. Понятие первичного хаоса («хаос – знание») имеет особое значение для современной российской философии в связи с тем, что в русской философской традиции метафизическое понятие хаоса употребляется вместе с понятием Абсолюта, означающего духовное первоначало всего сущего, которое мыслится как нечто единое, всеобщее, безначальное и бесконечное (С. Франк, Л. Карсавин, Н. Бердяев, Л. Шестов и др.).

Разрушение классического механицизма и развитие таких теорий, как квантовая механика, статистическая физика, неравновесная термодинамика и особенно синергетика, рождение геометрии или грандиозная картина мироздания, нарисованная в «Математических началах натуральной философии» Ньютона, способствовали обращению науки к парадигме хаоса и попытке выработать рациональное описание хаоса как феномена.

Хаос как парадигмальное явление в социальной синергетике представляет оригинальную концепцию, которая служит универсальным инструментом описания и объяснения исследуемых социальных явлений. Особенно известны работы И. Пригожина в этой области, создавшие основу для превращения древней мифологемы порождающего мир хаоса в точную научную парадигму.

Революции происходят как на уровне элементарных частиц в космологии, так и на уровне макроскопической физики, охватывающей физику и химию атомов и молекул. В настоящее время переживают коренные перемены не только классическая динамика и современная химия, но и вся система социально-гуманитарных наук. По выражению И. Пригожина, «наука вновь открывает для себя время».

1. 4.     Феномен антитезы «хаос – социальный порядок»

Одной из актуальных фундаментальных проблем на сегодня является вопрос об отношении хаоса и порядка. Острота и непреходящая актуальность проблемы социального порядка обусловлены существованием универсального закона возрастания энтропии (беспорядка), суть которого сводится к тому, что в обществе постоянно действуют дезорганизующие и деструктивные силы. Согласно второму началу термодинамики, или закону возрастания энтропии, все самопроизвольные процессы во Вселенной однонаправленны и сопровождаются разрушением упорядоченных структур, рассеиванием энергии в пространстве.

Имеет место противоречие: знаменитый закон возрастания энтропии описывает мир как непрестанно эволюционизирующий от порядка к хаосу, а биологические и социальные эволюции, наоборот, показывают, что сложное явление возникает из простого, то есть из хаоса (конгломерата элементарных частиц) могут возникнуть разнообразные структуры (разной степени сложности). В науке на этот сложный вопрос найден ответ: источником порядка может быть неравновесность – поток вещества или социальной энергии. Социальная практика показывает, что в сильно неравновесных условиях возможен переход от беспорядка, теплового или социального хаоса, к социальному порядку. В результате возникает новое динамическое состояние материи или социальной системы, которое отражает взаимодействие данной системы с окружающей средой.

Эти новые структуры Пригожин и Стенгерс назвали диссипативными структурами, желая тем самым подчеркнуть конструктивную роль диссипативных процессов в их образовании [19].

Диссипативные структуры – это системы, существующие за счет постоянного обмена с внешней средой веществом, энергией и информацией, в процессе которого система регулярно сбрасывает накопившийся балласт избыточной энтропии (все то, что находится в беспорядочном (хаотическом) состоянии вредных социальных «отходов», непригодных для дальнейшего использования). Благодаря сбросу энтропии во внешнюю среду система поддерживает свое равновесно-динамическое состояние, то есть необходимую степень общей жизнеспособности всего социального организма. В этом заключается позитивная и конструктивная роль диссипативных систем.

Так, ученые И. Пригожин и И. Стенгерс рассматривают хаос на материале физики и химии как следствие динамической неустойчивости сложных систем. Для того чтобы отличать обратимые процессы от необратимых (флуктуаций), было введено понятие энтропии^*: энтропия возрастает только в результате необратимых процессов.

Основатель кибернетики Норберт Винер писал: «…мир в целом подчиняется второму закону термодинамики: беспорядок увеличивается, а порядок уменьшается» [20].

Согласно второму началу термодинамики или закону возрастания энтропии, энтропия как динамика нарастания беспорядка является универсальным процессом, характерным для всех систем (живых и неживых), от самых малых до гигантских, одной из которых является Вселенная.

«В мире, где энтропия в целом стремится к возрастанию, – писал Винер, – существуют местные и временные островки уменьшающейся энтропии, и наличие этих островков дает возможность некоторым из нас доказывать наличие прогресса» [21].

В любой социальной системе энтропия всегда присутствует в качестве латентной возможности находиться в «точке бифуркации» – значит, система пребывает на перепутье, в «точке ветвления различных вариантов вероятного будущего развития», что означает нахождение в неустойчивом положении, когда роль любой случайности неизмеримо возрастает. Самая незначительная случайность способна привести всю систему в новое состояние. Нарастающая энтропия выглядит как диссоциация, рассеивание структур в социальном пространстве. Социальная система утрачивает внутреннюю уравновешенность. Повсеместно возникают непредвиденные изменения дисфункционального характера, что ведет к разрушению социального порядка, характеризующегося «устойчивой, целесообразной, сравнительно долговременной и продуктивной связью между элементами социосферы, обеспечивающей единение многого, согласие разногласного и относительное единообразие различного, сообщающей социальной среде структурную оформленность, скрепляющей ее части в динамично-равновесную целостность…» [22].

Чем шире регистр существующих возможностей, тем выше степень непредсказуемости вероятных последствий наличных причин. Социальная синергетика в данном случае не реагирует на различные предположения о сверхфизических первопричинах. Она просто констатирует объективную, онтологически предзаданную фактуру, присущую любой социальной системе, пребывающей в зоне бифуркации.

Зоны бифуркации существуют не только в социальном пространстве общественных систем, но и в духовных (психологическом, нравственном и др.) пространствах внутреннего мира социального субъекта.

В условиях формирования социального порядка из социального хаоса особую роль играет фактор аттрактора, который выступает по отношению к социальным объектам как сила, втягивающая их в движение навстречу будущему. Аттрактор, представляющий совокупность условий, заставляет разные элементы диссипативной системы двигаться по разным, но сближающимся, сходящимся траекториям и в итоге оказываться в одной общей точке.

В природе существенную роль играет реальная необратимость, лежащая в основе большинства процессов самоорганизации. Обратимость и жесткий детерминизм в окружающем мире применимы только в простых предельных случаях. Если термодинамику XIX в. считали равновесной, то в настоящее время ситуация изменилась полностью. Многие исследования естественных наук показали, что вдали от равновесия могут спонтанно возникать новые типы структур социальных систем. В сильно неравновесных условиях может совершаться переход от беспорядка, теплового хаоса, к порядку.

Этот вывод можно экстраполировать и на социальные системы и их структуры. Социальная система складывается из бесчисленного множества человеческих действий и взаимодействий (интеракций), механизмов, соответствующих социальным ролям.

Гомеостатическое^* состояние социальной системы обеспечивается существующим в каждом обществе набором нормативно-регулятивных механизмов. Социальный гомеостазис является свойством системной целостности социального порядка.

Социальный порядок предполагает установление относительной сбалансированности противоположных, асимметрических действий. Благодаря сознательным, целенаправленным усилиям людей социальный порядок, несмотря на постоянно действующие в обществе потенциально дезорганизующие и деструктивные силы, становится продуктом их социального творчества. Это можно объяснить тем, что энтропийной тенденции противодействует диаметрально противоположная, так как всякая система стремится к самосохранению себя как целостности с внутренне равновесно-динамичной структурой. В своем развитии социальная система, по Парсонсу, стремится к самосохранению посредством интеграции своих элементов, укрепления внутреннего порядка, поддерживая устойчивость и равновесие.

Набор функций выполняет роль связующих начал равновесно-динамичной структуры социальной системы по сохранению его устойчивости и равновесия в пределах своего пространства, помогает приспосабливаться к изменяющимся социально-историческим обстоятельствам. Существуют следующие функции: адаптация к внешней среде; достижение поставленных целей (целеполагание); внутренняя координация и интеграция; латентность (поддержание образца) [24].

Таким образом, Т. Парсонс стремился обосновать центральную идею своего социального учения, идею «социального порядка», в котором над конфликтом доминирует согласие (консенсус) [25].

Иначе общественная система утратит внутреннюю уравновешенность, устойчивость, сопровождающиеся процессом неконтролируемой диссоциации структур, их медленным, но постепенным рассеиванием в социальном пространстве, что неизбежно приведет к возрастанию в нем уровня энтропии. Постоянно возникающие диссипации (переход части энергии упорядоченного движения в энергию неупорядоченного движения) и дериваты, то есть «микрохаосы» и функциональные отклонения, грозят социальной системе серьезными разрушениями и в итоге приведут к социальному хаосу. Когда абсолютное явление люди превращают в относительное, в обществе наступает хаос. Чтобы подобное не произошло, необходимы своевременные встречные превентивные усилия антиэнтропийного характера.

Итак, социальный порядок и социальный хаос – это два модуса социальной системы (в том числе и общества), обладающие относительной самодостаточностью и самоорганизованностью с точки зрения критериев социальной синергетики [открытость системы (метаболизм), нелинейность развития, диссипативные структуры, бифуркация, аттрактор] и равновесно-динамической теории; это два разных присущих ей состояния.

Социальный порядок связывают с наличием устойчивых законов и закономерностей, а хаос – с преобладанием латентных непредсказуемых вероятностей (случайностей). В свете антитезы «социальный хаос – социальный порядок» социум предстает как целое, внутри которого сосуществуют, активно взаимодействуя и противодействуя друг другу, микроструктуры социального порядка и зоны социального возмущения. Последние распространяют вокруг себя беспорядок, создают хаотическое состояние в самых разных видах и в разных пространственно-временных масштабах.

Таким образом, основная задача синергетического подхода при рассмотрении процесса трансформации социального хаоса в социальный порядок – познание общих закономерностей и принципов, лежащих в основе процессов самоорганизации в системах разной социальной природы. Под самоорганизацией понимаются процессы возникновения макроскопически упорядоченных пространственно-временных структур в сложных нелинейных системах, находящихся далеко не в равновесно-динамическом состоянии. Этот промежуточный переход, или зону бифуркации, часто характеризуют как возникновение порядка из хаоса. Нелинейность развития предполагает, что открытая система имеет перед собой множество разнообразных, в том числе альтернативных, путей – возможностей эволюционных изменений от социального хаоса к социальному порядку. Синергетический подход позволяет учитывать многообразие и неоднозначность факторов нелинейного развития и обращать внимание на такую особенность социальной реальности, как множество сопутствующих неконтролируемых и непрогнозируемых неопределенностей, способных выступать в качестве случайных факторов дестабилизации социального порядка.