Art societies of Siberia in the first third of the 20th century

Структурообразующими элементами отечественного искусства конца XIX – начала XX столетия являлись художественные общества, стремившиеся к консолидации творческих сил и находившиеся в центре социально-политической жизни страны. Активность группировок, их гражданская позиция, просветительская деятельность влияли на интенсивность творческой среды российских городов, определяли уровень культуры населения, формировали общественные настроения. История развития сибирских художественных объединений, создание которых относится к началу XX века, последовательно изучается отечественными историками искусства. Не теряет своей значимости труд П. Д. Муратова «Художественная жизнь Сибири 1920-х годов» (1974). К числу фундаментальных исследований относится работа Д. Я. Северюхина и О. Л. Лейкинда «Золотой век художественных объединений в России и СССР (1820–1932)» (1992). Не менее важным для разработки темы статьи стало изыскание Ж. Е. Левиной «Художественная интеллигенция Западной Сибири (конец 20-х – 30-е годы XX века)» (2007). В 2014 году весомый вклад в изучение творческой жизни региона внес В. Ф. Чирков, издав двухтомный словарь-указатель «Изобразительное искусство Сибири XVII – начала XXI вв.». Благодаря интенсивной исследовательской работе ученых не только реконструируется провинциальная история искусств, но и переосмысливаются устоявшиеся суждения о развитии местных художественных обществ, их вкладе в культуру региона и Отечества.

В России первой общественной организацией, созданной меценатами для развития изящных искусств, являлось Общество поощрения художников (1820–1932 годы). В 1860 году усилиями столичной интеллигенции и профессиональных мастеров было основано Московское общество любителей художеств, в 1863 году – Санкт-Петербургская артель художников. В 1860-х годах в процессы объединения творческих сил страны активно включилась провинциальная молодежь, учившаяся в столицах. Именно на этом историческом этапе петербургские студенты, представители сибирского землячества, стали разрабатывать и распространять идеи сепаратизма – политической, экономической и культурной автономии Сибири. Программа кружка, названная сибирским областничеством, вызвала реакцию властей, и в 1865 году члены группировки были арестованы. После отбытия наказаний областники продолжили распространять свои идеи в регионе, приобретя там верных сторонников и последователей.

В 1902 году Григорий Николаевич Потанин, один из лидеров областничества, местом своего проживания выбрал Томск. Он сразу погрузился в художественную жизнь города, которая процветала благодаря открытию первого сибирского университета (1888). Научная профессура и творческая элита страны, приехавшие из Центральной России учить местную молодежь, влияли на характер, интенсивность и уровень культурных процессов Томска. Вскоре художественные события города преодолели его границы и стали разворачиваться в Красноярске, Иркутске, Барнауле, содействуя творческому единению региона. Благоприятствовало этому процессу строительство железнодорожной магистрали и создание Томского общества любителей художеств (ТОЛХ), проработавшего с 1909 по 1919 год.

Члены ТОЛХ, в соответствии с задачами областников, способствовали созданию местного «сплоченного круга образованных людей, который бы поднимал тон жизни и оказывал на нее влияние» [1]. Г. Н. Потанин, Л. П. Базанова, А. С. Капустина, М. М. Щеглов, А. В. Адрианов и другие представители этого союза организовывали выставки, налаживали взаимодействие с региональными художниками, занимались просветительской работой с населением, активно пропагандировали роль искусства через местную периодику. В 1913 году Адрианов отмечал, что «прежде всего общество объединило в стремлении к общей цели значительную группу рассеянных по Сибири художников, создав для них в Томске своего рода центр, способный поддерживать огонек художественной жизни. Устройством ежегодных выставок художественных произведений в Томске, а частью и в других городах, общество не только цементировало в одну семью местных художников, а и подняло уровень художественного понимания в местном обществе» [2].

Одной из уставных задач ТОЛХ было создание художественно-промышленной школы. Важность данной инициативы подтвердилась количеством желающих учиться. Вместо планируемых 36 учеников классы рисования и живописи Томска, открытые в 1910 году, стали обучать 50 человек. Несмотря на системные проблемы кадрового и финансового характера, отсутствие постоянного помещения, сложности во взаимоотношениях педагогов школы с членами ТОЛХ, учреждение занималось художественным воспитанием населения. В мае 1918 года школа непродолжительное время работала в статусе Сибирской народной академии, но была закрыта в связи с революционными событиями.

На этом этапе истории было прервано не только формирование местной системы художественного образования, но и оплотнение идеи о «сибирском стиле» в искусстве, которая формулировалась членами ТОЛХ в 1910-х годах. На заседаниях Общества периодически обсуждалось творчество мастеров, тяготевших к такому стилю: Н. П. Ткаченко, Н. И. Молотилова, М. М. Щеглова, архитектора Т. Л. Фишеля, использовавшего северные орнаменты в проектировании мебели [3]. О том, что такое «сибирский стиль» в искусстве, на Всероссийском съезде художников (Санкт-Петербург, 1912) докладывал томский этнограф и просветитель А. В. Адрианов, член ТОЛХ. Он объяснял делегатам мероприятия, прибывшим со всей страны, что «от ритмики и цветового строя орнамента народов Сибири сибирские художники намеревались начать поиски местной самобытности» [4].

Данная идея была созвучна устремлениям областников, ратовавших за единение региона посредством художественных средств. Однако «первые опыты в этом направлении давали не стиль, а стилизацию <…> эклектическое смешение натурных зарисовок сибирских типов и орнамента. Основная масса произведений “в сибирском духе” представляла собой этнографические зарисовки, выполненные иногда на очень высоком научном (именно научном) уровне» [5]. Значительную роль в данных процессах играли местные художники, некоторые участвовали в исследовательских экспедициях.

Интерес к художественному краеведению у красноярского живописца Дмитрия Иннокентьевича Каратанова проявился в юности. Сильное впечатление на него произвел Иван Тимофеевич Савенков, директор Красноярского реального училища, который, вернувшись из археологической экспедиции к верховьям Енисея, показал ему «интересные рисунки и акварели, срисованные с доисторических набросков и надписей, находящихся в громадном количестве на раскрашенных скалах вдоль реки» [6]. В 1906 году Каратанов совершил свою первую поездку в Туруханский край для художественно-этнографического изучения Сибири. Затем было множество экспедиций, позволивших мастеру выразить уникальность сибирского мира языком изобразительного искусства. Живописец отмечал, что «Сибирь жила своей жизнью, во много раз отличавшейся от Европейской России. Ее огромный простор, ее более суровый климат, ее оторванность от метрополии» [7] создавали индивидуальный характер востока страны, который через «сибирский стиль» пытались воспеть художники. Это желание объединяло региональных мастеров и содействовало созданию художественных обществ, в том числе в Красноярске.

В 1905 году красноярские мастера Д. Каратанов, А. Шестаков, М. Костылев, Г. Козлов, П. Владимиров уведомили Енисейское губернское управление о консолидации «художественных сил для развития и распространения в обществе изящных искусств. С этой целью товарищество открывает классы живописи и рисования, устраивает периодические выставки картин. В заботе о материальных средствах товарищество принимает на себя исполнение всевозможных художественных работ, как то: портретов, картин, декораций и проч., устраивает также спектакли, концерты, вечера и т. п.» [8]. Возможно, инициатором создания общества был живописец Андрей Сергеевич Шестаков, окончивший Московское училище живописи, ваяния и зодчества (МУЖВЗ). Работая в Мюнхене и городах Центральной России, Андрей Сергеевич наблюдал вхождение мастеров в многочисленные кооперации. Такой опыт доказывал, что консолидированные художественные силы достигали больших результатов в продвижении собственных творческих инициатив и имели более весомый социальный статус. Пытаясь создать нечто подобное в родном городе, красноярцы в первую очередь решили организовать местную школу изобразительного искусства. В 1905 году товарищество открыло классы рисования и живописи, работу которых впоследствии постоянно сопровождали проблемы материально-технического характера. Через два года художественную школу закрыли, деятельность Общества прекратилась [9].

Вопрос о профессиональном объединении городских живописцев актуализировался в 1916 году, когда проводилась Первая сибирская выставка картин и скульптуры сибирских художников (23 февраля – 07 марта). Экспозицию организовывал красноярский отдел Сибирского общества помощи больным и раненым воинам. Получив поддержку енисейского губернатора при условии отчисления пяти процентов от общего сбора на нужды воинов [10], общество представило зрителям 276 работ 18 региональных авторов. Выставка вызвала внимание горожан и послужила «основанием к объединению художников Сибири и к образованию в г. Красноярске общества художников» [11].

Это событие произошло в декабре 1917 года: Д. И. Каратанов, А. Ф. Ефремов, А. С. Сергеев, В. Г. Вагнер, К. Г. Поляков, В. У. Игнатович, П. К. Патрушев попытались зарегистрировать красноярское общество художников в окружном суде. Мастера представили устав своей организации, объявив целью деятельности «объединение лиц, самостоятельно работающих на поприще изобразительных искусств» [12]. И хотя в регистрации художникам было отказано якобы из-за несоответствия устава законодательным требованиям [13], через год в местной прессе появилась информация о работе Енисейского союза художников и деятелей прикладных искусств под председательством Д. И. Каратанова. Усилия объединения были направлены на проведение выставок и на поддержку художественной школы, основанной в Красноярске в 1910 году. В 1918 году рисовальные классы, в которых обучались 45 детей [14], находились в бедственном положении. Педагоги, являвшиеся одновременно членами общества, обратились за финансовой помощью к властям города [15]. Так и не дождавшись поддержки, они решили спасать учреждение через экспозиционные сборы. В апреле 1919 года художники провели весеннюю передвижную выставку [16], в сентябре началась подготовка к осенней экспозиции. Однако все попытки общества сохранить учебное заведение не привели к желаемому результату, и в декабре на общем собрании Енисейского союза художников и деятелей прикладных искусств было принято решение школу закрыть [17].

В 1920 году союз представлял собой студию-коммуну, в которую вступали не только красноярские мастера, но и «“осевшие” в городе приезжие» [18] – военнопленные Первой мировой войны. Отправленные в Сибирь, они попадали в том числе в Красноярск. Специально для них в городе был построен военный городок, в котором немцы, австрийцы, турки, поляки, венгры, итальянцы, румыны, не имея средств к существованию, выживали через свои довоенные знания и умения. Представители творческих профессий организовали оркестры, ставили спектакли, создавали «ремесленные артели <…> Когда, съёжившись на морозе, в своих ботинках с обмотками, шинелишках и шапчонках австрийские ремесленники и крестьяне в чужой, ненужной им стране искали пропитание через свой труд, сердца красноярцев трепетали от горести, жалости за этих невинных страдающих людей и негодуя на тех, кто поверг их в несчастье» [19]. Военнопленные были свободны в передвижениях, и иностранные художники могли приходить в студию – стеклянное помещение бывшего фотоателье, где собирались местные мастера. В 1920-х годах в Красноярске насчитывалось около 70 военнопленных художников, это были графики, пейзажисты, живописцы-станковисты. Они привносили собственные традиции в местное искусство, «устраивали свои выставки в Красноярске. <…> Были и русские художники, заброшенные войной» [20]. Одним из таких мастеров был профессиональный график Иван Иванович Ляхов.

Ляхов, переживший службу в армии Колчака, немецкий плен Первой мировой войны [21], оказавшись в 1920-х годах в Красноярске [22], вместе с художниками В. Л. Петраковым и П. Н. Пакшиным в 1926 году вошел в правление группы красноярских художников. Задачей объединения стала борьба с халтурой в искусстве, повышение квалификации художников и проведение просветительской работы в массах [23]. Группа организовывала проведение выставок в городе и поддержала инициативу новосибирцев создать региональное общество «Новая Сибирь». Вскоре И. И. Ляхов возглавил красноярский филиал этого товарищества.

Создание новосибирского союза «Новая Сибирь» в 1926 году инициировал Алексей Васильевич Вощакин, ученик Д. И. Каратанова [24]. Вместе с 14 единомышленниками он призвал художников идти под красным знаменем, в ногу с пролетарской революцией, радуясь её достижениям, мужественно преодолевая все трудности. Ставя задачу проведения общесибирских выставок не менее одного раза в год, организация обратилась ко всем художественным силам Сибири с призывом объединиться. Эта идея имела феноменальный успех: в 1926 году был организован Томский филиал «Новая Сибирь» (возглавил В. М. Мизеров), к Обществу стали присоединяться отдельные мастера из Новосибирска, Иркутска, Красноярска, Томска, Барнаула, Бийска, Минусинска. Ожидалось вхождение художников Бурятии и Омска [25]. В 1927 году отделения «Новой Сибири» открылись в Красноярске (возглавил И. И. Ляхов), Омске (возглавил В. П. Трофимов), Барнауле (возглавил В. В. Пановский, с 1928 года – А. Н. Борисов) [26]. Иркутский филиал возник в 1928 году (возглавил И. Л. Копылов).

В январе 1927 года «Новая Сибирь» объединила 108 мастеров, 37 из них стали делегатами Первого сибирского съезда художников, 75 – участниками Первой Всесибирской выставки живописи, скульптуры, графики и архитектуры. Данная экспозиция, представленная 597 работами, открылась в краеведческом музее Новосибирска 1 января 1927 года. Через 14 дней началось ее 2-месячное передвижение по крупным художественным центрам Сибири (Омск, Томск, Красноярск, Иркутск), в которых экспозиционное пространство дополнялось произведениями местных мастеров. И хотя Д. И. Каратанов считал, что в экспозиции «сибирского» не было и культуры было мало [27], все же интерес людей к масштабному событию превысил все ожидания. Работы приобретались частными лицами и государственными учреждениями (всего 77 картин на сумму 4350 рублей); мероприятие активно освещалось местной прессой [28]; выставка, символизировавшая консолидацию творческих сил Сибири, воодушевила художников. Они, уставшие от военной разрухи, революционного кровопролития, голода, отсутствия заказов, безработицы, публичных казней и покаяний, арестов, наконец почувствовали свою социальную востребованность.

В третий день наступившего 1927 года в Новосибирске стартовал Первый сибирский съезд художников. Расположившись в городском музее, на фоне нашумевшей экспозиции делегаты обсуждали вопросы формы и содержания советского искусства; рассуждали о формировании нового типа зрителя, имевшего преимущественно рабоче-крестьянское происхождение; коснулись темы «сибирского стиля», которую, как полагал Вощакин, исказили областники: «Они ставили политический вопрос – в полном отрыве от России, все сибирское ставили ей в противовес. Мы не мыслим Сибирь – отдаленную от СССР. У нас одни задачи – экономические и культурные» [29]. Главная полемика съезда касалась вопроса принадлежности художников к творческим группировкам и художественным течениям.

Крайними полюсами развития советского искусства 1920-х годов были футуризм и АХРР (Ассоциация художников революционной России). Футуристы представляли «левый», авангардный фронт искусства, связанный с неординарностью и новизной изобразительного языка. О том, что сибирскому искусству не по пути с футуризмом, заявил в своем докладе «Искусство, художник и революция» А. М. Иванов, бывший председатель Новосибирского отделения АХРР. Хоть он и ввел свой филиал в состав «Новой Сибири», но продолжал на съезде отстаивать позиции АХРР, считая Ассоциацию единственной организацией, отражающей чаяния пролетариата, а реализм – единственным направлением, понятным массам. Большинство делегатов осудили докладчика: «Тов. Иванов плохо отозвался о футуристах, этим признав себя просто неграмотным, так как трудно отрицать значение футуристов даже в методике начального художественного образования у нас в школах» [30].

И все же, в отличие от новосибирских АХРРовцев, примкнувших к объединению Вощакина, их томских коллег, принявших участие в работе съезда и выставки* и поддержавших объединение региональных мастеров, непримиримое отношение к «Новой Сибири» демонстрировало Омское отделение АХРР. Художники данной группировки проигнорировали съезд, а их председатель Я. Я. Авотин подчеркивал, что консолидацию мастеров Сибири может возглавить только АХРР. В подтверждение этих слов омичи усиливали свои ряды новыми членами, в том числе через выставки, созвали I Пленум федерации художников города Омска (1931 год), планировали объединение художников-самоучек из рабочих, пытались получить государственный (социальный) заказ [31].

В отличие от омичей «Новая Сибирь» категорически отвергала монополию на художественную жизнь региона, приветствовала «свободное соревнование, свободную конкуренцию в области художественного творчества как со стороны формы, так и содержания» [32]. Эта позиция вошла в резолюцию съезда. Также в итоговом документе были зафиксированы решения по самым злободневным вопросам творческой жизни: активизация выставочной деятельности, расширение региональной системы художественного образования, создание краевого художественного совета для охраны культурного наследия и контроля качества общественных художественных заказов. Однако данные задачи не были решены: сначала из-за отсутствия возможностей, а затем по причине ликвидации Общества в 1931 году. Членам «Новой Сибири» предлагалось проработать установки центральных группировок и оформиться филиалом одной из них [33]. Следующий 1932 год завершил этап многоголосного, разнонаправленного развития отечественного искусства созданием единого Союза советских художников.

В начале XX века Сибирь переживала те же художественные процессы, что и Центральная Россия. Вошли в историю изобразительного искусства региона: Алтайское художественное общество (АХО, 1918–1920); Алтайская секция ИЗО при ГубОНО (1920–1922); Барнаульский клуб художников, литераторов, артистов, музыкантов «Хлам» (1922–1924); Иркутское общество художников (ИОХ, 1914–1923); художественная артель «Гагат» Иркутска (1920); литературно-художественное общество «Юрта» Иркутска (1922–1924), Иркутское литературно-художественное объединение (ИЛХО, 1923–1926). В начале XX века, помимо ТОЛХ, в Томске работали: Союз томских художников (1918–1919); секция изобразительного искусства («Объединение двадцати шести») в составе подотдела искусств Томского губисполкома (1920–1921); Томский филиал Ассоциации художников революционной России (АХРР, 1926–1931).

В начале XX века омичи объединялись в Общество художников и любителей изящных искусств Степного края (ОХЛИИСК, 1916–1919); творческое и выставочное объединение «Рисовальные понедельники» (1916–1917); литературно-художественную группу молодых футуристов «Червонная тройка» (1921–1923); кружок омских художников при Западно-Сибирском краевом музее (создание в 1925 г.) и Омское отделение АХРР (1925–1932). Их красноярские коллеги никогда не стремились влиться во всероссийские союзы, работали в кругу местного сообщества: Товарищество красноярских художников (1905–1907); Енисейский союз художников и деятелей прикладных искусств (1918–1919); студия-коммуна, вошедшая в профсоюз Рабис (около 1920–1922); группа красноярских художников (1926–1929). В 1927 году местные мастера охотно вступили в общество «Новая Сибирь», на что, несомненно, повлияла принадлежность А. В. Вощакина к творческим кругам Красноярска, но не только это.

Во-первых, в самом названии «Новая Сибирь» (1926–1931) прослеживалась идея уникальности, самодостаточности регионального искусства. Именно эту позицию отстаивали члены ТОЛХ и красноярские художники во главе с Д. И. Каратановым. Во-вторых, данные общества активно ратовали за формирование системы местного художественного образования, открыв в Красноярске и Томске рисовальные классы в 1910 году, «Новая Сибирь» также считала данный вопрос важнейшим в работе. В-третьих, рассматриваемые сообщества, консолидируя художественные силы, отрицали диктат в творчестве: ТОЛХ организовывали всесибирские выставки, активно вовлекая в этот процесс столичных художников, представителей различных школ и направлений; красноярцы, участвуя в данных экспозициях, взаимодействовали с иностранными художниками-военнопленными; члены «Новой Сибири» рассматривали свободу самовыражения важнейшим условием жизнедеятельности искусства. И хотя по различным причинам сибирские художественные общества не смогли преодолеть раздробленность творческих сил региона, благодаря их работе на определенных этапах художники обретали надежду на профессиональное будущее, социальную востребованность; активизировали инициативность своих сторонников и оппонентов; помогали мастерам выжить морально, физически, нравственно и психологически в сложнейшие годы российской истории.