Aleksandr Salionov7 ноября 1917 г. II Всероссийский съезд Советов законодательно закрепил победу Октябрьской революции. Вслед за резолюцией этого съезда Советская власть начала устанавливаться по всей России, в том числе и на Дальнем Востоке. Начались различные мероприятия по формированию аппарата государственной власти. Советизация региона проходила постепенно, вначале установившись в крупнейших промышленных пунктах (Владивосток, Сучан), а позднее и в других местах. К декабрю советская власть оформилась по всему Дальнему Востоку и Забайкалью [15, c. 9–10]. Большое значение для законодательного оформления советской власти на Дальнем Востоке имел III Дальневосточный съезд Советов, проходивший в период с 25 декабря 1917 г. по 3 января 1918 г. Законодательно оформившись, Советская власть могла проводить ряд мероприятий по укреплению своего статуса.
Хотелось бы выделить те экономические меры большевистского правительства, которые впоследствии и привели к Гражданской войне. Тут стоит отметить введение рабочего контроля за производством и распределением, что впоследствии превратилось в повсеместное изгнание хозяев и захват предприятий рабочими. Рабочий контроль постепенно превращался в рабочее управление, за конфликтом с владельцем и управленческим персоналом следовала национализация предприятий, отсюда падала и производительность труда. Организованную попытку отстоять свои интересы предприняли торгово-промышленники Владивостока. 1 марта общее собрание представителей торговли и промышленности Владивостока выдвинуло требование освобождения членов Московской таможенной картели и снятия в двухдневный срок рабочего контроля над всеми торгово-промышленными предприятиями. В случае неисполнения требования все они закрывались владельцами. Владивостокский Совет в ответ на эти требования арестовал членов комитета [5, c. 32–34]. Фактически советская власть боролась с любыми проявлениями инакомыслия.
На Дальнем Востоке складывалась тяжелая ситуация с поставками хлеба, которая явилась следствием проводимой большевиками политики неприятия рыночной экономики и объявления государственной монополии на все продукты. Сложной была ситуация и с финансами: оказавшись фактически на грани экономического краха ввиду бездумной финансовой деятельности Временного правительства, большевики, не имея твердого дохода, рисковали привести регион к кризису. Были проведены меры по выпуску собственных денежных знаков, однако, они не котировались. В земельном вопросе был введен принцип уравнительного землепользования вместе с довольно высокими земельными нормами, принятыми большевиками Дальнего Востока. Это шло вразрез с декретом ВЦИК «О социализации земли», и не могло быть одобрено центром. Стоит заметить, что на Дальнем Востоке процент зажиточности крестьян, отличный от центра – в нашем регионе количество бедняков соотносилось с 33% от всего крестьянства, середняков – 45%, а кулаков – 22% [16, c. 32]. Таким образом, уравнительное землепользование, характерное для центра, для Дальнего Востока не было актуальным. IV съезд Советов (апрель 1918 г.) констатировал невозможность определить точную величину земельного надела, что, безусловно, вызывало нервозность у крестьян. У самих большевиков Дальнего Востока не хватало социальной базы для решения земельного вопроса. Попытавшись с первых же дней своей власти «вводить социализм», коммунистические руководители страны вызвали гражданскую войну, которая впоследствии и привела их к краху.
Большевиками были допущены ошибки в их отношениях с земствами: согласившись на III краевом съезде Советов (декабрь 1917 г.) пойти на компромисс, включив в состав краевого исполнительного комитета представителей органов местного самоуправления, советская власть не желала делиться своими привилегиями. Хотя коалиция с земством ограничилась только Приморьем и Сахалином, но и здесь скоро обнаружилась несовместимость двух разнородных ветвей. Земства по своему составу были преимущественно эсеро-меньшевистскими. После разгона Учредительного собрания правые эсеры и меньшевики заявили о готовности опереться даже на иностранные вооруженные силы, чтобы ликвидировать большевистскую власть. Надо заметить, что земства пользовались доверием и поддержкой деревни. Земские организации начали создавать свои органы контроля (Управление рыбными промыслами Дальнего Востока) в противовес учреждениям рабочего контроля большевиков. Закончилось это тем, что решением IV краевого съезда Советов было решено упразднить опасное для себя земское и городское самоуправление. Такие меры также привели к недоверию к советской власти со стороны крестьянства, чьи интересы представляло земство [5, c. 29–31].
Перед тем, как приступать к изложению событий Гражданской войны, нужно описать, с какими силами пришли к этому противостоянию обе стороны. Уже в ноябре начали формироваться отряды Красной гвардии в Приморье, в результате чего к 1 января численность приморских красногвардейцев насчитывала порядка 2 тыс. человек [13, c. 48]. Шло создание Красной гвардии и в Амурской области, однако ситуация осложнялась тем, что тут было сильно эсеро-меньшевистское влияние. К февралю был сформирован красногвардейский корпус в Зее, насчитывающий порядка 1 тыс. человек. Но трудность состояла в том, что повсеместно прошла демобилизация населения, участвовавшего в Первой мировой войне [8, c. 19]. Наиболее сложная обстановка сложилась в Забайкалье, где были сильны оппозиционные силы. В начале января большевики, почувствовавшие грозящую опасность, стали усиленно вооружать всех работников железной дороги. Однако, количество человек, защищавших Советскую власть к началу выступления Семенова, было невелико – порядка 1000 человек во всем Забайкалье [14, c. 160]. Только к концу мая большевикам удалось сосредоточить на Забайкальском фронте более-менее приемлемые силы – порядка 13 тыс. человек. К началу боевых действий на Гродековском фронте приморским большевикам удалось собрать порядка 3 тыс. бойцов [8, c. 18].
Как отмечалось выше, Приморье стало первой областью, где после победы Советской власти началось активное строительство Красной гвардии. Связано это прежде всего с тем, что Приморье является пограничной частью страны, и медленное создание армии могло повлечь за собой ряд событий, связанных с агрессией иностранных войск, в частности японских. Также стоит отметить, что этот регион был крупным промышленным центром Приамурского края, где были сконцентрированы многочисленные пролетарские кадры, которые являлись опорой советской власти на Дальнем Востоке. Но тут возникали проблемы, связанные, прежде всего, с численностью населения в Приморье, которая на тот момент составляла порядка 300 тыс. человек, а крестьянство в основной своей массе не поддерживало большевиков. Таким образом, численность Красной армии была незначительна (во Владивостоке в рядах регулярной Красной армии к февралю числилось порядка 450 человек) [6, c. 11–12]. Возникали и всякого рода препятствия вроде усталости от войны. В такой ситуации большевики были вынуждены вести пропаганду по вовлечению в ряды Красной гвардии казаков, которая дала свои плоды: в марте казачество признало необходимым создание красных сотен в Имане и Гродеково [13, c. 45–64].
Что же касается оппозиционных сил, то их численность к началу войны была невелика. В частности, к моменту выступления Семенова в его отряде насчитывалось около 600 человек, к апрелю численность его войск увеличилась до 3 тыс [14, c. 158, 230]. К моменту мятежа атамана Гамова в Амурской области его силы насчитывали 4,4 тыс. человек [13, c. 51]. На начало боевых действий на Гродековском фронте есаул Калмыков имел в своем распоряжении 600 сабель, а подполковник Орлов – несколько сот кадет. Учитывая неравенство сил, Калмыков принял решение скрываться в лесах [8, c. 21].
Говоря об оппозиционных силах, следует сказать о Чехословацком корпусе. После прихода к власти большевиков было принято решение по его разоружению и эвакуации. К началу выполнения этого плана корпус имел численность порядка 40 тыс. человек, но по мере движения по Сибирской магистрали она увеличилась до 60 тыс. Пополнение корпуса велось и за счет того чешского населения, что проживало в России, но желало вернуться на родину. К началу мятежа численность корпуса составляла порядка 15 тыс. человек, из которых 6 тыс. двинулись в сторону Никольска-Уссурийского.
Реакция на октябрьские события на территории Забайкалья и Дальнего Востока было довольно неоднозначна. С одной стороны, большевики получили довольно приличную поддержку народа (в частности, по выборам в Учредительное собрание на Дальнем Востоке получили поддержку в количестве 36% голосов) [8, c. 22]; с другой же стороны, большая масса населения Дальнего Востока, в частности казаки, неприветливо встретила первые декреты Советской власти. Особую роль в организации борьбы с Советской властью играло Забайкальское казачество, и, в первую очередь, она связана с именем Григория Семенова.
Надо заметить, что набор добровольцев в его полк начался еще до Октябрьской революции, в сентябре 1917 г. [14, c. 99]. Основную часть войска составляли буряты и монголы, и оно и формировалось с целью создать отдельный инородческий полк в Забайкальском казачестве. Однако, Семенов, уже тогда захваченный идеей побороть революцию (тогда еще Февральскую) и защитить права и привилегии своего сословия, решает вести двойную игру: с одной стороны, он всячески поддерживает решение Круга о выделении отдельного бурято-монгольского полка, а с другой, желая вести контрреволюционную пропаганду, он принимает в свой полк русских, разделяющих его политическую ориентацию [14, c. 101]. Стоит заметить, что советская и современная историография подчеркивала то, что есаул организовывал свой полк с разрешения Временного правительства и под его контролем. Однако, сам Семенов в своих воспоминаниях указывает на то, что он желал прежде всего бороться с политикой Временного правительства.
С победой Октябрьской революции к Семенову было приковано пристальное внимание как со стороны новой власти (как к рьяному борцу с революциями любого толка), так и со стороны противников установившегося режима (в есауле видели лидера новой борьбы). Семенов, расположившись в Даурии, стал ждать развития ситуации. Ноябрь-декабрь 1917 г. – время активизации работы дальневосточных Советов. Начинать в такой ситуации войну было опасно, поскольку уже к ноябрю были сколочены отряды Красной гвардии в Верхнеудинске и Чите. Что же касается есаула, то он явно ожидал какой-либо определенности от генерала Хорвата, управляющего КВЖД, ведь получив его поддержку, он приобретал неплохой плацдарм для атаки на новую власть. Мы это начинаем понимать особенно хорошо, если мы посмотрим, что Семенов в Даурии находился, буквально, в «окружении» революционных войск. Хотя боеспособность Красной гвардии в то время вызывала сомнения, однако на риск есаул не решился. Ну а Хорват сразу после победы революции не предпринимал никаких шагов. По мнению Семенова, он думал, что советская власть не тронет его в связи с особым положением КВЖД. Однако, надо заметить, что, возможно, генерал решил перестраховаться и занять выжидающую позицию. На это указывает и то, что он решил на всякий случай заручиться поддержкой китайских властей, которые должны были обеспечить охрану КВЖД. Ожидая, какие шаги должна предпринять советская власть, он ждал одновременно и реакции населения. Однако, это все лишь наши догадки, но факт остается фактом: Хорват медлил. Но не медлила советская власть: понимая, как может быть опасен генерал, она решила провести должностную замену. Ставленник Советов Аркус был арестован Семеновым в Даурии, а сам есаул решил быстро послать надлежащие документы Хорвату. Однако, медлить Семенову было нельзя, советская власть признала его «вне закона», и он принимает решение бежать в Харбин. 18 декабря 1917 г. он оказывается на ст. Манчжурия. Там в это время русские солдаты взбунтовались, наложились различные типы причин: и поведение китайского гарнизона, и большевистская пропаганда, и неспокойная ситуация в стране, и вечное желание русского человека против чего-нибудь взбунтоваться. Семенов смог перевести ситуацию в свою пользу, и распустив солдат по домам, в его руках оказался маньчжурский гарнизон [14, c. 97–121].
В руках Семенова оказалась, в буквальном смысле, власть в Манчжурии. Это было особенно важно в том контексте, что его отношения с Хорватом становились все более и более натянутыми. Генералу не нравилась слишком большая прыткость есаула, ну а Семенов, в свою очередь, желал поскорее получить поддержку со стороны китайских властей, чему всецело сопротивлялся Хорват. Тут, видимо, сыграло свою роль то, что в свое время есаул много работал вместе с монголами, ну а китайцы всегда отличались как раз неприятием монгольской народности.
27 декабря 1917 г., «по другую сторону баррикад», на совещании представителей областного съезда Советов в Чите был образован Народный Совет – совершенно новый орган власти [15, c. 10]. В декабре Ленин пришел к выводу: «Конкретного плана по организации экономической жизни нет… Его должна давать масса снизу».Такое решение не могло привести ни к чему, кроме анархии и беспорядка. Да и сам Народный Совет далеко не во всем решил идти по пути, намеченному правительством. Основную массу его членов составляли эсеры и меньшевики, что создавало невозможность скорректировать планы действия между центром и периферией. Сам новый орган власти не мог всецело пользоваться поддержкой народных масс, поскольку его политика имела довольно противоречивый и странный характер. В такой ситуации большая часть масс стала поддерживать большевистские идеи, поскольку они имели хоть какую-то политическую платформу [9, c. 149].
Семенов не терял времени, и постепенно набирал людей в свой полк, при этом для пополнения его численности он использовал агитационную политику, рассылая по станицам Забайкалья верных себе людей с целью привлечь новые силы. К 9 января 1918 г. в полку числилось 51 офицер, 3 чиновника, 300 баргут, 80 монголов и 125 казаков, в общей сложности 559 человек.12-15 января из Сибири через Дальний Восток проходила бригада сербов, направляясь на Западный фронт. Большевики же не дали согласия на отправку сербов морем. Все это настроило сербов против большевиков, и, в результате, свыше трехсот человек решило остаться в Манчжурии и укрепить полк, который к тому времени уже назывался Семеновским [14, c. 148].
В то же время большевики усиленно стали вооружать Красную гвардию. В такой ситуации оппозиционным силам нужно было действовать как можно быстрее, чтобы не упустить момент.
Таким образом, Семенов приказывает барону Унгерну 11 января совершить набег на ст. Оловянная. В результате этого «наступления» было обезоружено депо, а сам отряд благополучно вернулся в Манчжурию. «Набег» не мог остановить революционные силы от выполнения своей задачи, а сами большевики понимали, что захватить Оловянную обратно в свои руки будет не так уж и сложно, так как никаких сил оставлено не было. Оно и понятно, поскольку Семенову прежде всего было нужно оружие, а сама станция не имела особо высокого стратегического значения. Однако, большевики 14 января вошли в Оловянную, а 15 отправились в сторону Даурии. Это и могло вызывать опасность, поскольку там находились небольшие силы, верные Семенову, а, отказавшись от Даурии, есаул мог потерять неплохой плацдарм для осуществления своей идеи. Тут как раз подвернулся хороший случай: казаки, недовольные политикой большевиков по ликвидации земельных привилегий казачества, двигались в сторону Читы. Семенов решил использовать представившуюся возможность для занятия Читы. В результате был послан отряд под командованием сотника Савельева, который по пути 16 января вновь занял Оловянную, на охрану которой осталось незначительное число красноармейцев. В этот же день была занята станция Андриановка. Дальше двинуться отряду не удалось.
Следует сказать, что с первых месяцев Гражданской войны белые не могли самостоятельно организовать борьбу против Советов, только поддержка иностранных государств обеспечила им на начальном этапе успех. В частности, следует упомянуть о связях Семенова с англичанами. Британцы видели в есауле ту силу, которая способна объединить вокруг себя все оппозиционные большевикам силы на Дальнем Востоке, что давало возможность иностранным государствам не вмешиваться в эту борьбу. Англичане, а позднее японцы и французы, согласились оказать Семенову помощь финансами, оружием и боеприпасами. Стоит упомянуть следующие цифры: для отряда Семенова к середине февраля англичане и французы временно уступили 2 гаубицы с 800 снарядами, 4 горные пушки с 2 тыс. снарядами, 2 пулемета со 100 тыс. патронами [11, c. 124–129].
С середины января 1918 г. в Иркутске шла усиленная работа по подготовке и перебросу армии на борьбу с семеновцами. Центросибирью было решено назначить командующим войсками на образовавшемся Даурском фронте иркутского коменданта, левого эсера С.Г. Лазо, как наиболее даровитого. Произошло это 10 февраля [13, c. 52]. Приготовления испугали Читу и заседавший там Народный Совет, который попросил помощи у Семенова, однако, он отказался выслать свой отряд, удостоверившись в превосходящих силах противника [14, c. 162–163]. В результате в конце января Чита оказалась в руках пробольшевистских сил.
28 января Народный Совет был ликвидирован. Связано это было прежде всего со все более разрастающимися силами большевиков в Забайкалье и укреплением их влияния. Эсеро-меньшевистский Народный Совет за период своей деятельности не сделал ничего, что могло бы улучшить жизнь народа, напротив, его представители пытались вести переговоры с семеновцами, которые не пользовались доверием со стороны масс. Таким образом, власть в Чите перешла к совдепу [15, c. 12].
Февраль 1918 г. ознаменован «победоносным шествием» Красной гвардии, которая в непродолжительный промежуток времени (в течение 8 дней) захватила станции Борзя, Даурия, Шарасун, Мациевская. Такой быстрый ход событий связан с отходом казачьих частей в Манчжурию, (Семенов был вынужден сделать это ввиду полного отсутствия у него сил артиллерии) в результате чего захват станций не представлял большого труда. Сами контрреволюционные силы решили в этот момент не вести активные боевые действия, что давало передышку большевистским частям. Возможно то, что семеновцы ограничивались лишь небольшими стычками с Красной гвардией близ Манчжурии, в которых большевистские силы имели перевес, и усыпило бдительность красных. Стоит также заметить, что оппозиционные силы не имели однотипного оружия (на вооружении у семеновцев были австрийские винтовки, русские трехлинейные винтовки и устаревшие берданки), патронов не хватало, боевой опыт оставлял желать лучшего. Однако в апреле было решено выступать. Связано это было прежде всего с тем, что ожидался приход подкрепления, и медлить было нельзя. Численность белых войск была в 5 раз ниже численности красных, Лазо имел в своем распоряжении свыше 30 тыс. человек. Действия Семенова были обусловлены событиями в Приморье – высадкой 4–5 апреля интервентских войск во Владивостоке, что предусматривало переход внимания командования на другую сторону Дальнего Востока. Большой плюс для Красной гвардии было то, что они имели возможность снабжаться местным населением.
План вторжения в Забайкалье был следующим: на основе влияния Семенова нужно было мобилизовать как можно большее население казачьих станиц. Этот план удался, что дало возможность несколько увеличить оппозиционные силы. Теперь численность его сил составляла порядка 9 тыс. человек. Тогда же Семенов получил должность атамана, которым захотела его видеть большая часть Забайкальского казачества.
7 апреля началось наступление вдоль Забайкальской железной дороги, что встретило активное сопротивление красных. Но все же большевистские силы были отброшены за реку Онон, а белые продвинулись вглубь Забайкалья. К концу апреля была создана непосредственная угроза захвата белыми ст. Карымской, что могло угрожать отрыву Дальнего Востока от центра. Область была объявлена на военном положении, большевиками была объявлена очередная мобилизация в Красную гвардию. Было решено использовать силы со всего Дальнего Востока. Чтобы предотвратить проникновение оппозиционных сил вглубь Забайкалья, Центросибирью было решено образовать Восточно-Забайкальский фронт во главе с Аксеновым. Спешно создаются новые красные отряды. Силами частей Восточно-Забайкальского фронта удалось потеснить белых до деревни Пури. В мае на ст. Адриановка на совещании при штабе Лазо были обобщены сведения о расположении и численности оппозиционных сил, был разработан план наступления по всей линии соприкосновения до реки Онон.
В результате успешных налетов на войска Семенова, расположенного вдоль линии железной дороги, белые начали отступать на юг, для того, чтобы не быть отрезанными от главной базы – Манчжурии. В результате удавшейся операции Восточно-Забайкальский фронт был расформирован. Стоит заметить, что белые части находились в своеобразных тисках – с одной стороны, на них наступали части Лазо, а с другой – могли начать активные действия китайцы, поскольку они имели соглашение с Лазо по поводу совместного ведения боевых операций против белых сил. Это стало возможным в связи с беседой Лазо с официальным уполномоченным Китая майором Лю по поводу дарования привилегий китайской стороне в торговле и в движении по полосе КВЖД [14, c. 188–191]. В такой ситуации Семенов был обязан ориентироваться на Японию, что не понравилось Колчаку, который к тому времени стал командующим русскими силами на КВЖД.
В сложившемся положении атаман в июле решил начать переговоры с китайской стороной, в результате которых Семенов, проявив хитрость и смекалку, смог склонить их на свою сторону, была достигнута договоренность по совместной обороне Манчжурии, а сам Семенов передислоцировался в зону КВЖД. Но большевики, занятые ликвидацией семеновцев, «прозевали чехов». В результате инициатива перешла уже к Семенову. Сначала в очередной раз была занята Оловянная, а 13 августа красные войска оставили Читу и власть в области перешла к Семенову. 15 августа на ст. Урульга состоялась конференция партийных и военных работников. Обсудив создавшиеся проблемы на Забайкальском фронте и сложившейся международной обстановки, конференция пришла к выводу о необходимости перейти от борьбы организованным фронтом к иным методам. Было решено ликвидировать Забайкальский фронт, распустить красноармейцев и перейти на нелегальное положение. 18 августа Семенов вступил в Читу.
Первый период активной борьбы в Забайкалье закончился полной победой белых формирований, что связано было с несколькими причинами, а именно, во-первых, необученность войск Красной гвардии, что выразилось в спешной мобилизации; во-вторых, провал внешней политики большевиков; в-третьих, непонятная политика Центра в отношении различных масс населения, в результате которой большевики начали терять влияние на территории Забайкалья; в-четвертых, финансовая и организационная поддержка белых войск иностранными государствами; в-пятых, провокационная политика Центра по отношению к Чехословацкому корпусу, неправомерность которой заставила пленные части взбунтоваться. В результате большевики в этом регионе вынуждены были перейти на партизанский способ борьбы.