Ekaterina ChernayaГражданская война в России являлась одним из поворотных явлений и оставила неизгладимый след в отечественной истории. Гражданская война стала трагедией для всего русского народа, последствия которой сказались на социально-политических процессах в России и за рубежом. Данными обстоятельствами объясняется неослабевающий интерес к этим событиям.
Цель настоящей статьи – на основе воспоминаний белых генералов М. К. Дитерихса, Г. М. Семенова, Д. Л. Хорвата и В. М. Молчанова рассмотреть те причины, которые, по их мнению, оказали наибольшее влияние на поражение Белого движения.
С началом 90-х годов отечественная историография вступила в новый период развития. И российские историки получили возможность на основе новых идеологических и методологических подходах, публикации большого количества источников, в частности воспоминании белых, переосмыслить многие аспекты этого явления.
Историография моего исследования основана на работах, опубликованных с начала 1990-х гг. В этот период выходит целый пласт работ, в которых анализируются идейно-политические, социально-экономические, военно-стратегические и внешнеполитические просчеты лидеров Белого движения, приведшие его к краху [1–3].
Не меньший интерес представляет западная историография о гражданской войне. В своей статье Л. Г. Новикова на основе анализа современной западной историографии показывает, что интерес западных историков сместился в сторону изучения Белого движения – истории становления, деятельности и причин поражения. Автор делает вывод о том, что западная и российская историография имеет много схожих тем и направлений исследований по гражданской войне. По существу, западные и российские историки называют одни и те же основные причины поражения Белого движения [4].
Изучаются некоторые причины поражения Белого движения. Например, духовно-нравственный и идеологический упадок белых [5]. Осмысление русской эмиграцией роли Антанты в крахе Белого движения [6].
Исследуются личности Белого движения. В частности, вышло ряд статей о генерале В. М. Молчанове [7–9].
В статье П. И. Гришанина представлены новые подходы к причинам поражения Белого движения на Юге России [10].
Ципкин Ю. Н., рассматривая деятельность белых в антибольшевистских режимах, выходит на осмысление целого комплекса факторов, которые привели их к поражению [11].
Дискуссия о причинах и результатах поражения белых сил началась в эмиграции с 1920-х гг. Критика и политическое обличение русских эмигрантов со стороны социалистических сил была вполне предсказуема. На современном этапе исследователи ищут новые подходы к изучению Белого движения [10], отказавшись от героико-романтического образа, они стремятся комплексно рассматривать причины поражения белых. При этом историки все чаще обращаются к мнениям и оценкам, принадлежащим самим участникам Белого движения [9–8], что при должном анализе позволяет им расширить и дополнить имеющийся материал. А также рассматривать гражданскую войну, как сложное и многогранное явление, а не только как вооруженную борьбу белых и красных.
По мнению белых генералов, лидеры Белого движения не смогли выработать«единой четкой идеологии»на контролируемых ими территориях. В своих декларациях они открыто не выдвигали идеи реставрации монархического строя, но «о будущем устройстве Российского государства говорили в весьма неопределенных тонах» [12, с. 129]. При этом считали, что в условиях военных действий не может идти и речи о участии населения в управлении. Д. Л. Хорват говорил, что «коллективная власть во время смуты немыслима. Согласовать миллион мнений и программ невозможно. Мы находимся в положении войны, а на войне нужна единоличная власть» [13, с. 253].
М. К. Дитерихс утверждал, что «для фронта единоличная власть, как и единоначалие вообще, явление положительное» [14, с. 25].
В умах населения пережившего февральскую революцию подобные высказывания ассоциировалось с восстановлением монархии и ее порядков.
На фоне этого невозможно не согласиться с мнением генерала В. М. Молчанова сказавшего, что белым «не хватало государственных деятелей, и наша армия была не готова управлять гражданскими делами» [15, с. 189]. По сути это действительно было так, поскольку в царские времена военным было запрещено заниматься политикой. Поэтому среди белых генералов не было людей, которые смогли бы стать государственными деятелями.
Не было у белых опоры на население. Ими, в отличие от большевиков, «не было выброшено лозунга», который бы привлек к ним симпатии крестьян и рабочих [12, с. 129]. Г. М. Семенов писал, что «народ слепо верил обещаниям большевиков и стремился к миру во что бы то ни стало. … Мы, не желая обманывать народ, не могли обещать ему тех благ, на которые не скупились наши противники, и народ верил не нам, а им, и потому нас не поддерживал и считал за смутьянов, преследовавших свои эгоистические цели» [15, с. 114].
В. М. Молчанов считал, что у них» не было способности опираться на народ и находить у него поддержку» [15, с. 189]. С этим нельзя не согласиться, хотя и нельзя сказать, что они не понимали всей сложности данного вопроса. Так, Д. Л. Хорват считал, что необходимо учитывать настроение народных масс среди, которых предстоит работать. Он писал, «мы знали настроение населения Сибири, где не было ни рабочего вопроса, так как Сибирь страна непромышленная, где не было и аграрного вопроса, так как крестьяне имели столько земли, что не имели возможности собственными средствами ее обрабатывать. Не было в Сибири крупного землевладения и помещиков. Всякие новшество оно встречает враждебно, боясь утерять свое прежнее положение [13, с. 244]. Это действительно было так, но не крестьяне, не рабочие не дождались от белых решения данных вопросов, так как белыми правительствами они были отложены до окончания гражданской войны. Все это дало большевикам отличную почву для своей агитации, по которой население имело право на землю, на заводы и фабрики.
Не менее важной причиной, отталкивающей народ от белых, была их твердость принятым на себя обязательствам перед союзниками в Первой мировой войне. Все они выступали за продолжения участия России в войне до победного конца. И это при том, что население большей частью выражало желание прекратить войну, не понимая необходимости ее продолжения, подтверждая это дезертирством солдат. В отличии от белых большевики реализовали эту потребность населения в полной мере, заключив 3 марта 1918 г. мирный договор с Германией.
Но белые на этом не остановились и в частности Г. М. Семенов предлагал союзникам восстановить «противогерманский фронт в Сибири» [12, с. 93]. Конечно в большей мере это предложение носило скорей демагогический характер для привлечение союзнической помощи белым. Однако для народа все это было слишком сложно. И воспринималось скорее, как попытка белых заставить их воевать для достижения своих личных целей.
К этому стоит добавить, что народ вернувшийся с фронтов Первой мировой войны без передышки вынужден был втянуться в гражданскую войну, которая для них была еще более тяжелой.
При всем выше перечисленном генерал В. М. Молчанов утверждал, что население «не было ни за красных, ни за белых. Местные жители просто ничего не знали и не хотели участвовать в вооруженной борьбе. Население нам особенно не помогало и им, конечно, тоже особенно не помогало» [15, с. 190]. Генерал показывает, что народ был недоволен политикой как белых, так и красных. Но красным оно оказывало менее ожесточенное сопротивление чем белым. Причинами этого была их практическая деятельность, которая пусть и на словах, но дала землю крестьянам, заводы рабочим, а народу мир. В то время как белые пытались показать, что большевики их обманывают. Но сами не давая ничего взамен, требуя выполнения долга перед родиной.
Д. В. Филатьев точно подвел итог взаимоотношений белых с населением: «… мужик и серая солдатская шинель оказались не на нашей стороне. Солдат – потому что мы, как дятел, неустанно твердили о своем желании продолжать войну с немцами, … мужик – вследствие того, что мы не сумели привлечь его на свою сторону. Все из-за той же боязни связать себя обещаниями и веруя в Учредительное собрание, мы не только не давали мужику синицу в руки, но и журавля в небе посулить опасались, а думали растрогать его призывами к «единой-неделимой» и звали идти на свержение «захватчиков власти» – большевиков» [16, с. 139].
Не меньшей проблемой была «неспособность белых объединиться» [14, с. 58], стать ядром для консолидации антибольшевистских сил. Более того, белые отказались сотрудничать не только с социалистическим, но и с монархическими партиями настроив их против себя, и тем самым расколов антибольшевистский фронт. Так, например, В. М. Молчанов и Д. К. Дитерихс отказались вступить в монархическую партию.
В.М. Молчанов на это ответил так:
«– Только потому, что я монархист. Разве когда-нибудь можно думать, что монархия – это партия? Это идея, а не партия! Что я – социалист-революционер? У вас: разделились вы на всяких [15, с. 131] монархистов, каких только у вас нет. Нет, я никогда у вас нигде не буду». «Я – монархист, но я не желаю быть партийным монархистом. Что это значит?» [15, с. 132].
Солидарен был с В. М. Молчановым и М. К. Дитерихс, считавший, что «нет нужных братьев … в современных монархических организациях... И это особенно ясно в текущем движении по фиктивному объединению. Ведь ищут объединения не во имя создания однородных идей, не вокруг однородных монархических принципов, а опять-таки вокруг личностей, деятелей, не стремясь устранить основные причины, обусловившие нелепое существование огромного количества разноименных монархических организаций» [14, с. 546].
И если таково было отношение генералов к монархистам, то социалистические правительства они предпочитали просто ликвидировать даже если они им не мешали. В. М. Молчанов так мотивирует причины того почему они пошли на ликвидацию Временного правительство Приморской областной земской управы во главе с правым эсером А. С. Медведевым в 1921 г.: «нам нужна была какая-то гражданская власть, с которой мы были бы связаны, и нам нужно было, чтобы кто-нибудь платил армии жалованье. Еще нам нужны были деньги, чтобы купить оружие, которое нам было необходимо для последней схватки с красными. Мы также очень плохо питались, это социалистическое правительство не давало нам практически никакой провизии» [15, с. 175].
Г. М. Семенов также планировал по прибытии во Владивосток ликвидировать «Земское правительство ради сохранения находившихся в городе ценностей и обращения их на нужды продолжения борьбы с коминтерном» [12, с. 128].
Не было единства и взаимодействия и внутри Белого движения. Характеристики, которые дают в своих воспоминаниях друг другу генералы показывают зачастую неприязненные личностные взаимоотношения. Так, В. М. Молчанов называл М. К. Дитерихса «религиозным мистиком», у которого «не было большого интереса к военным делам» [15, с. 128].Негативно отзывался он и о Г. М. Семенове, называя действия семеновцев, которые сопровождались грабежами и убийствами местного населения, преступлением. Хотя и считал его «лично храбрым человеком» [15, с. 165]. Г.М. Семенов характеризовал Д. Л. Хорвата как неспособного править человека, так как тот отказывался вести активную политику борьбы с большевиками, колебался, упуская реальные возможности взять власть в свои руки [12, с. 104]. Д. Л. Хорват же называл Г. М. Семенова лишь «заурядным сотенным командиром» [17, с. 24], у которого не было достаточно боевого опыта, но было много амбиций, а на «наполеонствующих» полагаться нельзя [13, с. 248].
Во многом это было связано с тем, что каждый из них стремился к первенству, к удовлетворению «личных амбиций». В своих воспоминаниях Моравский В. И., член Временного правительства автономной сибирского во главе с правым эсером П. Я. Дербером, описывает такой разговор между ним и Д. Л. Хорватом:
«– Не признаете ли Вы, Дмитрий Леонидович, – спросил я, – что если бы в самом начале, скажем, после нашей первой встречи, у нас бы состоялся очень откровенный разговор, мы несомненно пришли бы к полному взаимопониманию,... Возможно даже, что наше «лестное» предложение Вам возглавить интендантскую службу не помешало бы нашему взаимопониманию в то время.
Меня перебил смех генерала Хорвата.
– Подумать только, – сказал генерал, смеясь, – начальник интендантской службы! И это в то время, когда меня уговаривали стать «Правителем России»! Ну, конечно же, мы пришли бы к взаимопониманию. Но как можно было тогда устроить разговор по душам?» [17, с. 27].
Яркая иллюстрация того, что личные соображения белых генералов оказались им дороже, чем общий долг. А ведь за годы гражданской войны Д. Л. Хорват, Г. М. Семенов, М. К. Дитерихс успели побывать в роли «Верховного правителя России», но никто их них не нашел всеобъемлющей поддержки ни среди Белого движения, ни среди народа.
По мнению М. К. Дитерихса единственной идеей, которая объединяла их против Советской власти «это жалкая идейка мести, ненависти к большевикам» [14, с. 545]. Но естественно такая идея не могла стать основой для создания прочного национального и государственного объединения, что проявлялось внутренней борьбой, отсутствием единства на фронтах.
Поэтому они не смогли создать легитимную власть, которая объединила бы все антибольшевистские силы.
Зависимость Белого движения от иностранных союзников была еще одной причиной приведшей их к краху. При этом, несмотря на необходимость в своей борьбе опираться на иностранные правительства и армии генералы видели и понимали «неискренность союзников» [12, с. 129]. М. К. Дитерихс писал в письме Великому князю Никите Александровичу, что «иностранные державы, руководят своими интересами, своими расчетами и своими взглядами как на Россию вообще, так и на разные русские политические группировки» [14, с. 581].
Вторил М. К. Дитерихсу и Г. М. Семенов утверждая, что «каждая нация проводила свою программу, и интервенция не только не принесла пользы национальной России, но и оказала ей непоправимый вред, усилив большевиков и внеся развал в дело снабжения и железнодорожного транспорта в тылу национальных армий». Все это имело бы смысл «если бы союзники подкрепили ими свои требования»к советскому руководству, потребовав «передаче власти национальным русским элементам и оставлении территории России. Это было бы вполне честно в отношении национальной России, которая была вправе рассчитывать на лояльность союзников, ввиду колоссальных жертв, принесенных ею на пользу общего дела, и вполне оправдало бы интервенцию в глазах национально мыслящей России» [42, с. 106].
Недальновидной была и национальная политика, выразившаяся в «отказе белых правительств признать независимость национальных государств» [12, с. 129]. М. К. Дитерихс, Д. Л. Хорват, Г. М. Семенов и В. М. Молчанов оставались приверженцами лозунга «единой и неделимой России». И даже мнение Г.М. Семенова о необходимости «признание независимости Польши, Финляндии, Литвы, Эстонии и Латвии и заключение с ними направленных против большевиков соглашений [12, с. 114–115], говорило лишь о том, что он был более дальновидным политиком и умел подстраиваться под меняющиеся обстоятельства. Сам он так об этом писал: «Нами в этом случае не было проявлено достаточно гибкости, мы еще не уяснили себе…: обещать еще не значить исполнять. Мы были слишком прямолинейны и излишне искренни и откровенны» [12, с. 129].
Итак, анализ воспоминаний генералов М. К. Дитерихса, Г. М. Семенова, Д. Л. Хорвата и В. М. Молчанова показал, что они на первый план ставят такие причины поражения Белого движения, как не разработанность политических и социальных программ. При этом связывают это с деятельностью отдельных личностей, белых вождей, которые не обладали достаточными государственными и управленческими талантами способными не только объединить антибольшевистские силы, но и привести их к победе.