Konstantin KydryashovСоздатели «Союза 17 октября» Д. Н. Шипов, А. И. Гучков, П. Л. Корф желали, чтобы его социальная опора была бы достаточно широка. Это нашло своё отражение в уставе партии, согласно которому в «Союз 17 октября» могли входить «все партии и лица, признающие, что государственное преобразование России должно идти путём развития и укрепления конституционной монархии с народным представительством, основанном на общем избирательном праве и примыкающие к основным положениям программы» [1]. При этом вступившие в «Союз» партии сохраняли бы свою автономную самостоятельность, то есть имели бы собственные центральные органы, программу и местные организации.
В то же время в уставе особо подчеркивалось, что в «Союз 17 октября» не могли входить лица и партии, с одной стороны, выступавшие за сохранение неограниченного самодержавия, а с другой стороны, отстаивавшие требования созыва Учредительного собрания и образования Демократической республики» [2]. Будучи партией, представлявшей интересы крупной буржуазии и обуржуазившихся помещиков, октябристы были серьёзно озабочены ростом стачечного движения. Поэтому они предприняли попытки к разрешению рабочего вопроса не только теоретически (на страницах своей программы), но и практическими действиями пытались повлиять на развитие рабочего движения в стране.
В. В. Шелохаев провёл анализ социального состава данной партии, который показал, что в среде октябристов численность рабочих была крайне незначительна [3]. По данным Д. П. Павлова, в 1905–1907 гг. организацию октябристов на три четверти составляли потомственные дворяне, купцы и почетные граждане, т. е. представители высших и привилегированных социальных слоёв русского общества [4]. В центральной прессе, архивных источниках можно лишь изредка встретить единичные факты о попытках октябристов привлечь в ряды своей партии рабочих. Так, в Петербурге некоторые районные отделы «Союза 17 октября» организовали столовые для безработных, вели пропаганду своих идей на некоторых заводах Нарвской и Невской застав [5]. По данным самих октябристов, в столице ими была создана рабочая партия «Союза 17 октября», организованная князем А. В. Оболенским [6]. На периферии подобные организации октябристам создать не удалось. Пытаясь охватить влиянием «Союза 17 октября» возможно большее число рабочих, некоторые фабриканты – члены «Союза» вербовали рабочих на собственных предприятиях, где распространяли программу партии.
Однако в конечном итоге все попытки октябристов завербовать в ряды своей партии рабочих окончилось полным крахом. Это явилось следствием той политической линии, которую они проводили.
На Дону, Кубани и Ставрополье первые партийные структуры «Союза 17 октября» появились в 1906 г. В январе 1906 г. открылись отделы в Новочеркасске, Каменской, Ростове-на-Дону, в марте 1906 г. – в Ставрополе, Екатеринодаре, Новороссийске, Сочи. Ими издавался ряд местных газет: «Голос Дона», «Союз», «Донской край». Самый крупный отдел октябристов имел в своей структуре и партию православного порядка [7]. Развитие революции в ноябре-декабре 1905 г. вызвало у октябристов откровенную ярость. Они в штыки встретили ноябрьскую почтово-телеграфную забастовку 1905 г. На страницах газеты «Слово» было опубликовано несколько статей с резким осуждением этой забастовки. «Нужно утратить всякое чувство долга, – говорилось в одной из них, – чтобы не быть возмущенным поведением их главарей почтово-телеграфных чиновников, и если тяжелому положению их службы до сих пор сочувствовали, то теперь это чувство может ослабеть». Октябристы выступали с критикой правительства за проявленную им слабость и колебания и призвали к принятию «самых решительных мер к восстановлению порядка» [8].
Контрреволюционная сущность октябристов ярко проявилась в декабре 1905 г. 2 декабря вступил в силу закон, устанавливающий уголовную ответственность за подстрекательство к забастовке, по которому фактически любого недовольного рабочего можно было отправить в тюрьму на четыре года. «Подобное твёрдое решение правительства, – писало октябристское “Слово”, – нельзя не приветствовать» [9]. Декабрьские вооружённые выступления рабочих октябристы встретили ещё более враждебно. 15 декабря 1905 г. на страницах газеты «Слово» от имени центральных комитетов «Союза 17 октября» было опубликовано «Воззвание» к гражданам страны, в котором содержалось оправдание карательных действий царского правительства, одновременно с этим революционные партии изображались виновниками «братоубийственной войны» и обвинялись в дезорганизации производства и транспорта, в росте безработицы и ухудшении материального положения рабочих [10].
Не способствовало также распространению влияния октябристов на рабочее движение и заявление руководителей местных отделов о том, что они считают своим долгом, своей главной задачей борьбу с революционным движением. Однако в течение всей революции октябристы не оставляли попыток обуздать рабочее движение, направить его в нужное русло. Для этих целей октябристы достаточно широко использовали различные формы печатной агитации и пропаганды. За годы революции октябристы издали около 80 брошюр различных наименований [11], причем эта литература печаталась массовым тиражом. Так, брошюра «О Государственной Думе» была издана в количестве 5 млн экземпляров.
Брошюры и воззвания октябристов распространялись в рабочей среде через церковные приходы, фабричную инспекцию, заводскую администрацию, народные читальни. Значительная часть печатной продукции бесплатно рассылалась рабочим по почте или при помощи специально нанятых лиц разносилась по домам, щедро раздавалась на собраниях и митингах. По свидетельству кадетской газеты, «в период выборов воззвания “Союза 17 октября” развозились на лихачах и разбрасывались кучами на улицах» [12].
Помимо печатной пропаганды октябристы вели устную агитацию. Ещё в декабре 1905 г. при ЦК партии было создано специальное бюро пропаганды, которое стремилось координировать агитационно-пропагандистскую деятельность «Союза 17 октября» в масштабах страны. В январе 1906 г. видные члены ЦК октябристов выступали с лекциями в провинциальных городах. Однако эта форма агитационно-пропагандистской деятельности, по словам члена ЦК Д. Н. Шипова, «не привлекла к себе симпатии членов “Союза”» [13].
Скептическое отношение октябристов к устной политической агитации объяснялось, на взгляд автора, не их симпатиями или антипатиями к этой форме деятельности, а прежде всего тем, что их программа не встречала поддержки со стороны рабочих. Не случайно октябристы подвергались на массовых собраниях и митингах обструкции. Поэтому они предпочитали или устраивать чисто партийные собрания, или же проводить собеседования на частных квартирах. Своим остриём пропаганда и агитация октябристов была направлена против революционных партий. Октябристы обвиняли их в доктринерстве и догматизме, антипатриотизме, пытались доказать, что их программы и тактика чужды интересам народа. Октябристы считали, что революционеры воспользовались незрелостью рабочего класса, стали мутить страну, призывая всех к бесчинству [14]. Октябристы заявляли, что революционеры лживыми обещаниями подняли рабочую и учащуюся молодежь и повели их под пули [15]. Нападая на страницах печати и в устных выступлениях на революционные партии, октябристы призывали рабочих, пока не поздно, отказаться от «узкопартийной полемики классового эгоизма», умерить свои слишком радикальные требования и протянуть «руку другим партиям» [16].
Октябристы на страницах своих печатных изданий горячо полемизировали со своими политическими оппонентами. В воззвании «К рабочим» была предпринята попытка дать сравнительный анализ подхода к решению рабочего вопроса различными партиями. Отмечая, что социал-демократы зовут рабочих изменить свое положение путем борьбы, путем крупных всероссийских стачек и даже посредством вооружённого восстания, лидеры октябристов заявляли: «Мы, представители прогрессивных, не революционных партий, призываем вас к тому же, но путем мирной и спокойной, однако, верной и созидательной работы». Примечательно, что в качестве союзника для подкрепления своей аргументации о предпочтительности мирного пути решения рабочего вопроса октябристы брали Августа Бебеля. В заключение воззвания содержался призыв к рабочим «трудиться не покладая рук и бороться всеми силами с тем, что подрывает государство, мешает созыву Государственной Думы и разоряет народные массы» [17].
В марте 1906 г., когда на Дону, Кубани и Ставрополье начали возникать октябристские периферийные отделы, «Союз» уже достаточно дискредитировал себя в глазах основной массы рабочего класса своей открытой поддержкой царского правительства и столыпинских реформ. Поэтому сколько-нибудь заметное влияние этих региональных отделов на рабочее движение в этих условиях было абсолютно исключено.
Но всё же отдельные попытки местных октябристских партийных организаций ослабления социальной активности рабочих региона имели место. В своей деятельности октябристы опирались на биржевые комитеты, особенно на Ростовский. Как о важном аспекте деятельности донских биржевых комитетов в годы революции в докладе ростовского биржевого комитета в сфере рабочего вопроса говорилось лишь о необходимости системы общегосударственного страхования рабочих «путем установления обязательного сбора как с хозяев, так и с самих рабочих в одинаковом размере». Все другие мероприятия, предложенные для обсуждения Департаментом торговли и мануфактур министерства финансов: создание потребительской кооперации, образование союза фабрикантов для предупреждения несчастных случаев и профессиональных заболеваний, строительство жилищ для рабочих и т. д., были отвергнуты ростовскими биржевиками как несущественные [18].
Однако мощное развитие стачечного движения и декабрьские события 1905 г. обусловили рост внимания донских октябристов к этому вопросу. «С начала 1905 г. биржевые комитеты Ростова и Таганрога стали руководить выработкой общих позиций работодателей-хлеботорговцев и судовладельцев. При этом их лидеры обнаружили готовность пойти на некоторые уступки рабочим, чтобы сгладить остроту социальных конфликтов. Сначала Ростовский, а затем таганрогский биржевые комитеты перешли к практике ежегодного утверждения такс в порту. Таксы составлялись специальными комиссиями из представителей хлеботорговых фирм и портовых артелей. В рамках этих комиссий предприниматели упорно противодействовали повышению расценок». Однако принятую таксу ни одна фирма не могла произвольно снизить [19].
Октябристы участвовали в заседаниях Ростовского биржевого комитета, где пропагандировали европейские формы рабочей политики. В 1906 г., выступая как посредник между судовладельцами и судовыми командами во время забастовки в порту, Ростовская организация октябристов участвовала в выработке условий соглашения. В 1907 г. они создали комиссию для решения споров и недоразумений между рабочими и предпринимателями [20]. Но в ходе её деятельности октябристы всегда поддерживали фабрикантов, что также не способствовало росту их популярности в рабочей среде. В результате основная деятельность октябристов по рабочему вопросу сводилась лишь к стремлению преодолеть рост стачечного движения в регионе.
Левый фланг русского либерализма в большей степени был представлен «партией народной свободы» – конституционными демократами. Кадеты были едины с октябристами в приверженности монархии, в отрицании революционной борьбы, но их мнения различались по некоторым программным вопросам и методам действия. Как и октябристы, кадеты организационно оформились лишь после выхода Манифеста 17 октября на I съезде партии (12–18 октября 1905 г.) [21]. Кровавые события 9 января 1905 г. активизировали левый фланг либералов. Так, в Ставрополе 12 января 1905 г. на организованном местными либералами вечере, посвященном 150-летию открытия Московского университета, произошли антиправительственные выступления. Ряд ораторов заканчивали свои речи призывами к свержению самодержавия. Вечер закончился сбором средств в пользу пострадавших питерских рабочих [22].
Особое оживление в либеральном лагере началось после 18 февраля, когда царизм, понуждаемый революцией, перешел от репрессий к попыткам маневрирования и обещал собрать законосовещательную Думу. Однако теперь лишь меньшинство либералов одобрило это. Большинство понимало, что такой незначительной уступкой уже нельзя остановить революцию. Так, П. Б. Струве, обращаясь к единомышленникам, указывая на рост революционного движения, отмечал, что скоро к городским рабочим присоединится крестьянство, которое на борьбу поднимает простое и могущественное слово – «земля». «Пока не поздно, – призывал П. Б. Струве, надо усилить борьбу за настоящую консолидацию». Необходимость её мотивировалась либералами весьма откровенно: «раз в стране уже началась и идет революция, то единственная разумная со всех точек зрения тактика состоит в том, чтобы овладеть революцией в самом начале и, признав в существе эту революцию законной, вдвинуть её в русло закономерной социальной реформы, осуществляемой в связи с полным политическим преобразованием страны теми средствами, которые дает демократическая конституция» [23]. При помощи такой тактики либералы пытались перехватить инициативу у революционных партий. Особенно активизировались они летом 1905 г., когда революционная борьба развернулась с новой силой и заставила либералов ещё немного сдвинуться влево. В период революции 1905–1907 гг. городские думы и управы Дона, Кубани и Ставрополья стихийно стали органами, вокруг которых группировались местные либералы. В течение весны – лета 1905 г. городские думы исследуемого региона, выражая настроение кадетов, предъявляли правительству либеральные политические требования: о расширении круга выборщиков в Государственную Думу. В этот период «Союз освобождения» значительно расширил свою издательскую деятельность. В мае – июне 1905 г. группа издала брошюру «Великая перемена», листок «Как правительство помогает дворянам», выпустила четыре «Письма к крестьянам». Широкий размах приобрели поездки с лекциями либеральных лидеров по региону [24].
В своих печатных изданиях и агитационных выступлениях либералы стремились прежде всего воздействовать на крестьянство, но своё влияние они пытались распространить и на пролетариат. В мае 1905 г. либералы объявили об образовании в стране беспартийного «Российского освободительного союза» (РОС) и в его составе – «Рабочего союза». В письме к бывшему «экономисту» С. Н. Прокоповичу П. Б. Струве настоятельно рекомендовал принять участие в создании либеральной рабочей партии, организованной в соответствии с «Уставом рабочего союза», для чего советовал объединить свои действия со священником Гапоном и использовать оставшиеся кадры его сторонников [26]. Созданный вскоре, ЦК РОС призвал оставить на время «партийные споры и принципиальные несогласия» и сплотиться «в одно могучее целое» [27]. Создатели РОС объявили о своей солидарности и с социал-демократами, и с эсерами, и с освобожденцами. Попытка освобожденцев создать собственную рабочую партию потерпела крах. Однако она была весьма знаменательна и свидетельствовала о расчетах левого крыла либералов использовать пролетариат в своих целях.
Стремясь повысить свой политический вес в освободительном движении, либералы начали подготовку к созданию широкой и открытой политической партии, мобилизуя все имеющиеся в их распоряжении возможности. Весной 1905 г. освобожденцы создали ряд профессионально-политических союзов. Позднее было решено объединить их в Союз союзов, чтобы ещё более усилить воздействие либералов на революционное движение в стране.
Но, создав профессионально-политические союзы и Союз союзов, либералы оказались, по признанию П. Н. Милюкова, «в положении курицы, высидевшей утят» [28]. В результате активной борьбы социал-демократов за широкие демократические массы отдельные союзы и Союз союзов в целом перешли на революционные позиции, высказавшись и за бойкот выборов Первой Думы, и за всеобщие забастовки, и даже за участие в декабрьском вооружённом восстании. События так стремительно развивались, что уже летом 1905 г. думы Дона, Кубани и Ставрополья силою обстоятельств оказались вынуждены заниматься вопросами взаимоотношений предпринимателей и рабочих. Так, в связи с требованием приказчиков торгово-промышленных фирм Нахичеванская городская Дума в мае 1905 г. образовала комиссию по вопросу о сокращении рабочего дня рабочих и служащих в этих заведениях [29]. Выработанный ею проект обсуждался на совещаниях хлеботорговцев города и приказчиков. Он предусматривал установление 12-часового дня в промышленных и торговых заведениях и повсеместный отдых в воскресенье, а также в праздничные дни. В августе 1905 г. аналогичная комиссия была образована Таганрогской Думой [30]. Однако созданные местными либералами разрешительные комиссии часто большую часть требований бастующих рабочих не удовлетворяли и в силу этого большим авторитетом в пролетарской среде не пользовались.
После издания Манифеста 17 октября 1905 г. произошло организационное оформление конституционно-демократической партии. При открытии первого съезда кадетской партии её вожди особенно подчеркивали, что образуемая партия будет носить общенародный, а не классовый характер, заботиться об интересах всего народа. Эта ставка на завоевание широких слоев населения выразилась и в том, что съезд нашел нужным приветствовать участников Октябрьской политической забастовки, заявить о своей солидарности с их требованием политической амнистии и созыва Учредительного собрания на основе всеобщего, прямого и равного избирательного права при тайном голосовании [31]. Фактически съезд объединил действовавшие до этого самостоятельно периферийные организации. Поэтому уже осенью 1905 г. в исследуемом регионе были кадетские партийные организации. Так, исполняющий обязанности ставропольского губернатора генерал-майор Свечин, характеризуя политическую палитру во вверенной ему губернии отмечал, что «на Ставрополье к ноябрю 1905 г. сложилось три главных политических партии, уже закончившие свою организацию: социал-демократическая, социалистско-революционная, конституционно-демократическая» [32]. Затруднителен в настоящий момент ответ на вопрос о численности периферийных кадетских организаций, так как были значительные её колебания и отсутствуют данные по ряду мест в исследуемом регионе. Для определения их примерной численности автор использовал метод экстраполяции. Известно, что численность уездных кадетских организаций в среднем составляла 45 членов [33], имеются данные о количестве партийных функционеров в ряде городов региона. Всё это позволяет определить численность партийных кадетских организаций на Дону, Кубани и Ставрополье в начале 1906 г. в 2600 членов, из них: на Ростов-на-Дону, Нахичевань-на-Дону и Новочеркасск приходится около 2300 членов (или 88,4%). Ставрополь – 150 членов (или 5,7%), Екатеринодар – около 100 членов (или 3,8%) [34]. Разумеется, приведенные сведения о численности региональных кадетских организациях ни в коей мере не претендуют на абсолютную точность, они носят сугубо ориентировочный, приблизительный характер.
Особенностью деятельности местных кадетских групп было отсутствие прочных и регулярных связей с ЦК партии. Поддерживая более или менее постоянные связи с руководством губернских комитетов, ЦК кадетов не имел достоверного представления о состоянии дел на местах, об этом свидетельствуют документы той исторической поры; так, например, созывая III съезд партии, руководство кадетского ЦК даже не подозревало о существовании многих провинциальных организаций [35]. В крайне запущенном и запутанном состоянии находилось губернское партийное «хозяйство». Связи между губернским и уездными комитетами носили эпизодический характер. В своих донесениях в ЦК уездные комитеты писали, что им приходится действовать на собственный страх и риск, не получая указаний от вышестоящих партийных инстанций. Принятые руководством кадетской партии решения доходили до уездных, не говоря уже о сельских организациях, с большим опозданием и уже далеко не соответствовали условиям текущего политического момента. Это дезориентировало низовые партийные организации, вносило разброд и шатания в их ряды. Фактически в годы Первой российской буржуазно-демократической революции 1905–1907 гг. кадетскому руководству так и не удалось наладить систематическую и оперативную связь с провинциальными организациями [36].
Вожди кадетской партии пытались опереться на широкую социальную базу. На учредительном съезде был установлен ежемесячный взнос, который должен был собираться в партийную кассу с каждого члена партии. Такая низкая плата предусматривалась исходя из расчёта, что кадетские организации пополнятся за счёт рабочих и крестьян, служащих и интеллигенции [37]. Однако эти прогнозы кадетского руководства на широкую запись масс не всегда оправдывались. Определить с точностью социальный состав кадетских организаций Дона, Кубани и Ставрополья по имеющимся документам в настоящий момент не представляется возможным. Однако по событиям, развернувшимся в исследуемом регионе, и по той роли, которую играли кадеты в рабочем движении, можно согласиться с мнением, высказанным кадетским изданием «Полярная звезда» ещё в 1906 г., о том, что кадетские организации не стали рабоче-крестьянскими [38].
Поэтому не случайно на первых порах кадеты прилагали усилия к тому, чтобы привлечь в ряды своей партии как можно больше рабочих. Но вскоре им пришлось признать полную безуспешность этих попыток. На Дону, где основная масса фабрично-заводского пролетариата имела богатые традиции стачечного движения и была прочно связана с местными меньшевистскими организациями, кадетская кампания по привлечению в свои ряды рабочих имела весьма скромные результаты. На митингах и собраниях, устраивавшихся кадетами с целью вербовки, большинство местных рабочих категорически отказывались вступать в их партию. На Кубани и особенно на Ставрополье, где кадровый пролетариат фактически отсутствовал, кадеты имели у рабочих кратковременный успех. Так, в Минеральных Водах им удалось в октябре 1905 г. создать и возглавить местный комитет самообороны, в который вошло много местных рабочих. Однако выступления на открытых собраниях и многочисленных митингах руководителя местного комитета самообороны кадета М. И. Кобылина, в которых он настойчиво повторял, что «России нужна монархия, как капельмейстер оркестру», оттолкнули рабочих от кадетов [39].
Развитие революционных событий во второй половине 1905 г. привело к окончательному размежеванию либералов и революционеров. Кадеты в этот период активизировали действия, пытаясь подчинить своему влиянию рабочих и ввести массовое революционное движение в русло парламентерской борьбы. Для проведения в жизнь своих партийных установок новочеркасские кадеты выехали на собрания шахтёров в Александровск-Грушевский, где призывали рабочих прекратить забастовку, восстановить «порядок» и ждать, когда народное правительство решит их насущные нужды [40]. В Новочеркасске один из руководителей местной партийной организации кадетов присяжный поверенный Г. И. Петровский явился на общегородскую манифестацию, организованную меньшевистской группой, где призывал рабочих «вести себя спокойно, не позволять никаких бесчинств, не затрагивать полицию и не кричать “Долой самодержавие!”. Рабочие освистали его и осыпали бранью» [41].
В этот период кадеты использовали самые различные средства пропаганды и агитации, стремясь воздействовать на широкие слои населения, чтобы удержать их от активных революционных выступлений. В этих целях только с декабря 1905 г. по сентябрь 1906 г. они выпустили 1284 500 экземпляров различных книг, брошюр и листовок. В их руках находились также значительные части центральной и провинциальной прессы. По некоторым подсчетам, в конце 1905 – начале 1906 г. на периферии выходило не менее 50 наименований газет кадетского направления [42].
Однако получить широкую социальную базу на Дону, Кубани и Ставрополье кадетам во время революции 1905–1907 гг. так и не удалось. После того как основная масса рабочих и крестьян убедилась в невозможности конституционных реформ в самодержавной России, влияние партии «народной свободы» на местную политическую жизнь заметно снизилось. Теперь опорой кадетов на Дону, Кубани и Ставрополье стали городские думы. Примечательно, что в этот период резко изменился характер постановлений, принимавшихся городскими думами. Выражая интересы местных капиталистов, городской буржуазии, думы под руководством кадетов пытались противодействовать переходу рабочих к вооружённым формам борьбы и хоть как-то противостоять им, когда такой переход осуществился. Так, ростовская Дума в октябре 1905 г. приняла ряд решений по обеспечении в городе «порядка». Она ходатайствовала перед градоначальником о высылке из Ростова-на-Дону всех лиц, состоящих под надзором полиции, и о вызове дополнительного контингента войск [43]. Несколько позже ими была сформирована особая думская комиссия по охране города, главной целью которой явилась организация городской стражи. Одновременно было принято решение «употребить все старания и меры к распространению в народе истинного смысла и значения Высочайшего Манифеста и истекающих из него для всего государства благих последствий» [44].
Чрезвычайное собрание Думы 12 декабря 1905 г. приняло решение пригласить дополнительно «не менее 200 и не более 400 вооруженных казаков из соседних станиц... для охраны населения от насилий лиц, производящих забастовки» [45]. В специально опубликованном воззвании Думы от 12 декабря действия забастовщиков объявлялись «безнравственными и преступными» [46]. Аналогичные действия были характерны и для Таганрогской Думы, где кадеты имели решающий голос. Дума стала центром сплочения буржуазных элементов города против революционных действий рабочих. 20 октября 1905 г. ею была образована комиссия для организации чтений и разъяснений смысла царского Манифеста и умиротворения населения. Кадеты приняли решение о выпуске воззваний «К социалистам и рабочим». Одновременно имевшиеся в городе военные силы были признаны ими недостаточными. Поэтому «Вольно-пожарному обществу» было поручено расширить свои функции, включив в них охрану города как от погромов, так и от беспорядков [47]. Специальное совещание думских гласных (большинство из которых являлись членами местной кадетской организации) 12 декабря 1905 г. постановило образовать Совет из гласных Думы и городских учреждений для решения вопросов «об отношении всего населения города к местным забастовщикам» [48].
Таким образом, в период высшего подъёма революции и рабочего движения местные кадеты использовали городские представительные учреждения как инструмент для наведения «порядка» силой и как канал идеологической обработки различных слоёв города. Так, например, в отличие от октябристов, открыто и безоговорочно ставших на сторону правительства и одобривших меры по подавлению декабрьских вооружённых выступлений рабочих, кадеты предпочли маневрировать, осуждая, с одной стороны, революционное «безумие», а с другой стороны, жестокости царизма, проявившиеся в его методах расправы с революционным народом. Несмотря на то обстоятельство, что кадетам так и не удалось возглавить местное рабочее движение, определённая часть пролетариев Дона, Кубани и Ставрополья в 1905 г. вступила в ряды партии «народной свободы». Причину этого авторы видят в том, что в рассматриваемом регионе идеи конституционных реформ были для части рабочих более предпочтительны, чем революционный путь борьбы. Однако, убедившись в невозможности решения рабочего вопроса путём парламентских прений, многие рабочие стали поддерживать революционные силы. Особенно этот процесс усилился после роспуска I Думы, когда значительная часть рабочих, по тем или иным причинам оказавшаяся весной 1906 г. в партии кадетов, покинула её ряды. Впоследствии сам П. И. Милюков вынужден был признать, что рабочий класс сам настолько связал себя с партией социал-демократов, что доступ в его ряды партии кадетов был совершенно прегражден [49]. С весны 1906 г. стремительно падает не только степень влияния кадетов на местное пролетарское движение, но и сокращаются масштабы их воздействия на общественно-политическую жизнь и революционные события в регионе.
Из широкого спектра политических сил, действовавших на Дону, Кубани и Ставрополье в период Первой буржуазно-демократической революции 1905–1907 гг., монархисты и либералы были представлены тремя основными политическими организациями: черносотенцами, октябристами и кадетами. Различно было время возникновения их периферийных партийных организаций.
Весной – летом 1905 г. на территории исследуемого региона возникли организации черносотенцев. Первоначально черносотенцам удалось вовлечь в свои организации часть местных рабочих. Однако очень скоро основной формой деятельности черносотенных союзов стал открытый террор против революционеров и организаторов забастовочного движения. Открыто проправительственный курс, который они проводили, вызвал значительный отток рабочих, которые ранее примыкали и поддерживали «Союзников». И в последующие годы революции, черносотенные периферийные организации, лишившиеся былой поддержки рабочих, крестьян, мелкобуржуазных слоёв города и деревни, переживали жестокий кризис.
Другой влиятельной политической силой, действовавшей на Дону, Кубани и Ставрополье, были октябристы, кровно заинтересованные в прекращении стачечного движения. Поэтому они не только теоретически решали рабочий вопрос, но и пытались практическими действиями повлиять на развитие рабочего движения региона.
Все попытки местных октябристов завербовать в ряды своей партии рабочих исследуемого региона окончились полным крахом. Это явилось следствием той политической линии, которую они проводили. Первые партийные организации октябристов появились на Дону, Кубани и Ставрополье в январе – марте 1906 г. К этому времени октябристы перестали быть оппозиционной силой по отношению к царскому правительству и самодержавию. Их лидеры в декабре 1905 г. открыто враждебно отнеслись к вооружённым выступлениям пролетариата. Местные отделы октябристов открыто поддерживали фабрикантов и заводчиков при возникновении трудовых конфликтов. И вследствие этого октябристам региона не удалось оказать сколько-нибудь заметного влияния на рабочее движение Дона, Кубани и Ставрополья.
Левый фланг российского либерализма представляли кадеты. Они не являлись сторонниками революции и видели свой идеал в конституционной монархии, путь к которой лежал, по их мнению, через социальные реформы, проводимые правительством. Но раз революция началась, то единственно разумная тактика представлялась кадетам в том, чтобы ввести революцию в русло парламентской борьбы. Своё влияние кадеты пытались распространить и на местный пролетариат. Для достижения этих целей они приступили к созданию под своим контролем профессиональных союзов. Однако рабочие, убедившись в бесперспективности улучшения своего положения только лишь с помощью парламентерских методов, стали переходить на путь революционной борьбы.
Всё это в конечном итоге лишило кадетов в 1906–1907 гг. поддержки и той части пролетариата Дона, Кубани и Ставрополья, которой они располагали накануне первой русской революции.