Full text

Среди творческого наследия Н. П. Михальской выделяются две монографии, посвященные имагологическим проблемам: «Образ России в английской художественной литературе IX–XIX вв.» (М., 1995; 2-е изд. – 2003) и «Россия и Англия: проблемы имагологии» (М.; Самара, 2012, издана посмертно). Эти работы, уже названные классическими, стали методологической основой для многих исследований последнего времени, поскольку не только содержат богатый материал для осознания специфики англо-русских литературных связей, но и затрагивают общетеоретические аспекты имагологии, а также дают блестящие образцы имагологического анализа, когда литературные тексты рассматриваются не просто как иллюстративный материал, а в их художественной специфике и самодостаточности.

В первой монографии Н. П. Михальская, признав, что представить все произведения английских авторов о России в одной работе невозможно, формулирует свою цель следующим образом: проследить, как решалась русская тема в английской литературе, какой образ России складывался [1]. Точкой отсчета в этом вопросе принято считать XVI столетие, когда при Иване Грозном было положено начало дипломатическим и торговым отношениям между Россией и Англией, что привело и к установлению культурных контактов. Однако, по мнению исследователя, зарождение стереотипов восприятия Русской земли в английском общественном сознании относится к более раннему периоду. Не только в средневековых источниках IX–XIII вв., содержащих в основном историко-этнографические сведения о Руси, но и в художественных текстах, пусть немногочисленных, появляются имаготипы, до сих пор бытующие в английской литературе. Первыми из них были огромные пространства страны, могучая сила народа и представления о жителях «Роси» как о большой семье, отмечает автор монографии, анализируя стихотворный «Роман о Трое» Б. де Сент-Мора.

Структура работы выделяет большие и значимые периоды, в которые происходили существенные изменения русской темы в английской литературе. Принцип историзма, признанный современными имагологами, обнаруживает свою плодотворность и в этом исследовании, позволяя сравнивать созданные в разные эпохи художественные образы и на основе этого прослеживать динамику имагологического дискурса, а также выделять основные модели конструирования образа России в английской словесности IX–XIX вв.

Характеризуя англо-русские литературные связи XVI в., Н. П. Михальская подчеркивает, что в этот период большинство произведений, в которых присутствует русская тема, создавалось англичанами, посетившими страну, поэтому многие тексты тяготеют к фактографии, а не к художественности. Тем не менее они имели и имеют огромное значение для того, чтобы понять, как формировался образ России в английском художественном сознании: «нет особых оснований противопоставлять и даже разделять памятники историко-географические и литературные: и те и другие имеют познавательный характер» [2]. С этим утверждением коррелирует один из основополагающих принципов современной имагологии – рассматривать весь комплекс существующих текстов об ином народе, иной стране. Имагология большинством исследователей трактуется как рецепция и репрезентация «другого» в общественном, культурном и литературном сознании той или иной страны в парадигме межкультурной коммуникации, позволяющей познать ментальность другого народа.

Подробно останавливаясь на характеристике разножанровых произведений, основу которых составляли личные впечатления авторов, побывавших в Русском государстве, Н. П. Михальская подчеркивает, что ситуация путешествия способствовала не только расширению объективных знаний, но и демифологизации русских образов, уточнению имагологических представлений, которые, сохраняя субъективность, обретали эмпирическую валидность. На первый план в этом случае выдвигалось согласие и расхождение между своим и чужим, что помогало выстраивать отношения «инаковости», составляемые из знакомых концептов и известных фактов – с помощью аналогии, преувеличения и противопоставления. Это подтверждают наблюдения, изложенные в монографии: познание чужого через сравнение со своим (например, Москва – Лондон) часто приводило к противопоставлению и возникновению негативных суждений. В английском общественном сознании начинают складываться представления о русских, основанные на «парадоксальных контрастах» обилия и нищеты, могущественного государственного устройства и повсеместного мошенничества, воинской доблести и пристрастия к пьянству и т. п. Таким образом создаются основы для негативистской модели, предполагающей «тотальную» критику страны. Примером такого активного неприятия служат упомянутые в монографии книги «Стихи о России и русских» английского поэта Дж. Тарбервилла, который, можно сказать, основал традицию пренебрежительного и высокомерного отношения англичан ко всему русскому, и «О государстве Русском» Д. Флетчера.

В эпоху, когда художественные произведения были едва ли не единственным источником, из которого читатели черпали сведения о жизни далекой страны, подобные суждения способствовали формированию в сознании англичан отрицательных стереотипов. Об их наличии свидетельствуют сонеты Ф. Сидни, в которых уже как штампы, воспринятые из предшествующих источников, возникают образы «холодной Московии» и «рожденных рабами» московитов. Закрепляла стереотипы и книга Д. Милтона «Краткая история Московии», в которой автор несколько раз подчеркивал вслед за Чеслером и другими путешественниками, что Россию первыми открыли англичане.

Н. П. Михальская отмечает также зависимость оценок в литературно-докумен­тальных текстах от политической ситуации. Действительно, художественные образы с точки зрения имагологии несут в себе идеологическую составляющую, которая нередко преобладает над культурной и этнографической. Далее в работе приводится немало примеров этому. Довольно часто британцы связывали свои представления о Руси-России с личностью правителя (Ивана Грозного, Петра I и др.), которые, как правило, воспринимались как фигуры противоречивые, наделенные контрастными качествами. Так, Петр в литературных произведениях характеризовался и как «дикарь», и как могущественный и дальновидный политик. Их черты переносились на всех жителей страны. К числу проблем, со временем все больше волновавших английских писателей и политиков, относится вопрос о взаимоотношениях России и Европы. Возрастающее могущество страны при Петре I и Екатерине II стало беспокоить англичан, для которых Россия, хотя и признанная европейским сообществом, оставалась загадкой. Н. П. Михальская приводит мнение английского посла Д. Макартни, выпустившего в 1768 г. в Лондоне книгу «Отчет о пребывании в России»: «Россия должна рассматриваться Западной Европой не как отдаленная, слабо светящаяся звезда, а как большая планета, вошедшая в европейскую орбиту; хотя ее место окончательно еще не определилось, но своим движением она сильно влияет на окружающие ее планеты» [3].

XVIII столетие, отмеченное активизацией отношений между двумя странами благодаря политике Петра I и Екатерины II, стало переломным моментом в развитии русской темы в английской литературе. Если до этого в текстах преобладали природно-географические, политические и бытовые реалии, то теперь ведущими становятся суждения о своеобразии национального характера россиян. Имагологи говорят, что в этом случае следует вести речь не о национальном, а об инонациональном характере, который, являясь художественной реальностью, не может быть объективным отражением реальных черт, присущих «другим» нациям, поскольку содержит авторскую оценку «другого», выраженную через нравственно-эстетическую призму. Этим отчасти можно объяснить широту разброса мнений англичан о жителях России.

В монографии уделено большое внимание эссе известного философа Д. Юма «О национальном характере», которое считается одним из основополагающих источников имагологии. Мыслитель касается в нем таких принципиально значимых проблем, как условия формирования национальных характеров, их изменяемость в зависимости от динамики окружающей жизни и др. Одна из ключевых идей эссе, по мнению автора монографии, «не доводить понимание национальных характеров до крайности, не следовать слепо сложившемуся стереотипу», перерастает рамки имагологии и может рассматриваться как ориентир в выстраивании межнациональных отношений.

Подробно характеризуя расширившийся в XVIII столетии спектр отношений между Россией и Англией, Н. П. Михальская отмечает, что исследователи не обошли вниманием этот период русско-английских связей, однако специальных работ, посвященных образу России в английской художественной литературе, не создано. Это замечание помогает осознать полемический вопрос о соотношении имагологии и компаративистики и сделать закономерный вывод о том, что у каждого из этих направлений свои цели и задачи, поэтому продуктивнее рассматривать их в комплексе, чтобы создать наиболее полную картину культурного и творческого взаимодействия разных стран и народов в ту или иную эпоху.

Так, в монографии зафиксированы два важных факта. В XVIII столетии англичане получили возможность напрямую знакомиться с русской литературой, поскольку впервые на английском языке были напечатаны произведения русского писателя, которым стал А. П. Сумароков. В то же время английские писатели стали играть важную роль в формировании у соотечественников представлений о России, так как их произведения были ориентированы на широкие круги читателей. Н. П. Михальская подчеркивает: «Нечто “русское” присутствует в английской художественной литературе XVIII в., проявляясь не только в отдельных реминисценциях и упоминаниях, а органически вливаясь в художественный мир произведений различных жанров – романа, поэмы, эссе, пьесы (трагедии и комедии). Особенность этого “русского элемента” или “русского начала” состоит не в сообщении каких-то новых фактов и сведений (чаще всего писатели опираются на уже известное), а в передаче колорита, самой атмосферы русской жизни, России, как они ощущаются английскими писателями» [4]. И здесь уместно вслед за ученым говорить о значимом имагологическом феномене: диалог культур ведет к взаимообогащению, поскольку восприятие писателем образа другого всегда предполагает культуротворческое начало, которое может реализоваться в художественном строе произведения или же в поиске новых жанровых форм. Так, в XVIII в. Россия превращается в предмет туристического интереса: для англичан поездки, вызванные любознательностью, становятся «признаками хорошего тона и интеллигентных потребностей». Это, в свою очередь, привело к увеличению числа путевых заметок, что благотворно сказалось на формировании жанра трэвелога, главная функция которого заключается в упорядочении культурных традиций и демистификации представлений о другом.

Переходя к рассмотрению нового важного этапа в развитии русской темы, Н. П. Михальская отмечает: если во второй половине XVIII в. Россия воспринималась в образе щита между Востоком и Западом, как сила, противостоящая мусульманскому миру, то начало XIX в. ознаменовалось усилением русофобии и негативистских настроений, вызванных обострением политической конфронтации между Англией и Россией, которая была обусловлена столкновением экономических интересов и «русской экспансией» на Ближнем Востоке и в Центральной Азии.

Эти изменения, зафиксированные в монографии, вновь убеждают в том, что эволюционный аспект образа другого во многом зависит от политической и культурной ситуации.

Рассматривая XIX столетие как эпоху наращивания новых характеристик англо-русских литературных связей, Н. П. Михальская выделяет следующие явления. Во‑первых, это усиление писательского интереса к России. В XIX в. в Англии появилось не менее трехсот художественных текстов с русской темой, среди авторов которых – Байрон, Вордсворт, Саути, Скотт, Бульвер-Литтон, М. Шелли, Браунинг, Уайльд и др. Во-вторых, расширение тематического диапазона, в том числе и на основе социальной дифференциации: теперь пишут не только о дворянском укладе жизни, но и о быте крестьян, ремесленников, купцов. В-третьих, появление специальных книг для детского чтения с описанием русской экзотики. В-четвертых, интенсификация литературного сотрудничества за счет личного знакомства русских и английских писателей. В-пятых, разнообразие жанровых форм (ода, сонет, поэма, сказка, драма, повесть, роман и др.), задействованных для реализации русской темы. В‑шестых, публикация критических статей о русских классиках (например, М. Арнольда о Л. Н. Толстом), утверждающих эстетическую и философскую значимость русского романа. Важными датами стали 1889 г., когда в Оксфорде было введено изучение русского языка, и 1893 г., когда было создано Англо-русское литературное общество. Охарактеризовав таким образом основные тенденции эпохи, Н. П. Ми­хальская глубоко и обстоятельно анализирует реализацию русской темы в творчестве видных мастеров слова, каждый из которых имел свою концепцию, обусловленную политическими убеждениями и эстетическими пристрастиями.

В завершении своего исследования Н. П. Михальская, обратившись к методу структурно-семантического анализа образа России в восприятии англичан, предпринимает попытку выявить его важнейшие структурообразующие идеи и символизирующие их понятия, подчеркивая «очевидную близость образа России в английской литературе IX–XIX вв. к мифу». К ним в первую очередь относятся контрастные противопоставления – смысловые оппозиции (страна – огромная, богатая, могущественная, условия жизни – нищенские; русские люди сильные и бесстрашные и в то же время рабски-покорные и т. п.), а также семантический элемент максимальной интенсивности – характеристики России даются, как правило, в превосходной степени (страна огромная, ее богатства несметные, нищета народа невиданная и т. п.). Образ России в творческом восприятии англичан отличается также высокой стабильностью, сохраняя основной набор элементов-стереотипов: величина/величие страны, образ русского дикаря, суровость климата, символические образы медведей и волков и т. д.

Эти идеи получили развитие в монографии «Россия и Англия: проблемы имагологии», в которой расширен круг исследуемого материала. Заложенная в самой структуре работы симметричность глав соответствует логике имагологических исследований, полнота которых определяется диалогом культур, анализом процесса взаимовосприятия двух разных народов. Примечательно, что этот труд имеет статус учебного пособия и представляет собой «первый опыт системного изложения проблем имагологии на примере взаимодействия литературы и культуры России и Англии» [5]. Если в первой главе речь идет об образе России в творчестве англичан, где уже известные по первой монографии факты дополняются разделами о восприятии в Англии произведений русских классиков, то вторая глава посвящена образу Англии в русской литературе, тому, как он реализуется в сочинениях Карамзина, Герцена, Гончарова, Лескова, Бунина и др. Образы англичан и англоманов, созданные русскими писателями, помогают осознать константы английского национального характера в русской интерпретации, а также амбивалентность образа Англии. Рецепция творчества английских классиков в России выявляет точки соприкосновения между двумя великими литературами, подчеркивает духовное родство творческих личностей разных национальностей. Приведенные в монографии материалы убедительно доказывают, что художественная литература играет большую опосредующую роль в создании определенного имиджа народа и страны, выступая как канал художественной коммуникации, знакомящий свой народ с другим народом.