Full text

Многие исследователи, рассматривающие вопрос о снижении нагрузки на судебную систему в Российской Федерации, делают вывод о том, что примирение сторон, в том числе использование альтернативных способов разрешения споров, может существенно улучшить положение дел. Предполагается, что чем больше дел будет заканчиваться примирительными процедурами, тем меньше затрат будет уходить на судебные разбирательства и тем эффективнее будет становиться судопроизводство в целом. Примерно с таким посылом в 2010 г. был принят Федеральный закон «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» [1] (далее – ФЗ «О медиации»). Кроме того, государством, безусловно, преследовалась и цель придания соответствия отечественного гражданского процессуального законодательства международным стандартам: «На необходимость содействовать примирению сторон на стадии производства по делу в целях сокращения количества рассматриваемых судами дел и улучшения качества отправления правосудия указано в Рекомендации Комитета министров Совета Европы N R (86) 12 о мерах по недопущению и сокращению чрезмерной рабочей нагрузки на суды, принятой еще в 1986 году. Комитетом министров предложено в качестве одной из основных задач возложить на судей обязанность добиваться примирения сторон и заключения мирового соглашения по всем соответствующим вопросам на любой стадии производства по делу» [2]. И с принятием данного нормативно-правового акта транснациональные требования формально действительно были соблюдены. Однако, по все большему убеждению общественности, на практике закон получился мертворожденным, поскольку его использование в реальности ничтожно мало по целому ряду объективных причин. По судебной статистике, с 2011 по 2017 г. лишь только 0,008% дел в судах общей юрисдикции и 0,002% дел в арбитражных судах прошли с участием медиаторов [3]. Последние изменения ФЗ «О медиации» были внесены в 2013 г., после этого предпринимались другие попытки корректировать существующие нормы, но до принятия законодательных поправок дело не дошло.

В последнее время экспертами активно обсуждается недавний законопроект, предложенный Верховным Судом Российской Федерации, который не просто вносит изменения в ФЗ «О медиации» и целый ряд других актов, но и предлагает создать новый институт – судебное примирение, которое ранее в российской действительности еще не использовалось никогда. История разработки данного законопроекта такова, что с большой долей вероятности нововведения будут одобрены Федеральным Собранием РФ. Как указано в пояснительной записке к проекту, «представителями деловых кругов и объединений на состоявшейся 21 сентября 2017 года встрече с Президентом Российской Федерации были высказаны пожелания о необходимости совершенствования примирительных процедур. По итогам указанной встречи 6 октября 2017 года утвержден Перечень поручений Президента Российской Федерации N Пр-2042, пунктом 2 которого поручено рассмотреть вопрос о совершенствовании регулирования примирительных процедур (медиации), включая применение медиации при рассмотрении дел государственными судами» [4]. Следовательно, поручение разработать соответствующие поправки было дано самим президентом, что ставит законопроект в разряд очень авторитетных.

В качестве подтверждения последнего тезиса напомним, что и сам первоначальный ФЗ «О медиации» был принят не сразу, поскольку его первый проект предлагался еще в 2006 г., но был отклонен в первом чтении. И только когда поручение о создании нормативной базы для данной процедуры было дано президентом РФ в 2009 г., новый закон увидел свет: «В январе 2009 г., по итогам VII Всероссийского съезда судей, состоявшегося 02 декабря 2008 г., Президент России дал поручение подготовить изменения в законодательные акты Российской Федерации, направленные на совершенствование судебной системы. В числе мер была указана и разработка внедрения досудебных и внесудебных способов разрешения споров и в том числе медиации. К марту 2010 г. был подготовлен новый законопроект о медиации, который был 11 марта 2010 г. внесен Президентом РФ на рассмотрение в Государственную Думу» [5].

В тексте Постановления Пленума Верховного Суда, которым был утвержден проект, содержится информация о том, что новшества будут затрагивать следующие нормативные акты:

1)     ФЗ «О статусе судей в Российской Федерации» [6];

2)     ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» [7];

3)     ФЗ «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» [8];

4)     Гражданский процессуальный кодекс РФ [9];

5)     Арбитражный процессуальный кодекс РФ [10];

6)     Кодекс административного судопроизводства РФ [11].

Основные изменения непосредственно затронут ФЗ «О медиации» и Гражданский процессуальный кодекс. Рассмотрим основные предложения и определим, каким изменениям предлагается подвергнуть процедуру медиации, в чем будет принципиально отличаться судебное примирение, а также каково значение законодательной инициативы в целом.

Во-первых, существенное изменение в отношении процедуры медиации вносится относительно сферы ее применения. В первой же статье ФЗ «О медиации» (часть 2) предлагается расширить сферу применения медиации – если сейчас она может быть применена только в частноправовых отношениях (гражданских), то теперь предлагается применять медиацию к административным и иным публичным спорам. Это очень сильно меняет природу самого института медиации в России, поскольку ее сущностью являлось решение вопросов на равных, что присуще именно гражданским правоотношениям. Соответственно, этим фактором обусловливались многие правила ее применения: например, то, что стороны оплачивают работу медиатора пополам, в равных размерах. Как это должно происходить в условиях административного спора и сможет ли медиатор оставаться действительно независимым лицом, большой вопрос.

Во-вторых, в ФЗ «О медиации» практически каждый раз после упоминания фигуры медиатора добавляется словосочетание «судебный примиритель», и этим новая конструкция как бы ставится наравне с медиацией. Однако если сущность медиации становится понятна из всего текста федерального закона, то понятие судебного примирителя нигде в законопроекте не раскрывается. Единственное, что мы можем выявить, – это некоторые из его функций. Так, в ГПК РФ предлагается внести следующее положение: «Судебный примиритель вправе вести переговоры со сторонами, другими лицами, участвующими в деле, изучать представленные ими документы, знакомиться с материалами административного дела с согласия суда и осуществлять другие действия, необходимые для эффективного урегулирования спора и предусмотренные Регламентом проведения судебного примирения, в том числе давать сторонам рекомендации в целях скорейшего урегулирования спора» [12]. Также если проанализировать пояснительную записку, то становится ясно, что инициатор законопроекта классифицирует и медиацию, и судебное примирение как однородные виды посредничества: «Термины “посредничество”, “посредник” используются в законопроекте как родовые понятия с учетом того, что термины “медиация”, “медиатор”, “судебное примирение”, “судебный примиритель” являются специальными по отношению к ним» [13]. Следовательно, медиатор и судебный примиритель – это фигуры одного порядка. Но предполагается, что судебными примирителями могут быть только судьи в отставке или представители действующего аппарата суда. Иными словами, разграничить медиатора и судебного примирителя можно только по степени участия государства в альтернативной процедуре: судебный примиритель – это лицо, аккредитованное государством, представитель суда, а медиатор чаще всего именно частный субъект, хотя предполагаемые нововведения позволяют судьям в отставке становиться также и профессиональными медиаторами. Из всего этого, по мнению автора, вытекает целый ряд проблем, которые достойны отдельного исследования и не могут быть раскрыты в рамках одной статьи.

В-третьих, законопроектом предлагается добавить новую главу в Гражданский процессуальный кодекс РФ: «глава 14.1. Примирительные процедуры. Мировое соглашение». Эта глава должна не только шире регламентировать особенности и форму мирового соглашения, но и перечислять ряд самостоятельных примирительных процедур: «Урегулирование споров допускается путем переговоров, сверки документов, посредничества, в том числе медиации, судебного примирения или использования других примирительных процедур, если это не противоречит федеральному закону». В данном случае можно усмотреть только положительные стороны инициативы, поскольку вопрос примирительных процедур описан в ГПК РФ очень поверхностно, а, тем не менее, это важнейшая часть гражданского процесса. Подобные нормы содержатся только в таких статьях, как, например, ст. 173 ГПК РФ «Отказ истца от иска, признание иска ответчиком и мировое соглашение сторон» [14]. И одна из причин малого процента использования медиации как раз в том, что об этой процедуре неизвестно широким слоям населения. Естественно, что закрепление положений о медиации в главном акте гражданского процесса должно изменить положение. Вероятно, и в целом эффективность примирительных процедур от этого повысится.

В-четвертых, данный законопроект, как и любой другой, не обходит стороной вопрос финансирования. Как уже было сказано ранее, судьи в отставке получат возможность без прохождения специальных курсов обучения получить статус профессионального медиатора. С другой стороны, эти же лица могут изъявить желание стать судебными примирителями. Можно предположить, что решающим фактором в выборе варианта станет величина оплаты труда. Если выступать в качестве медиатора – это одна сумма, если исполнять функции судебного примирителя с оплатой из средств государственной пошлины – это совершенно другая сумма. При этом в законопроекте нет конкретных формулировок о том, как именно будет оплачиваться работа судебных примирителей и сколько бюджетных средств необходимо для реализации законопроекта. Кроме того, в тексте не говорится о материальных стимулах для граждан, чтобы использовать либо медиацию, либо судебное примирение. Финансово-экономическое обоснование к проекту также не отличается большой конкретностью.

Таким образом, инициатива Верховного Суда РФ, одобренная Постановлением Пленума от 18 января 2018 г., больше посвящена даже не введению судебного примирения, как это обычно преподносится в СМИ, а развитию примирительных процедур в целом. И многие из предложений выдвинутого законопроекта действительно могут положительно сказаться на разгрузке судебной системы в России, тем более что составители законопроекта действительно осознают существование серьезных проблем, указывая на это в начале пояснительной записки: «В Гражданском процессуальном кодексе Российской Федерации, Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации, Кодексе административного судопроизводства Российской Федерации закреплены нормы, касающиеся примирения сторон. Однако их лаконичность и разрозненность не позволили указанному институту стать эффективным инструментом урегулирования споров» [15].

Но конкретные изменения, касающиеся медиации и ее соотношения с судебным примирением, вызывают большие вопросы. Кроме того, не все исследователи признают, что именно суд должен брать на себя ключевую роль в примирении: «Суду необходимо выполнять функцию по примирению сторон в качестве дополнительной наряду с основной, связанной с разрешением споров. Не следует возлагать на суд обязанность примирения сторон, так как это приводит к соединению в одном лице полномочий судьи и примирителя и придает функции примирения самостоятельное, а не вспомогательное значение. Предпосылок же для обособления данной функции не наблюдается. Функция суда по примирению должна заключаться в разъяснении сторонам их права урегулировать спор мирным путем и правовых последствий заключения мирового соглашения или урегулирования спора при содействии посредника. <...> Сторонам необходимо разъяснить требования, которые предъявляются законом к мировому соглашению, порядок его заключения, утверждения судом и исполнения сторонами, а также порядок обращения к посреднику» [16].

Разработчикам законопроекта, по мнению автора, следовало больше внимания уделить тем проблемам действующего законодательства, к которым сейчас чаще всего обращаются исследователи, а именно: предложить более подробную регламентацию профессиональной ответственности медиаторов, урегулировать вопрос оплаты услуг медиатора – конкретизировать границы их гонораров, уточнить аспекты, касающиеся профессионального образования примирителей, поскольку на данный момент единой программы дополнительной подготовки медиаторов в России не разработано. Немаловажно и решить вопрос с правовой грамотностью населения, поскольку о существовании процедуры медиации знает лишь очень небольшой процент граждан. Обсуждают и другие недостатки российского законодательства о медиации: «Следует отметить узкий круг нормативных правовых актов, посвященных медиации, и слабую поддержку вышеуказанных процедур государством. Помимо этого в отечественном законодательстве не раскрыты суть и цели примирительных процедур, а также нет системности и единства. В частности, разработка и установление стандартов и правил деятельности медиаторов, а также контроль за соблюдением установленных ими требований возложены на саморегулируемые организации медиаторов» [17]. В качестве примера хорошего опыта внедрения медиации в правовую систему нередко приводится ситуация в Республике Беларусь, где существуют даже общегосударственные реестры примирителей.

Точно так же существенной представляется и проблема правового статуса медиатора в гражданском или арбитражном судопроизводстве: «Медиатор не является стороной в споре, поэтому не пользуется правами и обязанностями лиц, участвующих в деле на основании ст. 41 АПК РФ. В частности, медиатор не имеет права знакомиться с материалами дела, а также знакомиться с ходатайствами и жалобами, поданными другими лицами, участвующими в деле, получать копии судебных актов. Все вышеперечисленное, тем не менее, могло бы поспособствовать более качественному и скорому ознакомлению медиатора с обстоятельствами спора и предложить наиболее взаимоприемлемые пути разрешения сложившегося конфликта» [18]. Все это, по отдельности влияя на решение спорящих сторон, заставляет их все чаще обращаться к юрисдикционному способу разрешения конфликта. Пусть судебная система и обладает своими недостатками, но она дает участникам судопроизводства определенные правовые гарантии. В отличие от этого институт медиации в России развит еще не так хорошо, чтобы на него полагалось все больше граждан.

Таким образом, хотя частично рассматриваемый нами законопроект и касается описанных выше положений, должным образом ситуация с использованием услуг медиаторов в стране не изменится, так как в документе все это описывается лишь поверхностно. Исходя из этого, положительный характер предлагаемых новелл можно признать только частично. С большой долей вероятности можно спрогнозировать, что новые нормы не будут действительно эффективны или же останутся невостребованными, как ФЗ «О медиации» 2010 г. Поэтому вопрос о необходимости таких изменений остается открытым.