Full text

Принцип свободы оценки доказательств, закрепленный в ст. 17 УПК РФ, заключается в том, что судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убежде­нию, основанному на совокупности имеющих­ся в уголовном деле доказательств, руководству­ясь при этом законом и совестью, а также тем, что никакие доказательства не имеют заранее установленной силы [1].

В советском уголовном процессе долгое время доминировала доктрина оценки доказательств по внутреннему убеждению субъекта доказывания, так что сейчас необходимо, по нашему мнению, отграничить данное понятие от судейского усмотрения.

И внутреннее убеждение, и судейское усмотрение выступают элементами оценки доказательств.

Внутреннее убеждение – категория, выражающая субъективное отношение к объективной действительности, основанное на оценке всех доказательств, исследованных в ходе судебного следствия. Это понятие означает, что судья не связан заранее выстроенной иерархической системой доказательств, различных по силе, никто не вправе навязывать ему подобные суждения. В этом смысле внутреннее убеждение характерно, конечно, не только для судьи, но и, например, для потерпевшего, практически всегда отличающегося обвинительным уклоном. Но оценка доказательств потерпевшим правового значения не имеет.

С внутренним убеждением тесно связано и понятие относимости доказательств, решающее, существенно ли данное обстоятельство для дела. Здесь иногда может наблюдаться конфликт, когда судья внутренне склоняется к важности какого-либо факта, но с объективной точки зрения вынужден признать его второстепенность. На основе анонимного опроса судей мы приходим к выводу, что чаще всего такой конфликт возникает при рассмотрении и оценке свидетельских показаний. Анонимный опрос выявил и некоторые особенности психологии, например, судьи-женщины склонны колебаться дольше в принятии решения о допустимости тех же показаний, нежели судьи-мужчины.

Теперь перейдем ко второй категории. На наш взгляд, судейское усмотрение – это выбор судьей варианта разрешения дела, основанный на его субъективном восприятии обстоятельств дела и его субъективном толковании норм права. Можно сказать, что судейское усмотрение выступает своеобразной тактикой разрешения конкретного дела, а внутреннее убеждение в таком случае можно считать методикой для правосудия.

Самыми интересными для нас являются ситуации, когда судья, рассматривая конкретное дело, вынужден применять или не применять заведомо несправедливый, по его мнению, закон либо просто устаревший по духу, хоть и не утративший силу де-юре; либо когда подходящей для применения нормы права просто нет. Тогда под судейским усмотрением следует понимать выбор такого варианта разрешения дела, который является с точки зрения права наиболее справедливым.

Например, 5 мая 2017 г. Ленинским районным судом г. Барнаула был вынесен приговор по уголовному делу № 1-153 в отношении П., признанного виновным в совершении преступления, предусмотренного п. «з» ч. 2 ст. 111 УК РФ. Суд провел исследование и оценку каждого доказательства по уголовному делу и в конечном итоге в приговоре указал, что суд не усмотрел каких-либо оснований для признания доказательств недопустимыми и обвинение, выдвинутое в отношении подсудимого, подтверждается совокупностью данных доказательств. Относительно назначения наказания за совершенное П. преступление суд также использовал свое усмотрение, указав, что «с учетом характера совершенного преступления, которое является умышленным, суд не усматривает оснований для применения в отношении подсудимого положений ч. 6 ст. 15 УК РФ» [2]. Этот пример мы приводим для иллюстрации фиксации судейского усмотрения в приговорах. На основе 22 изученных приговоров из архива Ленинского и Центрального районных судов г. Барнаула за 2013–2017 гг., мы можем сказать, что усмотрение фигурирует в мотивировочной части в 89% случаев. Это говорит, по нашему мнению, о достаточной гибкости данного понятия, под которое можно относительно легко подогнать не совсем соответствующие ему реалии.

Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что понятие судейского усмотрения в уголовном процессе шире, чем оценка доказательств по внутреннему убеждению судьи.

В рамках исследования проблем судейского усмотрения одной из центральных проблем остается определение такой категории, как «совесть», которая также закреплена в ст. 17 УПК РФ.

В науке есть большой процент скепсиса по вопросу совести судьи и ее упоминания в законодательстве. Само по себе данное понятие фигурировало в уголовном процессе еще с советских и дореволюционных времен, но часто трактовалось по-разному. Приведем самые, на наш взгляд, показательные точки зрения.

Р. Г. Зорин, например, указывает, что совесть, нравственность, справедливость – критерии, не носящие нормативный характер [3]. Совесть – это очень личное. Следовательно, она факультативна. Действительно, совесть как духовная категория на первый взгляд имеет мало общего с правом. Но, если проанализировать ст. 17 УПК РФ, можно увидеть, что правоприменитель, буквально ее толкуя, должен руководствоваться законом и совестью, выступающими на равных. Получается, что совесть, с точки зрения законодателя, не столь уж факультативна.

Более жесткого мнения придерживается Н. Н. Пилюгина. Она считает, что категория «совесть» должна быть исключена из законодательства как явный атавизм [4]. По её мнению, совесть – абстрактное и субъективное понятие. У каждого человека совесть своя, и свести их вместе было бы абсурдом. Но тогда, если не забредать далеко в философские рассуждения, получится, что абстрактно любое нравственное понятие, например долг или честь. Дисбаланс мнений относительно данных категорий повлечет распад общества как такового.

Обратная точка зрения у В. Л. Будникова [5]. Он считает, что нельзя согласиться с мнением о том, что совесть есть сугубо индивидуальное явление. Личность как социальная конструкция вырабатывает свое поведение, ориентируясь на общепринятые критерии; так же и в отношении совести. Иначе, по нашему мнению, получится ситуация, аналогичная истории горьковского Ларры из рассказа «Старуха Изергиль», который противопоставил себя обществу и в итоге оказался обречен на одиночество. Мы склонны согласиться именно с этой точкой зрения.

Получается, что чем больше пробелов в праве, тем значимее для принятия конкретного решения становится судейское усмотрение. Часто это означает ошибки, произвол, усмотрение подменяются правовой небрежностью. Не стоит забывать и о чисто внешних факторах, влияющих на судью. Не спишешь со счетов, например, плохое настроение, схожесть ситуации по делу с той, в которую попадали родственники судьи или он сам. Даже слабое здоровье может повлиять на формирование у судьи мнения по делу. С учетом колоссальной нагрузки на суды эти факторы нарастают как снежный ком и выливаются в несправедливый приговор.

Независимость судьи ослабляется под давлением неофициальных установок кассационных инстанций, председателей судов, государственных обвинителей. Начинает формироваться так называемая системная совесть, пережиток существовавшего в прошлом «телефонного права». Судье проще пустить дело на самотек, вынести приговор по шаблону, не особенно вникая в суть дела. Очевидно, что такая ситуация представляет наибольшую опасность для правосудия. Судья уже не беспристрастен, он превращен в послушное орудие, и тогда в дело вступает коррупционная составляющая.

А если закон говорит одно, а совесть диктует другое? Здесь мы уже тесно соприкасаемся с проблемой быстрого профессионального выгорания судей, вынужденных разрываться между буквой закона и нравственностью. В связи с этим, думается, необходима постановка проблемы введения штатного психолога.

Совесть – категория, безусловно, субъективная. А субъективизм тесно переплетен с профессиональной деформацией, как было сказано. Некоторые авторы объясняют это тем, что судьи первых инстанций единолично рассматривают дело. Но, предлагая коллегиальность уже на первом уровне, можно добраться до необоснованного затягивания процесса и недостаточно объективного решения. Чтобы минимизировать субъективизм, предлагается написать электронную программу для судей, своеобразную матрицу, по которой им предстоит работать. Презентация подобной программы предполагается на конец 2018 – начало 2019 г. Главным аргументом разработчики заявляют повышение эффективности процесса, оптимальное распределение времени и уменьшение нагрузки на вышестоящие суды. Спрашивается: а нужна ли электронной программе совесть?

Но если уходить в эту крайность и отказываться от вопроса совести вообще – что тогда? Если заменить судью машиной и поставить судопроизводство на конвейер? Мы не будем останавливаться на уязвимости подобной идеи, на том, как легко при соответствующем уровне знаний внести изменения в программу, чтобы решение отвечало целям одной из сторон – это уже вопросы преступности в сфере высоких технологий. Но возьмем для примера ситуацию пропуска частной жалобы, пусть это и будет гражданское судопроизводство. Заявитель просит восстановить срок, так как копию определения он получил за три дня до инсульта, полтора месяца находился на лечении, из них пять суток в реанимации. Жалобу, соответственно, направил в суд через два дня после выписки. Судья отказывает в восстановлении срока, мотивируя решение тем, что у заявителя было несколько дней до инсульта для ознакомления с копией определения. Если бы дело разрешалось роботом, в мотивировочной части решения был бы прописан срок нахождения заявителя в реанимации и больнице [6].

Принося присягу, судья клянется честно и добросовестно исполнять свои обязанности, осуществлять правосудие, подчиняясь только закону, быть беспристрастным и справедливым, как велят долг судьи и его совесть (ч. 1 ст. 8 Закона «О статусе судей»). Странно, что по поводу категории «долг» в науке нет столь жарких прений. Долг судьи заключается в справедливом, беспристрастном правосудии. При этом он должен соотноситься с человеческим долгом и с той же совестью. В идеале судья должен обладать высокими моральными качествами для осуществления взятой на себя обязанности.

Можно подвести некоторые итоги.

В настоящее время российское уголовно-процессуальное законодательство не дает четкого определения понятию «совесть» судьи, хотя данный термин употребляется в нем. В то же время не используются, хотя и неоднократно упоминаются в доктрине уголовного процесса, термины «судейское усмотрение» и «внутреннее убеждение». Также можно согласиться с тем, что на практике часто допускается подмена судейского усмотрения правовой небрежностью, замещение подлинной судейской совести системной.

Многочисленные научные работы различных авторов, раскрывающие понятие «совесть» судьи, также не содержат единого мнения по данному вопросу.

Проанализировав уголовно-процессуальное законодательство, литературу и мнения отдельных ученых, можно сделать вывод, что совесть судьи – это индивидуальная способность судьи к самоконтролю в рамках уголовно-процессуального закона и к справедливости в праве.

В результате проведенного нами исследования об использовании в судебной практике категорий «совесть судьи» и «судейское усмотрение» нами предлагаются следующие законодательные инициативы:

  1. Ст. 5 дополнить п. 54.1 и изложить в следующей редакции: совесть судьи – это индивидуальная способность судьи к самоконтролю в рамках уголовно-процессуального закона и к справедливости в праве. Дополнить понятиями «независимость судей», «свобода оценки доказательств», «внутреннее убеждение судей».
  2. П. 54 ст. 5 УПК дополнить положением об обязательной проверке кандидата на должность судьи с помощью методик профайлинга и полиграфа. Изложить в следующей редакции: «Судья – должностное лицо, уполномоченное осуществлять правосудие. При отборе кандидата на должность судьи следует с помощью методик профайлинга и проверки на полиграфе составить психологическую характеристику личности кандидата, в частности, выявить наличие или отсутствие у него необходимых морально-этических качеств».
  3. Изменить законодательную регламентацию ст. 17 УПК РФ. Понятие «совести» в тексте статьи ставить перед понятием «закон», также законодательно уточнить понятие «правосознающая совесть». Совесть должна стать практико-ориентированным понятием, опираться на развитое правосознание и правовую культуру судьи. Поскольку нравственность в конечном итоге породила право, категория «совесть» должна стоять перед категорией закона.
  4. Дополнить ч. 1 ст. 17 УПК РФ положениями о соответствии данной статьи ст. 120 Конституции РФ и о цели выявления истинных обстоятельств по рассматриваемому уголовному делу, на основании которых и возможна справедливая оценка доказательств. Предлагается следующее содержание: «Судьи независимы и подчиняются только своей совести, Конституции РФ и закону для реализации высшей цели в деле установления истины по рассматриваемым ими делам, в частности, реализации главной цели выявления истинных обстоятельств по уголовному делу, на основании которых могут и должны быть вынесены обоснованные, справедливые и законные решения».
  5. Главу вторую УПК РФ дополнить ст. 17.1. «Принцип обоснованного и законного судебного решения и приговора на основе добросовестности судьи».