Lada AlpeevaВажность и актуальность изучения архаической лексики состоит в том, что архаическая лексика и так находится на периферии современного русского языка, но в эпоху глобализации нашему языку, как и многим языкам на Земле, грозит унификация, упрощение, вливание в него большого количества международной лексики, с одной стороны, и утрата национального духа и характера языка – с другой. Авторитетный лингвист М. А. Марусенко пишет по этому поводу, что зачастую происходит «уменьшение и снижение роли национальных языков на их собственной традиционной территории» [1]. Многие страны на государственном уровне принимают различные программы с целью сохранения государственных, официальных и вымирающих языков малых народов.
Как мы указали выше, важно то, что в художественных произведениях В. М. Шукшина архаизмы, возможно, используются в живой деревенской разговорной речи, которую хорошо отобразил в своем художественном мире писатель. Свидетельством того, что герои его произведений – это отражение непридуманной действительности, живые, говорящие на языке простого человека, является то, что это неоднократно замечали многие лингвисты, литературоведы, журналисты, критики и, наконец, театральные деятели. Приведем пример из интервью режиссера Алвиса Херманикаса: «Шукшин – родственник всем русским людям. В нашем пластмассовом мире, где остается все меньше настоящего, он был настоящим» [2].
Язык – это живая иерархическая система различных лингвистических единиц. В своеобразии и выверенности законов функционирования, во взаимодействии этих единиц проявляется системность каждого уровня языка: любой язык изменяется и развивается на фонетическом, морфемном, лексическом, морфологическом и других уровнях. При этом всегда происходит борьба двух принципов: принципа экономии средств и принципа многофункциональности используемых средств в целях выполнения всех функций языка с упором на самую важную из них – коммуникативную функцию.
Лексическая система русского языка, как и любая другая лексическая система, характеризуется подвижностью, особенно в современном глобализованном мире. Процесс изменения лексического уровня языка, его вокабуляра довольно быстр и нетруден с точки зрения функционирования системы языка, при этом подвижность зависит от различных причин, т. е. скорость изменения вокабуляра зависит от экстралингвистических и интралингвистических факторов. В периоды больших общественных потрясений, например в годы смены общественной формации или быстрого научно-технического прогресса, словарный состав языка расширяется и изменяется очень быстро, в то время как в более спокойные годы словник становится более стабильным. Внутриязыковые причины также являются системными и предсказуемыми. В книге «Современный русский язык» под редакцией В. А. Белошапковой можно увидеть следующую иллюстрацию системности перемещения лексемы на периферию словарного состава языка: «Во многих языках есть особые, отдельные слова со значением: “дядя со стороны матери” (например, древнерусское вуй, богарское вуйчо) и “дядя со стороны отца” (древнерусское стрый, болгарское чичо). При этом всегда: если есть слово со значением “дядя со стороны матери”, есть и слово со значением “дядя со стороны отца”. <…> Если из языка уходит одно из этих слов, то оставшееся меняет значение (оно станет обозначать дядя и по материнской, и по отцовской линии)» [3]. Как можно заметить, древнерусские слова стрый и вуй не используются в современном русском литературном языке, а наименование родственника дядя употребляется без различения принадлежности к конкретной родовой ветке в одной семье.
Однако в любом случае неологизму нужно время на адаптацию, подстройку своих лексических характеристик и грамматических категорий к данной системе языка, с одной стороны, а архаизму и историзму также необходимо постепенное движение в сторону периферии лексической системы – с другой. При этом мы считаем, что любое слово, которое когда-либо существовало в языке, остается в нем навсегда и может быть вызвано к форме активного функционирования в любой момент, даже находясь в глубоком пассиве лексического запаса современного русского языка. Эта точка зрения основывается на том, что существуют различные мнения о границах современного русского языка, и одна из них простирается до времен А. С. Пушкина. Но в художественном стиле великого русского поэта можно найти большое количество слов-архаизмов, причем как лексически, так и грамматически устаревших слов. Например, в его стихотворениях используются слова очи, перси, ланиты, выя и многие другие наряду с нейтральными словами шея, глаза, щеки. Это подтверждает то, что язык А. С. Пушкина – это язык великого реформатора и знатока русского языка, что не всегда находило понимание в критической литературе современников поэта. Однако логический вывод о принадлежности архаизмов и историзмов к лексической системе языка в целом, с учетом данных аргументов, очевиден.
Интересно, что архаизм и историзм может появиться в активном составе под влиянием особенностей индивидуального стиля речи известного человека. Из недавних примеров можно вспомнить слова сосуля и скрепа. Слово сосуля было употреблено В. И. Матвиенко в годы ее работы на посту губернатора Санкт-Петербурга и впоследствии активно использовалось в публицистических текстах различных СМИ. Интересно, что подобные по составу слова, например лога, варега, не знакомы современному носителю русского языка, кроме специалистов-филологов, однако в данном случае использование этой лексемы оказалось оправданным, так как употреблялось по отношению к большому объему наледи на крышах домов, которое не могло быть адекватно описано с помощью слова сосулька, явственно сохранившего значение уменьшительно-ласкательного суффикса.
Второй приведенный нами пример – слово скрепа – зафиксирован в словаре Д. Н. Ушакова и имеет следующие значения:
«СКРЕ́ПА, скрепы, жен.
1. только ед. Действие по гл. скрепить-скреплять (спец.). Скрепа досок. Скрепа документа.
2. Приспособление, скрепляющее части какого-нибудь сооружения (тех.). Железная скрепа. Медная скрепа. Укрепить скрепы. Брусья соединены медными скрепами.
3. перен. То, что скрепляет, соединяет, сплачивает.
4. Подпись, которой скрепляют какой-нибудь документ (офиц. канц.). Копия за скрепой секретаря» [4].
Из современного дискурса можно заметить, что в настоящее время слово скрепа употребляется в публицистике в его третьем (переносном) значении: «то, что скрепляет, соединяет, сплачивает». Впервые оно было употреблено президентом Российской Федерации В. В. Путиным в речи-послании президента Федеральному собранию: «Сегодня российское общество испытывает явный дефицит духовных скреп – милосердия, сочувствия, сострадания друг другу, поддержки и взаимопомощи, – дефицит того, что всегда, во все времена исторические делало нас крепче, сильнее, чем мы всегда гордились» [5].
Устареванию и выходу из активного употребления подвержены не только исконные слова языка, но и совсем современные неологизмы, которые могут исчезнуть из употребления под влиянием научно-технического прогресса: вспомним слова лэптоп, пейджер, дискета. Не исключено, что современное обозначение носителя цифровой информации флеш-карта, флешка тоже может исчезнуть из активного употребления, если такой носитель будет массово заменен на другую форму хранения цифровой информации, например, при переходе на облачное хранение данных или же в связи с усилением защиты персональных данных будет придумано новое техническое устройство для хранения подобной цифровой информации, которое будет называться иначе или же для его номинации вернут какое-либо устаревшее слово. Такой процесс произошел, например, со словом ботфорты, когда лексема, относившаяся к обозначению военных мужских сапог, стала употребляться по отношению к женским сапогам с высоким голенищем.
Таким образом, рассмотрев причины возникновения устаревших слов в языке и приведя различные примеры архаизмов и историзмов, необходимо для дальнейшего исследования привлечь определение самих терминов «архаизм» и «историзм» для соблюдения научной точности работы. Мы привлекли для работы определение архаизма из учебника для вузов «Современный русский литературный язык» под редакцией П. А. Леканта: «Архаизмы – это слова, обозначающие понятия, предметы, явления, существующие в настоящее время; по различным причинам архаизмы были вытеснены из активного употребления другими словами. Следовательно, архаизмы имеют синонимы в современном русском языке; ср.: ветрило – парус, психея – душа, заморский – иностранный, кой – который, сей – этот, поелику – потому что» [6]. В противоположность к этим условно говоря словам-синонимам историзмы – это слова, обозначающие какое-либо явление действительности конкретной исторической эпохи.
Существует несколько классификаций архаизмов по форме и по значению: собственно лексические архаизмы (тать), лексико-семантические архаизмы (живот – в значении «жизнь»), лексико-фонетические архаизмы (огласовка – зерцало), лексико-словообразовательные архаизмы (рыбарь – в значении «рыбак»), архаические грамматические варианты слов (рояль – ж. р.), архаизмы, являющиеся частью семантически связанных фразеологизмов («не видно ни зги»).
Лингвисты делят также архаизмы по функционированию в современном активном вокабуляре и причинам вытеснения на периферию лексической системы: соотнося с предыдущей классификацией, очевидно, что наиболее устарелыми являются лексико-семантические и лексические слова-архаизмы, которые не могут быть понятны современным носителям русского языка (говядо – в значении «бык»), и совсем уж непонятными являются историзмы, которые обозначают понятия, не используемые в современной жизни.
Лексикография в своих классических словарях, а также в различных электронных словарях указывает на принадлежность слова к устаревшей лексике путем помет «устар.» (устарелое), «арх.» (архаизм), «ист.» (историзм).
Итак, мы указали, что архаизмы и историзмы являются частью устаревшей, вышедшей из активного употребления частью лексической системы языка. Каким же образом они могут появиться в произведениях современных писателей, с какой целью авторы могут ввести их в свой художественный язык?
Очевидно, что первой причиной для введения архаизмов и историзмов в художественную литературу является стремление к достоверному описанию исторического времени в целом, а также характера и социальной принадлежности отдельного героя в частности. Для достижения этой цели писатели через речевые особенности главных и второстепенных героев создают внутренне непротиворечивую картину художественного произведения, заставляют читателя поверить в описываемые события, ощутить понимание характера конкретного героя и его поступков. В зависимости от социальной принадлежности героев в одном и том же произведении может быть и диалектная, и просторечная, и высокая лексика, даже возможно привлечение терминологического лексического пласта для описания той или иной профессиональной деятельности героя. Использование единиц различных функциональных стилей и пластов является традицией в русской литературе, начиная от А. С. Пушкина и других писателей XIX в., и продолжается в литературе XX в. В романе-эпопее «Тихий Дон» автор для того, чтобы показать особенности уклада казачьего хутора, широко включает в речь своих героев такие диалектные слова, как «курень» – дом, «баз» – место для содержания скота и многие другие.
В своем творчестве писатель В. М. Шукшин большое внимание уделяет описанию крестьянского сельского быта далеких сибирских деревень, который он хорошо знал, так как сам родился в одной из них. Поскольку в произведениях В. М. Шукшина описываются очень далеко отстоящие от центральных городов деревни и села, то очевидно, что в языке этих жителей будет большое количество просторечной и диалектной лексики, а также, по нашим предположениям, будут встречаться слова-архаизмы и слова-историзмы.
В своей работе мы опирались на сложившуюся лексикографическую традицию исследования художественного языка В. М. Шукшина, которая насчитывает несколько значительных лексикографических работ. Нам удалось привлечь для работы следующие словари, которые описывают идиостиль и словарный состав художественных произведений В. М. Шукшина: Елистратов В. С. «Словарь языка рассказов Василия Шукшина» (2001) [7], Байрамова Т. Ф., Никишаева В. П. «Словарь языка рассказов В. М. Шукшина» (2002) [8], Воробьева И. А. «Словарь диалектизмов в произведениях В. М. Шукшина» (2002) [9], Соловьева А. Д. «Словарь фразеологизмов в произведениях В. М. Шукшина» (2002) [10], Ковалева И. Б. «“Человек телесный”: опыт тематико-частотного словаря языка В. М. Шукшина» (2011) (статья, исследующая язык В. М. Шукшина с целью составления лексикографического словаря писателя) [11].
В данных словарях представлено от 1000 до 6000 лексем из произведений В. М. Шукшина, которые характерны для данного писателя. В целом, согласно анализу лексем, большая часть слов являются нейтральными с точки зрения их стилевой принадлежности, диалектизмы и просторечие составляют около 10,5%, редко встречаются слова уголовного жаргона, например фраер, что объясняется очевидным неприятием уголовного мира самим В. М. Шукшиным: это подтверждается также в его режиссерской и актерской работе в кинофильме «Калина красная».
Что касается слов-архаизмов и слов-историзмов, то после того, как анализ словарного состава перечисленных лексикографических работ не выявил наличие большого количества архаизмов и историзмов в произведениях В. М. Шукшина, мы обратились непосредственно к его рассказам, повестям, романам с целью подтверждения выводов составителей словарей идиостиля В. М. Шукшина. При выполнении исследования были прочитаны такие произведения В. М. Шукшина: «Алеша Бесконвойный», «Гоголь и Райка», «Горе», «Дядя Ермолай», «Жатва», «Любавины», «Сны матери», «Срезал», «Чудик» [12], «Я пришел дать вам волю» и многие другие [13].
Во всех этих произведениях была найдена просторечная, сниженная, диалектная лексика, и только в романе на историческую тему (посвящённом восстанию под предводительством Степана Разина) «Я пришел дать вам волю» были найдены историзмы в большом количестве [14].
Это подтверждает сделанный выше вывод о том, что для достоверности передачи духа исторической эпохи, бытования героев на каком-либо историческом отрезке времени писатели используют историзмы и архаистические обороты. Для примера можно привести любое произведение, которое посвящено описанию отдаленной исторической эпохи, например, в романе А. Н. Толстого «Петр I» мы находим: боярин, опричники, челобитная и т. п. [15]
Однако в рассмотренном нами произведении «Я пришел дать вам волю» автор использует устаревшие средства языка с осторожностью, стараясь не перегрузить язык описаний и своих героев архаизмами и историзмами: «Шукшин пишет Разина и его казаков, пользуясь легкой, вполне современной, изящной конструкцией фразы, обнаруживая опять-таки непринужденную песенную возвышенную свободу народного языка, которая несет, однако, с собой великий жизненный смысл, великую раскрепощенность идеи» [16]. По нашему мнению, это происходит потому, что, с одной стороны, В. М. Шукшин хочет показать близость исторического героя и его мотивации, поступков к современному писателю, а с другой стороны, старается избежать лишней нагрузки, тяжеловесности, смысловой непонятности текста.
Особенно хочется отметить такой художественный прием В. М. Шукшина: большую часть архаизмов и историзмов (в количественном значении на страницу текста) он использует в начале своего произведения, видимо, с целью вовлечения читателя в историческую художественную ткань повествования, но затем количество устаревших слов резко сокращается и в описаниях, и в речи героев, так как, по нашему мнению, писатель старается приблизить внутренний мир своих героев к читателю.
Для иллюстрации приведенного выше вывода обратимся к роману «Я пришел дать вам волю». Роман открывается следующим чрезвычайно длинным предложением, которое к тому же выделено курсивом: «Каждый год, в первую неделю великого поста, православная церковь на разные голоса кляла: “Вор и изменник, и крестопреступник, и душегубец Стенька Разин забыл святую соборную церковь и православную христианскую веру, великому государю изменил, и многия пакости и кровопролития и убийства во граде Астрахане и в иных низовых градех учинил, и всех купно православных, которые к ево коварству не пристали, побил, потом и сам вскоре исчезе, и со единомышленники своими да будет проклят! Яко и прокляты новые еретики: архимандрит Кассиап, Ивашка Максимов, Некрас Рукавов, Волк Курицын, Митя Коноглев, Гришка Отрепьев, изменник и вор Тимошка Акиндинов, бывший протопоп Аввакум…”»
В данном предложении, а также в последующих уже на первой странице нами найдены архаизмы, относящиеся к наименованиям места (град, низовые гради), наименованиям человека (душегубец, крестопреступник, злотворец, зломышленник, человекоубиец, кровопиец, вор – в значении «самозванец»), устаревшие глаголы (пристали – в значении «присоединились», исчезе, учинить), наречия (купно, лестно – в значении «лживо), местоимение ево, устаревшие выражения с предложно-падежными формами «браты на браты», «души купно с телесы», «отцы на сыны, и сыны на отцы» [17].
Как мы уже сказали в последующем устаревшие слова, чаще всего историзмы, появляются только по необходимости, например для указания должности при царе (дьяки думные, думные дворяне, бояре, боярство, стольники) или воинского звания (воевода, гетман, государевы стрельцы, есаул, стрелецкий сотник, десятник стрелецкий), и архаизмы, обозначающие конкретные существительные – номинации предметов быта (пистоль (оружие), струга (лодка), грамота (письмо), рухлядь (имущество) и т. п.
Очевиден еще один художественный прием В. М. Шукшина. Он разделяет ткань данного художественного произведения на два пласта: на исторический, описывая какие-либо конкретные события, с употреблением в данном случае курсива и большого количества слов-архаизмов и слов-историзмов, и «псевдосовременный», но также относящийся к истории для нас, описывающий поступки и мысли Степана Разина, события сюжета художественного произведения, но никак не выделяя свое основное повествование графическими средствами и не включая большое количество устаревших слов, в целях приближения своего героя к читателю. Сравним два отрывка: первый из них выделен писателем В. М. Шукшиным курсивом, а мы выделили полужирным шрифтом устаревшие слова:
«Против Июня 1662 г. случился в Москве бунт.
Какой-то дворянин прибил в разных частях города к стенам и заборам пасквили, в коих остерегал народ, чтоб он не доверял боярам, ибо они, безбожники, стакнувшись с иноземцами, продадут Москву. Буйная чернь, узнав о сем, кинулась ко двору и произвели бы там изрядные злодеяния, если бы царь и бояре, предваренные о сем восстании, не уехали в село Коломенское.
Отчаянные преступники сии, числом до 10 000, кинулись в село Коломенское, окружили дворец и, требуя по списку бояр, угрожали сему зданию совершенным истреблением, если желание их не будет исполнено».
«Царь Алексей Михайлович, наученный прежде опытами, поступил в сем случае, как Монарху и следовало. Немецкие солдаты и стрельцы телохранительного корпуса явились внезапно на площади и начали действовать так удачно, что 4000 бунтовщиков легло на месте, а большая часть остальных, с предводителем их, были схвачены и закованы.
После сего возвратился царь в Москву и приказал произвести следствие над преступниками. Большая часть из оных приняла достойную казнь, так что 2000 человек были четвертованы, колесованы и повешены. Остальным обрезали уши, означили каленым железом на левой щеке букву “Б” и сослали с семействами в Сибирь. Мальчикам от 12 и до 14 лет обрезали только одно ухо».
«Совершив сии важные действия, для успокоения Отечества нашего необходимо нужные, занялся царь Алексей Михайлович внутренним образованием государства. Издан был новый Полицейский Устав, исполнителем коего определен был князь Македонский».
«Милосердие и человеколюбие были отличительными чертами души царевой…» [18]
Из прочитанного отрывка выделено большое количество архаизмов и историзмов, в следующих же двух отрывках, относящихся к двум главным героям-антагонистам данного произведения Степану Разину и царю Алексею «Тишайшему», количество архаизмов и архаизмов значительно снижено и сами отрывки никак не выделены:
«Казачок медлил.
– Ну, я за тобой гоняться не буду, на кой ты мне нужен. Снимай штаны, старый, тебе придется ввалить, раз молодой убежал. Раз ему не совестно…
– Эхе-хе, – вздохнул старый и стал снимать штаны. – Смолоду бит не был, дак хоть на старости плеть узнаю. Не шибко старайся, Степан Тимофеич, а то у тебя рука-то…» (в данном отрывке, относящемся к деятельности Степана Разина, например, встречается только архаизм кой).
При этом В. М. Шукшин не сглаживает язык, а использует в том числе и грубые, бранные слова и в речи Разина, и в речи царя, при этом в речи царя также относительно небольшое количество архаизмов:
«Объявился, злодей! – воскликнул царь. – Откуда пишут?
– Из Терков.
– Писать в Астрахань, к князю Ивану Прозоровскому: остановить! Оружье, припас, грабленое – все отнять! Воров расспросить, выговорить им вины ихние и раздать всех по стрелецким приказам! Собаки неспокойные!.. Они уж в охотку вошли – грабют и грабют. Всех по приказам!» [19]
В этом отрывке из оценочной бранной лексики среди всех архаизмов, использованных в речи царя, выделяются слова злодей, вор, собака, собственно лексический историзм здесь слово приказ в значении учреждения.
Завершая на данном этапе свое исследование, мы вынуждены сделать следующие выводы:
- признать, что гипотеза о наличии большого количества архаизмов в произведениях В. М. Шукшина не подтвердилась;
- констатировать, что в значительном количестве архаизмы и историзмы обнаружились только в историческом романе В. М. Шукшина «Я пришел дать вам волю»;
- указать, что использование архаизмов и историзмов в этом произведении В. М. Шукшина обусловлено описанием исторической эпохи, т. е. использованы в основном слова-историзмы для описания быта, общественной деятельности (например, наименования по должностям) и т. п.;
- подтвердить точку зрения составителей лексикографических работ, посвященных идиостилю В. М. Шукшина, что в произведениях В. М. Шукшина нет большого количества архаизмов и историзмов, они не являются особой принадлежностью его художественного мира.
Положительным итогом данного исследования является то, что оно подтверждает мнение специалистов о В. М. Шукшине как знатоке русского языка, мастере художественного слова, характеризующемся соблюдением гармоничности произведения, целесообразностью использования и выбора художественных средств.