Mariya KrilovaСреди риторических приёмов, наиболее популярных сегодня, часто встречающихся в современном тексте, публицистическом и художественном, особенно выделяются приёмы, основанные на иносказании, имплицитности. Авторы стремятся найти максимально эффективные способы воздействия на читателя, желая при этом, чтобы воздействие не было прямым, чтобы читатель «сам» расшифровывал смысл, становился «соавтором» воспринятой авторской мысли. Как отмечает Т. И. Яковенко, «имплицитный способ выражения авторских интенций является наиболее эффективным» [1].
Остановимся на таком иносказательном ироническом средстве, как антифразис. Надо отметить, что при характеристике этого языкового явления существуют определённые терминологические трудности. Многими исследователями антифразис трактуется как ирония или одна из разновидностей иронии. Е. Н. Зарецкая, к примеру, пишет: «Ирония есть поношение и противоречие под маской одобрения и согласия» [2]. Для обозначения анализируемого явления используется также переходный термин «ирония-антифразис» (К. М. Шилихина) [3]. Кроме того, антифразис понимается как стилистический приём иронии, её языковое выражение (И. А. Семенов) [4]. Мы будем опираться на понимание сути антифразиса, представленное, в частности, в следующем определении Т. Г. Хазагерова, Л. С. Шириной: «Антифразис – троп, основанный на отношениях контраста и состоящий в употреблении слова в значении, противоположном обычному, в сочетании с особым интонационным контуром и с опорой на подтекст или текст, помогающий понять истинное значение сказанного» [5].
Если на приёме антифразиса строится значительный текстовый фрагмент или целый текст, такое явление называют антифрастическим стилем. Это понятие является относительно новым в стилистике текста, находим его, в частности, в исследовании В. П. Москвина [6].
Антифразис и антифрастический стиль широко распространён в современном языке, особенно в средствах массовой информации. Журналисты используют его, как правило, для непрямого выражения оценки, что, в числе прочего, даёт им возможность характеризовать происходящее в обществе более смело и правдиво. Такое использование антифразиса не могло не привлечь внимание лингвистов. А. Р. Минемуллина и К. М. Шилихина отмечают, что есть жанры СМИ, в которых использование антифразиса даже стало «концептуальной особенностью» [7]. Значение антифразиса, частота обращения современных авторов к антифрастическому стилю в последнее время возросли, что вызвало увеличение интереса к нему учёных, появление не только статей, но и монографических исследований, к примеру, О. П. Ермаковой [8].
Цель данной статьи – охарактеризовать особенности использования антифразиса и антифрастического стиля одним из наиболее ярких современных писателей – Леонидом Кагановым. Творчество этого писателя, поэта, общественного деятеля, блогера ещё практически не изучено. Нас привлекает разносторонний характер Каганова как личности и писателя, глубокое содержание его произведений, продуманность их языкового и художественного оформления, безупречность идейного наполнения произведений и совершенство стиля, свидетельствующие о несомненном таланте автора.
Хочется отметить, что цели использования антифразиса в современном языке изменились в сопоставлении с теми целями, которые мы наблюдаем в литературе XIX–XX вв. Если раньше антифразис применялся для того, чтобы прикрыть внешней учтивостью насмешку, выразить скрытое превосходство (классический пример: «Откуда, умная, бредёшь ты, голова?» – при обращении к Ослу в басне И. А. Крылова), то сегодня диапазон авторских интенций расширился. С помощью антифразиса может выражаться деонтическая оценка, презрение и гнев при «превознесении» чьих-то поступков, антифразис может преследовать дидактические (назидательные) цели и под.
Для Леонида Каганова антифразис стал одним из базовых компонентов стиля ещё в самом начале его творческого пути: столь явно ироничный автор не мог обойтись без антифразиса. В появившихся ещё в 90-х литературных статьях и пародиях Леонида Каганова («Как назвать книгу?», «Вредные советы поэту», «Искусство написания критической статьи» и др.) антифрастический стиль нередко использовался с назидательными целями или, по выражению В. П. Москвина, «как форма косвенного поучения и разъяснения, то есть в дидактических целях» [9]. Вообще, назидательное использование антифразиса встречается нередко. Классический пример – «Вредные советы» Григория Остера. С серьёзной интонацией Каганов даёт рекомендации и советы, которые нужно воспринимать наоборот, от противного, например, один из советов в статье «Как назвать книгу?»: «Добавь пафоса и громких слов, оперируй категориями вселенского масштаба, используй слова типа “Вечность”, “Бесконечность”, “Зло”, “Тьма”. По возможности пиши их с большой буквы, чтобы пафос был заметен издалека. “Император Зла”, “Властелин Всего”, “Правитель Вечности”. В общем, постарайся, чтобы название твоей книги произносилось как заявление с двадцатью восклицательными знаками, а когда утихнет эхо, ни у кого уже не нашлось духу, чтобы что-то добавить или прибавить. Это нелегко, но надо искать, пытаться. “Убить, чтобы Любить”, “Поступь Человека”, “Ничто не сбудется Всегда”».
Литературоведческие работы Леонида Каганова особенно интересны, поскольку он самоучка и, открыв для себя что-то новое, узнав что-то о литературе, спешит поделиться этим с читателями и коллегами. Но делать это напрямую – поучительно – он не собирается. Для высмеивания и назидания лучше всего подходит именно антифразис с его «“скрытностью” насмешки, маской серьезности» [10]. Примеры из статьи «Вредные советы поэтам»: «Следует тщательно выбирать рифму. Годится далеко не всякая! Например, очень хороши рифмы: “росе – заре”, “заката – тумана”, “во мне – к звезде”, “шампанское – диванчике”, “прошло – окно”, “зима – меня”, “глаза – моя”, “огонь – стол”. Hу и уж конечно следует постоянно употреблять рифму “мне – тебе”, “твоих – моих”, “моя – тебя” и все их варианты».
Жанр «вредных советов» так увлёк писателя, что он возвращается к нему снова и снова, и не только в публикациях литературоведческой направленности. Например, статья «Как обустроить личную жизнь. Сборник полезных советов для неудачников», выстроенная, кстати, в виде пародии на научное исследование с делением на главы и подразделы, содержит реальный и достаточно горький перечень того, чего не надо делать партнёрам в личных отношениях. И здесь, с учётом психологической сложности поднимаемой проблемы, это не смешно: «Не разговаривай. Особенно по душам. В крайнем случае отделывайся шутками, штампами и цитатами из песен. Общение может привести к обсуждению проблем, а это прояснит некоторые конфликты. Для гармонии отношений это ни к чему, согласись». Е. Н. Зарецкая отмечает: «Если же шутка скрывается за серьезностью, то это ирония» [11]. Отсутствие юмористической составляющей в данном произведении показывает, что антифразис не равен иронии. Антифразисы здесь звучат жёстко, хлёстко, обвиняюще, автор с их помощью хочет словно разбудить партнёров, старательно губящих отношения, показать им абсурд того, как они, обвиняя других в разрушении, разрушают сами: «Угрожай покончить с собой, напоказ травись и вешайся. Ведь существует немало примеров, когда такими угрозами удалось добиться искренней ответной любви, верно?»
Сегодня Леонид Каганов чаще всего с помощью антифразиса выражает деонтическую оценку, основанную на противопоставлении данного и должного. Эта функция антифразиса отмечается К. М. Шилихиной: «Имплицитное выражение критики (то есть отрицательной оценки по шкале “данное – должное”) является обязательной функцией иронических высказываний / текстов» [12]. Каганов едко и подчас зло иронизирует по поводу политических событий: «И чтоб закрепить навечно славу, нет, не Царь – придворные должны дать Царю пожизненное право прямо в Конституции страны! Нас такими создала природа: в стае должен быть один вожак. Лишь к Царю у нас любовь народа! К президенту – нет, уже не так. Вспомните порядочное слово, в чем была любовь народных душ в адрес, скажем, Миши Горбачева? Или в адрес Джорджа, тот, что Буш? Как им, соплякам, доверить руль-то? Чем гордиться может их страна, если нет ни личности, ни культа, только демократия одна? Славься Царь, Великий и Безгрешный! Слов любви не хватит у меня… Мы про Назарбаева, конечно. Это ж он сегодня тема дня?» В «Оде Назарбаеву», отрывок из которой приведён, Леонид Каганов заменяет отрицательную оценку положительной, что вообще характерно для антифрастического стиля, но особенно сильно проявляется именно в текстах политической направленности. Здесь «скрытое отрицание вместе с другими языковыми средствами ведёт к формированию антифразиса <…>, антифрастичность же имплицитной негации является одним из приёмов создания языковой игры» [13].
С помощью антифразиса автор непрямо излагает свои мысли по поводу происходящего в стране и мире, читателю же помогает воспринимать скрытый смысл контекст, сама ситуация, знакомство с обычной иронической манерой писателя. Как пишет Е. Н. Зарецкая, «намек на притворство, “ключ” к иронии содержится обычно не в самом выражении, а в контексте или интонации; иногда (особенно в прозе) – лишь в ситуации высказывания» [14].
В сотрудничестве с Васей Обломовым (Василий Гончаров) Леонидом Кагановым создано несколько песен, основанных на антифразисе, в первую очередь имеющих политическое содержание. Самая известная из них – «Поганенький у нас народ». Текст изначально был выполнен Л. Кагановым в рамках проекта «оды на злобу дня», которые автор писал по контракту для сайта F5 еженедельно в течение трёх лет, и стал таким «реповым», настолько характерным для особой стилистики Васи Обломова, что песня является сегодня одной из самых популярных в творчестве этого исполнителя. Песня достаточно длинная, приведём отрывок:
Поганенький у нас народ. Коварный – просто страсть.
Ему бы все наоборот – не так, как хочет власть.
Народ обманывать горазд, чуть что – впадает в гнев.
Да-да, такой уж он у нас – народ страны РФ!
Чтоб не терять своих постов, у нас народ страны
Фальсифицировать готов, не чувствуя вины.
Поганенький у нас народ, коварный, как гастрит.
Он нам с телеэкрана лжет, он беспредел творит…
Слушатель, способный разобраться в системе антифрастического стиля, воспринимая песню, начинает понимать, что на самом деле она не о народе, а о власть предержащих, тех, кто свой народ не ценит, нарушает нормы этики и готов в случае политических катаклизмов всегда обвинить в них именно народ. К концу песни это становится наиболее явным:
Так прочно держится народ за все свои места,
Что добровольно не уйдет со своего поста.
Он эгоист и сумасброд, он хочет вечно жить.
Поганенький у нас народ, чего тут говорить.
Справедливости ради надо отметить, что антифразис наблюдается в текстах совместных с Васей Обломовым песен не только политической направленности, например, “WiFi”:
Я теперь совсем не представляю,
Как мы раньше ухитрялись жить.
Что за жизнь такая без Wi-Fi-я –
Ни развлечься, ни поговорить.
Иными словами, антифрастическая подача политического смысла не является для Леонида Каганова самоцелью, антифразис выбирается автором всегда, когда надо сказать что-то важное слушателю не напрямую, чтобы не оттолкнуть его нравоучительной интонацией. Антифразис избавляет подаваемую мысль от наставительного характера полностью, но нравоучение при этом никуда не исчезает, просто «прячется» за антифрастической формой выражения. Главным же для Каганова продолжает оставаться игровой характер коммуникации.
И действительно, можно ведь сказать: «Расизм и шовинизм – это плохо, что подтверждают века цивилизации», но это будет скучно, нравоучительно и малоубедительно. И Леонид Каганов пишет «Шовинизм народов мира» – эссе в стиле выступления активиста национально-патриотического общества. Мы читаем «доказательства» того, что «на глазах рушатся традиции наших предков. Например, безвозвратно уходит в прошлое шовинизм и национальная неприязнь», и видим, как абсурден шовинизм, как смешон расизм: «В последнее время стали модными теории, будто цвет не играет никакой роли, а следовательно, расизм порочен. Это не так! Убедимся в этом еще раз вместе, на простых и понятных примерах. Ясно любому младенцу, что приличный компьютер – белый. У него белый монитор, белая клавиатура, белый системный блок и белая мышь. Именно поэтому компьютер такой умный. Напротив, любая черная техника – тупая». Здесь описываемая ситуация доведена автором до абсурда, что делает приём антифразиса наиболее эффективным, ведь «чем больше несоответствие между реальной ситуацией и существующими нормами и ценностями, тем более явной становится ирония» [15].
Нетрудно заметить, что чаще всего Леонид Каганов использует антифразис для высказывания своего мнения о чём-то абсурдном, о явлениях и событиях, невероятность которых подаётся СМИ как данность, как нечто естественное. Люди отвыкают критически мыслить, их перестаёт возмущать явная несуразица, и писатель в форме антифразиса пытается пробудить их сознание, заставить поразиться тому, что происходит. Это может продемонстрировать ситуация со всё большей легализацией православной церкви, всё более прочным вхождением её культа в нашу жизнь посредством трансляций СМИ, пропаганды церковных традиций политическими лидерами, введения в практику преподавания связанных с религией дисциплин, возрождения института полковых священников и под. И Каганов пишет маленький рассказ «Святое чудо», в котором в форме антифразиса показывает, что возрождение духовности и пропаганда религии – вещи принципиально разные: «Hе надо громких слов! Сегодня Великий праздник. Тяжелое наследие коммунистического режима не изжито полностью. Hо Духовность возрождается – медленно и неумолимо. Сегодня наша страна отмечает Святой праздник Пасхи! Сегодняшний день теплый и светлый еще и от того, что свершилось событие мирового уровня – всему миру было показано Яйцо, установленное на месте московского планетария». У рассказа сложный и неоднозначный смысл: гражданам России сложно осуждать «возрождение религии», так как они ещё не избавились от чувства вины по поводу уничтожения церкви в советское время и готовы принять действия церкви и властей, не задумываясь о том, куда они могут привести, не возмущаясь по поводу того, что по Конституции церковь в России отделена от государства. Но этот смысл подан в форме антифразиса, доведён до абсурда и уже не кажется таким сложным, если улыбнуться по поводу фразы: «Hедаром же госдума в минувшем феврале приняла постановление, передающее две трети бюджета космических программ в фонд Православной Церкви для развития Духовности». При характеристике таких сложных с моральной точки зрения ситуаций для Каганова очень важным становится сочетание приёма антифазиса с приёмом абсурда, так как «абсурдное представление ситуации или её описание через скрытое отрицание позволяет автору текста показать, как велико расхождение между данным и должным» [16].
Автор, избрав в качестве основного стилистического приёма антифразис, должен быть уверен, что его поймут, что реципиент способен декодировать послание. Как отмечает И. А. Семенов, «участники иронической (речевой) ситуации должны обладать способностью распознать конкурирующие интерпретации (например, быть знакомы с контекстом, знать личность иронизирующего, обладать достаточными языковыми знания и пр.)» [17]. В противном случае все усилия автора по созданию шутки будут тщетными. Основой для понимания антифрастического стиля Леонида Каганова становится общий культурный фон автора и реципиента, переживание ими одинаковых исторических моментов, стремление прочувствовать и осмыслить наблюдаемые вместе явления.
Итак, антифразис как языковой приём и антифрастический стиль являются ярчайшими приметами авторской манеры современного писателя Леонида Каганова. С помощью антифразиса автор непрямо выражает негативное отношение к событиям политической, культурной, общественной жизни, даёт им деонтическую оценку, противопоставляя данное и должное. Кроме того, писатель использует антифразис с назидательными целями, чтобы научить читателя чему-то без явного поучения. В любом случае для Каганова при написании произведения немаловажно сочетать игровой характер коммуникации с глубоким идейным содержанием, и антифрастический стиль даёт ему такую возможность.