Sergei AnanevВведение
Современное литературное образование неуклонно следует тем тенденциям, которые были намечены в начале XXI века. Речь идёт, прежде всего, об осмыслении масштабного литературного материала и модернизации методов работы с текстом художественных произведений.
В свете существующих тенденций развития литературного образования особым новационным центром, площадкой для апробации вариативных форм аналитической работы с текстами художественных произведений выступила довузовская система.
Происходящие процессы определены действующими концепциями литературного образования, закреплёнными на государственном уровне, и проблемами поиска новых способов анализа литературного произведения, в частности, их усовершенствования, для достижения максимальной результативности в области понимания историко-культурной и духовно-нравственной составляющей наследия эпохи.
Обзор отечественной и зарубежной литературы
Развитая методическая система, обладающая практическим потенциалом, позволяет расширить представление о русском символизме не только как о направлении литературы XX века, но и как об универсальной концепции восприятия мира.
Научные труды Е. И. Белоусовой [1], Т. Э. Никульшиной [2], Сон Чан Хо [3] и других напрямую связаны с созданием концептуальной основы изучения поэтики русского символизма и подготовкой практической базы для работы с текстами художественных произведений выбранной категории в старшей школе.
Созданию методики изучения поэзии русского символизма в контексте духовно-нравственных исканий эпохи в данном случае на примере анализа творчества И. Ф. Анненского и подготовке соответствующей программы для занятий с учащимися старшей школы предшествовало рассмотрение современных учебных пособий, а также методических рекомендаций, поурочных разработок, новейших исследований. Кроме того, нами были рассмотрены предпосылки к изучению русского символизма на уроках литературы в старших классах на основе материала, предваряющего непосредственное знакомство с заданным литературным направлением и его проблематикой (предпосылки к изучению поэзии русского символизма в старшей школе оформлены в курсе литературы с 5-го по 9-й класс, что зафиксировано в учебных пособиях В. Ф. Чертова («Третий мучительный сонет», 1904) [4], А. В. Гулина («Мучительный сонет», 1910) [5], В. Я. Коровиной («Снег», 1909) [6]).
Согласно перечню учебников, утвержденных ФГОС, на данный момент прослеживается тенденция к разделению применяемых на практике пособий на базовый и профильный уровни, ввиду чего перечислим авторов изданий с учетом указанной характеристики.
В учебнике С. А. Зинина и В. А. Чалмаева под редакцией А. Н. Варламова [7] творчеству русских символистов уделено пристальное внимание, о чем свидетельствует представление русского символизма, вписанного в контекст «Серебряного века русской поэзии»: «Предшественники символизма; Как рождается многозначность символа; Теоретические и поэтические самоопределения символизма; Основные черты символизма как философско-художественного течения, его открытия и кризис 1910 годов; Художественные открытия старших символистов; Творчество В. Я. Брюсова и К. Д. Бальмонта; В чем смысл конфликта старших и младших символистов», и дальнейшее развертывание проблематики в историко-культурном ключе на примере наиболее ярких представителей эпохи, а именно А. А. Блока: «Александр Блок – “трагический тенор эпохи”; Биография Блока. Смысл “трилогии вочеловечивания”; “Стихи о прекрасной даме” (1904) – любовь как центральный элемент становления личности, открытия России; Идеальная “Незнакомка” на пороге “страшного мира”; “Страшный мир! Он для сердца тесен”; Стихотворение “На железной дороге” (1910); “На поле Куликовом” (1908) – трагическое предупреждение об эпохе “неслыханных перемен”; поэма “Двенадцать” (1918) “…всем сознанием – слушайте Революцию”» – и на завершающем этапе И. Ф. Анненского: «Преодолевшие символизм. Иннокентий Анненский: между символизмом и акмеизмом; Кризис символизма в 1910 годы». В данном учебнике переход к изучению теоретических и практических основ русского символизма осуществляется постепенно. Подготовка старшего школьника к дальнейшему анализу символистских манифестов, избранных стихотворений, оценке философских задач декадентов/модернистов начинается с попытки установления символа как совершенно новой идеи, которая в противовес действительному положению вещей вызывала резонанс, имела зачастую отрицательный отклик, непонимание среди интеллигенции, выступала в роде некоего раздражителя, но перетягивала на себя всевозрастающее внимание, о чем нельзя было бы сказать утвердительно без упоминания имен А. А. Фета, С. Я. Надсона, К. М. Фофанова, К. К. Случевского, А. Н. Апухтина, И. А. Бунина и др. Но одним из важнейших инструментов на пути к постижению символа остается разграничение смыслообразующих понятий, без определения которых невозможно выстроить хоть сколько-то общей системы, устранить «размытость», несмотря на антирамочность в подходах к изучению искомого явления, поэтому аллегория, метафора и символ подлежат сравнению, рассматриваются точки их соприкосновения и противостояния – дается разностороннее понимание символа, исключающее однозначность трактовок, что подчеркивается формулировками А. Квятковского, А. Ф. Лосева, А. Пайман и других, рассуждениями о природе символа с отсылками к произведениям Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова, А. С. Пушкина, А. П. Чехова, В. Я. Брюсова. В то же время работа с отдельными понятиями подкрепляется выходом на французских поэтов, без упоминания о которых остается недосказанность: Ш. Бодлера, П. Верлена, А. Рембо, С. Малларме. Понятийный аппарат пополняется в зависимости от поступающей информации. Таким образом, впоследствии речь идет о «двоемирии», а также делается упор на структуросообразность поэтического опыта русских символистов ввиду предстоящего самостоятельного анализа текстов старшеклассниками, что требует повторения ранее неизвестных понятий и закрепления уже изученного материала: «рифма», «аллитерация», «ассонанс», «диссонанс», «повтор», «параллелизм», «вариация», «рефрен», «интертекстуальность», «реминисценция», «аллюзия», «перифраз», «оксюморон». Изучение русского символизма в 11-м классе не ограничивается вышеперечисленным и строится на синтезе искусств. Так, мы наблюдаем, например, ряд картин известных художников, чьё творчество призвано усилить ощущение от эпохи («Портрет Александра Блока». К. А. Сомов. 1907 год; «Московский трактир». Б. М. Кустодиев. 1916 год; «Великий постриг». М. В. Нестеров. 1898 год; «Арлекин и дама». К. А. Сомов. 1912 год «Розы». Н. Н. Сапунов. 1903 год; «Призраки». В. Э. Борисов-Мусатов. 1903 год; «Новые хозяева». Н. П. Богданов-Бельский. 1914 год; «Старик». А. Е. Архипов; «Две девки». Ф. А. Малявин. 1910-е годы; «Портрет Анны Ахматовой». Н. И. Альтман. 1914 год; «Автопортрет». Н. С. Гончарова. 1907 год; «Лучистый бык». М. Ф. Ларионов. 1910 год; «Гадалка». М. А. Врубель. 1895 год и проч.). Среди ссылок на произведения И. Ф. Анненского выделим: «Бабочка газа» (1910), «Тоска маятника» (1988), «Я думал, что сердце из камня» (1911), «Среди миров» (1909), «Гармонные вздохи» (1906), «Старые эстонки» (1923), «Старая шарманка» (1910), «Смычок и струны» (1908).
В учебнике под редакцией В. П. Журавлева [8] изучение поэзии русского символизма аналогичным образом начинается с разбора литературного процесса, а именно с демонстрации стыка реалистического и модернистского восприятий мира с оценкой движения в сторону нового искусства. Здесь авторами учебного пособия вводится антиномия декаданс/модернизм, что, в свою очередь, позволяет вписать русский символизм в известную взаимообусловленную цепочку, параллельно включающую в себя акмеизм и футуризм. Это находит отражение в главе «Особенности поэзии начала XX века», которая распространяется до анализа творчества конкретных авторов: «Разнообразие творческих индивидуальностей в поэзии Серебряного века»; В. Я. Брюсов («Мотивы ранней лирики»), К. Д. Бальмонт («Идеи и образы творчества»), Ф. Сологуб («Темы и образы поэзии»), А. Белый («Раннее творчество. Творческая зрелость»), И. Ф. Анненский («Творческие искания»), В. Ф. Ходасевич («Своеобразие ранней лирики». Сборник «Счастливый домик». Книга «Путем зерна»: духовные противоречия и свершения. Исповедь поэта в книге «Тяжелая лира». Трагическое восприятие мира в цикле «Европейская ночь»). Наиболее полный анализ поэзии русского символизма мы наблюдаем при обсуждении творчества А. А. Блока: «“Стихи о прекрасной даме”. Романтический мир раннего Блока. Блок и символизм. “Выхожу я в путь, открытый взорам…” (Блок в 1905–1908 годы). “На поле Куликовом”. Поэма “Возмездие”. “Страшный мир”. “…Моя тема, тема о России…”. “Соловьиный сад”. Накануне революции. “Двенадцать”. Последние годы. “Но не эти дни мы звали…”». Здесь изучение творчества И. Ф. Анненского представлено следующими произведениями: «Черный силуэт» (1988), «Третий мучительный сонет» (1904), «Осень» (1988), «Рабочая корзинка» (1907), «Небо звёздами в тумане…» (1988), «Мой стих» (1910), «В ароматном краю в этот день голубой» (1904).
В учебнике Е. С. Абелюк, К. М. Поливанова [9] о русском символизме мы узнаем в первой главе «Литература серебряного века», в разделе «Литература модернизма». Далее авторы ведут речь о наиболее ярких представителях эпохи, поэтах-символистах и их творческих наследниках: «Рецензии и пародии Вл. Соловьева на стихотворения старших символистов»; «Иннокентий Федорович Анненский. Неизвестный “Ник. Т‑о”»; «Александр Александрович Блок. Загадка Александра Блока и его жизни». «“Стихи о Прекрасной даме”». «Три тома лирики». «Россия в произведениях Блока». «Поэма “Двенадцать”. Поэт у Блока». Информация о поэтике русского символизма и многогранности символического миросозерцания сопровождается цитатами философов, литературоведов, критиков, рецензентов: Н. А. Бердяева, М. Л. Гаспарова, Ю. Н. Тынянова, З. Г. Минц, А. Горнфельда, В. Гофмана, С. Штейна и других, дается поблочно, а также включает в себя мнения других писателей, не относящихся к заданному направлению или косвенно к нему принадлежащих, на те или иные символистские произведения (В. Ходасевич «Брюсов», 1924). Визуальное сопровождение составляют как указания на творчество художников-авангардистов («Черный квадрат на белом фоне». К. М. Малевич), фотографии поэтов (З. Н. Гиппиус и др.), так и прямые исторические сводки, важные для вхождения в исторический контекст («Убийство наследника австро-венгерского престола»), сведения о поэтических сборниках (И. Анненский «Тихие песни»), творческих объединениях («Мир искусства»), упоминания о зарождении символизма в европейской литературе и малоизвестных символистах (А. М. Добролюбов). Создатели учебника сосредоточивают внимание старшего школьника на таких понятиях, как «реминисценция», «авторский неологизм», «окказионализм», «лирический герой». В учебнике Е. С. Абелюк, К. М. Поливанова перечисляются такие стихотворения И. Ф. Анненского, как «Тоска маятника» (1988), «Картинка» (1988), «Смычок и струны» (1908), «Петербург» (1910).
На углубленном уровне из стихотворений И. Ф. Анненского изучаются: «Стансы ночи» (1910), «Среди миров» (1909), «Ego» (1923), «Снег» (1909) [10].
Среди учебников базового и углубленного уровней, реализующих программы по литературе для старших классов инновационной школы и рекомендованных Министерством образования и науки Российской Федерации, а также подготовительных учебных пособий, в которых мы наблюдаем изучение поэзии русского символизма, но не отраженных на сегодняшний момент времени в перечне ФГОС, стоит выделить издания под авторством: Г. И. Беленького (базовый уровень) – «Снег» (1909) [11], В. В. Агеносова (углубленный уровень) – «Смычок и струны» (1908) [12], Г. А. Обернихиной (углубленный уровень) – «Меланиппа-философ» (1983), «Царь Иксион» (1902), «Лаодамия» (1906), «Фамира-кифаред: Вакхическая драма» (1906), «На воде» (1900), «Молот и искры» (1901), «Июль» (1900), «Опять в дороге» (1904), «Рождение и смерть поэта» (1899), «Двойник» (1904), «Стальная цикада» (1988), «О нет, не стан» (1906), «Бессонные ночи» (1923), «Опять в дороге» (1923), «Картинка» (1988), «Зимнее небо» (1988), «Прелюдия» (1910), «Старые эстонки» (1923), «Мучительный сонет» (1910), «Смычок и струны» (1908), «Ego» (1923), «Дождик» (1909), «Третий мучительный сонет» (1904), «Старая шарманка» (1907), «Идеал» (1904), «Notturno» (1890) [13], М. М. Голубкова (базовый и профильный уровни) – «Тоска мимолётности» (1904), «Тоска маятника» (1988), «Тоска вокзала» (1988), «Моя Тоска» (1909), «Мучительный сонет» (1910), «Старые эстонки» (1923), «Петербург» (1909) [14].
Для понимания русского символизма как особой философской категории мы обратимся к опыту зарубежных исследований, в которых сформулированы понятия, важные для анализа поэтики И. Ф. Анненского.
Так, А. Джубара делает важное замечание касательно определения символизма в качестве «движения, направленного на преодоление позитивизма посредством устойчивой, базовой оценки русской духовности» [15]. Справедливо, что помимо искусства пошатнулась и научная мысль. Позитивистская машина начала давать сбой, и в философской среде наступила эра «духовного» прозрения, что транслируется и в работе Х. Виллих: «Каждый из символистов связывал свои будущие притязания внутри литературного направления с получением новых знаний на основе тотального обновления установленных культурных норм и ценностей» [16]. «Модернизм» ощущался по-разному. И каждый творец откликался особо, находил свой язык для выражения действительности и мира, сокрытого внутри. Являясь частью общества, модернисты передавали не только собственные, но и массовые эмоции через поэзию, живопись, музыку, поэтому, например, для символистов принцип «музыкальности» стал основополагающим, что фиксирует С. Шнайдер, проводя параллели с поэзией А. А. Фета, которая для русского символизма догматична: «Сознательная музыкальная организация поэтических текстов составляла эстетическую программу русских символистов» [17]. С позиции «символа» значительна характеристика, которую присваивает поэту А. Ханзен-Лёве: «Анненский – пожалуй, лучший пример символиста, который на семантическом уровне “парализует” мифопоэтический космос мотивами диаволики и при этом подвергает мифопоэтическое языковое мышление, принцип “мифотворчества” – отчуждающей десимволизации» [18]. С методической точки зрения это, безусловно, сопряжено и с контекстом эпохи, что закреплено в положении: «Зачастую необходимы объективные или наглядные пояснения эпохи, в которой творил писатель» [19].
Из вышеперечисленного следует, что в последнее время творчество И. Ф. Анненского всё больше привлекает ученых – это прослеживается и в расширении списка изучаемых произведений, и в подготовке методической базы для работы с художественными текстами, однако мы не наблюдаем целостной картины, которая единогласно утвердила бы дальнейшие пути решения поставленной задачи. Наиболее широко внутри заявленного направления представлена лирика А. А. Блока, тогда как для приведения к единообразию требуется уточнение поэтики иных персоналий, что особо значимо для развития литературного образования – в методическом аспекте. По этой причине мы видим увеличение числа подготовительных материалов, составленных Н. В. Егоровой [20], Г. Е. Фефиловой [21] и других, где предлагаются оригинальные решения, связанные, в частности, с анализом лирики И. Ф. Анненского. Это соотносится с мыслью о том, что «перегруженность программ, особенно для 11-го класса, диктует направление поисков организации чтения и анализа художественных текстов с использованием усложняющихся заданий, увеличением доли самостоятельности класса» [22], а также с актуальностью использования идей «непрерывного литературного развития личности учащегося» [23].
Методологическая база исследования
Для выполнения поставленных задач были задействованы следующие методы:
- Теоретический: анализ научных трудов в области методики преподавания литературы, литературоведения, философии, психологии, дидактики.
- Эмпирический: практическое освещение полученных результатов, сравнение действующих программ и пособий по литературе, сбор и обработка эмпирического материала, дискуссии с учениками и учителями по проблеме исследования. Подробное описание методики проведения занятий с учащимися старшего звена в рамках изучения «русского символизма» подкреплено примерами анализа творчества наиболее значимых представителей данного литературного направления, а также примерами возможной самостоятельной деятельности старшеклассников при организации различных видов работ с ориентацией на закрепление изученного материала по теме. Основной целью обучающего эксперимента стало обоснованное доказательство справедливости внедрения созданной методики на практике в школе. Эксперимент осуществлялся с 2016 по 2019 год в средних образовательных учреждениях города Москвы и на базе МПГУ.
Результаты исследования
Мы можем предложить систему уроков, связанных с изучением творчества И. Ф. Анненского, которая дала бы нам целостное представление о становлении русского символизма, а также позволила унифицировать контекст эпохи. Без имени «последнего Царскосельского поэта» немыслимо понимание модернизма ни как формы осознания действительности, ни как совокупности сменяющихся направлений в искусстве, поэтому основной целью предлагаемой системы уроков является знакомство с поэтикой И. Ф. Анненского, вписанной в рамки конкретной эпохи и выходящей за них, то есть подразумевается анализ и глобальных проблем современности на основе историко-биографического метода.
В качестве стихотворения, позволяющего активизировать означенную проблематику, нами избирается «Печальная страна» И. Ф. Анненского [24]. На подготовительном этапе предлагается рассмотреть жизнетворчество писателя, тогда как на завершающей стадии дается обобщение изученного материала с расширением списка тематически связанных произведений для самостоятельного изучения, благодаря чему складывается система следующего вида:
- Жизнетворчество И. Ф. Анненского в русле становления русского символизма (урок № 1).
- Изучение «Печальной страны» И. Ф. Анненского в контексте духовно-нравственных исканий эпохи (урок № 2).
- Обобщение и выводы. Темы сочинений с привлечением дополнительных материалов: организация проектной деятельности в классе (урок № 3).
Предложенная система имеет вариативную форму и может меняться в зависимости от требований, предъявляемых спецификой факультативных и элективных курсов; кроме того, она рассчитана на применение в профильных классах с углубленным изучением литературы. Создание системы направлено на сохранение творческого наследия поэта, внутриконтекстное структурирование интерпретационной модели изучения творчества И. Ф. Анненского, соответствие материала выбранной возрастной категории учащихся.
Среди задач, которые должны решаться на вступительном занятии, выделим следующие: знакомство учащихся с биографией автора, смещение смыслового акцента в сторону полипарадигмальности, свойственной творчеству И. Ф. Анненского, определение роли поэта в становлении русского символизма, объективность восприятия писателем эпохи и экстраполяция его художественной системы на современность.
Итак, приведем часть урока, включенного в заданную систему. В ходе проведения занятий по изучению «Печальной страны» И. Ф. Анненского в контексте духовно-нравственных исканий эпохи учащимся старших классов предлагаются вопросы, ответы на которые включают комментарий учителя (старшеклассники фиксируют неизвестный материал в тетрадях):
- Как вы думаете, в чем заключается смысл творческого псевдонима И. Ф. Анненского в соотношении «человек – эпоха»?
Размышляя о жизни и творчестве И. Ф. Анненского, непроизвольно оказываешься в тупике, так как мысль о том, кто в действительности предстает перед нами, не оставляет равнодушным ни педагога-словесника, ни ученика старших классов, ни исследователя, ведь именно с этого вопроса начинает плести свои узоры безликий символ, обескураживающий сразу и выглядывающий, словно тень, то из-за угла, то из попутного зеркала, – «Никто». Именно под таким псевдонимом в 1904 году вышла в свет первая книга стихотворений И. Ф. Анненского «Тихие песни».
Соотношение «человек – эпоха» – неделимое, ситуативно-неподконтрольное тождество, в котором мир идей соразмерен с объективной реальностью в той степени, в какой она непрерывно множится. Иными словами, через духовную «вдумчивость» мы не перекидываем мост на другую сторону «берега», чтобы осуществить переход и впоследствии вернуть всё на свои места, но наладить постоянное сообщение, генерируя хроматические модели времени по возрастающему и убывающему принципу, что в переложении на познание поэтического опыта есть не что иное, как консенсус эпох. С одной стороны, через личность И. Ф. Анненского творится индивидуальный и социально обусловленный образ, при этом поэзия сама по себе может пониматься отстранённо (поэт не содержание «ларца», для многих последователей Анненский именно наставник). С другой – транспортирование созданного образа в нынешний век интерпретационно генерализировано, ибо в своей массе мы получаем общее отзеркаливание временной и вневременной поверхности от «частности», в качестве которой может восприниматься ссылка на сопутствующий текст. Переводческая деятельность И. Ф. Анненского, несомненно, приоритетна, показательна для дихотомии рабочего процесса. Оригинальные произведения менее значимы для автора, но с их окончательной публикацией открылась новая глава в истории русского символизма. Израненной мы видим душу поэта: «Я видел во сне свою душу. Теперь она странствовала, а вокруг нее была толпа грязная и грубая. Ее толкали – мою душу» («Моя душа», 1908). Обособленность, мытарство, отягощение: «О дали лунно-талые, // О темно-снежный путь, // Болит душа усталая // И не дает заснуть» («Квадратные окошки», 1910). Этой душе порой невозможно высказать себя до конца, её голос единоличен: «И снова смолкнет всё, – душа полна // Какой-то безотчетно-грустной думы» («Как я любил от городского шума...», 1874). В своём «Сентиментальном воспоминании» (1908) на примере описания старой итальянской шарманки мы видим, как И. Ф. Анненского охватывает трепет перед уходящей стариной; немаловажную роль занимает и предмет интерьера, претворяющий в жизнь ту самую «музыкальность», без которой немыслим русский символизм: «Господи, что она играла тогда, эта коробка со стеклом, сквозь которое я так любил таинственную красную занавеску, символ тайны между жизнью и музыкой...» Данные примеры демонстрируют нам символическую привязку через объект посредством авторской рефлексии.
- Как проявляется символизация на уровне тропов и каковы её основные особенности (на примере наименования сборника)?
Эпитет «тихий», подчеркивающий сложность восприятия, заставляет прислушиваться к сказанному – будто бы перед нами оживает малая фольклорная форма, поэзия пестования, колыбельная в виде сакрального нашептывания, звучащего в назидание будущим поколениям.
- Важно ли при анализе произведений И. Ф. Анненского учитывать педагогическое наследие поэта (как раскрывается понятие «жизнетворчество»)?
Исследуя педагогическое наследие И. Ф. Анненского, О. Ю. Иванова так характеризует его методический вклад в науку: «Общей целью своего курса Анненский видит понимание произведений русской литературы. Эта цель подчеркивает то воспитательное значение, которое придает Анненский курсу в целом, рассматривая его как путь к последующему освоению того интеллектуально-эстетического пространства, которое создано русской литературой» [25]. В 1896 году И. Ф. Анненский становится директором мужской Царскосельской гимназии, о чем упоминает В. А. Мешков: «И. Ф. Анненский был директором Царскосельской Николаевской гимназии, имел чин действительного статского советника, что соответствовало генеральскому званию» [26].
Поэт очень чутко реагировал на ситуацию в Российской империи, ему была присуща эмоциональность, мягкость по отношению к ученикам, дерзнувшим выделяться на фоне происходящих событий; как-то раз один из его учеников облачился в красное, но педагогический талант Анненского помог убедить обучающегося в том, что это цвет палачей, надевающих подобное одеяние, чтобы оно сливалось с цветом крови.
- В чем состоит многообразие лирики И. Ф. Анненского?
“Silentium” Анненского не умеет восклицать, однако свет этой чистой поэзии разливается повсюду: и в мотивах дороги, где вокзальное эхо нарушает тишину, и в любовном соперничестве, в котором разлука разрывает тетиву обыденности, даже в одиночестве.
Любовная лирика И. Ф. Анненского пронизана ощущением внутренней гармонии, она полифонична. Чувство и живое воплощены в едином порыве, при этом духовному отводится первостепенная роль. Даже природа теряется на фоне созидающей силы томлений сердца: «Позабудь соловья на душистых цветах, // Только утро любви не забудь!» («В марте», 1910). Сердечные муки переносят поэта в иную реальность, где горит «безнадежное пламя любви» («Трое», 1910). Здесь есть место и для асимволичности: «Я люблю все, чему в этом мире // Ни созвучья, ни отзвука нет» («Я люблю», 1906). И напротив, назидательному тону, призывающему видеть суть в каждом мимолётном видении: «Люби раздельность и лучи // В рожденном ими аромате» («Поэту», 1959). В этой вселенной царит безвременье: «Мечту моей тоскующей любви // Твои глаза с моими делят немо...» («Мелодия для арфы», 1906).
- Обратите внимание на нижеприведенные строки (по возможности ознакомьтесь с полной версией стихотворений). В чем, по вашему мнению, они перекликаются с предыдущими? Какие из них мы можем отнести к пейзажной лирике?
«Я на дне, я печальный обломок, // Надо мной зеленеет вода» («Я на дне», 1906);
«Если слово за словом, что цвет, // Упадает, белея тревожно, // Не печальных меж павшими нет, // Но люблю я одно – невозможно» («Невозможно», 1907);
«Мне надо струн твоих: они дрожат печальней // И слаще, чем листы на той березе дальней...» («На закате», 1906);
«И с анкилозами на пальцах две руки // Безвольно отданы камина жгучей ласке» («На полотне», 1923);
«Это – лунная ночь невозможной мечты... // Но недвижны и странны черты» («Декорация», 1904);
«До чар весны сберечь свой синий плен... // Ты не мечта, ты будешь только тлен» («Ледяная тюрьма», 1910);
«Потому что порыв – это ты... // Потому что один // Этих мертвых долин // Я боюсь белоснежной мечты» («Сверкание», 1923);
«Но недвижны старые клены: // Их не греет солнце апреля» («С балкона», 1904);
«То луга ли, скажи, облака ли, вода ль // Околдована желтой луною» («На воде», 1900);
«На белом небе все тусклей // Златится горняя лампада» («Листы», 1904).
- Почему стихотворение И. Ф. Анненского «Печальная страна» (1923) мы могли бы отнести к философской лирике? Или к политической? (Обращаясь к одиннадцатиклассникам c этим вопросом, необходимо обратить внимание учащихся на деперсонализированный характер повествования, вспомнить творческий псевдоним И. Ф. Анненского, а также навести их на размышления о том, с какой целью автор мог избегать каких-либо датировок, оставив при этом название.)
Назвав свое произведение «Печальная страна», И. Ф. Анненский утверждает страну в качестве главной темы, о которой пойдет речь дальше.
Несмотря на небольшой объем произведения, субъект как таковой и вовсе отсутствует, но так ли это, если речь идет о «нас»? Что за массовое сознание здесь индивидуализировано?
Чтобы попытаться ответить на эти вопросы, нам необходимо действовать в рамках герменевтического подхода, искать точки соприкосновения на основе уже изученного в одиннадцатом классе материала.
Эпитет «печальный» уже вызывает чувства не то сожаления, не то огорчения, а в большей степени безысходности, в особенности когда речь идет о целой стране, ведь характеристика, обычно присваиваемая человеку, чаще всего нейтральна, здесь же мы сталкиваемся с иными масштабами.
Мы видим поэта, который с тоской созерцает происходящую действительность.
Еле уловимые детали формируют модус его творчества.
- Как вы могли бы интерпретировать начало произведения?
Метафора колокола, искусно изображенная И. Ф. Анненским, «венчальный символ из меди», отсылает нас к главному символу страны, Царь-колоколу, соответственно, акту «венчания на царство», и к православным канонам, где звон, звучащий вслед обвенчанной паре, сулит счастье молодым, будто ангельский глас возвещает рождение новой семьи, но почему же поэт слышит печаль в этом звуке, почему колокол «медный»? Обрядовая символика отходит на второй план. В этом отношении справедливо замечание Н. М. Шишховой: «И. Анненский – один из первых русских поэтов, сформировавших внутренний портрет интеллигенции, оказавшейся перед реальной революцией» [27].
- Как вы понимаете данные строки «…У нас и комедий // Финалы печальны…»?
Анненский-переводчик отчетливо видел границу между классической комедией и нашей. О какой комедии, финал которой печален, говорит И. Ф. Анненский? Определённо о гоголевской. Мы прекрасно помним, что было в финале «Ревизора» – немая сцена, внутри которой еще один символ – молчание, после чего занавес опускается. Мы наблюдаем репрезентацию символа «никто», но есть и еще одна важная деталь – лексема «финал», отсылающая нас непосредственно к понятию “Fin de siècle”.
- Что за «косматые» шубы веселых соседей у нас настолько инфернальны, что И. Ф. Анненский не может об этом молчать?
Историк костюма Ю. Демиденко замечает: «В дореволюционный период, на рубеже XIX и XX веков, в Петербурге носили шубы. Мода на меха относится именно к концу XIX столетия. До этого шубы были крытые сверху – тканью, сукном, а что внутри – никто особенно не разбирался. Мехом наружу [верхнюю одежду] сначала носило простонародье. Иностранцы очень веселились и говорили, что русские люди косматые – в длинном мехе ходят» [28].
Важно отметить гендерную принадлежность, так как шубы любили носить женщины: «Во всем мире считалось, что русские женщины умели носить меха. Все-таки меха были не как сейчас, а очень тяжелые по выделке. И говорили, что там, где француженка сгибается под тяжестью мехов, русская носит их легко и непринужденно».
Производя анализ приведенных строк, мы можем вспомнить непростые взаимоотношения И. Ф. Анненского и Н. В. Анненской.
Лексический повтор «косматый» – косматые шубы / косматые медведи – является средством гендерного разделения.
- Как в «Печальной стране» И. Ф. Анненского реализуются образы петербургского пригорода?
…И только… банальны
Косматых медведей
От трепетных снедей
Кровавые губы…
Под снедью традиционно понимается пища. В словаре С. И. Ожегова: «снедь, -и, ж., собир. (разг.). Пища, еда. В корзинку уложена всякая с.» [29]. О пище ли говорит поэт? «Кровавые губы от трепетных снедей…» И. Ф. Анненский не сглаживает впечатление от увиденного, понимая вино как нечто съестное. Вспомним произведение Н. В. Гоголя «Тарас Бульба», в котором служанка панночки, татарка, произносит: «Лучшие, дорогие блюда и сладкие вина были мне снедью» [30]. Кровавые губы, то есть красные от вина. Известное «дно жизни» было отражено в «Печальной стране» И. Ф. Анненского, что прозвучит и в знаменитой «Незнакомке» (1906) А. А. Блока.
Вопросы учителя для обсуждения и анализа стихотворения:
- Какая внутренняя тревога свойственна творчеству И. Ф. Анненского?
- Каков смысл «безысходности» в творчестве И. Ф. Анненского? Определяет ли она концепцию русского символизма?
- Как проявляется зависимость происходящих в «Печальной стране» событий от жизнетворчества И. Ф. Анненского?
- Проецируется ли концепция творчества И. Ф. Анненского на современную действительность? Актуальны ли спустя век произведения И. Ф. Анненского?
- Символика внутри символики. Насколько многогранен символический инструментарий И. Ф. Анненского?
- И. Ф. Анненский и Н. В. Гоголь. Шум эпохи. Какие, по вашему мнению, схожие мотивы свойственны сопоставляемым произведениям? (На материале соотношения комедии Н. В. Гоголя «Ревизор» и «Печальной страны» И. Ф. Анненского.)
- Особенность поэтической формы в художественной картине мира И. Ф. Анненского. Анализ изобразительно-выразительных средств произведения «Печальная страна».
- Какова роль творческого псевдонима И. Ф. Анненского для понимания символического описания эпохи?
- Как можно охарактеризовать педагогическое наследие И. Ф. Анненского?
- Какие важные особенности поэтики И. Ф. Анненского вы можете отметить при анализе книги стихотворений «Тихие песни»?
- Отразилось ли состояние эпохи в творчестве И. Ф. Анненского?
- Трудно ли жить в эпоху перемен? (Одна из возможных тем в рамках итогового сочинения по русском языку.)
Таким образом, анализ лирического текста И. Ф. Анненского направлен «на проникновение в замысел поэта» [31].
Заключение
Изучение «Печальной страны» И. Ф. Анненского в контексте духовно-нравственных исканий эпохи позволяет расширить интерпретационное поле деятельности учащегося и педагога, сформировать информационный пласт для разностороннего рассмотрения проблем, связанных с пониманием исторической действительности, сосредоточить внимание старших школьников на взаимовлиянии представителей русского символизма, а также повысить интерес к чтению поэзии на уроках литературы в системе школьного образования.
Изучение поэзии русского символизма в контексте духовно-нравственных исканий эпохи позволяет расширить существующий аналитический инструментарий читателя-школьника, повысить читательскую активность выпускников, упорядочить понимание историко-литературного процесса, развить интерес учащихся к определенным направлениям поэзии Серебряного века, что «отвечает вызовам современного общества» [32].
Предлагаемая система повышает уровень читательских интересов в школьной среде, развивая проблематику литературных произведений и обогащая поле интерпретационной деятельности.