Full text

Влияние тех или иных философских идей на определенную сферу общественной жизни становится одной из наиболее важных исследовательских проблем. Для автора принципиально значимым является изучение тематики влияния философских идей на политику и право. Это означает, что правовые и политические институты ощущают на себе существенное влияние со стороны идейного философского наследия, что происходит в абсолютно любую историческую эпоху. В дальнейшем мы будем исходить из этой гипотезы и посмотрим, как это реализуется на практике.

Имеет смысл обратиться к античной философии. Здесь обращает на себя внимание проблематика построения политической карьеры. Общеизвестно, что эта деятельность была доступна для занятия широкому кругу жителей полиса. Вместе с тем в философии эпохи античного мира возникает несколько тенденций. Одна из них состоит в том, что философская традиция сначала греческой, а потом и римской философии стремилась к достижению истинного знания. Истинное знание подразумевает его соответствие действительности. Такое знание может быть получено исключительно теоретическим путем, подтверждением данного тезиса является позиция Гераклита, согласно которому «все течет, все изменяется». Подразумевается, что материальный мир в своем существе не имеет постоянных свойств, что не дает возможности постигнуть его истинную сущность. Это приводит мыслителей к осознанию необходимости теоретического постижения действительности во всех ее формах. Для этого в философский оборот вводится понятие «теория» (Ɵεωρια), в одном из своих переводов с древнегреческого языка означающее «созерцание». Здесь мы имеем в виду интеллектуальное созерцание истины, являющееся основанием мира и выражающее истину как таковую.

В одной из своих трактовок Ɵεωρια означает характеристику воззрений натурфилософов, положивших начало «теоретической жизни» как занятию чистой наукой. М. В. Лахонин отмечает, что уже во времена Платона Ɵεωρια отождествляется с занятиями философией и чистой наукой [1]. Также указывает на платоновскую традицию и А.-Ж. Фестюжьер, отмечая, что, «прежде чем основать или реформировать город, законодатель должен был увидеть мир, пообщаться с самыми выдающимися людьми, стремиться к усвоению благого, что в последующем могло способствовать формированию совершенного государства либо разумному его реформированию» [2]. Сам Платон замечает, что знание как таковое не представляет собой результат восприятия чувственного. Он объясняет это тем, что индивидуальные чувства могут дать лишь конкретную информацию о мире. Используя конкретные чувственные данные, индивиды приходят к пониманию идеи о мнении как одного из критериев истины [3]. Кроме того, Платон отмечает, что «знание становится знанием как таковым, созерцанием Истины, только тогда, когда определяет целое с помощью начал» [4]. Только в размышлении раскрывается в нашей душе, по Платону, подлинное бытие. И именно это подлинное бытие и является предметом созерцания.

В своем созерцании философы постигают основы мироздания. Для Гераклита мыслитель, дошедший до Логоса, возвращается к своей душе, частице общего Ума. Происходит осознание и созерцание им своего единства с миром [5]. Мудрость состоит в том, чтобы сознавать, что все едино. Способный жить умом воспринимает мировой порядок и сознает не только его, но сущее как таковое. Философ способен увидеть единство мира там, где другие могут увидеть лишь незавершенность, некий разрыв целостности. Главное правило мыслителей того времени заключается в умении созерцания гармонии и покоя при восхождении от частного к целому, поскольку «гармония управляет порядком идеального мира, формируя в нем мировой, онтологический порядок» [6]. Парменид отмечает, что «путь мудрого созерцателя – это путь истины, созерцания бытия» [7]. Из этого следует, что на практическом уровне заниматься политикой может только способный видеть систему в хаосе. По сути, тот индивид, кто может концептуально понимать сущность политической системы общества, собственные функции, равно как и функции каждого отдельного гражданина. В силах такого человека и формирование законов, которые будут отражать сущность «должных» происходящих в государстве процессов, и реализация политических действий в соответствии с имеющимися реалиями.

Однако теоретическая жизнь с ее стремлениями достижения блаженства через созерцание природы, как правило, приводила к тому, что античные мыслители (само)изолировались от общества и, как следствие, вели затворническую жизнь. В «Федоне» Платона отмечается, что развитие исключительно спекулятивного разума приводит к тому, что мыслитель оказывается неприспособленным осуществлять свои социальные связи, к жизни в обществе вообще и, соответственно, испытывает безразличие к государственным делам.

Переосмысливая идейное наследие своего учителя, Аристотель проводит разделение «теории» на созерцательную мудрость и управляющее деятельностью здравомыслие. В результате возникает созерцательная и практическая жизнь. Переводя мысль Аристотеля в политико-правовую сферу общественной жизни, мы видим, что деятельность мыслителей уже отражается в том, что они закладывают основы общества, формируют своды законов, при необходимости осуществляют исправления в процессе осуществления этой деятельности [8]. Выходит, что созерцание служит праксису. Такое видение философа не только как созерцателя, но и как заботящегося об улучшении государства практика встречается в работе М. В. Лахонина [9].

Отсюда сделаем вывод, что, с одной стороны, будучи искусством постижения действительности, философия позволяет достигнуть человеку определенного уровня образования и сформироваться как человеку разумному, с другой – она позволяет трансформировать реализацию политических и правовых процессов ради достижения высших (в данном случае – античных) ценностей [10]. Итак, философия в Античности понимается как способность видения чистых идей, стремление к получению знания как такового, усмотрение истины, основ мироздания, принципов построения мироздания. Перенося это усмотрение в область политических и правовых процессов, скажем, что философу становится по силам построить совершенное общество и государство, соответствующее идеалам истины, добродетели и разумности.

Принципиально иной тип понимания идейной детерминации рассматриваемых процессов реализуется в средневековой философской мысли. Не будет лишним отметить и новые особенности философии Средних веков, которыми становятся теоцентризм, провиденционализм, эсхатология, теодицея и т. д. Каждая из них является принципиально важной, поскольку, с одной стороны, выражает исходные принципы понимания сущности философского поиска, а с другой – полностью отвергает античные принципы мудрствования (разумность, логичность, истинность знания). Философские интенции Средневековья переводятся к идеалам религиозного мировоззрения с соответствующей системой ценностей.

Исходя из учета таковых особенностей, мы можем обратиться к идеям видного мыслителя этой эпохи Аврелия Августина, определившего два разновидности градов: град земной и град божий. По поводу их разграничения он пишет, что «два града созданы двумя родами любви: земной – любовью к себе, доведенною до презрения к Богу, а небесный – любовью к Богу, доведенною до презрения к самому себе» [11]. Образно говоря, жителей града земного Августин относит к стремящимся к славе, наживе, удовлетворению похоти. Те же, чье место в граде небесном, любят Бога и себе подобных, а также стремятся к духовному блаженству. При этом, с одной стороны, смысл жизни первых состоит в получении максимального количества удовольствия, с другой же – им необходимо сделать все, чтобы оказаться в граде Божием. Для Августина было очевидным, что град Божий населен праведниками – людьми, живущими по слову Господа. Вместе с тем град земной полнится грешниками, которые живут по установлению человеческой морали, коренным образом не соответствующей Божественным законам. Важно понимать, что «эти два вида морали сплетены так тесно, что человек может в себе сочетать элементы и той, и другой, редко они присутствуют в человеке в чистом виде. Между ними ведется борьба в течение всей мировой истории – от грехопадения до воздаяния» [12].

При этом наличие двух градов обусловливает и соответствующее количество законов. Один из них – божественный, дарованный христианским Богом. Уточнение  «христианский» важно по той причине, что, по мнению Августина, языческие боги не даровали людям закона. При этом божественный закон в августиновском видении позволяет регламентировать отношения как между государствами, так и между людьми. По этому поводу Т. В. Епифанова и А. А. Буреев пишут, что сущностью «и содержанием божественного закона является воля Бога, поскольку в небесном царстве законом служит воля Божия» [13]. Деля божественный закон на первый и второй (Ветхий и Новый Заветы), Августин указывает, что в основе регламентации социального и политического существования человека лежат религиозные нормы. На основе этого мы понимаем, что в Средние века такая сущностная реализация государства и права на всех уровнях определяет стремление граждан государства придерживаться определенных моделей поведения как в области политических стремлений, так и в плане общего социального существования.

В рамках философии следующей эпохи – эпохи Возрождения – статус человека и государства изменяется кардинально. Так, принципиально важными особенностями философии данной эпохи считаются антропоцентризм и натурализм. Наметившееся и возрастающее на протяжении всего Возрождения отрицание церковных догматов и преодоление исключительно религиозного способа философствования привело к осознанию понимания человека не как образа и подобия Бога, но как элемента природы, естественного, как и все остальные ее творения. Кроме того, еще одним важным становится утверждение, что закон божий перестает быть основанием, регламентирующим социальные взаимодействия между людьми. Вместе с отрицанием закона божьего не отрицается существование закона земного, предполагающего стремление регламентировать соответствующие отношения «земными» методами. При этом человек, будучи естественным существом, понимается зачастую как своего рода зверь, который стремится удовлетворить собственные желания. Из такого понимания и возникают политические и правовые идеи Н. Макиавелли.

В произведении «Государь» Н. Макиавелли стремится показать те качества, которые должны быть присущи правителю. Основным тезисом итальянского мыслителя становится утверждение, согласно которому в приоритете обладание правителем двумя качествами – хитростью и силой. Макиавелли сравнивает главу государства со львом и лисицей: «из всех зверей пусть государь уподобится двум – льву и лисице. Лев боится капканов, а лиса – волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков» [14]. Способность ситуативного применения хитрости лисицы и силы льва поможет любому правителю обрести успех в деле государственного управления, экстраполируя этот успех на сферы общественной жизни.

Макиавелли исходит из вполне резонной для нашего времени позиции, пусть и прагматически окрашенной: «угодить всем все равно не получится». Таким образом, для того, чтобы быть успешным, то есть для того, чтобы действия были полезными только для государя, требуется лавировать между массами, к которым он относил простой народ, а также войска и знать, присягнувшие на верность своему сюзерену. Здесь и реализуется та прагматика, о которой мы говорили выше. В дальнейшем такое отношение к политике стало именоваться макиавеллизмом, причем с течением времени приобрело достаточно негативное содержание. На многочисленных примерах Макиавелли доказывает, что при осуществлении на практике т. н. «добрых дел» по отношению к народу, вероятней всего, будет достигнут обратный эффект. Если массы развращены, то добрые дела, обращенные к себе, будут восприняты ими как слабость, поэтому государь должен то и дело отступать от подобной практики, чтобы не упускать из виду подчиненность народа. Для любого правителя это становится проблемой. Отсюда Макиавелли делает вполне логичный вывод: государь не просто может, а жизненно обязан врать своему народу.

Он замечает, что «добрыми делами можно навлечь на себя ненависть точно так же, как и дурными, поэтому государь, как я уже говорил, нередко вынужден отступать от добра ради того, чтобы сохранить государство, ибо если та часть подданных, чье расположение ищет государь, – будь то народ, знать или войско, – развращена, то и государю, чтобы ей угодить, приходится действовать соответственно, и в этом случае добрые дела могут ему повредить» [15]. Итак, государь жизненно обязан проводить ситуативно определенную политику, зависящую от политической, социальной и прочей конъюнктуры. Он должен определять свои действия исключительно целями. Цель оправдывает средства – вот центральный мотив политических и этических взглядов Н. Макиавелли. Стоит отметить, что политик жизненно обязан поступать именно так по той причине, что власть для главы государства является высшей целью. Все, что позволяет удержать ее, является полезным. И если речь идет о лжи по отношению к своему народу – значит, необходимо ее пускать в ход для того, чтобы остаться у власти. Исходя из этого, принцип эффективности становится основным для правления в любом государстве: все, что полезно для поддержания и реализации политической власти и сохранения своего положения в обществе и на политической арене, – все это должно быть пущено в ход и использовано для практических целей.

Можно ли совмещать нравственность и человечность? Совмещать макиавеллистскую политику и человеческое лицо? Сам итальянский мыслитель говорит, что в принципе это до некоторой степени возможно. В «Государе» замечается, что в принципе можно и не врать, а просто недоговаривать. Реализация этой идеи допускается следующим образом: для того чтобы добиться расположения тех, кто изначально было противником государя, необходимо покровительствовать им. И чем более государь будет им покровительствовать, тем рьянее они будут служить своему государю, но лишь с одной целью: доказать, что прежнее о них мнение является превратным. Таким образом, государь не говорит своим недоброжелателям о том, что они ему противны, но ему необходимо остаться у власти. Это читается между строк действий как со стороны правителя, так и со стороны его недоброжелателей. Но ради выгоды обе стороны недоговаривают и получают от этого то, к чему стремятся. Исходя из такого подробного изучения идей Макиавелли, можно сделать вывод, что основной моральный принцип политики состоит в том, что морально оправданным является только то, что приносит результат. Этот принцип – истинно все, что полезно – стал основным положением всей системы макиавеллизма. Как следствие – морально оправдывается только то, что приносит выгоду, тот результат, на который рассчитывает человек. Политически же корректными являются только те действия, который позволяют добиться максимальной эффективности. Средства при таком положении дел должны выбираться самые различные.

Задавая панораму будущих исследований, при которых мы обратимся к наиболее продуктивному на идейное разнообразие времени, отмечаем, что если будем говорить о детерминации правовых и политических процессов философскими идеями в Новое и Новейшее время, то стоит отметить, что человек стал пониматься в качестве материальной точки, предмета, равного любому другому перед законами мироздания. Это означает, что человек перестал рассматриваться в качестве существа – счастливого обладателя каких-либо свойств и/или признаков, которые бы выделяли его из множества аналогичных предметов. Сущность человека стала трактоваться сугубо физически, она стала пониматься в качестве вещи среди вещей. Кроме того, философские и естественнонаучные представления новоевропейской мысли определяли сущность человека в качестве животного, развивающегося по принципам естественного мира. Единственным отличием становится наличие разума как отличительной черты человеческой природы. Осознание при помощи разума страха перед физическим устранением человека (его смертью) привело человека к необходимости формирования государства и права, то есть формируется договорная теория государства и права. Такое понимание происхождение государства и права имеет своим основанием философское понимание сущности как человека, так и его общественного существования. Причина – видение в нем негативных сторон сущности человека, которая идет от природного закона в средневековой философии и принципов макиавеллистских политических представлений.

Дальнейшее развитие представлений о сущности политических и правовых процессов базируется также на представлениях о разумности человека и его нравственности как неотъемлемом свойстве человека [16]. Речь идет о том, что в концепции И. Канта, чьи социально-политические взгляды базировались на либеральных представлениях Ж. Ж. Руссо, Дж. Локка и Т. Гоббса, а также на критике эмпиризма и рационализма Нового времени, предполагалось, что политические и правовые процессы возможны только тогда, когда человек основывает свои действия исключительно на силе собственного разума (кантовская идея априоризма и трансцендентального субъекта), а также на нравственном законе, выраженном категорическим императивом.

Изучение сущности политических и правовых процессов в последующем традиционно связывается с событиями начала XX в., в ходе которых разумность человеческой жизни подверглась сомнению, что в конечном счете привело к возникновению в конце XIX – начале XX в. целой россыпи концепций, по-разному понимающих сущность политики и права, а также связанных с ними процессов. При этом в зависимости от основных положений той или иной концепции возникает принципиально разное понимание сущности политических и правовых процессов. Об этом может свидетельствовать разница между пониманием этих социальных феноменов в концепциях феноменологии (Э. Гуссерль), постмодернизма (М. Фуко, Ж. Деррида, Ж. Бодрийяр), аналитической философии (К. Апель, Дж. Серль, Г. Харт, Г. Кельзен) и далее.