Anjela KluevaОсобенности авторского повествования в художественном произведении всегда интересовали филологов. Данное повествование отражает определённый авторский стиль, так называемый идиостиль. Творчество американского писателя Джона Апдайка активно исследовалось зарубежным учёным Р. Детвейлером [1, 2]. В меньшей степени отечественные исследователи обращаются к работам Апдайка для проведения исследований, но следует отметить М. В. Гринёву [3], которая обращалась к новеллам писателя, и В. И. Вьюшину [4]: выбор языкового материала ее исследования производился на основе романов Апдайка.
Из проведённого анализа работ касательно литературного творчества Джона Апдайка понятно, что жанр короткого рассказа недостаточно изучен, в чём заключается актуальность предпринятого исследования.
Изучение текстовых категорий – категорий ретроспекции и проспекции – актуализировалось с конца XX века и остаётся актуальным до сих пор в современной лингвистике. Это связано с тем, что отсутствуют исследования, описывающие языковые средства репрезентации этих категорий в текстах художественных произведений отдельных писателей, в том числе и американского писателя Джона Апдайка.
Многоплановому анализу с точки зрения прагматического и функционально-коммуникативного аспекта были подвергнуты категории ретроспекции и проспекции в работах таких лингвистов, как И. Р. Гальперин [5], Л. Н. Фёдорова [6], Н. В. Брускова [7], С. Левинсон [8], З. Я. Тураева [9].
Рассматривая рассказы американского прозаика Джона Апдайка, стоит отметить, что они насыщены чувственными и психологическими переживаниями как самих персонажей, так и автора. Зачастую писатель актуализирует в своих текстах такие моменты, которые относятся к событиям из прошлого, или предвидит события будущего, которые и составляют основной сюжет произведения.
Уводя линию нарратива в прошлое, автор соединяет события настоящего и делает выводы для предстоящих событий, которые будут иметь место в будущем. Благодаря вставкам из прошлого и будущего линейный нарратив претерпевает изменения, которые выражаются лингвистически и прагматически в тексте.
В настоящей статье визуальные образы из прошлого (образы ретроспекции) и зрительные образы из будущего (образы проспекции) являются текстообразующими элементами и связаны с категорией темпоральности, которая раскрывает временные отрезки в тексте рассказа. Благодаря категории темпоральности художественный текст представлен в виде структуры, состоящей из разнообразного функционально-семантического пласта языка (например, категория времени). Текст при этом выступает как коммуникативно-смысловая единица.
Экспрессивность и выразительность образов ретроспекции и проспекции предполагают активную мыслительную деятельность реципиентов. Они являются неизбежными элементами в содержании всего текста рассказа для понимания смысла произведения.
Цель статьи – доказать, что авторский стиль повествования заключается в использовании в тексте рассказа “The solitaire” визуальных образов ретроспекции и проспекции с прагматическим эффектом для создания особой художественной полиреальности.
Для достижения поставленной цели необходимо осуществить решение следующих задач: во-первых, рассмотреть внутреннюю организацию языковой структуры рассказа для того, чтобы выявить особенности пространственно-временного нарратива визуальных образов; во-вторых, выявить языковые особенности полиреальности рассказа с обозначением образов ретроспекции и проспекции; в-третьих, провести анализ рассказа для выявления прагматического эффекта нарратива.
В предпринятом исследовании под полиреальностью литературного произведения понимается художественная реальность, окружающая главного героя и выявляющаяся на уровне категорий ретроспекции и проспекции.
Субъективное восприятие реалий персонажем приобретает в рассказе циклическую форму: происходит постоянная смена временных пластов (прошлое сочетается с настоящим; настоящее актуализируется в воспоминаниях из прошлого; рассказчик-персонаж предвидит будущее) и сгущение сюжетной линии авторского повествования. Данное сгущение приобретает место, как только автору необходимо актуализировать главные моменты из жизни персонажа. В данном контексте мы и наблюдаем полиреальность.
Вообще, рассказ “The solitaire” из сборника “The early stories: 1953–1975” входит в тематически разделённую группу “The two Iseults”, которую сам автор выделил как один из этапов своей жизни, и не только творческой.
Стоит отметить, что все рассказы этой группы психологически активны. В выбранном нами рассказе психоповествование играет немаловажную роль. «Психоповествование включает дискурс рассказчика о сознании персонажа: рассказчик сообщает читателю или дает анализ того, что непосредственно происходит во внутреннем мире персонажа, при этом сам персонаж может не осознавать происходящего» [10]. Благодаря эмоционально насыщенному нарративу и активной мыслительной деятельности персонажа писатель использует определённую лексику ментальной семантики: mind, to remember, brain.
Перенос действительности из прошлого в настоящее, из настоящего в будущее характеризуется такими лингвистическими средствами, как использование лексических и грамматических средств, синтаксическими особенностями, ассоциативными отношениями.
Использование в тексте многочисленных вставок (пояснительных и уточняющих фрагментов) достаточно часто применяется автором, они не прерывают повествование, а дополняют его словесный целостный образ. Смыслообразование полиреальности нарратива происходит в том числе благодаря данным вставкам – они скрепляют художественное повествование рассказчика-нарратора. Например: “The week after he graduated from college – already married, his brain worn to the point where a page of newspaper seemed a cruelly ramifying puzzle – he played solitaire night after night by the glow of a kerosene lamp on an old kitchen table in Vermont…” [11] Данная вставка переносит читателя к моментам прошлого, пройденному этапу жизни персонажа.
Согласимся с определением И. Р. Гальперина, что категория ретроспекции – это «грамматическая категория текста, объединяющая формы языкового выражения, относящие читателя к предшествующей содержательно-фактуальной информации» [12]. На лексическом уровне данная категория отражается глаголами прошедшего времени (Past Indefinite, Past Perfect) с семой вспоминать, помнить, напоминать: “During that week he had remembered how in his childhood his mother would play solitaire by the light of the stained-glass chandelier in the dining room” [13] или “He remembered very faintly – for he had tried to erase it immediately – her asking him if he would like to go alone with her far away, to the sunny Southwest, and live a new life” [14]. Писателем подчёркивается мыслительная активность персонажа глаголом пытаться – to try, он пытается вспомнить, как в детстве его мать раскладывала пасьянс при свете люстры из цветного стекла и как однажды она предложила ему уехать далеко на солнечный Юг (оставив отца) и начать новую жизнь. Описание фактуальной информации в данных примерах является воспоминаниями персонажа о матери.
Логичность ретроспективного воспоминания о матери не вызывает сомнения, ведь в самом начале сам герой берётся за карты – быть может, это занятие, которое перешло ему по привычке от матери, а быть может, это единственный способ найти правильное решение, что вероятнее, и мы убеждаемся в этом в конце рассказа. Ведь персонаж находится на грани эмоциональных переживаний – в полиреальном пространстве, где сочетаются все временные пласты. Апдайк называет такое пространство juncture: “He had reached a juncture in his life where there was nothing to do but play solitaire” [15].
Эмоциональная перегруженность героя выражается также в следующих примерах: “only solitaire utterly eased the mind”, “only solitaire created that blankness into which a saving decision might flow”, “the circuits of the mind», «the mind was filled without being strained”, “his brain worn to the point” [16] и др.
В контекстной ситуации (теперь герой сам, оказавшись в таком же положении, как и его мать, отступает в прошлое, не просто вспоминая события, визуальные образы (интерьер комнаты, образ матери), а привносит в своих рассуждениях оценочный, значимый характер с элементами намерения изменить происходящее. Актуализируется смысловая связь между самим героем и его воспоминанием под сопровождение вставок ретроспективного и проспективного характера: “Frightened of her silence and of the slithering of the cards, he would beg her to stop”, “then she would slip into one of the impersonations” [17]. Конечно, маленький мальчик не понимал в своё время того, что происходило в его семье, и рассказчик даёт нам это понять: “He knew now that her mind had been burdened in that period…” [18] Темпоральные показатели now – сейчас – и in that period – в тот период – дают смысловую связь воспоминаний с настоящими событиями и логически соотносят визуально воспринимаемый образ матери и её сына за пасьянсом.
Вставки, имеющие ретроспективный характер, обращают на себя внимание, так как содержат важную информацию, необходимую для реализации сюжета рассказа и замысла писателя. Отсюда очевидно, что использование категории ретроспекции в тексте является особой информационной формой вписывания воспоминаний в линейный повествовательный ряд. В функциональном плане ретроспективные образы выступают полем акцентирования, обращения читательского внимания.
Языковой особенностью авторского повествования в данном рассказе является также применение проспекции как текстовой категории, которая функционирует в тексте за счёт воображения и мыслительной деятельности персонажа и читателя. И. Р. Гальперин понимал проспекцию как приём повествования, «который даёт читателю возможность яснее представить себе связь и обусловленность событий и эпизодов» [19]. События, действия и образы проспекции являются условными, ещё не реализованными или ещё непознанными персонажем, например: “He wondered if they loved him as he had loved his father, wondered what depth of night sky would be displayed to them by his removal” [20]; воображаемыми и предвидимыми, например: “He had allowed them to draw together, had allowed his wife to know, and allowed his mistress to know that she knew, in the hope that they would merge – would turn out to be, in fact, one woman, with no choice needed, or the decision settled between them” [21]; прогнозируемыми, например: “He would lose the homely old neighborhood that he loved, the summer evenings spent scratching in his little garden of lettuce and tomatoes, the gritty adhesion of his elder daughter's hand to his as they walked to the Popsicle store, the decade of books and prints and records and furniture that had accumulated, the cellar full of carpentry tools, the attic full of old magazines. And he would as well lose his own conception of himself, for to abandon his children and a woman…” [22] Стоит отметить, что события, относящиеся к категории проспекции, имеют два плана развития событий: либо как задумал герой, либо противоположно воспринимаемому проспективному образу.
В данном рассказе образы проспекции и ретроспекции не имеют чётких границ, то есть в одном абзаце зачастую смешиваются прошлое с настоящим. Пласты фактов, образов, событий, чувств и переживаний, относящихся к разным временным граням, Апдайк выделяет иногда графически (в скобки), или отделяет дефисом, или вообще ничем не выделяет. Отмечается смысловая самостоятельность ретроспективных и проспективных образов, но без включения этих образов в канву повествования их смысловая нагрузка теряется, ведь данные вставочные образы объясняются и понимаются только в контексте повествования данного рассказа. Эффективного восприятия сюжета и интенций автора можно достичь благодаря сегментированию текста рассказа, где рассказчик-нарратор продолжает излагать детали. Сегментация происходит благодаря смене временных пластов художественного повествования.
Автор моделирует повествование так, чтобы читатель постоянно задействовал своё сознание и использовал мыслительную деятельность. Вопросительное предложение “How could he balance their claims and rights?” [23] доказывает нам данный факт.
Во всём сказанном выше и проявляется авторский стиль письма. Апдайк мастерски переключает внимание читателя, выражая это экспрессивно окрашенной лексикой (“he had learned to listen to his heart”, “his life must flow from within” [24] и др.). Ход мысли диктуется не только за счёт темпоральных вставок, но и благодаря ходу карточной игры – пасьянса, которую главный герой предпринимает в самом начале рассказа и ведёт её до конца текста. Автор иногда даёт нам знать, что выпадает герою: “setting a black nine below a red ten”, “red four on black five”, “The eight of spades. He put it below a red nine, but this unblocked nothing. Two cards left. He decided upon a gamble. A card for his wife, a card for her”, “He turned the first card and looked down at it from what felt like a great height. The ten of diamonds, for his wife. It was a strong card” [25]. Так становится понятно, что главный герой не просто берёт карты в руки, чтобы отвлечь себя от окружающей его реальности, а загадывает: какая карта выпадет в конце пасьянса, так он и поступит.
Проведя анализ рассказа “The solitaire”, можно сделать следующие выводы:
- описываемый художественный мир представляет собой полиреальность, в которой сочетаются различные временные пласты (прошлое, настоящее, будущее). Писатель создаёт в рассказе многоплановую трёхмерную реальность для интенсификации эмоционально-психологического настроения главного героя;
- темпоральные вставки играют смыслопорождающую и текстообразующую функции и тем самым занимают одно из главных мест в композиции рассказа, а именно выделяют и акцентируют важные моменты сюжета;
- прагматический эффект достигается за счёт особых условий построения текста (поступательного повествования с использованием темпоральной перестановки) и особенностей употребления языка жанра короткого рассказа.